Бетельгейзе

      Питер устало вздохнул, свернувшись калачиком и прижав к груди худую больничную подушку. Голова болела и одновременно зудела в том месте, где кожа была рассечена. Из-за слоя бинтов он не мог нормально почесать рану, и это доводило его до белого каления. Ровно как и то, что он не понимал, почему его не отпускают домой. Получив своё лёгкое сотрясение и считаные царапины и синяки на спине, он валялся в больнице вот уже несколько дней, и за всё это время к нему приходил только Квентин, если не считать Мэй, что жила у его койки и была крайне недовольна присутствием Бека на горизонте. Как и он сам, но сказать об этом духу не хватало.       — Тебя завтра выписывают, поедешь сразу ко мне, — не спросил, а утвердил Квентин, как всегда и во всём, что касалось Пита.       — Если ты скучал по мне всё это время, — стиснув в руке простыню, начал Паркер ещё неокрепшим голосом, не отводя взгляда от кусочка вечернего неба в окне, на котором собирались тяжкие тучи, — то почему ты мне ни разу даже не позвонил?       Квентин помолчал какое-то время, поглаживая его голую замёрзшую ступню. Вздохнув, он склонился, чтобы поцеловать его, но Питер отвернулся, испуганно замерев. Он впервые ослушался Квентина, точнее даже не так, он впервые не пожелал получить его ласки. Паркер бы не сделал ничего такого, если бы прямо сейчас был не в больнице, где Квентин не мог сделать ему больно. Он ощущал неправильность вместе с каждым его прикосновением, они болели больше, чем ссадина на голове. До этого он терпел все эти приторно-добрые жесты Бека, которые сплошь были фальшивыми, но больше не мог. Где-то у него ещё было то самое желание защитить себя самого от всего ужаса, что помнило его тело и его разум. От ужаса, которым был весь Квентин.       Питер не винил его ни в чём, он вообще не хотел больше думать о том, где плохо, а где хорошо. Он хотел, чтобы к нему в палату пришёл мистер Старк и они смогли бы поговорить, чтобы на него никто не давил, чтобы ощутить такую необходимую ему поддержку. Даже если Тони отвергнет его в итоге, это будет лучше, чем не пытаться вообще. Лучше он останется без контракта, без Тони, без необходимых ему чувств, что он достигает посредством BDSM. Лучше он останется без всего, но и без Бека тоже. Прав был Старк, Квентин был его аддикцией. Он был прав всегда.       — У тебя были другие парни, которых ты водил в клуб, — произнёс Питер надтреснутым ртом, и прикусил губу. И ничего. Никакой обиды, горечи или ревности. Пусто.       — Ты поэтому на меня обижен? Детка...       — Не называй меня так, — нахмурившись, сжался Питер. — Я не хочу знать ещё больше, чем знаю уже, мне это не нужно. Ты унижал меня в отношениях, а я сам виноват, что допускал это, потому что любил, но ты говорил остальным, что меня вообще нет. Я пустое место для тебя.       — А для Старка, значит, ты вся вселенная? — спросил Квентин с раздражением и, взяв его под челюсть, резко повернул лицо. Питер сцепил зубы из-за боли в ране, но просмотрел в глаза мужчины со всей храбростью, которую только мог собрать. Ногти впивались в тоненькую кожу под подбородком металлическими зубцами капкана.       — Может и нет, но он меня не обманывает.       — Он тебя просто использует, думаешь, эта бумажка, которую вы контрактом называете, имеет какой-то другой смысл?       — Не думаю, — Питер убрал его руку на удивление легко, и сел, прищурившись от боли в голове. — Пусть он меня не любит, но и ты тоже не любишь, а в руках мистера Старка мне хотя бы было хорошо. Я никогда не буду таким с тобой, мне никогда не будет так же...       — Не говори то, о чём пожалеешь, — перебив, предупредил Бек. Питера потешила мысль, что, может, ему даже больно слышать всё это.       — Мистер Старк гордится тем, какой я, а не стыдится. Ты ведь поэтому никому обо мне не говорил? Ты сам вычеркнул меня из своей жизни, сначала, когда уничтожил меня, обманывая, а потом — прогнав.       — Я тебя не обманывал. Ты же знаешь, детка, не все сабы получают удовольствие от практик, но делают это ради своих верхних, из любви.       — Да, знаю, я делал это из любви к тебе, а ты? Что ты делал для меня? — на глазах Питера появились злые слёзы, а щёки стали горячими. Он, кажется, впервые в жизни злился за себя, и это чувство было так ново для него, и придавало ему всё больше смелости и сил сказать то, в чём он раньше не мог признаться себе самому. — Ты видел, как мне мучительно иногда бывает, ты намеренно измывался надо мной, избивал меня, — намеренно повторил он слова Старка, из-за чего зрачки Бека стали крошечными точками. — Почему ты хочешь вернуть меня теперь? Меня же нечему учить, я слишком послушный и скучный. Зачем? Увидел, что мной можно ещё немного позабавиться так, как мистер Старк?       — Что я делал? Не забывайся, я делал за тебя всё...       — Потому что ты так захотел, ты решил, что это правильно, а меня даже не спросил! — Питер сжал руки в кулаки и покачал головой. — Ты меня обманывал всё это время. Мне может быть хорошо от того, как со мной обращаются, я могу принадлежать исходя из своих собственных желаний, а не жертвовать собой. Ты не способен меня понять. Это тебя разозлило, ты увидел, что мистер Старк лучше...       Питер замолчал от громкого хлопка и схватился за щеку, по которой ударил его Квентин. Ровно такая же пощёчина, по той же щеке. Из-за резкого движения боль отдалась в голову и он сморгнул, склеивая слезами ресницы, но чувствуя боль притуплённо. Это не сбило с толку, как могло бы раньше, это теперь вообще ничего не значило.       — Успокойся, — мнимо спокойно сказал Квентин.       — Нет, хватит, — огрызнулся Питер и потёр горящую кожу прохладной ладонью. — Ты сам сказал, что твой последний приказ — найти себе нового Хозяина. Я его нашёл, как ты и велел. Почему ты не оставишь меня?       — Потому что люблю!       — Раньше надо было любить! — закричал в ответ Питер, сжав в руках одеяло.       Бек выглядел так, словно собирался сейчас же свернуть ему шею, и Питер пожалел обо всём, что сказал. Адреналин закончился и кровь начала бежать в нормальном темпе, или даже медленнее нужного. Больше он не был так уверен, что мужчина перед ним не причинит ему вреда в больнице.       От расправы Бека отвлекла открывшаяся дверь. Они оба повернулись в её сторону, а Мэй, стоящая в дверях, сердито нахмурилась. Она была против того, чтобы Квентин приходил и мешал восстановлению Питера, заставляя его нервничать. Рана на затылке и впрямь начала пульсировать, когда белая ярость с глаз схлынула, и он накрыл затылок ладонью.       — Квентин, не мог бы ты выйти, пожалуйста? — вежливо попросила Мэй.       — Я имею право находиться здесь как партнёр Питера, — таким же тоном ответил мужчина.       — Ты мне не партнёр, Квентин, ничего не будет ни по-прежнему, ни по-другому, — безжизненным голосом ответил Питер, чувствуя, как губы дрожат. Зацепившись взглядом за бумагу в руках Мэй, он удивлённо моргнул. — Что это у тебя? Выписка? — с надеждой спросил он, потому что ему ужасно хотелось домой, в свою кровать, пахнущую кондиционером с лавандой, а не мучиться на простынях, воняющих медикаментами и чужими болезнями.       — Нет, это... заезжал доктор Старк, просил передать тебе, — женщина покрутила в руках конверт и передала его племяннику, когда тот встал.       — Заезжал? Когда? — вынув из конверта бумагу, он прочитал только то, что их контракт расторгнут, и его бросило в холодный пот, а все остальные слова слились в какую-то паутину чужого неизвестного ему языка.       — Буквально только что, я передала тебе это сразу, а он ушёл.       — Чёрт... — прошептал Питер, сминая бумагу в пальцах.       Пересилив свою слабость в теле от лекарств и факта о том, что Энтони больше не хочет быть с ним связанным, он вышел из палаты и побежал к лифту, не слыша, что кричит ему в спину Мэй. Сердце снова быстро стучало где-то под горлом, а босые ноги покалывали из-за холодного пола. Нажав на кнопку вызова и не получив желаемое в ту же секунду, он повернул к ступенькам и, перепрыгивая через три, побежал вниз. На ходу он размотал повязку на волосах, что почему-то начала давить на голову, и бросил ту где-то на пролёте. Ничего сейчас не имело значение больше, чем его цель. Он выбрал, и он знает, что он хочет.       В холле он только глубоко вдохнул, переводя дыхание и выходя на улицу. В одной больничной пижаме в уродскую полосочку было чудовищно холодно и он съежился, обхватив себя руками. Оглянувшись, он сориентировался в какой стороне парковка по памяти и сбежал вниз по скользким от лёгкого дождя ступенькам, продолжая сжимать в руке бумажку.       Увидев знакомую красную машину, он всхлипнул и, приблизившись, бессильно опёрся о капот руками, пытаясь отдышаться. Успел. От напряжения ноги подгибались, а в груди всё кипело.       — Парень, какого чёрта? Ты не в себе? — возмущённо спросил Старк, только открыв дверцу и выходя из машины.       — Т-тони, — нервно сказал Питер, подходя к нему, сминая в руках бумажку. — Пожалуйста... — попросил парень, ещё не восстановив дыхание и прижимаясь к его груди лицом, с удивлением чувствуя, как Старк приподнимает его на руки, отрывая ноги от ледяного асфальта.       — Вдохни глубже, — посоветовал Старк, одной рукой держа его под задницей, а второй аккуратно накрыв рану на затылке. Питер скрестил ноги у него за спиной, судорожно прижимаясь ближе. И это отличалось от успокоительной пощёчины ровно всем, чем только могло. — Что же ты творишь, Питер? Тебе нельзя так бегать, к тому же, зима на улице...       Старк продолжал что-то ворчать в своей претенциозно-заботливо-старковой манере, но при этом Паркер ощущал, как его руки дрожат, поддерживая его. Он изо всех сил старался держаться, а вот Питер — нет.       — Не бросай меня, я буду хорошим, — пообещал парень, слепо тыкаясь в шею холодными губами. — Я сделаю всё, я обещаю, всё, что ты захочешь.       — Ты уже всё сделал, — сказал Энтони, и у Питера внутри всё оборвалось. Это прозвучало так, словно он не был больше пригодным для него. — Ты уже лучший мальчик на свете, ты знаешь это?       — Тогда почему?.. Ты отказался от меня, — прошептал Питер, поёжившись от холода и глотая слёзы.       Тони чуть склонил к себе его голову, целуя в лоб и, придерживая его, чтобы он не стукнулся, сел на водительское место, немного отодвинув кресло, чтобы Питер не упирался в руль спиной. Молча включив печку, что сразу подула тёплым воздухом, он расслабился и уложил парня на себя сверху. Паркер, спустя несколько минут молчания, начал просто наслаждаться запахом и присутствием Тони. Но это не отменяло его напряжения, потому что ему, кажется, собирались отказать, и от этого хотелось вцепиться в него клещом, сохраняя этот контакт, что мог стать последним. Ещё немного Тони Старка напоследок.       — Я не отказался, — сказал наконец мужчина, поглаживая его по волосам и путая в кудрях пальцы, мягко, чтобы не потревожить травму. — Питер, я схожу с ума от тебя, ты ведь знаешь? Но увидев, как ты лежишь там, на кафеле, в луже собственной крови, я подумал, что умру там же, на месте. Мне ещё никогда не было так страшно, ты веришь?       — Да, — Паркер прижался виском к его ключице крепче, чувствуя, как согревающаяся кожа начинает покалывать.       — Я хотел, чтобы ты сразу принял решение, чтобы выбрал меня. Давил на тебя, хотя понимал, что ты любишь Квентина, и никакого права у меня на это не было. А потом я подумал, что... господи, это из-за меня ты пострадал, и лучше ты будешь его, потому что он явно не собирался тебя уступать, а я не хотел, чтобы тебе становилось ещё хуже из-за нас. Я пытался выбрать меньшее из двух зол, — Тони погладил его по плечам, пояснице, а потом и по бёдрам, своими успокаивающими круговыми движениями. От этого сердце Питера щемило. — Я же сказал твоей тёте, что приеду завтра, тебе не обязательно было за мной бежать.       — Я до этой части не дослушал, — нервно засмеялся Питер, неловко прикасаясь большим пальцем к коже за ухом Тони. — Я больше не хочу быть с Квентином. Давай мы возобновим контракт? Или подпишем новый? Только не оставляй меня...       — Питер, — мягко перебил его Тони. — Если ты действительно хочешь быть моим, то контракт нам тоже не нужен, не считаешь? Вообще-то, я хотел предложить тебе это обдумать ещё тогда в душе, как нас прервали.       — Ты хочешь, чтобы я совсем?..       — Был не только моим нижним, но и моей парой, Питер, — договорил за него Старк. — Чтобы нам больше ничего не мешало и не останавливало, чтобы ты не думал, что для меня ты только сексуальный объект.       — Я думал, ты не хочешь, потому что больше не можешь доверять.       — Я думал, ты не хочешь, потому что любишь другого.       Они замолчали и одновременно рассмеялись от облегчения. Теперь всё это казалось такой глупостью.       — Это было давно, Питер, я переболел, с тобой мне захотелось отношений как никогда. Я не говорил ведь, что не хочу попробовать, к тому же, с тобой. Мне нравится не только твоё тело, но я хочу ещё больше тебя, всего, кроме того, что у меня уже есть, — Тони сжал его чуть крепче в своих руках, массируя бёдра. — Разве ты мог подумать, что мне не хотелось бы, чтобы ты был моим, малыш? Я покажу тебе разницу между здоровыми отношениями и тем, что было у вас. Покажу, чего ты достоин...       Питер выдохнул и прижался к его губам, заставляя замолчать, потому что его уши ужасно горели от всего, что он услышал. Старк под его бёдрами совсем размяк, словно именно этого и ожидал, и тихо простонал в его рот, ещё больше срывая ему тормоза. Питер сжал его между своих бёдер, стискивая в кулаках воротник его пальто, и вылизывая его рот. Старк ему явно подавался в том, чтобы вести поцелуй, и разрешал делать всё и как он хочет. Питер прервался, чтобы перевести дыхание.       Глаза Тони потемнели, когда он приоткрыл их. Он провёл по его щеке пальцем и Питер дёрнулся, но всё равно прижался к его руке теснее, хотя кожа немного саднила и опухла от удара Квентина.       — Тебе нужно вернуться в больницу, я не собираюсь красть больного человека, у которого в затылке свистит, когда ветер дует.       — Тони! — возмутился Питер.       — Я серьёзно.       — Меня завтра выписывают. Пожалуйста, Тони, забери меня.       Старк колебался, нахмурившись, и смотря на него так строго, как только мог. Питер переживал, что тот не согласился, а ему не хотелось ничего, кроме того, чтобы мужчина не отпускал его хотя бы немного прямо сейчас. Он уже собрался упрашивать, если ему откажут, но Старк только вздохнул.       — Когда тебе станет лучше, ты будешь наказан за это, ты в курсе?       — Спасибо, — улыбнулся Питер.       — Не так ослепительно, малыш, — хмыкнул Тони, проведя по его нижней губе пальцем. — Если ты хочешь, чтобы мы поехали, тебе придется сесть нормально.       Старк снял своё пальто и накрыл его ноги, чтобы не мёрзли, когда он сел на пассажирское кресло. От каждого жеста его заботы Питер ощущал щекотку в животе и не прекращал глупо улыбаться всю дорогу. Он волновался о том, что Мэй будет переживать, но понадеялся на то, что она поймёт и даже одобрит. Лучше сбежать с больницы с мужчиной вроде Старка, чем быть в ловушке с Квентином.       Приехав, Тони взял его на руки, хотя он не был доволен этим, но он не позволил ему снова идти по холодной земле босиком и выпустил только в квартире.       — Примем ванну? От тебя неприятно пахнет больницей.       — От тебя тоже, — оскорбился Питер.       — Правда?       — Нет.       Ожидая, пока наберётся полная ванна, они сели на бортик, прикасаясь друг к другу бёдрами. Точнее, это именно Питер лип к мужчине, потому что ему необходимо было время, чтобы привыкнуть, что этот мужчина теперь ровно настолько же его, как и наоборот. Ему необходимо было подтверждение того, что всё это действительно происходит с ним.       Тони поцеловал его в висок и прикоснулся к затылку.       — Думаю, нам следует быть осторожнее с этим.       — Прекрати обращаться со мной как с инвалидом, у меня просто слегка болит голова, — смутился юноша.       — Питер, я делаю скидку на то, что тебе сейчас плохо, но ты должен знать, что мою заботу нужно принимать всегда, это наше новое правило, — терапевтическим тоном сказал Тони и встал. Достав внушительного размера аптечку, он вынул какие-то мази, разложив их под зеркалом с хирургической тщательностью. — Забудь всё, что ты знал об DS-отношениях, со мной всё будет иначе. Моя забота — и есть мой контроль, и в первую очередь забота о твоём здоровье. Хотя, вернее, о благополучии целиком.       Обдумывая события последних дней лёжа в больнице, Питер не понимал, как он ничего не замечал? Ему всегда было сложно разобраться в себе, но, Питер, серьёзно, где были твои глаза всё это время? Ведь он постоянно сравнивал действия и поведение Тони и Квентина, и видел, кто действительно его ценит, и прямо об этом говорит.       Видимо, его голова была настолько забита мусором, которым его напичкал Бек, что он не мог его разгрести. Понадобилось разбить её, чтобы всё встало на место. Зато встало и ещё как.       Тони притягивал его гораздо больше, чем кто-либо другой, он был сильнее, больше и ярче всех вокруг для Питера. Теплее Солнца.       — Я люблю вас, мистер Старк, — прошептал Паркер и широко, как ещё ни разу до этого, улыбнулся, когда тот повернулся к нему с удивлением и искренним, самым настоящим обожанием на лице. fin.