Сухой лёд

В ушах стоял собственный истошный крик, палитра чувств окутанная противной пленкой горькой обиды, огромным комом грохотала в груди вместе с раскалённым от дикости момента сердцем. Зим толкнул его, на этот раз даже без намёка на заинтересованность. Горло запершило от металлического привкуса крови, словно как и 5 лет назад учитель физкультуры заставил класс бегать вокруг огромного футбольного поля. Не может быть. Картинка в глазах расплывалось от пота струящегося в глаза, а может в диком порыве с него просто слетели круглые очки. – Это невозможно, – Отчаянно подумал Мембрейн. Он схватился за чужую руку, в попытке остановить, но та резко выворачивая запястье, сбросила ненужные человеческие ладони. Он почувствовал как трехпалые, выразительные пальцы с силой сжали его неопрятно-длинные волосы и с раздражением потянули его голову, заламывая шею назад. – Это все неправильно. Ты не можешь. – Просипел Диб, с глупой надеждой смотря в нечеловеческие лиловые глаза, которые словно дешёвый Хис¹, купленный на ярмарке, сияли во мраке пыльной комнаты. Зим же не может бросить его? Они связаны друг с другом 5 лет. Это так долго. Так неимоверно долго для...человека. Диба брезгливо откинули в сторону станка для нарезания железных пластов, которое он приметил ещё давно, когда ему было лет 14. В тот день ему добровольно позволили войти в дом. Настоящий праздник для начинающего ксенолога². Спину неприятно обожгло столкновение с острыми гранями станка. Это его неприятно отрезвило от приятных воспоминаний вызывающих будоражащий жар по телу, но было недостаточно для отчаянного парня, и тот словно дикий, оголодавший пёс кинулся на Зима, как на последнюю косточку перед голодной смертью: – Стой! – Отчаянно прокричал Диб, обнимая того за бедра и до синяков впиваясь в бока, – Стой, стой, – Его в бреду лихорадило, губы, противореча его эмоциям скривились в поганую, неестественную улыбку, – Ты не можешь! Ты - – Я не разбираюсь в человеческих эмоциях. Отвали и дай мне работать. Не мешай. –Я ему мешаю, – Бессвязно подумал Диб, чувствуя как из его рта вырывается истерический хохот, а по щекам струятся лихорадочные слезы, а руки обессиленно опускаются. – Больной. – Прошептал чужой голос. Диб слышал, как отдаляется Зим с каждым твердым шагом. Диб проснулся от собственного тяжёлого дыхания, наряду с фантомной болью в спине. Учащенное дыхание, громкий стук сердца об грудную клетку и ни с чем не сравнимый холод являлись постоянными спутниками его сна. Он сжал ладонь покрытую паутиной вен на своих неопрятных от сна волосах, слабо потягивая за промокшие от пота пряди. Диб скучает. Нуждается, словно наркоман в очередной дозе. Жаждет всем своим зависимым сердцем. Ему так его не хватает. Его поцелуев оставляющих после себя багровые метки. Не хватает объятий от которых замирает душа, а на коже остаются царапины осыпающиеся кровавым жемчугом. Ему не хватает Зима. Диб встал на колени, открывая над кроватью круглую мансарду. Словно того и ожидая вокруг его лица закружили редкие снежинки, холодя щеки и нос. Не обращая на мелочи внимания, его глаза устремились лишь на ночное небо. В темных, нескончаемых глубинах космоса пульсировала розоватым мерцанием одинокая звезда. Диб восхищённо протянул к ней ладонь, силясь достать столь желанную, но столь недостижимую крупицу света. В тот же момент снежинки коснулись не снятых с вечера очков. Ничего не видя, ни небо над собой, ни свое мнимое будущее, Диб прошептал: – С новым годом, Зим.