Оцеола, вождь семинолов

Восходящее Солнце флоридских лесов, Ты меня свёл с ума красотою. Был Майн Ридом к индейцам открыт мне засов, И столкнулась я с гордой землёю... Нет, не земли горды, но народ, что на ней Сотни лет жил, свободолюбивый; Алчным белым вождям для обычных людей Пропагандой: «Индеец строптивый. Ни за что не уйдут с сердцу милых лугов, И лесов, да и рек полноводных; Так что сгоним их прочь, хоть ценою боёв, Да удастся сломить нам свободных!» ...Но никто себе даже представить не мог, Что меж ними и дружба возможна: Среди многих запутанных жизнью дорог Рядом две идут непреложно. Белых Рэндольфов сын, не настроенный зло, И индеец, смельчак благородный. В их разлуке лет несколько грустных прошло, И – война! так всем белым угодно! Не узнать в Оцеоле того паренька, Что в бассейн к аллигатору прыгнул; Его новое имя теперь облака Обласкали – давно он отринул Имя «Пауэлл». Оно от отца перешло, Но сейчас от него отвернулся Молодой вождь индейцев, и Солнце взошло, И народа дух стойкий проснулся. Стало хмуро в лесах: справедливости нет, Потому уж в ушах перепонка От далёкого клича устала, в ответ На который не выстрелить. Тонко Краснокожие там заметают следы, Ведь родные для них эти тропы. На их земли, и волю, и реки воды Власти Штатов направили стопы. Пусть в защиту племён ружья наши кричат! Пусть узнают солдаты, что с боем Не возьмут нас!.. И дымом здесь стелется чад, Оцеола стал нашим героем... Кровью мы заплатили за земли отцов, Мы убьём вас – ведь то справедливо, Не забудьте, что в наш дом, в конце всех концов, Вы ворвались – и как некрасиво! Где ваш Белый Отец? Правда лишь на словах, А на деле – вы подлые судьи. Присудили себе эти земли; но страх Вы почуяли полною грудью, Когда в каждом бою: «Ио-хо-о-эхи!» Раздавалось вдруг многоголосно, И вы гибли и гибли. Ваши грехи Нам терпеть уже больше несносно! ...Мы оставили всё. Улыбнулся успех Только вам. Вот как всё обернулось. Не винись, Оцеола, ты бился за всех, В тебе солнце взаправду проснулось. Нам ты славу принёс и надежду подал, В трудный миг был поддержкой для смелых, Наравне с каждым воином ты пропадал, Головою рискуя за дело! Ты болеешь. Уйдёшь скоро ты навсегда, И тебя твой друг Рэндольф оплачет, Ты сестру ему в жёны с улыбкой отдал, А твоя жизнь ничто уж не значит... У могилы твоей ввысь салют пропоёт О той жизни, что сердцем хранилась. И продолжат войска наступать напролёт Дни и ночи... Не вскрикнет здесь милость! Все индейцы уйдут; но на память друзьям Здесь останется тень их несчастий, И в легендах очнутся послания нам О прекрасных, не сломленных властью.