А почему бы и нет?..

— Как там она? — Донателло аж вздрогнул: Леонардо стоял за самой его спиной, не более чем в шаге. Сколь многое он успел услышать из их разговора с Эйприл и как давно успел незаметно подкрасться к брату — тоже, между прочим, ниндзя! — традиционно осталось за кадром. Впрочем, это же Лео, лучший из всех них. Да и, погруженный в собственные невеселые мысли, Дон не заметил бы даже вторжения Микеланджело — не разбей и не опрокинь тот чего-нибудь. — Нормально — насколько это возможно в ее ситуации, — Донателло отрешенно смотрел на экран, сгорбившись и уронив руки на колени. Набираемый текст за время ожидания успел погаснуть, сменившись заставкой — спутниковой картой Манхэттена. Черепашка без подсказки мог сказать бы, какой из неразличимых квадратиков многоэтажек тот самый, нужный, — даже без подсказки в виде огонька трекера. — Измучена — но, кажется, не настолько, чтобы впадать в истерику и творить глупости. Как… — он вовремя осекся, но знакомое имя прозвучало даже непроизнесенным — для обоих. Леонардо не заметил оговорки. Или предпочел не заметить? Дон поставил бы на последнее. — Это плохо, — без эмоций отозвался он. — Лучше бы плакала, ей-богу. Или тарелку расколотила. Хоть какое-то облегчение душе. А так она вымотает себя раньше, чем мы успеем что-то сделать. «Если успеем», — так и просилось на язык. Донателло смолчал, хотя и не без ощутимого труда. О, он многое мог сказать бы о любителях помалу, коварно доводить себя до грани — не видя, не замечая ее, как лягушка не чувствует повышения температуры воды, если оно постепенно! Но не зря же мудрец говорил о соломинке в собственном глазу. Очень может быть, что и он не видит свою, размером с то же пресловутое бревно. — Тебя Раф не покусал? — неуклюже пошутил он. — Панцирь, Лео, ты последний, от кого я ожидал это услышать. Да и… Кейси, кажется, тоже сторонник таких радикальных методов. Результат… — он молча кивнул на рацию. Вместо ответа Леонардо пожал плечами — тоже каким-то растерянным, не свойственным ему движением. Потом, словно спохватившись, скрестил руки на пластроне.  — А как он? Эйприл требуется какая-то помощь? Ну, кроме хорошего психолога? — шутка вышла такой же неловкой, натянутой, как и у самого Донателло. Слишком уж много было в ней правды — для шутки. — По ее словам, уже нет. Спит как младенец, — в голосе Донателло скользнуло раздражение. — Я не стал очень уж допытываться. Ей нужен отдых. — Как и тебе, — ладонь Леонардо легла на плечо — теплым, ободряющим жестом. Неожиданно даже для себя Донателло сердито дернул плечом, стряхивая ее. — А кому не нужен, Лео?! Разве что мастеру… — брови Леонардо болезненно дрогнули. Донателло понял, что зацепил его — грубо, пусть и ненамеренно, мало чем отличаясь от того же Рафаэля. Но его уже несло, и остановиться, даже пожелав того, он бы не смог. Да и не желал, если честно. — Даже ты, такой хладнокровный и совершенный, не всесилен. Но ей, — на этом слове голос дрогнул, — ей это нужнее. А помочь сможет только лекарство… которого, кажется, вообще нет в природе! Не сдержавшись, Донателло рванул воротник халата — в угол с негромким щелчком отлетела пуговица; судорожно, до боли в грудной клетке вдохнул. И почти тут же грохнул кулаком по столешнице. Аккурат рядом с клавиатурой; впрочем, он и это заметил как-то отстраненно, через дымку. Подсознательно он ждал от Леонардо упрека, поучения… как минимум сравнения с Рафаэлем, подобного его недавнему. Ждал напрасно. Лидер остановился за его спиной и, перегнувшись через спинку компьютерного кресла, опустил обе руки на панцирь, просто молча ждал, пока утихнет вспышка и брат выговорится. Краем сознания Донателло припомнил, что с другими братьями в такой ситуации Лео вел себя иначе. Впрочем, и было это давно… задолго до всего… — Разве смогу я отдохнуть, расслабиться, зная, что Эйприл там одна со всем этим? — голос упал до свистящего шепота. Недолгая вспышка сменилась апатией и толикой отчаяния. Донателло замер, опустив голову. Толстая роговая пластина панциря не имела нервных окончаний, и ощутить что-либо ей было невозможно физически. Кому, как не ему, ученому, было это знать. Однако руки Леонардо были теплыми, и он чувствовал это, готовый поклясться всем, что знал и умел. Твердыми и уверенными, прогревающими до самой промерзшей глубины… души?.. духа?.. сознания? А, неважно. — Ты правда думаешь, что поможешь ей вот так — издерганным и усталым, как сейчас? Донателло вскинул голову, уставился в лицо лидера. Тот молча, с легкой усталой улыбкой смотрел в ответ — не ожидая ответа, не настаивая. Это и не требовалось. Сплинтер точно так же умел найти те немногие несколько слов, после которых было излишне иное. — Я… попробую, — Дон неловко поднялся. Затекшие ноги казались чужими и повиновались не сразу. Без лишних слов Леонардо придержал его за край панциря. — К тому же… кто сказал, что ты не можешь обдумывать планы и стратегии лежа в постели? — лицо оставалось привычно-безмятежным, но голос… голос улыбался. Донателло готов был поклясться в этом. — Разбуди меня, если вдруг… где-нибудь через час. И как там ваша тренировка? — запоздало поинтересовался он. Настороженно прислушался. За дверью лаборатории было непривычно, прямо-таки устрашающе тихо. Конечно, дверь была спроектирована им самим, надежная и гасящая большинство звуков — необходимое условие для некоторых экспериментов. И все же это безмолвие было уж слишком неестественным… То, за что раньше он готов был отдать душу… то, что сейчас сулило еще большие неприятности. — Более чем, — Леонардо устало улыбнулся. Прислонился к косяку двери полубоком, осмелившись-таки проявить слабость. — Парни не чаяли от меня смотаться. — Парни? Или конкретно Рафаэль? — все еще с подозрением уточнил Донателло. — Оба, — на этот раз Леонардо улыбнулся шире. — Майки увязался за ним и, готов поспорить на собственный панцирь, не отвяжется от Рафа до самого дома. Конечно, они и вместе могут найти неприятности на свои хвосты… — Но они хотя бы вместе, — Донателло устало-облегченно выдохнул. Щелкнул кнопкой, выключая компьютер, и потянулся к цепочке торшера. — И могут за себя постоять. — А главное… — пробормотал он еле слышно, когда Леонардо уже направился к выходу, — …что Эйприл дома. Дома и стены помогают, в этом он успел убедиться неоднократно. Сейчас, правда, дом Эйприл был далеко не крепостью. Но спящий Джонс вряд ли причинит подруге неприятности до утра. А утро вечера мудренее. Уже на самом пороге он не удержался — и включил рацию. Конечно, на ней не было такой подробной карты города, как на компьютере, — но отследить трекеры в случае необходимости можно было и по ней. Огонек Эйприл ровно, успокаивающе горел розовым отблеском. Неподвижно на фоне темного многоугольника дома. Она на месте. Слава Дарвину! — Доброй ночи, Эйприл, — прошептал Донателло, уже в темноте на ощупь расстёгивая халат. Пальцы были чужими, неловкими — приятной неуклюжестью долгожданного расслабления. — Пусть она будет по-настоящему доброй.