А помнишь вечер?

      Когда он в последний раз брал гитару в руки? Год или два назад? Надо сказать, что он вовсе этого не помнит. Хотя, на кончиках пальцев всё ещё ощущается этот слегка режущий холод струн. Он всё ещё помнит, какие же песни играл и то, кому он их посвящал. Такие трепетные и нежные, может быть, слегка дурашливые и нелогичные. Но, нам же всем иногда хочется побыть несерьёзными, верно?             Вечер плавно перетекает в ночь, солнце за окном уже давно село. Лишь бледно-розовые края слегка виднелись из-за гор, окрашивая комнату в нежные оттенки. Полумрак и тишина, на фоне всего этого силуэт, склонившийся над скетчбуком. Аккуратные чирканья карандаша кажутся громче собственного дыхания, в таком освещении мало что выходит красиво. Но он не отвлекается, продолжая рисовать знакомое лицо. Сидит он в гостиной, если так подумать, уже пару часов. Всё попытки нарисовать портрет заканчивались вырыванием листа и тихим, недовольным ворчанием. Вокруг дивана уже скопилось приличное количество комков, которые как «перекати поле» готовы были укатиться куда не надо. Поправив съехавшие на кончик носа очки, он попытался хоть этот портрет не испортить. Стоило бы хоть свет включить, а то, так и зрение можно совсем посадить.             Серые волосы, прямо как остывший пепел, падали на лицо чёлкой, он часто заправлял её за ухо. Остальная часть была собрана в небрежный пучок, съехавший с макушки почти на затылок. Свободная футболка провисала на плечах, шорты сидели на талии и были слегка зашнурованы, образ заканчивал носочки с авокадо. В общем, выглядел силуэт довольно мило, как-то даже по-домашнему. Рука с карандашом старалась аккуратно выводить слегка грубоватые черты лица, особенно выделять глаза и лёгкую ухмылку. Именно таким он сегодня запомнил человека, сидящего на тот момент напротив него. Да, пусть навыков рисовать как у его младшего брата немного, ну хоть что-то да выходит. От таких действий, силуэт непроизвольно высунул язык, даже слегка фыркнул.             В проёме двери стоял мужчина, тихонько наблюдая за действиями кардинала. На лице ухмылка, более похожая на тёплую улыбку. Сложив руки на груди, он перекрывал собой почти весь свет, идущий из кухни напротив. Свитер с закатанными рукавами и джинсы, явно куда-то ходил. За спиной чехол с гитарой, от самого мужчины исходил тонкий аромат дождя и сырых листьев. Волосы спустались в маленькие рожки, торчащие в разные стороны, большая же часть волос была собрана в высокий хвост. Между ними пару метров, он бы мог подойти, но прерывать младшего в столь интересный момент не хотелось. Также, не хотелось получить люлей, в очередной раз за этот вечер.             Надо признать, что лидер никогда не видел того, как рисует всем известный кардинал. Строгий и холодный, вместо души и сердца один лишь камень. А сейчас же, это просто треф, просто рисует что-то в маленьком скетчбуке. Причём так старательно, аж язык высунул. Тихонько усмехнувшись, старший всё же решает подойти и посмотреть, чего же там успел накалякать его сожитель. За спиной небольшой грохот и крики червового вальта, по типу «хватит громить кухню!», но лидеру казалось, будто кардинал вовсе не слышит этого. И правда, мужчина решил абстрагироваться от мира сего, полностью погрузившись в своё занятие. Под ногами шелестели неудачные попытки рисования, фиолетоволосый улыбнулся уголками губ, когда парочку из них попали на ноги. Он даже не стал их поднимать, а продолжил красться к младшему.             Сев почти на край дивана, мужчина аккуратно снял чехол с гитарой. Он надеялся, что в этот момент сероглазый соизволит обратить на него внимание, но нет, младший всё также продолжал чиркать карандашом по бумаге. Лидер мог бы дотянуться до лампы, стоящей на журнальном столике, но боялся спугнуть такого расслабленного и тихого трефа. Редко можно было видеть, как тот занимается чем-то другим, помимо чтения книг и разбора документов. Будто прочитав его мысли, кардинал сам потянулся к настольной лампе, одним движением включив её. В комнате стало чуть светлее, что дало возможность рассмотреть работу и лицо недо-художника. Как оказалось, на бумаге свои черты приобретал портрет лидера, а лицо рисующего было спокойным. Он уже не высовывал язык, просто немного нахмурился и что-то ворчал себе под нос.             И ведь, мужчина только сейчас заметил, какие у младшего мешки под глазами. Сиреневые, как дно океана, может даже глубже. Кожа бледная, но это придаёт некого шарма кардиналу. И эти еле видны… веснушки? Именно, они крапинками пролегали по переносице и немного на щеках. Решив, что сейчас самый подходящий момент для гитары, старший аккуратно расстегнул чехол. Музыкальный инструмент блеснул струнами в свете лампы, ложась в руки как влитой. Закинув ногу на ногу для лучшей опоры гитары, пиковый проверил строй. Звучало нормально, можно начинать. И он бы начал, да только не знал, какую бы песню спеть. Хотя, была одна на примете.             Лёгкий перебор, слова всплыли в голове сразу же. Кардинал оторвался от рисования, переводя взгляд на незваного гостя. На лице строгость, но в душе какое-то спокойствие и тепло. Будто горячим утюгом прошлись по сердцу, заставляя то плавится. Отложив карандаш в сторону, сероглазый наблюдал и молчал.             — А помнишь вечер, а помнишь вечера? Конечно помнишь, мы были без ума. Ты был влюблён и смотрел в мои глаза. А я с тобою счастлив, будто в небесах. — голос звучал хоть и раскатисто, несколько басисто, но что-то было в этом такого. Кардинал слушал и обдумывал, что всё-таки можно и отложить рисование на какое-то время.             — Моя ведь гордость, не даст теперь тебя набрать. Всё так нелепо, но мы смогли чужими стать. Минуты счастья сгорели, превратились в пыль. — подхватил младший, подсаживаясь к пиковому поближе. Тот был не против, лишь бы слушать то, как же поёт треф. Ласково и с грустью, тихо, но уверенно. Такого и мечтал увидеть лидер.             — А помнишь вечер, а помнишь вечера? Конечно помнишь, мы были без ума. Ты был влюблён и смотрел в мои глаза. А я с тобою счастлив, будто в небесах. — продолжал янтароглазый, мельком глядя на второго. Тот смотрел на старшего умиротворенно, ещё и в таком свете волны серебра красиво ударялись об берега чёрных зрачков. Расслабленный и спокойный, в конце концов, настоящий. Ведь правда, редко можно застать умника таким… невинным.             — Моя ведь гордость, не даст теперь тебя набрать. Всё так нелепо, но мы смогли чужими стать. Минуты счастья сгорели, превратились в пыль. Знаю скучаешь, ведь мы друг-друга не забыли. — как же приятно, но в тоже время несколько больно и грустно. Пиковый и сам не знал, почему именно эта песня. Может, на почве расставания с младшим трефом он выбрал её, а может… он просто заново полюбил? Кто его знает, их может рассудить лишь Бог или Создатель. Хотя, вряд ли последний оценит такие отношения.             Как он начал неожиданно, так и закончил. Рука легла на струны, заглушая звук. На душе как-то тепло и несколько грустно, но первого всё же больше. Повернувшись к королю треф, фиолетоволосый мягко улыбнулся. Ему хотелось сейчас просто молчать, слушать прерывистое дыхание кардинала и смотреть в глаза, полные серебра и спокойствия.             — Почему именно эта песня? — чуть отдышавшись, спросил второй. Пучок из пепельных волос совсем распустился, чёлка вновь упала на лицо. А младший и не старался её поправить, пусть так и остаётся.             — Честно говоря, я не знаю. — пиковый лукаво улыбнулся, кидая взгляд на рисунок. Тот был почти закончен и выглядел так, словно его рисовал шестой. Но нет, реальность сурова и это рисовал не тот милый паренёк студент, а взрослый, состоятельный мужчина. Пусть и усталый, но по-своему очаровательный. Положив подбородок на изгиб гитары, лидер тихонько хмыкнул. — Красиво вышло, сам рисовал?             — Да, сам… — шёпотом произнёс кардинал, отводя взгляд куда-то в сторону. Ему было немного стыдно за то, что его застали за столь личным и трепетным моментом. И всё же, есть же в этом какие-то плюсы.             — Кстати, ты мне никогда не говорил, что у тебя есть веснушки.             — А ты их заметил?             — Конечно, сложно не заметить. У тебя лицо, как у покойника, бледное.             — Ааргх, замолчи!             «А помнишь вечер?» — эта строчка ещё долго будет крутится в их головах. Пускай что-то останется недосказанным, но это уже не так важно. Ведь вечер с гитарой и маленьким скетчбуком то, что вряд ли получится забыть…