***
Василиса - политик. И она остаётся на работе на ночь, потому что за дверями этого кабинета ее уже давно некому ждать...Дочь политики
4 декабря 2021 г. в 04:55
Примечания:
Драббл какой-то написался...
Политика - это монстр. Стоглавое чудовище со множеством пастей, усеянных мелкими, острыми зубами. Политика плотоядна и никогда не бывает сыта. По ее мнению, в человеке нет ни одного органа, ни единой детали, которая была бы непригодна в пищу. Она рвет тела, ломает характеры, раздирая длинными тонкими когтями сердце, высасывает из ран чувства, находя их похожими по вкусу на нежный бульон. И без малейшего зазрения совести перемалывает в клыках прошлое и будущее. Свое, чужое - без разницы. Она лишь берет и никогда ничего не отдаёт взамен.
Василисе 16 и она еще не знает, что с ней будет, когда по своему желанию шагает политике прямо в пасть. Это не больше, чем детская прихоть, следствие подросткового максимализма, желание вырваться не столько из-под руки отца, сколько из тени своих сестер - 13-ти морских дев, претенденток на престол, стоящих у нее перед носом. Василисе хочется большего. И совершенно не хочется значиться в летописях, как позорная "Четырнадцатая". И благо, отец слишком сильно любит ее, чтобы отказать в привилегии стать послом Морского царства в Дивногорье.
Но мир за пограничными столбами оказывается совсем другим, а строгие книжки по политологии - эфемерным идеалом. Сказка о строгих и доблестных монархах черной крошкой рассыпается в пальцах суровой действительности. Мир настоящей политики вдруг становится жестоким и подлым, а послы - гнусными и жадными, ставящими личные интересы выше государственных. Но она упряма и точно знает, что сможет все изменить.
Василисе 18 и, привыкнув к земле, трудно возвращаться в воду. Она ещё совсем молода, полна амбиций и задора и искренне верит во всеобщее равенство перед Макошью и в то, что долг каждого политика - это забота о своей стране и своем народе. Хранитель Лихо одобряет ее идеи и приглашает к себе, в управление сказочным народом. Жаль, что пока что только на должность писаря. Но она быстро учится и, конечно, это ненадолго.
Василисе 22. Она не спешит возвращаться в воды морского царства и грезит о высотах. Она почти избавилась от детского максимализма и уже точно знает, что политическое поприще - это арена. Василиса уверена в том, что её ум и знания смогут перевернуть эту систему и она напряжённо пыхтит, подписывая доверенные ей Лихом документы. За дверями топчется очередь сказочных, поток жалоб и проблем не прекращается и Василисе начинает казаться, что для Хранителя слова "заместитель" и "секретарша" синонимичны. И она стискивает зубы и улыбается, приглашая следующего жалобщика пройти в кабинет.
Василисе 26 и она гордо улыбается портретам на стене, оглядывая в отражении на пузатых боках ваз обвивающую ее грудь сине-серебристую ленту - почетный признак членства Совета магии. Никто из хмуро глядящих на неё со стен вельмож не мог бы похвастать такими достижениями в столь юном возрасте и это осознание ласково и сладко царапает ей сердце. Теперь у нее есть власть и право голоса для того, чтобы повлиять на то, к чему она подбиралась 10 лет.
Василисе 27 и она разочарована в своей жизни. Совет, бывший для неё недостижимым идеалом, идолом, прогнил изнутри. Показательная доброта и радушная справедливость оказались лишь прикрытием. Ее вера в лучший мир угасает, как подобравшийся к концу спички огонек. Василиса рычит от злости, срывает с груди злополучную ленту и сползает по стенке вниз, обняв колени и уткнувшись в них лицом. Даже Володар - добрый наставник, ее первая детская влюбленность - перестал быть в ее глазах святым и непогрешимым – Василисе хватило понимания того, что о бесчинствах он знает, но по непонятным ей причинам закрывает на них глаза. Она борется с желанием подойти к месту князя за широком столом заседаний и швырнуть ему в лицу эту чёртову сине-серебристую ленту – но вместо этого поджимает подрагивающие губы и старается улыбнуться, слушая приказ о назначении её в управление дальней губернии почти у самой границы Дивногорья.
Василисе 28 и она пьет чай в избушке у Ядвиги, умостив одну руку на мягких перьях Цыпы. Жалуется подруге на то, что в администрации губернии дела совсем плохи. И нисколько не заботится о разглашении государственных тайн - она точно знает, что до этой глуши не дотянется ни одно столичное "ухо". Ядвига качает головой и подливает ей новую порцию чая. Василиса ощущает укол стыда – ведьма не раз предупреждала ее о том, что не стоит соваться в это пекло. И сейчас, в общем-то, настаивает на том, что стоило бы вернуться на постой в Морское царство. Но Премудрая лишь мотает белокурой кудрявой головой и закрывает нос бортами чашки - идти на поклон к отцу и признаваться в собственных неудачах перед сестрами для неё непосильная и позорная задача. Она этого не сделает.
От разговора отвлекает возникший на пороге рыцарь. Он стряхивает с плаща грязь и радостно показывает Ядвиге какой-то камень, но, заметив сидящую в стороне Василису, быстро прячет его за ремень на поясе. Рыцарь представляется Кощеем и Василиса ощущает, как где-то глубоко внутри что-то ёкает. Пожалуй, впервые в ее жизни. Он притягивает к себе внимание и она даже не замечает, что смотрит на него слишком долго, отмечая и крой походного костюма и дымчатые щупальца явного проклятия, обвивающие его шею. Но, натолкнувшись на серый взгляд, быстро отворачивается и утыкается в чашку.
Василисе 30 и она с ужасом всматривается в потемневшие окровавленные воды. Вместо пик царского дворца, обычно гордо возвышающихся над волнами от края до края простирается шумящая гладь. После поражения в первом этапе войны Морок вернулся, имея в арсенале оружие, куда более мощное, чем все то, что было до: почти безграничную способность к метаморфозам. И безжалостно уничтожал все, то чего мог дотянуться, надеясь, что это ослабит сказочных.
Вынырнувший у берега пескарь сообщает, что Морское царство было стерто с лица земли. Никто из царской семьи не выжил, не устояло ни одно здание, пал царский дворец.
Василиса падает на колени, прямо на мокрый песок и рыдает, рыдает, вцепившись скрюченными в судороге пальцами в спутанные пшеничные волосы. Проклинает Совет и Сенат, что отказались посылать в Морское царство военные силы, мотивируя это тем, что все войска были брошены на защиту границ. Границ, которые, однако, уже давно были прорваны.
Рядом на корачки приседает Ядвига и обнимает ее, крепко прижимая к себе и позволяя спрятать изуродованное слезами лицо у себя на груди. На тонкое дрожащее плечо опускается крепкая рука Кощея, и темная волна выносит на покрасневший берег осколок ракушки...
Василисе 32, она генерал и член военного совета. Она чувствует омерзение и мрачную обреченность всякий раз, когда вынуждена смотреть на все эти лица вокруг себя и думает о том, что, возможно, Морок не так уж и не прав в своих идеях. И отметает эту мысль сходу, вспоминая о тысячах загубленных жизней.
Сенат принимает решение переправить всех сказочных обратно в сказочный мир и запечатать портал и поручает хранителю Лихо разбить ключ Забвения на четыре ключа стихий, чтобы никто и никогда больше не сумел открыть его. Василиса не одобряет этой идеи, но ничего поделать не может. И никакая выдержка не в силах удержать возмущенного удивления, проступившего на ее лице от новости, охранять портал во время Великого Исхода придется ей и ещё двоим магам. Искренне пытаясь усмирить порыв раздражённо сморщиться, она интересуется, не хочет ли Сенат выделить им в помощь пару полков и получает вполне ясный ответ: ресурсов нет.
Василисе всего 32 и она думает о том, как мало успела сделать за свою жизнь. В ожидании появления врага думается всё-таки плохо и она старается отогнать дурные мысли прочь. И даже Кощей и Ядвига, стоящие так близко, что едва не задевают плечами ее тело, никак не прибавляют уверенности. В воздухе витает аромат паники и чего-то более страшного, более опасного. Наблюдение за тем, как сказочные бегут, спотыкаются, теряют поклажу и собственных детей в буйстве толпы отзывается неприятным холодком по спине. Василиса знает, что вот-вот он объявится, это чудовище, о котором до сего дня ей доводилось лишь слышать. Но сгоревшие деревни, вырванные с корнями леса и искалеченные тела, коих она успела повидать в достатке, куда красноречивее, чем любые чужие рассказы.
Он появляется с первым раскатом грома, прорезав тучи острыми, подобными лезвиям, крыльями. Гигантский дракон, от одного взгляда на которого в жилах застывает кровь, растекаясь по венам обжигающим холодком. Василиса мысленно в очередной раз проклинает и Совет и Велодара и саму себя, обнажает клинок меча и, крикнув Кощею и Ядвиге, чтобы уводили сказочных, бросается в атаку сквозь рев ветра и оглушающие крики толпы. Глупо? Да, наверно. Но жажда геройства все ещё теплеет в ее груди.
Василиса впервые встречается с Мороком взглядом и холодеет, узнав знакомые голубые глаза. Ее секундного промедления достаточно и хватает тонкую женскую фигурку в огромные лапы. Все происходящее кажется ей настолько диким, что она даже забывает о том, что кругом гремит битва. И о том, что она - воин.
Память заменяет морду монстра на знакомое и родное мальчишеское лицо со все теми же большими голубыми глазами и у Василисы находится новый повод проклясть и власть и политику. И, с трудом восстанавливая дыхание после того, как взбешённый вмешательством Кота-менестреля Морок выбросил ее вон, как скучную игрушку, даёт себе обещание сразу после того, как все это кончится, сложить с себя обязательства и податься в учителя.
Василисе уже больше трёх сотен и она давно смирилась. Она уже больше не думает о том, что правильно, что нет, что справедливо, а что не очень. На этом поприще нет деления на чёрное и белое, здесь есть лишь черный. И не только в воротничках серьезных членов высшего магического совета и кожаных креслах зала заседаний.
Она уже давно закопала все свои благие намерения, душившие ее в молодости. Ушли в прошлое дружба, так и не получившая подпитки любовь к Кощею и горестные воспоминания о разбитых мечтах. Зато появилась ответственность. Слишком много ответственности, за которой перестаешь видеть себя. Но попробуй только не справиться, прогнуться под ее весом - и тебя линчуют.
Василиса уже давно свыклась со своей ролью козла отпущения. Теперь Кощей и Ядвига бросают ее на растерзание высшему магическому совету как пушечное мясо, искренне веря в то, что она справится, поможет, решит все их проблемы. "Сделай, у тебя же членство". Прикрой спину. Походатайствуй. Не можешь? Неправда. Не можешь не мочь.
Она знает, что в их глазах она почти всемогуща. Не человек - робот. Работа, работа, и ещё раз работа, даже без перерыва на дом. Как будто это просто. Как будто вся ее жизнь - сплошное развлечение и само пребывание в этом адском котле даётся ей без труда. Как будто она из чистой вредности не желает выполнить их просьбы, навлекает на детей опасность... Сейчас Василиса держится из последних сил, но об этом, разумеется, никто не догадывается. Тем более, Кощей и Ядвига. Она прекрасно знает и про Мей, и про амулет жизни. И крепко сжимает зубы в бессильной злобе от случайно подвернувшейся мысли, что они могли бы - он мог бы - хоть раз подставить ей свое плечо. Помочь. Поддержать. Но, похоже, впавшая в стазис три века назад и едва знакомая дриада куда важнее вполне себе живой подруги...
Василисе почти три с половиной сотни. У нее жутко болит горло, а двери кабинета плывут перед глазами от туманящего жара. Её палец застывает в миллиметре от кнопки вызова под контактами Ядвиги в телефонной книжке, но так и не касается ее. Так подмывает позвонить, попросить приехать, купить лекарства, привезти фирменное варенье от простуды, но Василиса знает, что в лучшем случае ей просто не ответят, в худшем - придется слушать оправдания.
Она грустно улыбается и откладывает телефон в сторону. Трио давно развалилось. У Кощея и Ядвиги есть "Сказочный патруль", которые нуждаются в их внимании куда больше, чем она. И, конечно, Василиса не смеет их винить, но отчего-то ей становится горько. И вместо телефонного звонка она залпом опрокидывает в себе три таблетки "Нурофена" и запивает их стаканом воды. Дела колледжа не станут ждать, пока ей станет лучше.