«Всякий раз, когда человек допускает глупость, он делает это из самых благородных побуждений, » — Оскар Уайльд
Итан быстро тянется к рычагу, обмотанному желтой клейкой лентой. В каменном погребе с начавшими обваливаться кирпичными стенами и множеством бочек, наполненных различными ягодами и фруктами, хоть сейчас и начало февраля, очень сыро и холодно. Иногда с потолка на пол падают маленькие капельки, капай они быстрее — создавалось бы ощущение дождя в этом небольшом подземном помещении. «Как в таких условиях здесь что-то сохранилось?» — спрашивает сам себя мужчина и, резко выдохнув, дёргает рычаг вниз. — Надо же, — его вдруг останавливает внезапно возникший в помещении негромкий прокуренный голос. Уинтерс резко оборачивается и, сжав пистолет обеими руками, направляет его на незнакомца, рядом с которым все металлические детали в подземном помещении поднимаются в воздух, начиная мелко подрагивать. — Я думал, никто не выжил! — кидая докуренный бычок сигареты на пол, продолжает толковать мужчина в шляпе с огромным молотом наперевес, собранным из металлолома и шестеренок. Он расслабленной походкой приближается к напрягшемся Итану, внимательно следящим за каждым его движением. — Ты, видно, не слабак, да? — А ты что за мудак? — настороженно интересуется Уинтерс, постепенно начиная осознавать свое бессилие перед этим человеком. Человеком ли? Он чувствует, как и все оружие начинает дрожать в такт остальным металлическим изделиям, подчиняясь силам неизвестного. Помимо этого, Итан начинает понимать, что блеклые цвета окружающей обстановки становятся ярче, наполняются различными сортами оттенков. «Нет-нет-нет-нет-нет…» — останавливает себя Уинтерс, рассматривая мужчину напротив, что теперь внимательно следил за ним глазами, скрытыми за черными круглыми очками. — О, так ты не местный! Еще лучше! — усмехнувшись, констатировал тот, двинув рукой, и длинная палка ржавеющей арматуры, словно стрела, всаживается под ребро Итана, рефлекторно прикладывающего руку к куску железа, будто хочет его выдернуть. Ноги подкашиваются от боли, и Уинтерс падает на колени, сжав зубы в попытках подавить крик, и старается не подавать виду, что ему настолько больно или он напуган. Вскоре он чувствует, как к его телу пристают небольшие пласты металла, образуя вокруг пострадавшего мужчины кокон. Сквозь шелест деталей Итан слышит стук тяжелых ботинок и хриплый смех приближающегося незнакомца. — Матерь Миранда будет очень довольна… Мужчина, любуясь, наблюдает, как Итана облепляют все новые и новые детали: «Найденную игрушку надо донести сохранной!» А Уинтерс продолжает со злостью смотреть на силуэт уже ненавистного ему человека и тайно отмечать про себя, как же много шрамов на лице незнакомца, и сколько проседи успело выступить на длинных спутанных волосах, выбивающихся из-под широких мятых полей шляпы. Его притащили на семейное собрание, проходившее в полуразрушенной церквушке. Перед Итаном скачет уродливая синекожая кукла, напоминающая длинного нескладного подростка. Вскоре, отогнав мерзко пищащее «Он очнулся!» создание в сторону, к мужчине ковыляет, что-то лопоча булькающим голосом, существо, массивный горб которого скрывался от посторонних глаз под графитовой накидкой. — Да заткнитесь на хер! — прерывает бормотание уже знакомый голос. Незнакомец, который притащил Уинтерса сюда, вальяжно расположился на деревянной скамье, закинув ногу на ногу и медленно покуривая тлеющую сигарету, тоненький дым от которой поднимался к небу из-за отсутствовавшего потолка. На балках и импровизированном каркасе, создающими вид, что потолок церкви хотя бы делали попытки восстановить, мостились странно притихшие оборотни, жадно глядящие на Итана своими дикими пустыми глазами. С одним из них мужчина и столкнулся в самом начале «приключения» — он откусил Уинтерсу пальцы, за что и был быстренько убит. Эти твари буквально везде! Странно, что Итан так подробно мог их всех разглядеть, однако, если подумать, то вообще ожидаемо. В нескольких метрах от него находился соулмейт, к которому вместо симпатии Уинтерс испытывал вопиющую ненависть и отвращение. Судьба ещё никогда так жестко над ним не шутила! Хотя нет… Сколько же противоречий в жизни?! Сначала Луизиана, потом смерть Мии и похищение Розы, а теперь он здесь. Сидит и слушает, как пятеро поехавших на всю голову существ решают его судьбу! Напротив незнакомца, на такой же деревянной скамье восседала невероятного роста женщина в черной широкополой шляпе и длинном белом платье, изящно курящая мундштук и с неким презрением смотрящая в сторону мужчины в черных очках: — … к тому же, я уверяю, если смертного получит дом Димитреску, мы с дочерями пустим ему кровь и наполним ею ваши бокалы… — То есть ты будешь забавляться с ним там, а мы скучать? Нет уж, спасибо… в этой дыре скука смертная, так ты ещё и мою «игрушку» пытаешься отжать! — перебил высокую даму незнакомец, а затем перевел взгляд на женщину, стоящую в середине. Ее одеяние полностью состояло из вороньих перьев, лицо закрывала позолоченная маска, напоминающая птичий клюв. Он видел ее на всех иконах в деревенских домах. «Это же Миранда», — всё-таки вспомнил Итан имя этой персоны. — Лучше отдай его мне — и тогда мы все развлечемся! — затем незнакомец вновь посмотрел на леди Димитреску, уже нагло так усмехаясь, хвастаясь. — Я гарантирую, что моя программа, где этот человечешка — главный герой, вас позабавит, как и тебя, моя стервозная сестра-переросток! Тебе далеко до моего мастерства… Половину остального разговора, — оживленного спора между высокой леди и мужиком в шляпе — Уинтерс пропустил мимо ушей. Он просто пытался… Просто пытался не слететь с катушек от осознания происходящего, от прошлого и от неведения нормального будущего. Мужчина понимал, что дико устал, а стресса было слишком много. Хотелось даже разрыдаться… — Вердикт таков. Гейзенберг, — заговорила Миранда, указывая на незнакомца, которого Итан в голове называл просто «седым мудаком» . «Гейзенберг, » — повторил он про себя фамилию, явно имеющую немецкое происхождение. Привычка для лучшего запоминания… Лучше бы её и не было, чтобы Уинтерс не ощущал дикий стыд внутри. — Его судьбу решишь ты! «Блять, теперь меня еще и этому ублюдку отдают? Пиздец!» — нервно усмехнулся про себя мужчина, внимательно глядя на Гейзенберга, что практически закрыл его собой от плотоядного взгляда леди Димитреску, пытающейся оспорить тушку Итана себе. Ее упорству стоило позавидовать. Уинтерсу удалось разглядеть на ее лице не столько желание получить себе очередного пленника, сколько желание обойти наконец-то Гейзенберга, выиграть спор. Связь хоть каким-то образом играет на руку! Наконец-то спор, что спокойно мог продолжаться вечность, закончился. Высокая леди — побежденная, но упорно сохраняющая гордость — пренебрежительно фыркнув, встала за скамьей, презрительно глядя на Гейзенберга, присевшего около мужчины, чтобы произнести: — Из какого ты теста, Итан Уинтерс? — Из отборнейшего, — бормочет тот сквозь зубы, невольно сжимаясь и уже готовясь спасаться бегством. Ему было страшно, а, значит, он мог рассчитывать на помощь своего организма. В крови начинает плескаться просто колоссальное количество адреналина, только подстрекающего биться сердце в бешеном темпе, а мышцы моментально приходят в полную боевую готовность. — А ты крайне забавный экземпляр! — хищно улыбается Гейзенберг и начинает обратный отсчет, но Итан, словно не желая убегать, принялся подробно рассматривать лицо лорда, подсчитывал шрамы на лице и резко себя одернул от этого занятия, когда лорд с гадкой усмешкой протянул: «Беги, Итан. Беги! Беги и не останавливайся! » И Уинтерс, резко вскочив, прыгнул в огромную дыру — тоннель в земле, слыша, как злобно клацают зубами ликаны, только что упустившие свою добычу. Пока мужчина пытался выбраться, Гейзенберг внимательно следил за ним и иногда вставлял свои реплики, подбадривая нового любимого игрока, который с лёгкостью справлялся со всеми задачами. Сложного в них не было ничего от слова «совсем» ! Он специально оставил приметную дыру для Итана в каменном подземелье с огромной дробилкой. Этот человек нужен был ему живым! Уинтерс, смахнув капельки пота со лба и поднимаясь по известняковой лестнице наверх, к свежему воздуху, думал, что неплохо бы где-то остановиться для отдыха и хорошенько все обдумать. Одна старая поехавшая бабулька из деревни сказала, что его дочь здесь, но она разделена и каждая часть находится у владык. Ему никак не избежать очередной встречи с Гейзенбергом. Итан же всегда думал, что его соулмейтом была Мия, рядом с которой до событий Луизианы было так хорошо. Мир был наполнен красками, а потом резко опротивел мужчине. Скандалы, ежедневные встречи с психологами, психиатрами, почти ежесекундные звонки Криса, беспокоящегося за самочувствие четы Уинтерс, но Рэдфилд забрал Розу и убил Мию, даже ничего толком и не объяснив Итану! «Как же меня все это заебало, блять!» — выругивается сквозь зубы мужчина, в порыве злости пиная каменную стену, а затем, шипя от резкой боли в ноге, быстро осматривал обстановку и надеялся, что не привлек внимание ликанов, шатавшихся явно где-то поблизости! Итан ожидал, что Гейзенберг, осознав, что он соулмейт Уинтерса, окажет хоть какую-то помощь или поддержку, а не заставит уносить ноги от вшивой своры оборотней, чтобы развлечь — нетолько моральных, но и уродов в физическом плане, — родственников. Не так он представлял встречу с соулмейтом! Радовало одно… мужчина так и не достался леди Димитреску, что обещала «пустить ему кровь и наполнить ею бокалы» других владык.***
Наконец-то он добрался до фабрики! Как же Итан, блять, заебался находиться в постоянном состоянии борьбы за жизнь, за Розу. Уинтерс собрал все четыре колбы и теперь, по сути, мог не соваться к Гейзенбергу на фабрику, но поговорить с этим самым человекоподобным монстром в очках все же хотелось. И мужчина шел, с твердым намерением, если тот сделает попытки убить его — Итан убьет раньше, ну или… найдет чем таким прикончить его! Стоит отдать должное четвертому лорду, он практически весь путь до своей фабрики общался с Уинтерсом по громкоговорителям, висевшими буквально на каждом столбе. Несмотря на это мужчина продолжал испытывать жгучую кислоту ненависти внутри себя, которая вырывалась в каждой язвительной реплике, адресованной Гейзенбергу. Но лорд был терпелив. Даже слишком. На все подъебы и желчные высказывания Итана он отвечал достаточно спокойно и подсказывал правильную дорогу. Это все не могло быть просто так! И в этом мужчина был уверен. Ему позволили выжить в тех бегах по подземелью, ему подкидывали и порох, и реагенты, и патроны, и металлические обломки. Значит, он был нужен живым и желательно — невредимым! «Проходи, Итан! Я ждал тебя!» — усмехается на другом конце динамиков Гейзенберг, открывая ворота входа на территорию фабрики. «Конечно ты, блять, ждал меня!» — саркастично ответил ему внутренний голос Уинтерса, сунувшего пистолет в карман, чтобы отворить массивные ворота самого здания завода. Теперь он полностью во власти четвертого лорда, что, так несправедливо, но оказался его соулмейтом! Это единственная вещь, заставляющая Итана находится здесь и ждать разговора с Гейзенбергом, пока Уинтерс продолжал отстреливать киборгов с генераторами вместо сердец и понимать, как же был прав Герцог, говоря о том, что лорд обладает, мягко говоря… больным воображением. Наконец-то отбившись от всех стремных полумертвых солдат и забежав в достаточно безопасное место, мужчина и решает расслабиться, ругая себя за проявление слабости в логове врага. Его внимание привлекает ветхое пыльное полотно на стене, загораживающее полстены. Уинтерс, недолго думая, сдергивает ткань, за которой оказываются десятки фотографий. На них запечатлены и три владыки, перечеркнутые красным, Миранда на плакате, карты деревни, — на одной из них Итан мельком читает фразу «BSAA приди!» , — фотографии его самого, погибшей Мии, Криса и малышки Розы, от вида которой сердце мужчины забилось в груди сильнее. «Твою мать!» — бормочет он, шагая назад. — Здравствуй, Итан. Правда глаза колет? — послышался за спиной голос Гейзенберга. Уинтерс резко обернулся к нему, кладя ладонь на пистолет в кармане. Похоже, лорд удивился, что мужчина сразу не направил дуло орудия прямо на него. «Интересно!» — решил он, изучая Итана из-за линз тонированных очков. Уинтерс же продолжал оставаться настороже, хотя все цвета для него вновь становились слишком уж контрастными и яркими. До этого он надеялся, что это лишь ошибка, шутка освещения, иллюзия — но жизнь оказалась слишком уж жестокой, раз решила свести Итана и четвертого владыку! — Я думал, что ты сразу же убьешь меня, как и остальных, а потом сломя голову бросишься на помощь своей дочурке? Ты ж прям напичкан всякими пукалками! Не человек, а оружейный магазин! — постарался пошутить лорд, кидая продолжающий тлеть бычок сигареты на пол и растирая его носком. — Я верну свою дочь, — твердо отвечает ему Итан, не совсем понимая надобность шуток в данный момент. Он пришел поговорить, а не шутить. Затем достаточно прямо говорит. — И я не вижу в тебе преграду! — Т-ты верно крепко так ошибаешься, Уинтерс! — ухмыляется лорд, но сразу же замолкает, услышав громкий рев пропеллера из закрытого люка. — Заебал, блять… Четвертый владыка почти подлетает к люку и резко открывает его крышку, будь она немного слабее — оторвалась бы. — Завали ебло! — орет на неизвестно кого Гейзенберг, после поворачивается к Уинтерсу и достаточно спокойно произносит, ставя рядом с открытым люком стул. — Прости, что вспылил. Ты… Ты присядь, — кивает владыка, но Итан продолжает пялиться на него, изучая. Надо пользоваться возможностями связи, пока есть время. — Ты глухой? Ну-ка сядь сказал! — громко произносит Гейзенберг и насильно усаживает мужчину на стул. Уинтерс оборачивается и с опаской глядит внутрь люка. Затем он был обязан выслушать долгую тираду о страданиях лорда, о том, как тот ненавидит всю эту семью, да и Миранду. Итана речь Гейзенберга особо не тронула, он просто пропускал ее мимо ушей, обдумывая свои слова, и иногда отвечал что-то грубое типа «Да срать я хотел на твои личные проблемы!» . Мужчина лишь ждал очереди, чтобы высказаться, понимая, что лорда он перебить физически не сможет! — Ты хоть понимаешь, сколько силы в этом ребенке? — этими словами Гейзенберг заставил Итана оживиться. — Даже Миранда ее боится. Это… Она ключ, Итан! Понимаешь?! — его вновь прерывает дикий рев пропеллера внутри люка. — В последний раз… Заткнись, урод! Теперь лорд рядом с Уинтерсом и наконец-то стягивает очки, якобы делая обстановку интимнее… — Ты и я, Итан! — встает напротив мужчины Гейзенберг, сжимая руку в кулак, столь уверенный в своих силах и успехе идеи. Он видел, что Уинтерс — способный и не самый обычный человек, что обязательно бы пригодился для реализации его плана по уничтожению суки Миранды. — Мы вместе спасем Розу и с ней уж точно нагнем эту пернатую тварь, сотрем ее в порошок! — Слышь, ты, мудак! Моя дочь — не оружие! — пытается пристать Итан, чтобы находиться с лордом на одном уровне. Гейзенберг медленно отступает назад и с ненавистью смотрит Уинтерсу прямо в глаза, чтобы затем резко выбить из-под мужчины стул, но в последнее мгновение успеть схватить его за руку. — Ты зря. Лучше не проверять, что там внизу… — Гейзенберг… Знаешь, что? Пошел ты! — с внезапно накатившей злостью выплюнул Уинтерс. Владыка, с напускным спокойствием и уверенностью глядя мужчине в глаза, лишь фыркает. Но Итан видит, что в глазах лорда сожаление и ненависть. Он был обязан понять, что американец, которого сейчас он держит за руку, соулмейт, да и идеальный во всех аспектах союзник. Но никогда не заикайтесь о дочери Уинтерса в его присутствии, мужчина будет готов убивать и рвать голыми руками. Умрет сам — но спасет Розу. Порою личные ценности встают выше здравого смысла и природного замысла! — Сам напросился, — Гейзенберг вновь натягивает очки и брезгливо отбрасывает руку Итана. Мужчина летит в люк. «Очень жаль, » — делает вывод про себя лорд, обреченно вздыхая, закрывает своей силой крышку и уходит вглубь фабрики. Стены вокруг начинают идти рябью, а некоторые отходящие от стены пласты гнутся или корежатся в страдальческом танце под музыкой силы лорда. — Да почему ты такой упертый дебил! — крича, обращается к Уинтерсу Гейзенберг, понимая, что тот его не сможет услышать. Как же обидно, черт возьми! «Сука!» — владыка с силой расшвыривает в стороны различный мелкий хлам. Проворонил шанс! Он понимает, что, скорее всего, Итан придет, дабы убить его. Они хоть и предназначены друг для друга, но американец видит в лорде исключительно чудовище, помеху в достижении цели «спасти Розу» . А Гейзенберг не хочет драться, вообще не хочет причинять вред этому человеку! Лорд уверен, что Уинтерс будет ждать «генерального сражения» , чтобы расставить все точки над i. Если генерального сражения не избежать, то можно скрыться. Гейзенберг часто уходил от проблем, оставлял их до момента, пока не прижмет. Так и сейчас. Он заперся в просторной комнате видеонаблюдения, где стояли мониторы, транслирующие буквально всю деревню и абсолютно все коридоры, кабинеты собственной фабрики. Но лорд не мог не отметить, что наблюдать за Итаном было достаточно интересно, как и прежде. Только теперь он уж помогать ему не собирался, пусть сам выбирается! Уинтерс обязан остаться жив, он сможет. Что-то внутри Гейзенберга твердило, что надо будет подсобить, если уж излюбленной живой игрушке невмоготу станет! И лорд пообещал себе, что приложит усилия к выживанию соулмейта. Однако вставлять философские фразы, да направлять к мужчине все новых и новых солдат было весело, особенно забавны были все ругательства, сыпавшиеся изо рта мужчины, быстренько уничтожающего многочисленную армию роботов. — Вот плоды моих стараний… Сильные уничтожают слабых. Так устроен наш мир! Зря ты отверг мое предложение, Итан, — обращался к нему владыка. Старался ли он склонить Уинтерса на свою сторону? Да, старался, но все, как обычно, шло через жопу. Мужчина был настолько уж упрям. — Ну и урод, — съязвил Итан, тихо крадясь за огромным киборгом с жужжащим буром вместо руки, что пока не обратил внимания на человека за спиной. Он был дико зол. На себя, в большей степени. Зачем он вообще сюда приперся? Все колбы собрал! Думал же, что лорд помешает ему убить Миранду… а оказалось наоборот! Но тот сам виноват, раз не желал избавиться от идеи об использовании Розы для победы. «Я иду, моя девочка, немного осталось!» — подбадривал себя мужчина, перезаряжая дробовик в руках. — А ты сильный, Итан, — скучающе произнес Гейзенберг спустя несколько часов молчания, откинувшись на спинку стула. — Ты не должен умереть! — но его слова уже не были слышны из-за грохочущего Штурма, носившегося за Уинтерсом по небольшому лабиринту. И на этот раз мужчина не подвел ожидания лорда — быстренько управился с безмозглой пародией на Карлсона. Итан уже явно словил кураж и теперь, ориентируясь по карте, пытался найти Гейзенберга. Ну не мог он его просто так взять да оставить! Четвертый лорд, беспрерывно следящий за ним, достаточно жестко произнес: — Ты ведь нашел все, что тебе нужно… Так что теперь вали отсюда! — как же хотелось добавить: «Я не хочу с тобой драться, сумасшедший ты баран!» , но уже и сказанного вслух было с головой предостаточно. Коридоры активно начали перестраиваться, звеня, кряхтя и скрипя, выстраиваясь в один сплошной проход ведущий к выходу, стоящий лорду немалую долю усилий. Не только его сил, приобретённых от Каду, но и моральных сил, чтобы дать Уинтерсу уйти, а самому — «капитулировать» . Мужчина удивленно смотрел на движущийся металл и решил, что свалить отсюда будет не самой плохой идеей. Сзади послышалось громкое жужжание солдатских буров; Гейзенберг пытался выгнать Итана с фабрики. Но в мозгу Уинтерса одна очень древняя и неугомонная часть, твердящая, что родственную душу-то забрать надо. «Пошла нахуй!» — ее благополучно послал Итан, выбегая с территории фабрики, перебегая мост, но ни разу не оглянувшись! Не думать. Не думать. Не думать… Зачем вообще Гейзенберг столь резко и неожиданно возник в жизни Уинтерса, что был совершенно не готов? Столько проблем только из-за одной сучки судьбы! Хотя Миранда могла посоревноваться с ней в своей сучьей сути!***
Последняя битва. Финальные рывки. Всех сторон из-под земли вырываются огромные толстые черные щупальца мегамицелия, стремящиеся ухватить мужчину за ногу и обездвижить его в конце концов. Где-то вдалеке жужжит вертолет. Но Итану плевать. Он с головой погружен в бой с мутировавшей формой Миранды, больше напоминающую гигантскую плесневелую паучиху, дико смеющуюся после каждого промаха Уинтерса. — Ты жалок! — кричит она ему и помещение сразу же погружается во мглу. Мужчина так и не мог понять, как это происходит, да и времени особо сейчас разбираться не было. И это было не так важно, как правильно сориентироваться в темноте по звуку передвижений Миранды по выстроенным из плесени стенам. Патроны на исходе, хотя в рукаве остается последний козырь — бессмертие, о котором Уинтерс узнал буквально час назад, благодаря Миранде, что с превеликим удовольствием вырвала из груди Итана сердце. Вообще новость о том, что он умер три года назад и теперь полностью состоял из плесени напугала мужчину не так сильно, как осознание связи с четвертым лордом, который уже, наверняка, покинул деревню с Герцогом. А он тут. Один. Бьется за ребенка с поехавшей сукой в перьях. Защищаться практически нечем. Хоть Итан и бессмертен, усталость периодически брала над ним верх. Сражаться становилось все труднее и труднее, но пальцы работали быстро, четко, как по приказу. Новый магазин. Прицел. Спуск курка. Выстрел между двумя ударами нового плесневелого, но громко стучащего в ушах сердца. И вновь перезарядка оружия. — Ощути гнев темного бога! — Миранда хоть и была вымотана попадающими в ее тело патронами, продолжала пытаться убить решительно настроенного бороться до последнего стука в груди мужчину. Со всех сторон появляется все больше и больше черных отростков, будто состоявших из ожившей нефти. Уинтерс быстрыми движениями кромсает ножом гадкие субстанции. Но они все прибывают и прибывают, словно все усилия Итана напрасны. Слышится легкий свист, над головой быстро пролетает ровный лист профнастила, разрезая еще продолжающие тянуться к мужчине щупальца и отделяя одно крыло взвизгнувшей Миранды. «Пиздец… Блять, что происходит?» — успевает подумать Уинтерс до момента, когда до его ушей доходит рев циркулярных бензопил, которые, как ножницы, разрезают стену из плесени. «Это…ну нет… Не может быть!» — мотает головой Итан, стараясь стрелять по отвлекшейся от него Миранды, хотя оружие начинает мелко дрожать в руках, но не от тремора затекших от одного положения пальцев. В образовавшуюся дыру медленно въезжает нечто напоминающее эклектичного киборга, где сплавились в симбиозе мышечные ткани, провода и металлолом всех видов, что только существовал в деревне. — Я к вам присоединюсь! — грохочет металлический голос Гейзенберга. Все-таки он решил подсобить. Как и обещал. Дело чести, как говорится! — Предатель, — почти на ультразвуковой волне кричит Миранда, обрушивая на лорда почти все оставшиеся силы. Может, она уже понимала, что с ними двумя она не справиться, но по крайней мере одного сегодня точно уж заберет с собой в потусторонний мир. Итан облегченно выдыхает и с новыми, прилившими к конечностям, силами начинает уничтожать обезумевшее существо, продолжающее пронзительно вопить и собирать над своей головой огромные шары разъедающей все на своем пути плесени. Кажется, что скоро барабанные перепонки лопнут. — Почему вы мне мешаете?! Ты одной ногой в могиле, Итан, зачем тебе Роза? — Роза — моя дочь, больная ты тварь! — кричит ей в ответ Уинтерс и, сильно дернув затвор, вытряхивает на землю, покрытую кровью, пятнышками пролившегося реагента, черными перьями, пустые гильзы из винтовки. Бомб, патроны гранатомета, дымовых шашек и взрывчатки в арсенале уже не осталось. «Сука… все на исходе, » — бормочет он, инстинктивно прячась под огромными режущими невероятно быстро регенерирующую плоть Миранды бензопилами на конечностях лорда, быстро убирает уже бесполезное оружие в портфель и вытаскивает револьвер. — Я осуществлю свою мечту! Я смогу! — она, дико смеясь, взмывает к куполу на своих пяти крыльях, чтобы камнем броситься вниз, обрушивая силу на так послушно ее принимающего Гейзенберга, что, отборно матерясь, старался попасть по быстрой сучке медлительными металлическими громадами. — Никому не сорвать мои великие планы! — Слышь, сука, твой великий план закончился! Когда же ты сдохнешь?! — прогремел наконец-то голос лорда, что до этого сражался исключительно молча или негромко, но выразительно матерясь. Уинтерс думал, что четвертому владыке есть что высказать Миранде, но тот молчал и продолжал помогать всем, до чего только дотягивалась его сила. И тракторы, и металлическая черепица, прутья ворот, и вилы, да и прочие бытовые вещи Гейзенберг сейчас использовал как оружие массового поражение всяких прыгучих тварей, крадущих детей и превращающих других в монстров. Пока лорд отвлекал Миранду начавшейся перепалкой, Итан внимательно целился ей прямо в грудь. Это последние два патрона в револьвере. Промахиваться нельзя. Последний шанс. Шум в ушах. В горле свернулся комок. Удар. Выстрел. Прокрутка барабана. Вновь удар и еще один, неожиданно быстрый. Последний выстрел. Миранда сдавленно вскрикивает, а затем, корчась в предсмертной агонии, повышает свой голос до критических децибел: — Моя дочь… Моя Ева!!! Она резко вскидывает продолговатые руки с пальцами, напоминающими ветви деревьев, к небу, пока ее тело беспрерывно кристаллизируется. Руки Миранды вдруг безжизненно опускаются, как и расслабляется вся она, словно марионетка, потерявшая своего кукловода. Огромный купол из плесени начинает разъедаться под действием несуществующей кислоты, опадая на землю мелкой кристаллической пылью. — Все? … — сдавленно проговаривает Итан, шумно дыша, и в панике осматривает место, пытаясь найти дочь. Гейзенберг лишь молчит, внимательно наблюдая за мужчиной. От металла, покрытого морем крови и сросшегося с плотью лорда, начинает подниматься белый пар от перегрева. Фигура Миранды тоже рассыпается серым порошком, из-под которого выглядывает алтарь, на котором лежит начавшая плакать от холода Розмари. Уинтерс, позабыв обо всем на свете, бросается к ней, словно наркоман, дотянувшийся до долгожданной дозы любимого психотропного вещества. — Роза! — восклицает мужчина, подходя к алтарю с ребенком, и протягивает к ней трясущиеся от волнения и усталости. Впервые так ярко видит свою дочь. Ему видны все крапинки в ее голубых раскрытых от страха глазках. Слышен громкий лязг металла за спиной, вскоре послышалось кряхтение четвертого лорда, выбирающегося из-под обломков. Уинтерс нервно смеется, не веря своим глазам. Берет девочку на руки, покачивая. Из-за сдавливающих горло слез радости мужчина тихо бормочет дочери. — Тихо, тихо. Роза, все хорошо! Все хорошо… — Папаша, ребенку холодно! — раздается над ухом укоризненный голос Гейзенберга, с интересом смотрящего на Розмари и отдирающего от руки сплавленный с кожей кусок металла, мимолётно морщась от боли. Итан дергается в сторону от страха, прижимая дочь ближе к себе. Лорд поднимает руки в примирительном жесте и усмехается. — Ну-ну… Я ж не собираюсь забирать ее. Просто смотрел… Внезапно руку Уинтерса пронзает дикая боль. Мужчина отнимает ладонь, чтобы посмотреть, что происходит. Сердце пропускает удар. Он кристаллизируется! В голове начинается полнейший хаос. Ноги подкашиваются. Итан, падая на колени, пустым взглядом упирается в землю. К нему резко опускается Гейзенберг, осторожно кладя руку на плечо, чтобы заглянуть ему в глаза, покрытые прозрачной пеленой слез. — Итан! Итан! — слышится голос приближающегося к ним Криса. Лорд сам дергается в сторону. Слышится спуск предохранителя. «Я безоружен!» — быстро выпаливает владыка, но выходит вперед, вновь закрывая собой Уинтерса. — Отойди от него! Сейчас же! — в ответ до слуха мужчины доходит отрицательный ответ лорда, а затем Крис почти отталкивает Гейзенберга от обессилившего. — Ну же, Итан. Давай, Итан. Очнись! … О нет! Итан, ты выжил, все кончено! — Похоже, все кончено и для меня! — не поднимая головы, отвечает Уинтерс. — Итан, надо идти! — тормошит того Крис. Лорд лишь незаметно отходит в сторону и наблюдает за тем, как Рэдфилд, все-таки подняв Уинтерса на ноги, повел того к вертолету. Разум Гейзенберга твердит ему пойти за ним. А смысл? Он абсолютное чудовище, лишь раз совершившее нечто хорошее в своей жизни. Уже раз он наплевал на личные принципы и пошел сражаться бок о бок с соулмейтом. У Итана, как мельком слышал лорд, была и любящая жена, и вновь обретенная дочь. Зачем мешать им своим бесполезным присутствием? Он в любом случае умрет, как и мегамицелий, как и эта деревня. Все остальные органы кроме мозга, органов чувств, сердца и легких восстановить не получалось. Гейзенберг с наслаждением вдыхал морозный февральский воздух, прикрыв глаза, в которые теперь светило рассветное зимнее солнце, поднимающееся из-за гор. Наслаждался последними минутами жизни. За спиной раздались шаркающие по покрытой кристаллической крошкой шаги. Лорд, не спеша, повернулся и увидел ковыляющего к нему Итана, что держал в руках детонатор. Уинтерс молча приблизился к лорду и остановился рядом. — Отблагодарить вздумал? Ну что ж… Похвалы принимаются! — засмеялся Гейзенберг, убирая руки в карманы. Горло сжимал обруч из-за морального напряжения, и владыка еле как удерживал себя от того, чтобы не завыть от бессилия. — Спасибо, Гейзенберг… — тихо произносит мужчина, обращая свое лицо к ослепительному свету поднимающей из-за горизонта звезды. Он старается игнорировать беснующиеся отростки плесени вдалеке. Постепенно насущные проблемы отходят на второй план. Итан уже принял свою скорую смерть. — И все? — усмехнулся лорд, драматично поднимая брови. — Ладно, забей… Ты когда-нибудь отдавал жизнь за того, кто ненавидел тебя, ну… или мечтал тебя убить? Отдал ли бы ты свою жизнь? — Не знаю… — А я отдал, — после этой короткой реплики владыка замолчал надолго, любуясь рассветом. Как же не хватает сигареты между зубов! — Посмотри лучше, какой красивый рассвет! Прекрасный… Ты когда-нибудь думал, каким ты мечтаешь стать неодушевлённым предметом? — К чему это, Гейзенберг? — вежливо улыбнувшись на странную фразу, спросил Итан. — Ну… Я никогда над этим не задумывался, если уж на, то пошло… Я всегда мечтал был примерным отцом для своей малютки, но выполнить свое же обещание я не смог! — он в панике посмотрел на лорда. — Ее же сейчас в лабораторию поселят! Крис знает, что я полностью состою из плесени, да и Мия… Она оказалась жива! Надеюсь, она позаботится о моей дочурке, хотя… Между нами столько всего произошло! И… — Хм… — протянул Гейзенберг, а затем резко сказал. — Итан, будь так любезен, в последние минуты моей жизни называй меня по имени! — И как тебя зовут? — нахмурился Уинтерс. Он был уверен, что имя у лорда, наверняка, будет, но времени узнать так и не было. Но вот счастливая случайность. — Карл… — коротко улыбнулся четвертый владыка, а затем решил ответить на свой же вопрос, смотря вбок, где поднималось пульсирующее сердце мегамицелия, в котором короткими красными огоньками мигали бомбы. — Я же, с момента пребывания в этой дыре, мечтал быть Солнцем. Хотел… хотел неизменно вставать каждое утро, светить и не бояться за жизнь. Мне нужна была стабильность, а не постоянная борьба за жизнь… Понимаешь? Взгляни еще раз на зарю! Она, и правда, стала ярче, чем я наблюдал за ней в последний раз с крыльца фабрики. Столько новых красок, Итан, и только рядом с тобой?... — Ты сейчас что? Исповедуешься передо мной что ли, Карл? — нервно улыбнулся Уинтерс, а затем опустил взгляд на сжатый в руке детонатор, впервые называя соулмейта по имени, который сейчас нес несусветный бред. Имя произносилось, вертелось на языке, как родное… Словно он должен был произносить его каждую секунду жизни. Мужчине было жаль, что они встретились не в том месте, не в то время. Итан нащупал палец кнопку запуска детонатора. — А знаешь, ты прав. Рассвет действительно стал ярче!..«Уж не жду от жизни ничего я, И не жаль мне прошлого ничуть; Я ищу свободы и покоя! Я б хотел забыться и заснуть! Но не тем холодным сном могилы… Я б желал навеки так заснуть, Чтоб в груди дремали жизни силы, Чтоб, дыша, вздымалась тихо грудь; » — Михаил Лермонтов