Бэт-сигнал

Гордон появился на крыше встревоженным и злым, но обе эти эмоции стерлись с его лица, стоило только увидеть, кто здесь находился. Он удивленно застыл, все еще придерживая дверь одной рукой. — Бэтмен. Надо же, должен признать, это стало для меня сюрпризом… я уже думал, что какой-нибудь самоуверенный кретин решил распоряжаться бэт-сигналом без меня. — Так и есть. — Ну да, точно. Кажется, придется сделать для тебя исключение. Гордон одарил Бэтмена дружеской улыбкой. От Бэтмена не ускользнуло, как сложно она ему далась. Бэт-сигналом никогда еще не пользовались для вызова комиссара, тем более, что обстановка в Готэме сейчас была относительно мирной. Было очевидно, что ничего хорошего в этой встрече не было. — Что ж, полагаю, ты здесь не потому, что по мне соскучился, — заметил Гордон. Он наконец оказался рядом с Бэтменом, привычно запустив руки в карманы пальто. Даже в самых плачевных ситуациях его движения выражали гордое спокойствие, и ни подчиненные, ни преступники не догадывались, насколько часто нервничал этот видавший виды человек. При всем этом он до сих пор оставался тверд в своем решении отказаться от курения. После всего произошедшего это было еще большим подвигом. Бэтмену оставалось надеяться, что из-за него этот подвиг не станет временным достижением. — Нужно поговорить. — Не самое твое любимое занятие, верно? — Гордон невесело усмехнулся. — Я отказываюсь от сущности Бэтмена. Улыбка исчезла. Гордон резко перевел взгляд на собеседника. — Знаешь, это было очень резко. Тебе нужно поучиться предисловиям. Удивление. Возмущение. Гнев на Уоллер, в которой Гордон мог найти вину за это решение, потому что она подло пользовалась знанием о личности Бэтмена. Ничего из этого не последовало. В эту секунду Гордон выглядел так, будто из него выжали все эмоции, и это было хуже, чем любая из других реакций. Это значило, что известие подкосило его настолько, что для этого нельзя было подобрать никаких слов. — Методы преступников становятся все изощреннее. Мне слишком часто приходится идти на зло, чтобы остановить большее зло, потому что по-другому это не работает. Я хочу оставаться для вас союзником, а не грустным воспоминанием о сумасшедшем, который скатился в то же, с чем и боролся, а для этого надо вовремя сойти со сцены. За суровым образом Бэтмена впервые проступил обычный человек. Гордон даже не к месту подумал, что все это время он был таким неразговорчивым, потому что ему было бы сложно остановиться и не выдать о себе слишком много информации. Сегодняшняя откровенность говорила о том, что ему уже не страшно. Он действительно знал, что это была его последняя ночь в этом костюме. — Один важный человек поставил мне это условие, потому что он знает меня лучше меня самого и видит, куда все идет. Я уверен, что с ним бессмысленно спорить, потому что он терпел это слишком долго. Гордон хотел противопоставить этому хоть что-нибудь убедительное, потому что перспектива справляться с ужасами Готэма без своего привычного загадочного приятеля была не очень радостной. Была здесь одна проблема: он понимал, что Бэтмен прав. Гордон много думал о том, насколько сложно приходится тому, кто выбрал такую скользкую дорожку. Он знал, что рано или поздно это так и закончится, но в глубине души надеялся, что такой момент настанет очень и очень нескоро. — Это не самое подходящее время для ухода, но я не могу тебя удерживать, — Гордон тяжело вздохнул и все-таки пожалел об отсутствии в кармане сигарет, — в конце концов, ты вообще не обязан это все делать. — Я придумал, как помогать по-другому, Джим. Вы знаете, на что я способен. Никогда не поверю, что великий детектив после стольких событий не догадался, кто я такой. — Я упорно пытался об этом не думать. Ты мне и таким нравился. — Но если бы я решил сказать вам это раньше, мы избежали бы недопонимания. — Господи, ты прав. Страшно подумать, сколько я наговорил про Брюса Уэйна, пока ты мысленно меня проклинал. Уэйн, шатающийся по переулкам с преступниками и почему-то уверенный в том, что Гордон за него; Бэтмен, который не пришел к бэт-сигналу, когда те самые преступники совершали нападение; защита Уэйна от Уоллер и его странная доброжелательность — все это сложилось в голове Гордона как простой пазл. В тот вечер он долго смеялся, много думал, а затем потащил Буллока в бар. Все произошедшее не укладывалось в голове. Он подозревал Уэйна, сомневался в Бэтмене, а это был один человек, который, как оказалось, заслужил в разы больше уважения, чем можно было даже представить. — Я много об этом думал, — продолжил Гордон, — приходилось переработать в голове множество событий, но теперь с осознанием… в общем, я просто восхищен. Я считал Уэйна сильным, потому что его не сломала несправедливая ненависть всего города, но оказывается, что он еще и продолжил защищать этот город так, будто ничего не произошло. Я поэтому так легко тебя отпускаю — не представляю, как сложно было все это тянуть. — Я рад, что вы меня поняли. — А я рад, что ты решил со мной повидаться, а не просто исчез. Это многое для меня значит. Да и вообще, ты сегодня откровеннее, чем когда-либо. Никогда не интересовался, насколько разговорчив Брюс Уэйн. — У нас будет много времени, чтобы это проверить. — Ты как всегда прав. Знаешь, без такого тебя будет сложно, и я обязательно отведу пару дней страданиям по этому поводу. Но поскольку ты не прощаешься… ох, мы еще многое сделаем. Бэтмен кивнул. Некоторое время они молча смотрели на ночной Готэм, наслаждаясь последней встречей и единственным разом, когда они пришли сюда просто так. А затем Бэтмен выключил тот светильник, который связывал их все эти годы и который на этот раз запустил он сам. Готэм видел свет от бэт-сигнала в последний раз, и он был посвящен комиссару Гордону.