Эдо Тенсей

Страшная техника накрыла его в тот момент, когда он беспечной звездой проносился сквозь вселенную. Чужая воля сковала его по рукам и ногам, и он даже не успел понять, что именно произошло, как оказался посреди смутно знакомого леса. — Убей, — приказал ему неведомый хозяин, и он бросился вперед, поскольку не мог иначе. Мертвое существование в чужом теле отравляло саму душу, и обещание хозяина все прекратить, когда миссия будет выполнена, дарило смутную надежду. Он бросился вперед, воспользовавшись всеми своими навыками, полузабытыми и как будто уже чужими. Тело слушалось неохотно, но пальцы складывались в печати, а в мертвых глазах разгоралось алое пламя. — Итачи?! Чей-то горестный крик заставил его вздрогнуть. Голос был знакомым, а еще он рождал в груди, как раз там, где должно было бы биться живое сердце, странное томление, почти боль. — Кто ты? — спросил он, но не стал вдаваться в детали, ведь и без того было понятно, кто стоял перед ним: цель. Именно эту женщину, еще совсем юную, но оттого не менее опасную, и приказывал убить неведомый хозяин. — Итачи… — по ее смуглым щекам стекали слезы, лицо женщины было искажено неподдельным страданием. Он поймал себя на мысли, что не слишком-то и желает убить ее. Больше всего ему хотелось просто подойти к ней и собственными ладонями стереть с ее лица эти слезы. А потом… Грудь взорвалась от новой порции боли. Он не должен был испытывать мучений, он умер и знал об этом, но в груди все равно все ныло и горело, мешало сосредоточиться на цели, мешало даже сделать шаг. — Убей ее, и все закончится, — пообещал хозяин, и тогда он сделал шаг вперед, подчиняясь чужой воле. Она перестала плакать, крепко сжала руки в кулаки и встала прямо перед ним. Под светлыми бровями ее глаза сверкали яростной решимостью, а прежде чистая и ясная лазурь радужки теперь напоминала грозовое небо. «А волосы остригла, — в его сознании снова мелькнула странная мысль, заставившая его замереть на месте. — Жаль, мне нравились смешные хвостики, которые она завязывала». Женщины часто остригают волосы в знак своей потери — чужое знание охватило его с ног до головы и словно бы прорвало плотину, выстроенную в его сознании вражеской техникой. «Она остригла волосы потому, что потеряла меня», — осознание яркой вспышкой пронеслось по всему организму, заставило несуществующее сердце взорваться от яростной боли. Он резко вскинул голову и, наконец, узнал ее. — Наруто! — воскликнул Учиха Итачи, пока мертвые черные глаза проклятого Эдо Тенсей без белка и радужки жадно осматривали осунувшуюся, повзрослевшую девушку. Та вздрогнула и подалась вперед, но Итачи жестом приказал ей остановиться. Он смотрел на нее своими мертвыми глазами. Он едва-едва вырвался из проклятия нечестивого воскрешения. Он не имел права даже прикасаться к ней. Нечестивое Воскрешение… Оно не зря названо именно так. Он понимал, что одним своим видом причинял ей яростную боль. Он понимал, что ничего не мог дать ей, ведь его самого уже давно не было на этом свете. Он понимал, что ее чувствам, его чувствам все это глубоко до лампочки. — Наруто, — ласково прошептал он и улыбнулся. По его щекам текли слезы, но он улыбался и шел к ней. Протянул руку и нежным движением стер слезы с ее лица. — Прости. Он истаял мириадом светящихся песчинок, а затем вновь обратился звездой. Эдо Тенсей — Нечестивое Воскрешение, рушит людские сердца и дарит ложную надежду. Он знал, что совсем скоро к нему присоединится еще одна звезда.