1
Олег в пятый раз расстегнул и застегнул воротник пальто. Вздохнул, закатывая глаза на собственную чувствительность. Колёса поезда мягко стучали, пронося его мимо заснеженных пейзажей. Бывшие сослуживцы оживлённо болтали и играли в карты, чтобы занять часы до долгожданного отдыха. Олег стоял возле дверей купе, не принимая участия в развлечениях, но разделяя эмоции товарищей. Они с Серёжей обменивались короткими сообщениями, чтобы убедиться, что одного не застрелили, а другой хорошо питается и спит. Фоток не слали. Олег боялся, что сорвётся со службы и прогрызёт себе дорогу в Питер, если его побалуют чем-то большим, чем текст. Ему всегда казалось, что он договорился с сердцем и привык быть рядом, но не вместе. Ему правда хватало. Как оказалось, привычка переросла в подобие зависимости — без лисьей улыбки и периодических приступов юного стендапера было откровенно тошно. Пальцы подрагивали от одной мысли, что через несколько часов он сможет потрепать предмет своей детской и юношеской любви по волосам после бесконечных лет разлуки. И что новый год снова будет настоящим праздником. В Питере зимы всегда кажутся холоднее. Чёртова влажность, которая по иронии сушит кожу и проникает в каждую косточку рук, не спрятанных в перчатки. Глаза немного слепило от привычного чрезмерного обилия украшений всего, на что можно прицепить сверкающие и мигающие штуки, но Серёжа не обращал на это всё внимания. Он бежал от помпезного Невского проспекта на вокзал. Новый год завтра, а соответствующее настроение появилось только сейчас. С другой стороны, когда ещё — он из квартиры не вылезал с начала зимы, но добрый дедушка Мороз вытянул его на холод самым лучшим подарком, который Серёжа мог только представить. Вокзал тоже пестрел гирляндами, ёлками разной высоты и огромными красными буквами пожелания счастливого праздника. Большинство людей пряталось в тёплом помещении, не спеша выходить на улицу, но Серёжа уверенным шагом пересёк зал ожидания и толкнул тяжёлые двери. Зачесав растрепавшиеся от ветра и быстрой ходьбы волосы, он замер на перроне, вглядываясь в черноту, откуда вот-вот должен был показаться поезд. Телефон с лаконичным сообщением «30 вечером буду. Задержали в Сирии» грел даже сквозь плотную джинсу. Губы подрагивали, грозясь растянуться в широкую и откровенно глупую улыбку. Декабрьский мороз добросовестно жёг кожу. — Парня ждешь? — Да. Серёжа повернул голову. Рядом с ним, переминаясь с ноги на ногу, стояла симпатичная девушка, похоже, совсем недавно окончившая школу. Она грела руки в огромных белых варежках и буквально светилась от предвкушения — встречи с контрактниками особенно волнительны. Серёжа чуть улыбнулся и только тогда понял, что сказал. Он был слишком погружён в собственные мысли и как-то позабыл, что парень не всегда использовалось как простое обращение к лицу мужского пола. Скулы залило румянцем, и он уже хотел как-то объясниться, но стук колёс заглушил его неловкое бормотание. Девушка, видимо, восприняла это по-своему. — Да я не осуждаю. У меня брат гей. Серёжа почти собрал мозг в кучу, чтобы ответить ей нормально, но взгляд зацепился за высокую фигуру, и все хоть сколько-то вразумительные мысли покинули голову. Олег обзавелся парой царапин (Серёжа мог поклясться, что на теле появилось с десяток шрамов), густой бородой и военной выправкой. Он нахмурился на непокрытую голову, но долго притворяться недовольным, когда на тебя летит рыжая концентрация щенячьего восторга, нельзя. — Ну хоть не мертвецки худой, — улыбнулся он. Серёжа налетел на него, обхватывая шею руками. Прижавшись к холодному пальто, он зажмурился, втягивая носом позабытый запах. Олег мягко хмыкнул и обнял его в ответ. Длинные волосы щекотали нос, но от этого было ещё приятнее. Холод потерялся между тихим дыханием и долгожданным ощущением родного человека в руках. — Ну хоть не мёртвый, — прошептал, улыбаясь, Серёжа. Олег фыркнул, умело скрывая пробежавшие по шее мурашки. Чужой рот находился в опасной близости от его уха. Как и руки с длинными пальцами, так и норовившими зарыться в чёрную шевелюру. Серёжа смутился, заметив своеволие собственного тела. Неловко кашлянул и отстранился. Но, глядя в любимое лицо, не мог скрыть широкой улыбки. Олег ответил более скромной, но не менее искренней. А потом легонько шлёпнул перчаткой по бледному лбу. Серёжа возмущенно насупился и театрально потёр «ушибленное» место. — Будешь без шапки в минус двадцать ходить — не видать тебе презентации «Вместе», — назидательно сказал Олег. Серёжа поделал вид, что обижается пару секунд, но быстро бросил эту идею: слишком соскучился. Эмоции клокотали в груди, снося любые внутренние рамки, поэтому он так же театрально взял Олега под руку и, махнув волосами, повёл его к выходу. — Презентации может и не видать, но до встречи с инвесторами завтра уж как-нибудь доживу. Олег покачал головой, не стремясь высвобождать руку из тёплой хватки. Огни сливались на заднем плане, мягко оседая тёплыми цветами на чужом профиле.2
Олег предполагал, что, вырвавшись из детдома и общежития университета, Серёжа попытается закрыть все гештальты бедного существования, но целую стену-автомат с газировками и вкусностями он не ожидал. Впрочем, это был офис. Настоящая, жилая квартира была отдельным помещением этажом ниже. Заглянув в холодильник, Олег с удовольствием отметил наличие в нём нормальной еды. Хотя большинство продуктов были не распечатаны, что наводило на определённые мысли, но Сережа, по крайней мере, старался. Выглядела сама квартира, в целом, уютно. Не то чтобы Олег после нескольких лет непрерывной службы помнил, что такое уют. Отогревшись под горячим душем, он было взялся побриться, но дверь в ванну открылась, впуская Серёжу со стопкой чистой одежды в руках. Голубой взгляд быстро, но внимательно прошёлся по литым мышцам, замечая каждое изменение. Татуировку можно было бы обновить. — Умоляю, не сбривай полностью. А то мне будет казаться, что твоё отсутствие мне приснилось, — улыбнулся Серёжа, старательно держа лицо. И руки, которые зазудели от желания погладить горячую кожу. — У меня с бородой рожа как у арабского террориста. Можно хотя бы щетину оставить? — Олег погладил подбородок, смотря на Серёжу через зеркало. Тот состроил задумчивое лицо и сёрьёзно кивнул. — Можно. Оба рассмеялись. Постепенно до них доходило, что всё вернулось на круги своя. Ощущение дома окончательно укоренилось в душе Серёжи, когда они устроились на диване и смотрели какой-то новый новогодний фильм, уплетая Олегов «ужин на скорую руку». Серёжа фыркнул, что он выпендривается и отыгрывается за годы невозможности поколдовать у плиты, потому что ужин был более чем роскошным, но сам Олег отмахивался, делая вид, что не понимает сути обвинений. Серёжа смущённо потоптался возле двери. До этого любимая спальня с богатой отделкой и широкой кроватью показалась ему чересчур пустой. А всё потому что через стену располагалась гостевая. Олег, видимо, каким-то шестым чувством учуял его невысказанное даже самому себе желание и открыл дверь. — Ложись. Серёжа сдержал широкую улыбку. Стянул халат и вытянулся на прохладных простынях. Олег лёг рядом, туша свет. Протянул руку, коротко прикасаясь к мягким волосам. — Как ты без меня спал? — С кошмарами, Волче. С кошмарами, — трагично вздохнул Серёжа, улыбаясь. Олег хмыкнул. В детдоме маленький Серёжа часто перелезал на чужую постель и прятался под одеялом и в чужих крепких объятиях. Только так приступы кошмаров и тревоги прекращались. В подростковом возрасте он сдерживал себя, считая ночные обнимашки чем-то стыдным, но Олег был проще — спокойно спится со мной в кровати? Спи на здоровье. Серёжа так и не отучился.3
Олег лениво выплыл из душа, на ходу вытирая волосы полотенцем. В панорамные окна скромно заглядывало медленно поднимающееся солнце. Сложно было уложить в голове, что в ближайшее время никто его не дёрнет на очередную миссию по поиску какого-нибудь святого грааля, но Олегу думалось, что кружка ароматного кофе и неспешный плотный завтрак убедят его в этом. Возможно, получится вытащить рыжего домоседа из квартиры формально прогуляться. Марго подставила голову под тёплые пальцы и довольно закаркала. Олег почесал её под клювом и уже вместе с почётным белопёрым караулом отправился на кухню. Солнечные лучи окрашивали мягким оранжевым светом белые фасады кухни и путались в растрёпанных со сна огненных волосах. Серёжа сидел, устроив подбородок на коленке, пил чай и листал что-то в ноутбуке. Марго возмущённо каркнула — похоже, хозяин не покормил её, как только проснулся. Поэтому то она и улетела подлизываться и жаловаться Олегу. — Чем ты несчастную голодающую птицу кормишь? — Нижняя полка среднего ящика. И она просто драматизирует. — Каков хозяин, такой и питомец. Олег улыбнулся, услышав тихое цоканье. Он прекрасно знал, что Серёжа тоже сейчас улыбается. Они позавтракали под негромкий неспешный разговор. Подолгу молчали, не испытывая при этом дискомфорта. Серёжа, подперев голову рукой, из-под прикрытых ресниц наблюдал за Олегом, почти заставляя себя не облизывать его взглядом. И не слишком много пялиться на открытые участки кожи. Он честно старался. Просто образ долговязого, поджарого Олега, уезжавшего в армию, плохо сочетался с мощным взрослым мужчиной, приехавшим из неё. Серёжа вроде только привык к бесконечным перепискам, тишине квартиры и невозможности поделиться гениальным решением, прибежав в соседнюю комнату с ноутбуком в руках. И вот нате — живой, полный сил и лучащийся уютом. Так близко во всех смыслах и лишь в одном бесконечно далеко. Но Серёже было достаточно и этого. Ему с самого начала было достаточно протянутой маленькой руки, лёгких подзатыльников и обработки боевых ран после того, как Олег лез его защищать. В детстве всё было проще — не было лёгкой тоски в глубине сердца. Потому что в детстве казалось, что существует лишь одна форма любви. Но он был счастлив в любом случае. Олег протянул руку, убирая с глаз непослушные рыжие волосы. Сделал это, совершенно не изменившись в лице. Словно каждый день так делает. Серёжа затаил дыхание, но Олег вернулся к своему омлету и рассказу о том, как справлял прошлый новый год во льдах Антарктиды. Сердце успокаиваться не особо торопилось, и Серёжа поспешил спрятать выдающий его взгляд в ноутбуке. Там как раз в общем чате творилось какое-то оживление. Уточнение времени, дресс-код, мемы… Серёжа поперхнулся чаем, заходясь в кашле. Олег вопросительно приподнял брови. Вопросов стало на порядок больше, когда он заметил покрасневшие уши. — Всё ок? Серёжа закусил нижнюю губу, ещё раз проходясь глазами по экрану. Неопределённо замычал. Олег отставил пустую кружку и терпеливо сложил руки на груди. Серёжа сделал глубокий вдох, пометался взглядом от Олега к ноутбуку, но всё же развернул последний. В чате красовались скриншоты с сайтов интернет-новостей: их фотографии на вокзале и заголовки в духе «Сердце молодого перспективного программиста Сергея Разумовского оказалось занятым. Девушки, у вас, похоже, нет и шанса». Дальше шли необидные шутки от коллег и приглашение Олега присоединиться к сегодняшнему вечеру. Повисла напряженная тишина. Серёжа смущенно кусал многострадальную губу, пытаясь разглядеть на непроницаемом лице Олега хоть что-то. А тот радовался, что военная служба научила скрывать эмоции. Потому что внутри бесновался чистый хаос. — На таких мероприятиях можно появляться в обычной водолазке? Не думаю, что в состоянии носить что-то более стильное, — наконец сказал Олег. Серёжа несколько раз моргнул. Осмелился заглянуть в карие глаза, ища в них намёк на недовольство, но различил только спокойствие и лёгкую искру веселья. Олег улыбнулся. — Вы, айтишники, народ прогрессивный. Может, накинут пару нулей к вашим договорам на радостях от того, что у кого-то из вас налаженная личная жизнь. — Ты… правда пойдёшь? — осторожно спросил Серёжа, борясь с желанием сигануть из окна. Олег пожал плечами. — Развеяться не помешает. Не сидеть же мне тут скучать, пока ты в одиночестве отбиваешься от неудобных вопросов. Ты говорил, что хочешь меня официально нанять — буду личным телохранителем и парнем заодно. Серёжа тихо, совсем немного истерично хохотнул. Марго вопросительно каркнула, возмущённая отсутствием ласки. Олег почесал мягкие перья и улыбнулся Серёже. — Интересно узнать, кто автор сих шедевров, — Серёжа застучал длинными пальцами по клавиатуре, лишь бы прервать зрительный контакт. — Не понимаю твоего сарказма — фотки то реально крутые. Что может быть романтичнее, чем встреча на перроне в канун нового года, — Олег хмыкнул, не замечая смущенное выражение на лице Серёжи из-за собственного. Придётся призвать всю хвалёную выдержку, чтобы пережить этот вечер.4
Серёжа нервно поправил воротник рубашки и покосился на машину, словно раздумывая дать дёру. Олег внимательно за этим проследил и вздохнул. — Серый, если ты будешь так дёргаться, все подумают, что я тебя третирую. С искусанных губ сорвался тихий, но искренний смешок. Серёжа мысленно дал себе подзатыльник: в самом деле, ведёт себя просто отвратительно неуверенно. Он расправил плечи и даже не вздрогнул, когда большая тёплая ладонь обняла его за талию. И широкой улыбки тоже не сдержал. На роскошный фиолетовый пиджак плавно опускались снежинки, как и на безупречно уложенные волосы, но отказывать себе в удовольствии пройти несколько метров до дверей в обнимку Серёжа не хотел. Скосил глаза на Олега — стабильная рожа кирпичом для посторонних. И короткая улыбка для Серёжи. — Я всегда знал, что противоположности притягиваются, но чтобы мистер богема спелся с настоящим ночным кошмаром — такого я не ожидал, — на входе их встретил коренастый парень на вид чуть младше двадцати пяти. Убрал лезущую в глаза светлую чёлку и протянул руку. — Кирилл Косицин. Помогаю этому сычу социализироваться. Серёжа закатил глаза. Олег улыбнулся на одну сторону и пожал руку в ответ. Кирилл, затрещав обо всём на свете, повёл их в зал. На удивление, там было не обилие золотого цвета и блестящих украшений, а лаконичные тёплые оттенки с нежно-голубыми акцентами. Даже пышная ёлка была украшена кремовыми шариками и лентами, а сама хвоя была тёмного глубокого цвета. Олег с теплеющим сердцем заметил, что Серёжа в своём пёстром наряде удивительно правильно встроился в композицию. Особенно хороши были его нестриженные волосы, переливающиеся огнём в свете ламп. Официальная часть длилась недолго — скромное зимнее солнце Петербурга успело лишь наполовину скрыться за горизонтом, когда люди полностью расслабились и выкинули из голов цифры, графики и аналитические тесты. Олег всё время держался рядом, коротко касаясь Серёжиной ладони, когда та начинала подрагивать от волнения. Тот отвечал благодарной улыбкой и делал глубокий вдох. Благо стоило ему разогнаться в разговоре, как страсть к своему детищу перекрывала внутренние страхи и неуверенность. Когда все коллеги и инвесторы обсудили и представили всё, что хотели, Кирилл многозначительно улыбнулся и бодро позвал всех к фуршету. Серёжа, который после завтрака особо не ел, оживился, на что Олег не смог отказать себе в беззлобной усмешке. Он чувствовал, что контроль медленно утекает сквозь пальцы, чем дольше он этими пальцами касался Серёжи. Это не было табу раньше — им был привычен такой способ общения. Но ещё никогда ему не было дозволено прикасаться так. Олег призвал всё своё самообладание и внешне оставался спокойным, не забывая краем глаза отслеживать реакции Серёжи, чтобы сразу заметить, если ему некомфортно. Тот улыбался, и, не знай Олег, насколько он в нужные моменты хороший актёр, сказал бы, что ластился под каждое касание. Напротив высоких окон с видом на усыпанные снегом ели располагались мягкие кресла и диваны со столиком, уставленным шампанским. Серёжа, который по каким-то причинам, питал к нему особую слабость, упал на кофейный бархат. Олег забрал у официанта стакан со скотчем и пару канапе, сел рядом и протянул голодному рыжему созданию тарелку. К ним присоединилась компания непосредственных приятелей Серёжи, помогавших ему воссоздавать в жизнь «Вместе». Среди дорогих костюмов и утонченных платьев Олег смотрелся чёрным пятном, но вроде никто на это не обращал внимания. Серёжа, магическим образом прочитав мелькнувшую мысль, наклонился и шепнул: «Ты просто меня хорошо оттеняешь. Кирилл им всем уже рассказал свою искромётную шутку, вот и не острят». — Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались, — лирично протянула Кира. — Собрались и готовы услышать потрясающую историю любви. — Да особо рассказывать то нечего, — дёрнул плечом Серёжа, смущённо закусывая губу. Олег хмыкнул. — Да на одних только историях, как мне приходилось отсиживаться в кабинете директрисы за драки, можно целый сериал сделать, — он улыбнулся девушкам. — Серый всегда белой вороной был. Волосы длинные, конечности тощие, сидит себе вечно рисует что-то, про Боттичелли книжки читает. За такое и в обычной школе будут задирать, а в детдоме и подавно. Вот и приходилось его защищать. Серёжа закатил глаза и ткнул Олега в бок. Кира умилённо замычала. — У меня друзей кроме него и не было. И в него очень трудно не влюбиться, — Серёжа бросил полный нежности взгляд на Олега. — Особенно в старшей школе. По нему все девчонки упивались. Ну и я заодно. — Хоть что-то у вас было общее, — беззлобно усмехнулся Кирилл, присаживаясь на подлокотник одного из кресел. Серёжа ответил ему вскинутой бровью. — А ты, Олег, когда понял? Серёжа внутренне замер, с притворным спокойствием наклоняя голову в сторону Олега. Тот покачал наполовину пустым стаканом. Коротко улыбнулся своим мыслям. — Когда он истерику закатил, что я в армию собираюсь по контракту служить. Серёжа закатил глаза, цокнув. Не было там никакой истерики. Жгучая обида и желание привести «потому что я люблю тебя и не хочу расставаться даже на неделю» в качестве аргумента были. Небольшая ссора с драматичной жестикуляцией Серёжи тоже была. Но он имел право. — Сначала очень тяжело было, — Серёжа почувствовал, как Олег мягко погладил его по плечу, цепляя пальцами открытый участок кожи. — Переписывались чуть ли не целыми днями. Потом, правда, не до скуки было — меня по горячим точкам таскали. Хорошим командиром был, да и везучим. Думаю, я подсознательно понимал, что этот рыжий без меня совсем с ума сойдёт, если помру. Серёжа закусил губу, сдерживая судорожный вдох. Чужой голос звенел искренностью и привязанностью. Олег повернул к нему голову и мягко улыбнулся. Серёжа тихо-тихо выдохнул и погладил обнимавшую его руку. — Больше не пущу. Все дружно рассмеялись. Олег улыбнулся шире и опустил взгляд с голубых глаз на тонкие губы. «Определённо хороший момент для поцелуя. Но Серый не любит выставлять личное при посторонних. С другой стороны, для них мы не скрываемся, это было бы вполне уместно», — мысли торопливо забегали, ссорясь между собой. Губы заныли от желания и невозможности его осуществить. Но можно притвориться. Снова. Олег убрал выбившуюся из укладки рыжую прядь, заправив его за покрасневшее ухо, и нежно поцеловал бледный лоб. Услышал, как Серёжа довольно выдохнул, расслабляясь, и улыбнулся. Лёгкая новогодняя музыка сменилась заводной. Все оживились. Парни растащили девушек на танцпол, пусть нормально танцевать из них умели единицы. Кому какое дело было после стольких бокалов шампанского. Серёжа, пряча лицо, устроил голову на олеговом плече, лениво следя за танцующими и наслаждаясь чужим теплом. Если бы было возможно, он провёл бы так вечность. Или хотя бы до полуночи. Ведь как новый год встретишь, так его и проведёшь. Олег тихо хихикнул. На шевеление рыжей макушки ответил не сразу. — Просто вспомнил, как мы в съемной квартире справляли первый «самостоятельный» новый год. Надрались и танцевали под старые советские песни. Серёжа прыснул, несильно шлёпая Олега по бедру. Для него этот вечер так и остался смазанным, но ярким воспоминанием о чужих руках, запахе спирта и громком смехе. Олег дунул ему в макушку, окончательно приводя укладку в негодность. Серёжа обиженно засопел. — Раз уж ты разрушил мой образ, можно и домой. Стыдно находится в таком помещении с причёской домового. — Ну не знаю, ты больше похож на котёнка. Но желание начальника и возлюбленного — закон. Не думаю, что кто-то заметит и обидится. Серёжа, подвисший на «возлюбленном», позволил под руку себя провести к выходу. Вечер был тёплым. Олег вздохнул о нелёгкой судьбе метеозависимых и открыл дверь с пассажирской стороны. Квартира встретила их нетерпеливым карканьем Марго. Она где-то откопала мишуру и теперь сидела в её окружении, словно в гнезде, и периодически пощипывала её. Серёжа понял, что новый год через несколько часов, а у него не то, что ёлки, даже пары снежинок из бумаги на окне нет. Олег всё прочитал по его лицу и широко улыбнулся. — Включить тот плейлист? У меня он до сих пор сохранён. Серёжа рассмеялся, чувствуя, как теплеет в груди.5
Марго пристально следила за постепенно уменьшающейся блестящей горой украшений. Из колонок тихо играло что-то новогоднее, плавное. Олег, уходивший на кухню сделать им горячего шоколада («Настоящего, Серый, а не как в этих автоматах, где один сахар»), замер в проёме двери, любуясь. Серёжа деловито крутился вокруг небольшой ёлки, которую привёз из Москвы с их съёмной квартиры. Олег помнил, как они обошли пять ярмарок, чтобы найти подходящую. Серёжа тогда, стуча зубами и потирая и без того красный нос, проворчал, что обязательно станет богатым, чтобы не ходить пешком. Ёлка уже немного облезла, но стойко держалась. Серёжа повесил несколько шариков, сделал два шага назад, внимательно оглядел композицию и удовлетворённо улыбнулся. Олег отдал ему кружку и, сделав глоток из своей, вытащил аккуратно свёрнутую гирлянду. Ясно, без него не отмечал. Серёжа любитель всё разложить по местам и структурировать, но с проводами всегда был не в ладах. С каждым оборотом гирлянды вокруг ёлки комната становилась всё более уютной, хотя они даже не включили гирлянду в розетку. Может, дело было в запахе шоколада и мимолётных прикосновениях ладоней, когда они сталкивались, поправляя висящие игрушки или ветки. Олег улыбнулся, замечая сосредоточенный взгляд голубых глаз. Не бывает, чтобы Серёжа делал что-то не вдумчиво. Олег выключил верхний свет, и комната озарилась мягким переливающимся светом маленьких лампочек. Серёжа по-детски широко улыбнулся и разве что в ладоши не захлопал. Олег медленно, словно боясь вспугнуть, подошёл, не отрывая взгляда от чужого лица. Плавно сменяющие друг друга огни оставляли на светлой коже размытые цветные пятна. Глаза блестели, будто отражая бесконечное полотно звёзд, которое в Питере не увидишь. Серёжа благодарно посмотрел на Олега и коротко улыбнулся, поджав губы. А потом тихо хмыкнул, отводя взгляд. — Я тут понял, что сегодня, когда ты рассказывал «историю нашей любви», тебе не пришлось выдумать ничего нового. Олег внутренне подобрался, внимательно следя за чужой мимикой, но Серёжа умел скрывать настоящие эмоции, когда хотел. — Послушать нас, так нам и правда хорошо быть вместе, — он произнёс это тихо, но откровенно. — Серый… Серёжа задержал дыхания, боясь перестать смотреть на ёлку. Перед глазами маячила старая, забранная из детдома фигурка лисёнка. Яркая краска давно потускнела и облупилась на кончиках ушей, хвоста. Белые носочки на лапках посерели. Язык совершенно не хотел слушаться и облекать поток бессвязных мыслей в осмысленные предложения. Олег столько раз размышлял, мечтал и видел во снах этот момент, но что сказать так и не придумал. Потому что нельзя было выразить словами весь ураган чистых и бесконечно сильных эмоций, распирающих нутро. Нельзя было описать то глубокое чувство, от которого до боли тяжелело в груди. Не было тона, что передаст нескончаемую верность и нежность. Олег длинно выдохнул, прикрывая глаза. Он отчаянно соображал. Спасительница Марго громко каркнула с кухни и застучала клювом по дверце шкафа. Серёжа бросил: «Не важно, Волч. Не бери в голову», — и как можно быстрее ретировался из комнаты. Олег проводил его долгим мрачным взглядом.6
Серёжа зажмурился, зарываясь пальцами в волосы. Сердце сжало и располосовало рваными ранами. Идиот. Просто полный идиот. — А я ведь на секунду поверил, что заиграет романтичная музыка и начнётся финал ромкома, — протянул Птица, развалившись на кровати. Серёжа вздрогнул, отшатываясь от своего альтер-эго, который не посещал его с тех пор, как Олег упомянул, что у него заканчивается контракт. — Ты ведь себе уже нафантазировал всё вплоть до смерти в один день, не так ли? Я предупреждал. — Замолчи, — Серёжа тряхнул головой, словно это могло выпроводить незваного гостя. Птица усмехнулся и сел на кровати. — Тебе повезло, что тебя сразу не послали. Помнишь, как в старшей школе за тобой увязалась одна девчонка? Милая была, не глупая. — Ты мне тоже тогда говорил, что это плохая идея. Хотя я пытался хоть как-то избавиться от тех чувств, — прошипел Серёжа, судорожно соображая, куда закинул таблетки. Птица пожал плечами. — Я и сейчас так думаю. Потому что тупо пытаться влюбиться в другого человека, когда предыдущий из сердца не вышел. В итоге и девочку расстроил, и по лицу получил, и пидором оказался, — он медленно встал и подошёл к Серёже. Оттеснил его к стене, искря золотыми глазами. — Волкова я хоть немного, но уважаю. Как-никак, ты ему многим обязан. Поэтому за разбитое сердце, так и быть, не буду ему мстить. Радуйся, что я такой добрый. Серёжа мелко дрожал. Птица обманчиво-ласково улыбнулся ему и погладил по щеке. — Думаю, завтра его здесь не будет. Не волнуйся — я-то от тебя никуда не денусь, — он наклонил голову к плечу и сощурился. — Если совсем хреново будет, ты только скажи. Ради тебя и на горло принципам наступить не жалко. — Что ты… имеешь в виду? — Серёжа боялся, что без опоры на стену, он рухнет, потому что ослабшие ноги отказывались держать его. Птица криво улыбнулся. А потом по его лицу прошла рябь, словно накладывая другое изображение. Лицо Олега. Серёжа почувствовал, как у него закружилась голова. Нет, это не Олег. Олег не смотрит так холодно и жадно. У Олега улыбка тёплая и широкая. Олег не давит, заключая Серёжу между двумя руками, упёршимися в стену по бокам от рыжей головы. Серёжа упирается ладонями в чужую грудь и пытается оттолкнуть, но Птица всегда был сильнее физически. Серёжа зажимает уши, чтобы не слышать чужой, не родной голос, но это не помогает — этот голос звучит в голове. Ноги больше не в состоянии его держать, поэтому он медленно сползает на пол, где его ласково обнимают чужие руки. Тёплые, очень похожие на руки Олега. «Только так у тебя теперь и будет. Большего позволить ты не можешь», — думает он. Или это Птица? Сознание плывёт, переставая различать реальность и фантазии, отключая способность управлять собственным телом. Кожу жгут слёзы. Птица ласково сцеловывает их, но от этой ласки только хуже. Серёжа чувствует, что его начинает бить истерика. И что кроме Птицы его под крылом никто больше не укроет. Его рывком подняли на ноги. Серёжа, мало что соображая, дёрнулся, пытаясь вырваться из мёртвой хватки. Чуть не впечатался затылком о стену, но его обхватила чужая рука, аккуратно придерживая. — Серый, Серёж, Серёжа… тихо, это я, дыши. Негромкий голос Олега стрелой пробил плотный туман в голове. Серёжа с трудом открыл глаза. Олег внимательно осмотрел мертвецки бледное лицо. Перехватил под руку и кивнул в сторону двери. — Пошли, там полегче станет. Прохладный воздух отрезвил. Серёжа вцепился за чужое предплечье, всё ещё подрагивая. Олег мягко гладил его по волосам и шептал что-то успокоительное. Его присутствие оскорбляло всех учёных и медиков, так как справлялось с поехавшей крышей лучше всяких таблеток. Возможно, Птица и не хотел так жестить. Просто у всех есть лимит терпения. Да и злой он был — Серёжа с детства научился определять по хищному лицу, когда тот действительно недоволен. Не смог выкинуть Олега из окна — сорвался на Серёже. Сам Серёжа не особо осуждал. Разучился это делать ещё в детстве. Большие, похожие на хлопья снежинки щекотали нос. Ветерок мягко гладил разгорячённую кожу, успокаивая на пару с тёплыми объятиями Олега. Серёжа сделал глубокий вдох и медленно поднял голову. — Прости. Серёжа непонимающе нахмурился. Олег сделал неопределенный жест свободной рукой. — Пока я пытался нормально сформулировать свои мысли, ты сделал неправильные выводы, и вот к чему это привело. Прости, что нормально не ответил. — Нет-нет, всё нормально, — Серёжа на секунду зажмурился. Он думал, что избежал неприятного разговора, но, видимо, от судьбы не убежишь. Она разведёт их за несколько минут до полуночи, любуясь панорамой Питера, готового разорвать небо фейерверками. — Я всё понял, просто забудь… — Ну и что ты понял? — Олег вскинул бровь, снисходительно глядя на Серёжу. Тот закусил губу, но взгляда не отвёл. Кончать со всем, так с гордо выпрямленной спиной. — Что крайне глупо разрушил нашу многолетнюю дружбу и, возможно, мы говорим в последний раз. Олег долго на него смотрел. У Серёжи даже начали замерзать кончики пальцев, когда он прыснул со смеху. — Ты такой умный, но порой такой глупый. Серёжа брыкнулся, пытаясь сбросить с себя тёплую руку, но Олег обхватил ладонями его голову и соприкоснулся лбами. Серёжа потерялся, не находя сил и желания оторваться от карей бездны. Тихий голос мягко обволакивал сердце. — Я пытался подобрать нужные слова, чтобы в полной мере показать, как много ты для меня значишь. И что за весь вечер я не сказал и капли лжи. Потому что я очень, слышишь, очень тебя люблю. Раньше любил как непоседливого мальчишку с огромными глазами и таким же большим сердцем. Потом любил как тощего задрота, мечтающего изменить мир. А теперь люблю как самого родного в мире человека, за которого и в огонь, и в воду, и под пули. И не хочется опошлять такую красивую речь, но всё же прямо скажу — кроме нежных и возвышенных чувств мне хочется тебя целовать. Хочется засыпать с тобой в одной постели, иметь возможность обнять, пока ты возишься за ноутбуком, брать за руку и много всяких других, более грязных вещей. Теперь понял? Серёжа стоял, боясь пошевелиться. Сердце грозилось сломать грудную клетку или самостоятельно остановиться. В дрожащей тишине хлопки салютов прозвучали оглушающе громко. Снег оседал на чёрных волосах, быстро тая. Олег мягко улыбнулся, когда Серёжа нашёл в себе силы на рваный хриплый вдох. Распахнутые голубые глаза отражали переливающиеся краски. — Понял, — прошептал Серёжа. Олег удовлетворительно кивнул, заметно расслабляясь. Ему самому крайне тяжело дались эти слова — страх всё ещё теплился в глубине души, и он ничего не мог с этим поделать. — Ты… мы… Серёжа зло тряхнул головой. Мозги совершенно отказывались слушаться и работать в такой важный момент. Разумеется, хваленное и натренированное красноречие покинуло его тогда, когда он в нём больше всего нуждался. Олег тихо хмыкнул. Приподнял чужую голову за подбородок, мягко поглаживая холодную кожу. — Можно? Серёжа задержал дыхание. Петербуржцы, словно сговорившись, затихли, оставляя их под снегопадом в абсолютной тишине. Такой, что было слышно, как снежинки касаются их плеч. Он еле заметно кивнул. Олег, безупречно скрывая разошедшееся сердце, подался вперёд, аккуратно целуя приоткрытые губы. Серёжа медленно закрыл глаза. У Олега тёплые пальцы. От него пахнет табаком и дорогим одеколоном. Он аккуратно обнимает рыжий затылок. Целует неспешно, смакуя давно желанную награду, но нежно и бесконечно осторожно, словно боится сломать или вспугнуть. У Серёжи искусанные обветренные губы, на вкус отдающие шампанским. Он шумно выдыхает через нос, боясь поверить в реальность происходящего. Жмётся к Олегу, обнимая шею руками и наконец позволяя себе зарыться пальцами во влажные от снега волосы. Олег улыбается сквозь поцелуй. Серёжу никогда так не целовали. Никогда не обнимали так бережно. Никогда не прихватывали нижнюю губу, плавно углубляя поцелуй. Он дрожит от переполняющих эмоций, но не может произнести ничего стоящего кроме: «Я тебя люблю». Олег улыбнулся, чуть отстраняясь. — Я тоже тебя люблю. Серёжа понял, что сказал это вслух. Смущённо поджал губы, но улыбнулся. Олег взял его за руку и поцеловал тыльную сторону. — С Новым Годом. Серёжа тихо рассмеялся, утыкаясь Олегу в грудь. Тот зарылся носом в растрёпанные волосы, не скрывая довольной широкой улыбки. — Теперь и правда будешь личным телохранителем и парнем заодно. Олег фыркнул. Серёжа притянул его к себе, увлекая в более расслабленный, уверенный поцелуй. Снег медленно покрывал Петербург пушистым одеялом. Его жители звенели бокалами и гремели пробками от шампанского. А на балконе небоскрёба два человека, тихо шутя и смеясь, целовались.