Что же в твоей душе, Драко Малфой?

Кто бы знал, как обычный алкоголь мог скрасить существование брошенного человека. Находясь в вечном опьянении, я не мог думать ни о чём. Даже о Герми. Хотя она, то и дело пыталась пробраться ко мне в голову, что заставляло пить еще больше. Всё ещё не понимаю, как преподователи не заметили моего состояния. Или, может, они как раз таки заметили, и из-за этого закрывали глаза на мою зависимость. Отец же был несказанно рад произошедшему. И именно он, видимо, в знак одобрения поставлял мне спиртное по совиной почте. Сегодня был как всегда тусклый день с привкусом алкоголя. За длинным столом Слизерина, где было много народу, можно было спокойно перелить вино в кружку из-под морса. Лишь моя «свита», да Панси видели, что я делаю. И как раз таки она и решила высказать своё недовольство. – Ты опять пьёшь, Драко. – Ты тоже пьёшь, как и все люди что-то пьют. – Не язви. Что с тобой стало. Ты уже полноценный алкоголик, и все из-за какой-то дрянной девчонки – Грейнжер. – Хватит. Я не хочу опять это выслушивать. Я встал из-за стола и пошёл к выходу из главного зала. Через пару секунд за мной послышались каблучки и недовольное сопение Панси. Она как всегда была зла, но не смела мне перечить. Какая удобная девочка. Она догнала меня лишь возле входа в гостиную Слизерина. И опять взялась за своё... – Нет, Драко, так не пойдёт. Ты помешан даже не на алкоголе, а на Грейнжер. Это грязнокровка свела тебя с ума. Не стоило даже начинать с ней отношения. И я тебе об этом говорила. И я, и твой отец, и все люди вокруг это говорили. Она тебя не достойна. – Недостойна!? А кто же достоин меня, а Паркинсон. Ты чтоли? В коридоре как-будто мелькнул силуэт Герми. Мне показалось, что она, сгорбившись под объёмом всегда тоскаемых ею книг, смотрела на эту сцену. Она ревнует? Да... Точно. Я же могу заставить её ревновать. Почувствовать себя обманутой, заменённой в первую же неделю. Панси что-то говорила, но я, движемый идеей, ее перебил. – Давай будем встречаться. – Что? Ты серьёзно? – Да... Да, конечно. Зачем мне врать тебе. Я всегда любил только тебя. – А как же Грейнжер? – Э... Я встречался с ней из жалости. Она была убога, и я решил снизойти до такой, как она. – О, точно. Я всегда знала, что ты не мог действительно любить такую заморашку. Да, Драко, я согласна, давай встречаться! Силуэт Герми исчез, будто бы испугался произошедшего и убежал плакать. – Ты иди в гостиную, а я... – Ты не пойдёшь со мной? – Не сейчас... У меня ещё остались кое-какие дела. – Ну ладно, только возвращайся скорее, я уже скучаю по тебе. Меня тошнило от её глупости и наивности. Она действительно любила. И даже видя меня, мои глаза, не смогла догадаться, что она лишь оружие в любовной войне с Гермионой. Я решил зайти у туалет, успокоиться. Но спокойной отдышаться мне не дали. Точнее не дало. Не дало мне это сделать отражение Грейнжер в зеркале. Точно там же, где сейчас стоял я. – Тебе не стыдно? Она верит тебе, считает, что ты ее любишь. А ты просто играешь ей. – Нет... Не смей меня осуждать, только не ты. – Хватит мучить людей, Драко. Ты так и не понял, почему мы расстались? Так я скажу ещё раз. Ты последняя мразь, Малфой. Ты, как яд, травишь всех, кто рядом с тобой. Ты и Панси отравишь. Прекрати, подойди к ней и скажи, что действительно происходит между вами. – Как ты можешь её защишать. Она только что пренебрегала тобой. – Но она тоже человек, достойный знать правду. Ты не Бог чтобы играть людьми, как тебе вздумается... – И ты не ангел чтобы быть такой тошнотворно святой! Я ударил в зеркало. Туда, где стояла Гермиона, туда, где находилась когда-то разбитая мной губа Герми. Но отражение исчезло. Оставив после себя лишь разломаные зеркало и душу.