Горечь

Хизер любит кофе с корицей и розовую помаду. Ещё она любит Андреа — как подругу, конечно, — и недолюбливает Эдриана, потому что из-за него Андреа в последнее время натянуто улыбается и трёт и без того красные глаза. «Эдриан не сказал мне, что идёт гулять с однокласссницей». «Эдриан пришёл поздно и не предупредил меня». «Эдриан не пригласил меня на День рождения Аиды». «Эдриан не поддержал меня, когда я завалила тест». А Хизер — поддержала. Она купила сахарную вату Андреа и позволила поплакать на её плече. Хизер не устаёт повторять Андреа, что та заслуживает большего, а Андреа не устаёт повторять, что всё хорошо и ей не о чём переживать. Пока у неё не исчезают силы, чтобы надевать маску. Хизер подрабатывает в эскортном агентстве, и об этом никто из друзей не знает. После школы она сразу делает уроки, а по вечерам обслуживает гостей, сопровождает их, играет роль дамы сердца. По несколько за вечер. Иногда это длится до глубокой ночи, и тогда Хизер, совершенно вымотанная, но довольная заработанными деньгами, плетётся домой, радуясь тому, что ещё немного — и сможет купить машину. Хизер думает, у неё неплохо получается. Она смеётся, бросает лукавые взгляды из-под ресниц, но обнять себя не позволяет, поцеловать уж тем более. Ей нравится ловить на себе жадные взгляды, от этого губы сами растягиваются в улыбке, а на душе становится спокойнее. Её хотят, значит, с ней всё в порядке. А однажды случается что-то, что в корне переворачивает её жизнь. Хизер получает в задание девушку и удивляется. Обычно к её услугам прибегают мужчины. Тем не менее, для неё, лесбиянки, так даже лучше, она заинтриговано вбивает в карты адрес и подмечает, что это другой район Нью-Йорка. Она жаждет встречи с таинственной незнакомкой, от нетерпения то и дело поглядывая на часы, начинает отсчёт до свидания. Проверяет, чтобы в макияже не было ни изъяна, изо рта не пахнуло, а мешков под глазами из-за недосыпа не виднелось. Духами пшикается так, чтобы несло за километр. Она приезжает на незнакомый адрес. Ей сказали, что девушка настояла, чтобы к ней приехали домой, чтобы затем вместе отправиться в бар. Она одёргивает юбочку и, прикусывая губу, звонит в дверь. Слышатся шаги, и на пороге появляется — кто бы мог подумать — очень знакомое лицо. Каштановые волосы — именно такого неповторимого оттенка, как у неё, серо-зелёные удивлённые глаза, приоткрытый маленький рот с такими соблазнительными губами. — Хизер? — Андреа?! Не ожидала, что моей клиенткой будешь именно ты. Хизер нервно хихикает и сцепляет руки в замок, дрожащими пальцами поправляет короткую юбку, за которую сейчас почему-то невероятно стыдно. Едва прикрывает ноги. И что теперь Андреа о ней подумает? Что она продаётся? — Ох, проходи. Эдриан сейчас на футболе. Я на самом деле рада тебя видеть. Для Хизер не было секретом, что они живут вместе в отдельной квартире, куда ни разу не приглашали ни её, ни кого-то ещё из друзей, но почему-то именно сейчас при упоминании парня сердце болезненно кольнуло, а горло сжал спазм. Хизер прошла. Стараясь абстрагироваться от эмоций, осмотрела интерьер квартиры. Серые тона. Много чёрного. Неуютно. — У меня есть… виски. Хочешь? — неловко спрашивает Андреа. Хизер, недолго думая, заинтересованно кивает. — А бар? — Не хочу уже. — Ну вот, только зря наряжалась. Хизер, как обычно, бурчит, чтобы не выдать неловкости. Это выглядит настолько абсурдно: прийти по вызову в гости к подруге и пить с ней алкоголь. Но ей нравится. Они гуляют слишком редко из-за подготовки к экзаменам. Это ничего, у них в любом случае будет время всё наверстать летом. Но тут сама судьба на её стороне. Она делает глоток и морщится. Этот напиток такой же крепкий, как жизнь во время последнего класса старшей школы. Он обжигает горло, горчит, точно так же, как известие о том, что результат экзамена хуже ожидаемого. От этого хочется жмуриться, абстрагироваться. Хизер открывает глаза, когда Андреа усмехается. В её усмешке чудится точно такая же горечь. — Мы с Эдрианом расстались, — буднично объявляет Андреа, глядя в свой стакан, на дне которого плещется янтарная жидкость. Хизер растерянно моргает. Ей кажется, что ей это послышалось. После выпитого стакана в голове шумит, восприятие действительности искажается. — Что? — Мы расстались. Хизер прикладывает пальцы к вискам. — Но почему? Андреа по-прежнему утыкается взглядом в стакан, вертит его, поглаживает пальцем. — Отношения — они как стекло, очень хрупкие и в любой момент могут разбиться. Мы с Эдрианом… слишком далеко теперь друг от друга, между нами километры грусти и пропасть. Я решила, что так будет лучше. Она поднимает взгляд, в котором читается потерянность. Хизер с сочувствием накрывает ладонью её руку, невесомо поглаживает пальцами. Её кожа приятная, очень мягкая, к ней хочется прикоснуться губами, но она сдерживается. — А я давно тебе говорила, — фыркает Хизер с напускным равнодушием. — Он тебе не пара. Андреа смеётся. Неискренне, фальшиво, пряча горечь. Просто потому что больше ничего не остаётся. — Да, теперь я верю. Но скажи лучше: как так случилось, что ты работаешь… здесь? — неопределённый взмах рукой. — Ты же не?.. — О, нет, не переживай, я не сплю с ними! Просто… хотела подзаработать денег на машину. Я только сопровождаю. Честно. Из губ Андреа срывается облегчённый выдох. — Я рада. Но в любом случае я бы тебя не осуждала. — Я знаю. Взгляды пересекаются. Закатное солнце, пробивающееся сквозь жалюзи, окрашивает лицо Андреа, так, что одна его сторона красноватая. Комната наполняется мягким и рассеянным светом. Хизер несмело проводит пальцами по щеке подруги, отчего-то дрожа. Сердце стучит так, что заглушает мысли. Ту-дум, ту-дум. Удары тяжёлые, как будто оно хочет вырваться из грудной клетки, но не может. Оно заперто, так же, как люди, находящиеся в плену своих желаний. Хизер касается губами лба подруги. — Давай убежим. — Куда? — Не знаю. Куда-то, где нас не догонят. — Беспечно пожимает плечами. — В закат. Вот соберём сейчас вещи и отправимся автостопом. — По галактике? — Ну-у, для начала по стране. Всё равно выходные. Андреа задумчиво кивает. Слегка улыбается. Так, что богиня любви, та, которая властвует над сердцами, сама оказывается во власти. — Давай. И, больше ничего не говоря, приникает губами к губам подруги. Она не знает, зачем это делает, возможно, просто хочет отвлечься, перестать прокручивать в голове образ Эдриана, а возможно, потому что сладкий, тянущийся аромат духов обволакивает сознание пеленой и хочется только одного: вкушать её. Хизер сначала теряется от неожиданности, затем обхватывает лицо Андреа и медленно и осторожно целует в ответ. Чувственно, нежно, прижимаясь как можно ближе. Ей стоит огромных усилий не снести всё со стола, чтобы посадить туда Андреа. Внутри всё воет, грудную клетку что-то сдавливает, потому что дико хочется большего. Сжимать грудь, кусать шею, оставляя засосы, трогать там, где нельзя… Видимо, Андреа умеет читать мысли. Сейчас это совершенно не удивило бы. Она одним махом скидывает стаканы со стола и, не обращая внимания на звук разбитого стекла, садится на него и превращает поцелуй в страстный, горячий, дрожащими руками скользит по лицу Хизер. Дыхание рваное, щёки покрасневшие, волосы растрёпанные из-за пальцев, блуждающих в них. Вдох. Выдох. Стоны. Одежда на полу. Всё смешалось, переплелось вместе с пальцами и телами. Не разберёшь, где одно, где другое. Не разделишь. Как инь и янь, соединяясь вместе, образуют гармонию. Яркая вспышка. Вскрик. Блаженство. Обе переводят дыхание, неловко улыбаются. — Поехали. — Андреа резво соскакивает со стола и находит рюкзак. — А Эдриан?.. — Он в прошлом. Андреа счастливо смеётся, и Хизер застывает и невольно смеётся в ответ. Всё её естество тянется к ней, и этот смех настолько редкое явление, что она впитывает его, чтобы прокручивать в голове. Она тоже счастлива оттого, что в глазах подруги, которые в последнее время были потухшими, зажёгся огонь. И поддерживать его, не дать ему погаснуть — теперь её миссия.