И не может перестать...

Ши Цинсюань заступает на первую самостоятельную смену ровно в семь утра и старательно делает вид, что он совершенно спокоен: смыкает пальцы в замок, чтобы они не дрожали, отчаянно улыбается и заставляет себя не переступать с ноги на ногу от страха и предвкушения. Через десять минут после формального открытия кофейни ему даже удается занять себя каким-никаким делом. Он бродит между столиками, переставляет на них идеально наполненные с вечера салфетницы, поглаживает лепестки искусственных цветов в маленьких вазочках… Еле слышный звон колокольчика застает Ши Цинсюаня врасплох у дальнего столика, когда он пытается засунуть обратно случайно вытащенную из общей стопки салфетку. Первый клиент! Юноша тотчас бросает свое бесполезное занятие и спешит за стойку. – Доброе утро! Что для вас приготовить? – искренняя улыбка Ши Цинсюаня до некоторой степени компенсирует его слегка дрожащий голос. – Это всего лишь я, - отвечает человек по ту сторону стойки, и юный бариста тотчас серьезнеет, слегка растерянно глядя на мужчину напротив. – Просто пришел тебя проведать. Ну и удачи пожелать. Вроде того. Ши Уду, старший брат Цинсюаня, никогда не был силен в проявлении эмоций, так что под конец речи смешался и начал походить на нахохленного воробья. Очень статного и облаченного в темно-синий костюм воробья. – Ты же помнишь, что тебе не обязательно стоять за этой стойкой весь чертов декабрь, а-Сюань? – продолжает Ши Уду, намеренно делая голос чуть более грубым и саркастичным. – Более того, я бы предпочел, чтобы ты ознакомился со счетами компании, а не с грязными чашками. – Но братик, – в глазах Цинсюаня светится вдохновение и упрямство, - как я смогу помогать тебе с управлением компании, если не буду знать, что происходит на передовой?! К тому же ты все равно подпишешь мне рекомендательное письмо в университет, правда же? Цинсюань лукаво улыбается, а Ши Уду впервые задумывается о том, не слишком ли опрометчиво он поступил, согласившись принять младшего брата на практику в свою собственную компанию. Ведь а-Сюань как пить дать будет из него веревки вить, а в итоге так ничего полезного и не запомнит. Цинсюань по протекции брата учится на «Менеджменте» в лучшем университете города, и Ши Уду очень надеется, что однажды получивший диплом а-Сюань разделит с ним нелегкое бремя управления сетью кофешопов. Впрочем, сам Цинсюань так, кажется, не думает. Он просто вынуждает Ши Уду принять его в штат на время внезапной декабрьской практики и вместо того, чтобы копаться в архивах и отчетах, устремляется на передовую. После двухнедельного обучения в самой центральной из кофейных точек компании Цинсюань даже начинает в чем-то разбираться, так что Ши Уду разрешает менеджеру поставить брату независимую смену. Впрочем, волноваться не о чем: одиночество грозит а-Сюаню только в течение ближайшего часа. Потом в кофейню обязательно подтянется кто-нибудь еще, а к обеду их и вовсе станет трое. Смены бариста на этой точке прочно завязаны на открытие офисов в соседнем небоскребе с неоригинальным названием «Небесный двор» и на обеденные перерывы сотрудников, так что в первые минуты после открытия наплыв клиентов Цинсюаню не грозит. Однако Ши Уду знал, как важно для его брата не оступиться в попытке сделать свои первые самостоятельные шаги на поприще бариста, так что пришел его поддержать. Впрочем, а-Сюаня он недооценил. Брат лучезарно поулыбался ему, поблагодарил за поддержку, а потом тактично спровадил его из своей новой вотчины. Мол, Ши Уду все равно пьет только собственноручно приготовленный кофе да к тому же исключительно дома. Так что нечего ему клиентов распугивать! Выпроводив брата, Ши Цинсюань облокотился на стойку около кассового аппарата и начал старательно гипнотизировать дверь в надежде, что та откроется и кто-нибудь наконец-то закажет у него его первый совсем самостоятельно сделанный кофе. Цинсюань даже сам не понимает, почему этот момент кажется ему таким значимым, но из головы никак не уходит мысль о том, что первая кружка задаст настрой всей его работе в этом месте. Так что он даже скрещивает на удачу пальцы. Когда часы показывают 7.40, а Цинсюань почти смиряется с тем, что напарник появится раньше, чем первый клиент, колокольчик снова звякает. – Привет! – тотчас реагирует на вошедшего Цинсюань, вскидываясь над стойкой. – Надеюсь, что твое утро началось отлично, а я сделаю его еще лучше! Что будешь заказывать? – Нет, - лаконично отзывается хмурый юноша в темных джинсах и какой-то поношенной неопределенного цвета куртке. – Прости? – Цинсюань даже как-то теряется. – Нет, мое утро началось не отлично. – О, так это же еще лучше! – юный бариста вновь расплывается в уверенной улыбке на пол-лица. – Будем считать, что до кофе утро и утром-то не было! Ты просто не проснулся. Но теперь я сделаю для тебя что-нибудь великолепное, и все сразу наладится. Хочешь, я тебе венский кофе сделаю? И сливок в него в два раза больше нормы! Ну так, по дружбе. – Мы не друзья, - впервые реагирует на бесконечную тираду Цинсюаня парень в черном. – О, это детали, - живо отзывается Цинсюань. – Подружиться никогда не поздно! Или ты просто не любишь сливки? Тогда как насчет капучино с корицей? Я тут недавно специальные трафареты купил, чтобы рисовать узоры на пенке! Получается просто шикарно! Только ты это… брату моему не говори: он считает, что для кофейни такого профиля это слишком несерьезно. А я вот думаю, что в самый раз! После всех этих офисных совещаний по-другому настроение и не поднять. Что думаешь? Согласен? – Черный, - отрывисто произносит несколько оглушенный напором Цинсюаня клиент, а потом добавляет, - без сахара. – Серьезно? Это же так ску-у-учно, - уныло тянет Цинсюань. – Может, тогда хоть альтернативный способ заварки? Я все умею, правда-правда! – Нет, - парень устало прикрывает глаза, и юному баристе становится почти неловко за свою многословность и навязчивость, но это длится лишь мгновение. Цинсюань вдыхает в грудь побольше воздуха и заваливает несчастного клиента новым ворохом вопросов. – А тебе с собой, да? А какой объем? Я считаю, что лучше 0,3. Там стаканы красивее! Сам посмотри! – Цинсюань уверенно тыкает пальцем в сторону кофемашины, на которой рядками стоят одноразовые стаканчики. – Или, может, у тебя своя кружка есть? Тогда будет скидка 15%! А круассан хочешь? С джемом или с сыром – выбирай любой! Они все свежие. На этих словах почти что замученный покупатель как-то хищно переводит взгляд на витрину с выпечкой. Цинсюаню даже кажется, что тот нервно сглатывает наполнившую рот слюну, но в итоге лишь качает головой. – Нет. Только кофе. Черный, без сахара, 0,3 и с собой. Цинсюань поникает, аккуратно вбивая заказ в систему и, не поднимая глаз, тихонько спрашивает. – Не скажешь свое имя? Я бы написал на стаканчике. Вообще-то в компании «Шуй Ши» надписи на стаканчиках не практикуются, но Цинсюань специально притащил с собой набор цветных маркеров, чтобы в более свободные часы писать на стаканчиках с собой имена клиентов и пририсовывать вокруг них какую-нибудь милоту. – Мин И. – О, красивое имя! Мне нравится! С тебя 12 юаней, Мин-сюн. Юноша в черном кивает и лезет в карман видавшей виды куртки в поисках мелочи. Секунд через тридцать, не обнаружив ни цзяо, он выворачивает карман и злобно смотрит на огромную дырку в нижней его части, а потом коротко чертыхается и разворачивается к двери. Цинсюань, на глазах у которого разворачивается вся эта немая сцена, тотчас все понимает. И про себя отмечает, что утро у парня действительно не задалось. Но сейчас дело, конечно, совсем не в этом! А в том, что его первый клиент буквально через секунду выскользнет из кофейни. Ужасное невезение! – Стой! – выкрикивает Цинсюань, толком не успев обдумать дальнейшую речь. – Хочешь, я заплачу вместо тебя, Мин-сюн? Просто так! Тебе даже возвращать не придется. Понимаешь, ты мой самый первый клиент! И я загадал, что у меня заладится с этой работой, если все сложится именно с первым клиентом, то есть с тобой. И теперь, если все так неудачно получится, то от меня навсегда отвернется везение. Уж я-то знаю! У меня всегда так: если первый блин комом, то и на сотом все будет неладно. Пожалуйста, позволь мне угостить тебя! В честь начала нашей дружбы. – Мы не друзья, - снова морщится от упоминания этого их статуса Мин И, но возвращается к стойке. На лице Цинсюаня расцветает улыбка. Он отчаянно пытается не рассмеяться от радости и облегчения и в порыве чувств добавляет в заказ сразу два круассана. Кассовый аппарат услужливо намекает, что покупку можно и оплатить, и Цинсюань, легким движением приложив к нему карточку, устремляется к кофемашине. От счастья у него возникает ощущение, будто за его спиной появляются крылья. Через какие-нибудь четыре минуты кофе готов, и Цинсюань аккуратно протягивает Мин И стаканчик, сплошь изрисованный смайликами и сердечками и с темно-синим «для Мин-сюна» в самом центре, и пакет с выпечкой. – Этого я не просил, - снова слишком резко произносит измаявшийся у стойки Мин И, показывая на круассаны. – Ну и что? Я же видел, как ты смотрел! – незамедлительно вступает в битву Цинсюань. – Я же все равно угощаю, так что можешь не волноваться. Надеюсь, что это все-таки сделает твой день немного лучше. Мин И молчит. А потом как-то невероятно пронзительно смотрит на Цинсюаня, так что у последнего почти пропадает дар речи, сгребает со стойки пакет и широкими шагами идет в сторону выхода, невнятно бормоча под нос «Спасибо». Уже за дверями его нагоняет громкое «Приходи еще! Буду рад тебя видеть!» Хэ Сюань заворачивает за угол, проходит метров сто и, нырнув в какой-то двор, устраивается на старенькой деревянной скамейке. Кофе обжигает пальцы и горло, но Хэ Сюань все равно пьет его большими глотками, не дуя и жадно вгрызаясь в круассан с сыром. Он слишком давно не ел таких вкусных вещей. Перед мысленным взором Хэ Сюаня снова возникает солнечная улыбка Цинсюаня. Бариста ему не представлялся, но это лицо Хэ Сюань узнает из тысячи, это имя он запомнил на всю жизнь. Имя, из-за схожести которого с его собственным, их результаты на вступительных экзаменах поменяли. Имя, из-за обладателя которого он теперь занимается обслуживанием офисных помещений «Небесного двора», чтобы хоть как-то прокормить больных родителей и сестру. – И кофе у него посредственный, - злобно шипит Хэ Сюань, сминая стаканчик со своим неправильным именем. И не может! Не может перестать вспоминать, как прекрасно Ши Цинсюань ему улыбался.