Скованные одной судьбой

МИНАЛЕТТА

      Я лежу на холодном, утоптанном бесконечными шагами пленников замка, земляном полу «спортивного зала», как назвал это место Кун. «Здесь когда-то были камеры с пленниками, которых захватили при очередном сражении или приговоренные судом жители местной деревни», — думаю я, смотря невидящим взглядом в низкий каменный потолок. Наверняка о чем-то подобном рассказывал Захари, надо спросить у Эми. Она точно помнит.       У меня горят легкие и не двигаются ноги, я даже не смогла доползти до сваленных в углу матов. Упала в паре футов от них. Ненавижу бегать, да еще в такую рань и под таким строгим контролем. Из Куна вышел бы отменный надсмотрщик в тюрьме. И еще на мне тяжеленая военная форма, она жесткая, колючая и, к тому же, велика по размеру. Я уже даже не заикаюсь о тяжелых ботинках, которые натерли мне ноги. Нет, я конечно очень рада, что это не просто форма, а форма Северного региона армии моего отца, но она жутко неудобная. Уверена, идея с ее выдачей принадлежит Куну, который спит и видит, как бы меня куда-нибудь деть. «Или замучить до смерти, — после этой мысли огромный, гулкий и пропитанный сыростью зал становится очень зловещим и мрачным. — Что, если Кун задумал свести меня в могилу? О боже. И что же мне делать?»       Тут надо мной склоняются три удивленно-обеспокоенных лица, вырвав меня из когтистых лап паники, которая уже схватила мою маленькую и испуганную душонку. — Милая, что с тобой? — восклицает Рейна. У нее огромные взволнованные глаза и бледное лицо.       Сначала я не могу ответить ничего вразумительного, у меня во рту пересохло и еще не восстановилось дыхание, но потом я все же выдавливаю вымученную улыбку и говорю: — Так, пробежалась немного. — Давай, я помогу тебе подняться, — говорит Флора, — нельзя лежать на холодной земле, простудишься!       Я отрицательно качаю головой, а Рейна машет рукой, как бы говоря: «Пусть полежит еще немного, придет в норму». Флора пожимает плечами. — Сколько ты пробежала? — это Эмили. — Не помню точно, кругов двадцать, вроде бы.       Эмили обводит глазами зал. — Получается около четырех миль, — прищурив глаза, задумчиво произносит МакФи. — Нельзя давать такие нагрузки новичку! — Это он отыгрывается на мне. — Кун вернулся и что-то приволок с собой. Зовет нас, — Рейна отворачивается от меня и вполголоса передает действия моего мучителя. Хм. Я даже не заметила, что он ушел. Просто свалилась на пол и все. — Сможешь встать? — спрашивает Флора.       Я протягиваю к ней руки, и она помогает мне сесть. Теперь тоже вижу Куна, стоящего в центре зала и жестом подзывающего нас. — Идите, мы подойдем через минуту, — говорит Рейна девочкам, и они уходят. — Снова тот сон? Я слышала, что ты кричишь. Даже через такую толстую каменную стену, — понизив голос, взволнованно произносит сестра. — Извини, что разбудила, — мне становится стыдно за вновь причиненные ей неудобства. — Не переживай, все в порядке.       Не хватало еще жаловаться Рейне, которой и так не сладко, на свои плохие сны. Я уже настолько к ним привыкла, что они кажутся мне чем-то естественным и обыденным. Подумаешь, увидела страшный сон, от которого стынет кровь в жилах, с кем не бывало? Даже если этот сон преследует тебя много лет, это не значит, что каждый раз нужно жаловаться из-за него старшей сестре.       Я кое-как поднимаюсь на ноги и отряхиваю черные брюки от песка, которым присыпан пол. — Я уже привыкла, — говорю я, поцеловав сестру в бледную холодную щеку.       Мы подходим к Флоре и Эмили и встаем рядом с ними в одну линию, неосознанно выстроившись по росту.       Кун занимает позицию напротив нас: руки скрещены на груди, ноги на ширине плеч. Взгляд холодных голубых глаз устремлен на нашу маленькую шеренгу. Волосы необычайно светлого, почти белого цвета, собраны в хвост на затылке. И должна сказать, что от этого он выглядит еще более суровым и мужественным, чем, если бы Кун носил короткую, простую мужскую стрижку.       Я кидаю взгляд на наш маленький строй. На всех девочках точно такая же форма, но на Флоре, которая возглавляет нашу шеренгу, она смотрится потрясающе, словно создана специально для того, чтобы подчеркнуть ее высокую и спортивную фигуру. Эмили же выглядит очень строго и официально.       Словно прочитав мои мысли, Рейна оборачивается ко мне и мы несколько секунд рассматриваем друг друга, словно в зеркальном отражении. Сестра даже поворачивается вокруг своей оси, чтобы я могла рассмотреть ее со всех сторон. Потом я делаю то же самое для нее. Телосложение у нас одинаковое и размер тот же, как у близнецов.       Теперь я имею полное представление о том, как смешно и глупо выгляжу в черном двубортном мундире с выпуклыми золотыми пуговицами, с воротником-стойкой, в армейских высоких ботинках на шнуровке. Это не только тяжело, жарко и неудобно, но еще и нелепо.       Между тем, Кун заявляет, что хочет проверить наши навыки рукопашного боя. Мы с Рейной просто в голос хохочем, когда он это говорит. Какие там у меня и Рейны навыки? Господи, он шутит? Поймав его уверенный взгляд, я понимаю, что Кун нифига не шутит. У него вообще с чувством юмора плохо.       Кун отправляет нас за теми матами, до которых я так и не добралась, свалившись раньше. Когда мы с девочками их перетаскиваем и укладываем в два ряда один на один, Хранитель велит Флоре остаться рядом с ним, а остальным отойти на расстояние пары футов от разложенных матов.       Взгляд у МакОлей испуганный и потерянный, голова вжата в плечи. Если честно, на Флору это совсем не похоже. Она очень гордая и смелая, настоящая дочь грозы и грома. Уж если ей страшно при виде Куна, то что и говорить о нас, троих! Я ниже Флоры на добрую голову, в два худее и меньше, чем она. Так же дело обстоит и с моей сестрой, и с Эми, пусть она и несколько выше нас. — Напади на меня, — прямо, без предисловий начинает Кун. — Что? — глаза у Флоры становятся еще больше, чем были. — Я говорю, напади на меня, — спокойно повторяет блондин, поманив ее ладонью.       Флора озадаченно молчит и не мигая смотрит на него, явно не понимая, чего Кун хочет и почему. Я замираю в ожидании.       МакОлей резко вскидывает руки к лицу, встав в боевую стойку и, откинув непослушную челку со лба, говорит: — Нет. Это ты напади на меня.       Теперь ее взгляд тверд и сосредоточен. Не осталось и следа от той растерянности и страха, который был всего лишь мгновение назад на ее лице. Сейчас на Куна гордо взирает ловец Грозовой души. Кун удивленно вскидывает белоснежную бровь и, не медля ни секунды, бросается на Флору с такой быстротой и силой, что я жмурюсь, боясь увидеть скорую и неминуемую смерть своей подруги. Не услышав звука падения, я в изумлении раскрываю глаза.       Флора умело уворачивается от резких ударов Куна. Она крепко стоит в оборонительной позиции, но ответных ударов не наносит. Мне кажется это странным, словно Флора боится пойти в атаку со своим противником. Возможно, она опасается потерять сосредоточенность и оказаться поверженной? — Я вижу, что ты умеешь обороняться, Флора.       Кун поворачивается к ней спиной и отходит на противоположный конец выложенного из матов «поля боя». — Я буду стоять к тебе спиной, — не оборачиваясь, говорит он. — Просто напади на меня. — Я не буду нападать на того, кто стоит ко мне спиной, — возражает ему Флора, так и не опустив кулаки. — Даже на такого умелого воина, как ты. — Этого не позволит твоя гордость, ловец Грозовой души? — вопрос моего наставника попадает в самую точку. — Да. — Ты должна переступить ее, — все так же, не поворачиваясь к ней лицом, говорит Кун.       Он ведет плечами. Поза старшего МакКуарри становится совершенно расслабленной, не готовой к отражению атаки. Флора с минуту смотрит в пол, словно ведя невидимый диалог со своей гордостью, а потом неслышными шагами направляется в сторону Куна. Стоит ей только занести руку для удара, как она оказывается прижатой лицом к мату, а хранитель удерживает за спиной ее руки. Все происходит в одно мгновение. Даже не хочу знать, как он это сделал.       Кун помогает Флоре подняться на ноги и отправляет к нам. — Я не просто так попросил тебя напасть на меня, — говорит он ей в спину. — Без всего. Без подготовки и разминки. Мне нужно знать, чего стоит каждая из вас.       Следующая на очереди Эмили. Она спокойно встает на расстоянии вытянутой руки от Куна и долго смотрит ему в глаза. Они словно проверяют друг друга, кто отведет взгляд первым. Эмили смотрит на моего наставника, и в ее глазах нет вызова. Ее взгляд спокойный и мягкий, у Куна же — жесткий и порабощающий. Внезапно, МакФи резко заносит ногу и наносит удар старшему МакКуарри под коленку. Я морщусь, по себе знаю — это жутко неприятно. Но Кун и глазом не моргнул, словно не заметил. — Это было больно, но этого недостаточно, — вскидывает он свою светлую бровь в который раз. Кун может запатентовать это движение, ей богу. — Попробуй еще раз. — Я не умею, — разводит руками Эмили. Она в растерянности и не знает, чего от нее ждет этот высокий пугающий мужчина с белоснежными волосами. Тот удар под колено, очевидно, дался ей с трудом. — Я не умею драться. — Умеешь, — тихо, убеждая, говорит Кун. — Я знаю, что говорю. Попробуй еще раз.       Я поражаюсь мягкости в его голосе. Очевидно, Кун знает, какой нужен подход к каждому из ловцов. Мой наставник — хранитель Памяти — помнит все, что происходило в прошлом. А это значит, что он знает, какие возможности и силы у Эмили, Флоры и Рейны, и будет пробуждать их, пользуясь индивидуальным подходом к каждой из них.       Эми глубоко вздыхает и предпринимает очередную попытку ударить Куна, теперь в живот. Но… Конечно же, она распласталась на мате.       Рейна не дожидается, пока Кун вызовет ее. Она сама решительным шагом направляется к импровизированной арене. — А вот и ты, ловец Огня, — улыбается Кун. Почему он так рад видеть Рейну? Наверное, помнит что-то, чего не помнит она.       Вместо ответа в Куна летит огненный шар, такой же, какой Рейна запускала в вертолет и Расти. Ей что, понравилось кидаться ими? Что-то уж очень хорошо у нее выходит контролировать огненные шары, если учесть то, что сестра не всегда может зажечь свечу и не спалить при этом подсвечник. С идеальной точностью управлять огнем получается у нее, только когда Рейна в гневе.       О! Так она злится и поэтому смогла запустить огненным шаром в Куна!       Словно прочитав мои мысли, он говорит, после того как превращает огненный шар в ледышку, которая падает к его ногам: — Почему ты злишься, Огонь?       В него летит второй шар. — Рейна? — снова спрашивает Кун, заморозив его на лету так же, как и первый.       Сестра запускает в него огненные шары снова и снова, а он превращает их в лед. Ни один мускул не дрогнул на его лице, не появилось ни одной эмоции. Поверьте, это жуткое зрелище, словно Кун и не человек вовсе, а каменная статуя.       Постепенно, силы покидают Рейну, я вижу, с каким трудом ей удается создать очередной огненный шар. Ее гнев медленно затухает, как затухает огонь в камине, если не подкинуть туда дров. Она прекращает свои атаки, тяжело дыша. — Ты успокоилась, это хорошо, — все так же, не меняя выражения лица, обращается к Рейне Кун. Лишь голос его стал мягок, но не глаза. — Так чего же я стою? — с вызовом задает вопрос Рейна. — Тебе не будет равных, когда ты освоишь свою силу до конца. Но пока твои атаки слабы, и полностью зависят от эмоций. Ты должна много трудиться, чтобы добиться полного контроля над ними и своей силой. — Это я и так знаю. Это все, что ты можешь мне сказать? — А еще ты безрассудна и сразу бросаешься в атаку, поддавшись минутному порыву. Ты, не разбирая дороги, ринешься в бой, сокрушая все на своем пути, не подумав о последствиях. В этом твоя слабость. Тебе не хватает трезвой головы и холодного расчета, поэтому ты уязвима для более хладнокровного противника.       Его слова — чистая правда. Кун прочитал Рейну, словно открытую книгу. Сестра меняется в лице, в глазах отражается испуг. Рейна застывает на месте, явно не зная, что сказать в ответ. — А я? — подает голос Флора. — Какая я, по-твоему? — Ты сильная и рассудительна в меру, но слишком горда и благородна, чтобы сражаться с тем, кто слабее тебя, — отвечает ей мой наставник. — И это будет твоей погибелью, если ты не научишься переступать черту. Сегодня ты уже сделала это, но я всего лишь стоял к тебе спиной, но не был слабее. Ты это знаешь. Но если тебе придется сражаться с Эмили, ты проиграешь. Не сможешь поднять руку на нее, думая, что она слабее тебя физически. Чем Эмили непременно воспользуется. — Эми не станет атаковать в спину, — неуверенно возражает Флора, бросив взгляд на брюнетку рядом с собой. — Станет, — заверяет ее Кун, — если от этого будет зависеть ее жизнь или жизнь дорогих ей людей. У МакФи трезвый ум и холодная голова, она просчитывает каждый шаг наперёд, и в этом ее сила. Она найдет в сопернике слабые стороны и обратит это в свою пользу.       Эмили ошарашенно молчит, глядя в глаза не менее ошарашенной Флоре. Кун указал им на сильные и слабые стороны, всего лишь раз уложив на лопатки.       Я стою тихо и стараюсь не привлекать к себе внимания, надеясь, что Кун забудет обо мне, увлеченный разговором с девочками. Но стоит мне только подумать об этом, как он зовет меня на место Рейны. Ага, такие люди, как Кун МакКуарри, ничего и никогда не забывают.       Я неуверенно подхожу к нему, оглядываясь на девочек, ища поддержку в их глазах. И они всем своим видом демонстрируют ее мне. Набравшись, наконец, храбрости я поднимаю голову и смотрю в глаза своему учителю. Они холодны и равнодушны. Когда я смотрю в них, мне становится безумно страшно. Меня одолевает желание поскорее сбежать от этого холодного и бесчувственного человека на самый край вселенной. Куда угодно, лишь бы не чувствовать себя таким ничтожеством рядом с ним. И в тоже время, мне хочется сделать все, что угодно, лишь бы стереть это равнодушное выражение с его лица. Стоять на голове, рвать на себе волосы, пуститься в пляс, плакать, смеяться, — не важно, только бы не видеть этих пустых светло-голубых глаз.       Вчера, когда видела откровенную ненависть в его взгляде, мне было куда легче, чем сейчас. Я не знаю, что тогда на меня нашло, но вела себя просто ужасно. Зато смогла увидеть эмоции на его лице. — Так и будем смотреть друг на друга? — Кун приподнимает белоснежную бровь. Черт бы побрал эту его привычку!       И я бросаюсь на него со всей своей силой, отчаяньем и страхом. В тот момент, когда оказываюсь на спине и вижу над собой бесстрастное лицо Куна, в моей голове словно срабатывает система сигнализации и начинает издавать вой сирены. Это выработанный годами рефлекс, приобретенный за время обучения школе. Там нельзя упасть, даже если тебе очень больно. Ты должен встать на ноги, иначе проиграешь все: свою репутацию, статус и право на спокойное существование. Если ты упал и не смог подняться, это конец. Не будет тебе спокойной жизни. Ты не смог отстоять свои интересы и дать отпор обидчику. Дети — очень жестоки. Они не понимают, когда стоит остановиться, что хорошо, а что плохо, пока их не научит этому взрослый, умный и терпеливый учитель.       Поэтому я бросаюсь на Куна снова и снова, вхожу в близкое знакомство с шершавой поверхностью мата, и вновь поднимаюсь на ноги. Я не должна лежать, я должна стоять на своих ногах, пусть и не твердо, но стоять!       И еще понимаю, что должна доказать Куну, что я не пустое место. Даю себе слово, что буду стараться, как бы трудно и больно мне ни было, ведь это того стоит. Нет, я не верю, что это сделает меня настоящей, той, кем я должна быть. И не думаю, что это будет легко. Пусть никто не верит, что я смогу стать достойной называться ловцом, главное, чтобы Кун поверил в мою душу. Потому что я сама в нее не верю.       В результате бесконечных попыток свалить Куна с ног или хотя бы задеть его, и бесчисленных падений на мат, набиваю себе огромное количество синяков и шишек и достаточно нетвердо держусь на ногах. Мой наставник уже не отбивается от моих ударов и не сваливает меня, как мешок с костями, на мат. Он просто держит меня на расстоянии вытянутой руки, положив свою ладонь мне на голову и не давая сдвинуться с места, как маленькому ребенку. — Хватит.       Мои руки замирают в полете, и я снова смотрю Куну в глаза. Что это? Мне кажется, что в его взгляде плещется удивление напополам с уважением. Но уже через мгновение его глаза леденеют, и вновь вижу в них холод и презрение. Кун убирает руку с моей головы так резко, что я едва не падаю, лишившись опоры. — Отнесите маты на место. А когда я вернусь, мы продолжим наше занятие.       Кун резко разворачивает и быстрыми шагами направляется к выходу из зала. Он спешит так, будто за ним гонится сам Дьявол. — Стой! — кричит ему вдогонку Рейна. — Ты не сказал ничего про Летту!       Кун замирает в дверном проеме, настигнутый вопросом моей сестры. — Она была бы отличным предводителем, будь она ловцом.       С этими словами он покидает зал.