ФЛОРА.
Флора сжимает пальцами дверную ручку, расширенными от страха глазами всматриваясь в непроглядную темноту. В ней ярким голубым лучом искрится концентрированный звездный свет — смертоносное оружие в руках Расти МакКуарри. Флора слышит звуки борьбы и, застыв на пороге большого зала для тренировок, погруженного во тьму, пытается понять, что происходит. Одно она осознаёт совершенно ясно: ей страшно, внутренности внутри словно заледенели и ей хочется убежать и спрятаться где-то в безопасном месте; Расти вынужден вступить с кем-то неизвестным в бой и она не может ему помочь. — Уходи! — МакОлей слышит громкий голос Расти и ее замешательство разбивается вдребезги, как стеклянная чашка, упавшая на каменный пол, — Флора, уходи! И она начинает злиться. Богине Грома и Молний претит испытывать страх и уж тем более, беспомощность. «Да как он смеет отсылать меня, защищая от врага, словно я — маленькая и беспомощная девчонка»! Ни секунды больше не мешкая, девушка открывает дверь и свет из узкого коридора желтой полосой освещает огромное помещение. Неожиданно, чьи-то сильные руки грубо отталкивают ее назад, Флора получает крепкий удар в солнечное сплетение и падает на колени, судорожно хватая ртом воздух. Тот, кто нанес ей первый удар, не медлит со следующим и с силой прикладывает девушку головой о земляной пол. Получает мощный толчок в спину, который лишает ее возможности подняться на ноги. Лежа на холодном земляном полу, Флора кривится от боли и отвращения к самой себе за проявленную слабость. В узкой полосе света, падающего из раскрытой двери, ей виден высокий силуэт Расти в традиционном килте истинного горца, пытающегося отразить удары двоих нападающих. МакОлей с трудом делает глубокий вдох, ее внутренности до сих пор сотрясаются после удара в грудь, а нападающий уже вновь поднимает ее на ноги. Про себя Флора думает, что он силен, раз так просто смог вздернуть ее вверх, схватив за воротник зеленого платья. И это определенно мужчина, женщина не упустила бы возможности вцепиться ей в волосы. Флора неуверенно встает на ноги, все еще не видя лица своего противника и делает судорожные, неудачные вздохи, чтобы в легких, наконец, появился воздух. На ее горле смыкаются жесткие, ледяные пальцы. Голова запрокидывается, но нападающий стоит спиной к свету и его лицо остаётся для девушки невидимым, и сам он кажется безликим. Перед глазами Флоры пляшут звезды, окрашенные в красный цвет, в ушах звенит. МакОлей наносит удар локтем назад, безошибочно попадая в живот человеку, который лишил ее дыхания. Рука на ее шее разжимается и она сразу же падает на колени, почувствовав острую сковывающую боль, раскатившуюся по позвоночнику от новой атаки. Девушка хватает руками голени своего противника и чувствует под своей ладонью деревянную рукоять ножа, спрятанного в левый сапог. Она резко вырывает его и ударяет врага по ноге, распарывая толстую ткань одежды и кожу, скрытую под ней. Дикий крик боли едва не оглушает ее, но к Флоре вернулась способность дышать, а боль, сковавшая ее в первые минуты, придает сил и злости. МакОлей резко вскакивает на ноги и, отшвырнув от себя согнувшегося пополам противника, выскакивает в освещенный старинными лампами коридор. Дыхание девушки рваное и взволнованное, зеленые глаза широко распахнуты от охватившей ее паники. Флора бежит, словно в замедленной съёмке, подбирая на ходу длинную юбку традиционного платья, которое ей купил Расти, ее собственные движения кажутся МакОлей размытыми и нечеткими. Мимо нее мелькают темные каменные стены, на которых висят лампы, декорированные под факелы, и ее вытянутая тень медленно скользит впереди, дрожа в их неярком желтоватом свете. Дверь в оружейную, конечно же, заперта. «Как же некстати сейчас эта привычка Куна закрывать комнату на замок!» Невольно, у нее мелькают мысли о том, что отсутствие в замке людей во время праздника, наверняка, обусловлено каким-нибудь заклинанием, не позволяющим горожанам проникнуть в святая святых братьев МакКуарри. До Флоры доносятся шаркающие, тяжелые шаги и вот из-за угла коридора уже показывается ее преследователь. Это, как и думала МакОлей, мужчина и он, прихрамывая, стремительно приближается к девушке. Его довольно красивое, жестокое лицо с черными глазами перекошено от боли. Флора паникует еще сильнее, совершенно не в силах совладать с обуревающими ее эмоциями. «Напрасно Джед наставлял меня и девочек отвлекаться от своих чувств и отдавать предпочтение холодной голове и трезвому расчету!» Видя приближающуюся опасность, МакОлей со всей ясностью осознает, что ее единственный способ спастись и помочь Расти — попасть в оружейную. Она уверена, что выбежать из замка за помощью ей не удастся, да и собственная гордость не позволит прятаться от опасности. Флора наваливается на дверь всем своим весом, упираясь в каменный пол ногами. Боль сразу же отзывается в плече, которым Флора пытается высадить это препятствие. Вцепившись в ручку побелевшими пальцами, МакОлей с силой толкает невысокую деревянную дверь, а тяжелые шаги противника раздаются уже совсем близко, девушка слышит его сбивчивое дыхание. Еще раз навалившись на дверь, не отпуская ручку из пальцев и используя ее как опору, Флора подпрыгивает в воздух, и длинными ногами наносит удар в грудь поравнявшемуся с ней мужчину. Он отлетает к противоположной стене, сбитый с ног и ударяется головой о каменную кладку. Дверь подается назад, замок скрипит и ручка в руке Флоры приходит в движение, вися на выгнутых старинных гвоздях. МакОлей делает последнее усилие и врывается в узкую комнату оружейной, уходящую далеко вглубь, низкие стены которой снизу доверху увешаны различными видами оружия. Именно в этот момент Флора чувствует зов крови, она вскипает в ее венах яростью и жаждой действия. Впервые, девушка осознает, кто она такая — богиня Войны, перерожденная в новой эпохе. МакОлей пробегает глазами по оружию и порывисто бросается к правой стене, ее рука застывает в сантиметре от рукояти тяжелого двуручного меча, украшенной светло-зелеными камнями. Девушка резко оборачивается назад и видит то, что ей нужно. Флоре кажется, будто она слышит призыв, прозвучавший в ее ушах. МакОлей снимает со стены старинное копье с резным деревянным древком, которое приятной тяжестью ложится в ее ладонь. Она любовно проводит пальцами по потемневшему от времени дереву, задержавшись на острие, таком остром, что на подушечках тут же проступают маленькие капельки крови. Это копье словно призывает ее к бою, нашептывая и напевая, как старый друг, с которым они вместе прошли сквозь многие битвы. Флора знает из рассказов Джеда, что ее оружием в прошлых жизнях было копье бога Луга, и поэтому ощущает прилив сил и отваги, выбрав сейчас для драки именно этот вид оружия. Очнувшись от своих мыслей, она выскакивает в коридор, захлопнув дверь в оружейную с таким грохотом, что теперь открыть ее поможет только недюжинная сила или же применение магии. Флора вздергивает на ноги мужчину, который осел у каменной стены, точно так же, как и он поднял ее в тренировочном зале, схватив за шиворот. Нападавший человек одного роста с ней, и ей ничего не стоит пригвоздить его к стене, вцепившись пальцами в горло. Девушка смотрит ему в глаза, черные, словно омуты, с длинными ресницами, они взирают на Флору свысока, надменно и холодно. — Убей, — выплевывает он одно-единственное слово, словно пытаясь загипнотизировать ее своими темными глазами. Флора приходит в замешательство от этого тона и предложения. Она плотно сжимает побелевшие от ярости губы, не скрывая своего презрения, и хорошенько приложив своего преследователя головой о каменную стену, разжимает пальцы на его горле. Незнакомец мешком валится на пол, лишившись чувств, черные волосы падают ему на лицо, закрывая глаза.РЕЙНА.
Кун стоит на высокой сцене и объявляет начало конкурса на самого сильного и ловкого бойца. В микрофон раздается его голос, рассказывающий, что это старый обычай деревни: парни и мужчины меряются силами на сцене и толпа определяет победителя громкими криками. Рейна приходит в восторг — она ещё никогда в жизни не видела ничего подобного, и МакЛанси поддается настроению толпы, которая волной устремляется к сцене. Девушка переглядывается с Эмили и ловит ее не менее восторженный взгляд. Оборачивается к сестре, улыбаясь и предвкушая совместное веселье, крепко сжимая пальцы Летты. Но лицо Миналетты не выражает подобной радости, сестра, словно завороженная, смотрит на своего наставника на сцене и не реагирует на настроение Рейны и Эмили. В этот краткий миг Рейну озаряет догадка — «Летта влюблена в Хранителя!», но эта мысль тут же теряется в поднявшейся суматохе. Люди несут их все ближе к возведенной у стены замка сцене, давка становится все сильнее и кто-то отталкивает Рейну в сторону. Пальцы Летты разжимаются и Рейну теснят к помосту. Она озирается по сторонам в поисках светловолосой головы сестры и уже жалеет о том, что уговорила ее надеть платье — все девушки и женщины в традиционных нарядах очень похожи. Рейна понимает, что не хочет веселиться одна, ей нужно разделить радость с девочками. Но Эмили пропала из ее поля зрения и воодушевление старшей МакЛанси тает. Она начинает пробираться назад, против толпы, напирающей к сцене. — Пропустите, — просит она местных жителей, чье внимание приковано к происходящему на сцене. Рейна вновь оглядывается, встав на цыпочки и видит небесно-синее платье Эмили около самой сцены, в то время как сама она застряла посередине между ней и свободной площадкой для танцев. Выбравшись, наконец из толпы, девушка пытается отыскать сестру. По выражению лица, которое было у Летты, Рейна поняла, что искать ее в толпе бессмысленно — скорее всего, сестра найдет укромное место, чтобы издалека глазеть на своего наставника. Поэтому Рейна обходит кругом площадку со столами, где они с Миналеттой и Эмили ели вкусные булочки и пили эль, заглядывает в каждую палатку, веселые продавцы громко зазывают ее принять участие в каком-нибудь конкурсе или купить очередное лакомство, пытаясь перекричать голос старшего МакКуарри. Не найдя тут сестру, Рейна решает не тратить время на осмотр наскоро выстроенных загонов с домашней скотиной в дальнем конце двора зная, как все без исключения животные реагируют на Летту. Она туда точно не пойдет. До слуха Рейны еще доносятся громкие возгласы толпы и зычный голос Куна, когда девушка выходит на задний двор в черному выходу. Здесь гораздо тише, чем перед замком и не видно ни одной живой души. МакЛанси пересекает широкую зеленую площадку, заглядывает в гараж, где припаркованы несколько автомобилей братьев, но Летты нигде не видно. У Рейны вдруг засосало под ложечкой — плохое предчувствие внезапно колет в груди. Она еще не проверила конюшню. Рейна знает, что Летты там нет и быть не может, уж скорее всего сестра затерялась где-то в толпе и Рейна ее просто не увидела. Но МакЛанси все равно идёт к конюшням, будто что-то ведет ее, подгоняет, зовет. Когда она дрожащими руками открывает двери старого каменного строения, до которого буквально долетает, подгоняемая внезапным чувством тревоги, она уже понимает, почему мчалась именно сюда. Едкий дым сразу же забивается в легкие и щиплет глаза. Рейна опускается на колени, пытаясь отдышаться и закрывает нос и рот длинным подолом клетчатой юбки. Она ползёт по широкому проходу между стойлами, пугаясь взволнованного ржания лошадей. МакКуарри еще не давали разрешения приближаться к лошадям без сопровождения наставников, но Рейне некогда бежать за помощью. Справа от нее раздается громкое ржание, но сквозь плотную пелену едкого дыма девушка не видит дальше вытянутой руки. На ощупь она открывает стойло и оттуда выскакивает гнедая кобылица Расти. Рейна прижимается к стене, надеясь не попасть той под копыта. Стараясь не поддаваться панике, девушка открывает стойла один за другим, выпуская обезумевших от страха лошадей. Они едва не сбивают МакЛанси с ног, но она каким-то чудом успевает уворачиваться, цепляясь руками за высокие деревянные ограждения. Убедившись, что в конюшне не осталось ни одного животного, Рейна ползет к выходу. Горло горит и невыносимо трудно дышать из-за едкого дыма, во рту стоит терпко-горький привкус гари. Рейна опускается как можно ниже, закрывая органы дыхания тканью платья, и по пластунски ползет к выходу. Всего в паре футов от спасительного света улицы, прямо перед ее лицом захлопывается дверь. — Я знал, что ты не останешься равнодушной, — тихий незнакомый голос раздается над ее головой и сквозь белый дым, заполнивший все пространство, Рейна видит высокий черный силуэт. Макланси сковывает парализующее чувство страха, когда неизвестный человек наклоняется к ее лицу. — Очень жаль, что мы не встретимся с тобой на поле боя, Немайн, — хрипло говорит он, посмотрев узкими темными глазами в ее полыхающие ужасом огромные зрачки. Рейна не в силах ни вдохнуть, ни выдохнуть. Кажется, дым заполнил ее легкие и горло, затуманил мозг и лишил возможности двигаться. — Когда-то ты была мне желанной соперницей, — тихий с хрипотой голос доносится до ее сознания, словно через толстую стену, — дикой и сумасшедшей, помнишь? Незнакомец заходится хохотом, а Рейна так и продолжает сидеть на коленях, дрожа от страха. — Я и забыл, что ты ни черта не помнишь! Он хватает девушку за волосы на затылке, заставляя запрокинуть голову вверх и посмотреть в его безумные глаза. — Какая же ты жалкая, — он кривится, — с тобой сейчас совершенно не интересно играть! Незнакомец за волосы поднимает девушку на ноги, продолжая хохотать. Рейна прижимает конец длинной юбки к лицу, судорожно вдыхая дымный воздух обожженным горлом и не может взять в толк, почему же он не задыхается? «Почему дым не причиняет ему вреда»? Но тут она понимает. Ее зрачки сужаются до маленьких точек. Мужчина резко обрывает смех, нахмурившись. За его спиной вырастает яркое пламя, безудержный огонь, обжигающий, словно само солнце. Он полыхает и в огромных аметистовых глазах девушки, обещая недругу страшную муку. — Неужели, меня обманули? — расширив узкие глаза, шепчет незнакомец. — Неужели, ты помнишь, Немайн? — Я — душа огня, — опустив край клетчатой юбки, громко говорит Рейна. Она говорит это самой себе, объясняя открывшуюся ей истину, — Огонь не может убить свою душу. — Как же нам будет весело! — Незнакомец снова безумно хохочет, улыбаясь широкой улыбкой. Огонь поглощает их обоих, вспыхнув ярким факелом, переливаясь ярко-алыми красками и напевая свою вечную песню. Песню памяти.ЭМИЛИ
Толпа относит ее к самой сцене, где уже стоит Кун и озвучивает в микрофон имена участников конкурса. Эмили поддается всеобщему настроению и точно так же улыбается и громко кричит, как и другие зрители, вскинув руки вверх. В ушах звенит громкий голос Куна, раздающийся из динамиков, грудь упирается в ограждение перед сценой, сзади на нее налегают люди, и Эмили изо всех сил старается удержаться на своем месте. Она даже несколько раз толкает соседа справа, отодвинув его в сторону, чтобы оказаться прямо перед центром сцены. Туда уже взобрались два удалых парня в традиционных костюмах горцев и разошлись друг от друга в разные стороны. Кун поднимает руку вверх, призывая толпу к тишине. «Кто бы мог подумать, что нашему хладнокровному наставнику так пойдет роль ведущего праздника…» — А сейчас, дамы и господа, начнется поединок! — Серебристые глаза Куна блестят, на губах играет широкая улыбка предвкушения. — Итак… Раз! Два! Начали! Эмили визжит от восторга и ее крик утопает в подобных воплях. Толпа еще больше наваливается на ограждение, громко улюлюкая и подбадривая противников. Эмили сама от себя не ожидала такой реакции. Разве могла она предположить, что ей понравятся вот такие простые, немного дикие деревенские праздники, с драками на сцене и огромными шатрами-палатками, расставленными под двору? Ей, воспитанной и сдержанной леди, разве можно было бы вот так кричать, толкаться и поддаваться эмоциям? Да, ее маму хватил бы удар. «Ну и пусть я веду себя, как дикарка. Это же так весело»! До появления на острове Хайвей Эмили никогда не чувствовала себя такой свободной, как сейчас. Ее душа будто воспарила от восторга, заставляя сердце биться сильнее, а щеки раскраснеться и гореть огнем. — Давай, Майкл! — кричит Кун, описывая круги вокруг двух дерущихся и рычащих парней. — Разве ты такой слабак? Покажи ему, как наши парни умеют драться! Толпа поддерживает его реплику громким улюлюканием, а юноши, которые уже катаются по сцене, сцепившись не на шутку, словно обретают новые силы. — Кори! Твой удар в челюсть свалит и быка! — не унимается Кун, подзадоривая соперников. — Давай, уложи этого типа на лопатки! Снова раздается громкий вопль толпы, которому вторит уже хриплый крик Эмили. Она совершенно не знает, какие в этой драке работают правила и кому отдала бы свое предпочтение, но абсолютно уверена, что успешно сорвала голос, стараясь перекричать толпу. — Так, парни, с вас хватит, — Кун хмурится и рывком вздергивает их на ноги. — Ну что, определим победителя? Снова рев толпы ударяет Эмили по перепонкам, и она тут же покрывается румянцем смущения, встретившись глазами к насмешливо-удивленным взглядом Куна. Вряд ли он ожидал от нее такой реакции. Голосование длится, наверное, целую вечность, Кун никак не может определить, за кого же зрители орут громче — за Кори или за Майкла. В итоге, он поднимает вверх руку Кори и лицо юноши, с затекшим глазом и разбитой губой тут же озаряется счастливой улыбкой. Из динамиков у сцены льётся ненавязчивая музыка, пока Кун выбирает из толпы следующую пару претендентов. Со всех сторон вверх тянутся руки и толпа начинает сжиматься еще плотнее. Эмили оглядывается по сторонам, встав на цыпочки и с любопытством разглядывая тех, кто высказал свое пожелание участвовать в драке. Вдруг, ее перепонки пронзает громкий крик Куна и она испуганно вздрагивает, на миг зажмурив глаза от боли в ушах. — Мина! Эмили вскидывает глаза на сцену, где застыл Кун, одной рукой сжимающий позабытый микрофон, а вторую в кулак. Застывшее на лице ведущего выражение изумления и гнева заставляет девушку испуганно попятиться назад. — Стой! — кричит он и толпа тут же приходит в движение, пытаясь рассмотреть то, что видно старшему МакКуарри. — Остановись! Не беги! Мина! Кун спрыгивает со сцены, швырнув микрофон в сторону, и приземляется в толпу зрителей, которая тут же расступается в разные стороны. Люди освобождают пространство перед сценой так быстро, что Эмили не успевает даже моргнуть. — Бездна, что же она творит! — рычит Хранитель и срывается с места с такой скоростью, что Эмили отбрасывает назад потоком воздуха. Сквозь расступившуюся толпу МакФи удаётся увидеть большую поляну, подготовленную специально для традиционных танцев, через которую бежит Летта. Следом за ней гонится разномастное стадо домашних животных, которых привели местные жители для вечернего обряда и которые были заперты в загонах на заднем дворе: собаки, овцы, лошади, козы, даже утки не отстают от погони. Это было бы, пожалуй, смешно, если бы не было так страшно. Летта держит на руках ребенка и бежит, что есть сил по зеленой траве, сверкая белыми подошвами кед. «Что это вообще такое? Откуда у нее взялся чужой ребенок?» Сердце Эмили замирает от страха и волнения, когда она видит, что Летта припускает еще быстрее, заметив приближающегося к ней Куна. МакФи невольно задается вопросом, кто убьет ее подругу быстрее — наставник или стадо обезумевших животных? Люди в изумлении замирают, провожая взглядом фигурку девушки в клетчатом платье, которая бежит через поляну с ребенком на руках, взрослого мужчину в традиционном костюме горца, который гонится за ней следом, сыпля проклятьями, и табун домашней скотины, стремительно нагоняющий их. ЭмиЛи стоит перед самой сценой, откуда только что сорвался Кун, остолбенев от удивления. Она впадает в какое-то состояние оцепенения, словно видит перед собой змею. Воцарившаяся на мгновение тишина, нарушаемая песней Vampire Weekend «Jonathan Law», льющейся из динамиков, прерывается рокотом толпы, и гул голосов затмевает для девушки все остальное. Люди возвращаются на свои прежние места у сцены, пятясь и в страхе прижимаясь к друг другу, толкая застывшую перед ограждением девушку. Эмили, тем временем, пытается понять, как Летта могла оказаться одна на заднем дворе, найти там ребенка и спровоцировать животных на такое поведение? Одно для МакФи совершенно ясно — Рейны рядом с сестрой в тот момент не было. «Неужели, они потеряли друг друга в толпе, которая направилась к сцене после объявления о конкурсе? Я сразу же оказалась у ограждения, вынесенная людьми вперед, которые оторвали нас друг от друга. Выходит, с девочками случилось тоже самое?» Перед ее глазами проносятся различные варианты произошедших событий и выстраиваются красочные сцены, и Эмили совершенно не чувствует, что ее оттесняют в центр толпы, а люди так напуганы и удивлены, что совершенно не замечают ее маленькую фигурку. Кто-то больно пихает ее локтем в спину, а сбоку толкают плечом и девушка едва не падает, с трудом удержавшись на ногах. Только это заставляет МакФи отвлечься от своих мыслей и обратить внимание на происходящее с ней самой. — Пожалуйста, не толкайтесь, — вежливо просит она, но ее тонкий и уже охрипший от громкого крика голос никто не слышит. Эмили продолжают толкать, пихать и сжимать в узкий круг, наступая на ноги и пиная. — Вы же делаете мне больно! — в отчаянии девушка пытается раздвинуть толпу локтями, но в ответ получила сильный толчок в спину. — Эй, аккуратно! Эмили крепко жмурится, стараясь не обращать внимания на боль в спине и то, что ей трудно дышать. Она никогда не попадала в такие ситуации, ей не хватает того бойкого нрава и звонкого голоса, как у подруг. Рейна или Летта, несмотря на такое же хрупкое телосложение, гораздо более приспособлены к тому, чтобы постоять за себя или даже проявить какую-то силу. Все же, так плохо быть маленькой и хрупкой, никто и не заметит, как сделает больно. «Наверное, такие события общественной жизни вовсе не для меня. Или это просто от страха и растерянности куда-то пропал весь мой запал и восторг, которые были в самом начале?» — Я же здесь стою, — шепчет Эмили, безуспешно пытаясь расставить локти в стороны, — вы разве не видите? Внезапно, чья-то теплая рука находит ее маленькую ладонь и вокруг вдруг становится больше воздуха. — Разошлись! — Грубо расталкивая людей, Зак уверенно прокладывает себе дорогу, крепко сжав холодные пальцы Эмили. Люди расступаются и те несколько минут, что они выбираются из толпы, Эмили заворожённо смотрит только на то, как его ладонь сжимает ее руку. Она вдруг радуется и в груди сильно колотится сердце. Эмили так долго не видела его, ни разу после обряда, который провела Летта. Кун не подпускал к комнате Захари никого, кроме Джеда. Но во время подготовки к празднику, девушка иногда могла увидеть его бледное лицо, спрятанное за тяжелыми складками штор в окне его комнаты, но когда Зак замечал, что Эмили видит его, он тут же прятался. Причина такого поведения для девушки была совершенно не ясна, но она предполагала, что всему виной его болезнь или вернувшиеся воспоминания. Летта молчала, иногда кидая на Эмили грустные взгляды, про Куна и говорить нечего. МакФи даже боялась лишний раз у него что-то спрашивать. У девушки появились подозрения, что она чем-то сильно обидела Захари и он теперь не хочет с ней говорить. Эмили поделилась своими мыслями с Леттой, которая была явно в курсе причин такого поведения младшего МакКуарри, но подруга заверила, что это не так. Но и рассказывать все не имеет права. Сейчас, когда Зак так неожиданно появился на празднике и вывел ее из толпы, на побледневшем лице Эмили непроизвольно расцветает улыбка. Захари не стал надевать традиционный костюм горца, потому что явно не собирался участвовать в празднование Лугнасада. Парень облачился в черное, словно у него был траур. Даже лента в его волосах — чёрная. — Сразу видно, что ты в первый раз на таком празднике, — бодро и снисходительно говорит Зак, не поворачивая своей головы. Они проходят мимо больших столов, заставленных едой и ярких шатров. Весь народ собрался у сцены и здесь относительно тихо, а Эмили так напугалась давки, что ей страшно оглянуться в ту сторону. — Это точно, — соглашается она, — спасибо, что вытащил меня оттуда. Как ты… Как ты там оказался? — Я наблюдал за тобой из окна, — немного помолчав, отвечает Зак. — Как и все эти дни? — Эмили мгновенно забывает о смущении или растерянности, желание выяснить причину затворничества Захари перекрывает другие чувства. — Да, — просто говорит парень и Эмили с разочарованием понимает, что откровений не будет, даже если она задаст еще сотню вопросов. Зак приводит девушку к замковому колодцу, вокруг которого растут благоухающие розовые кусты, и который накануне так заботливо приводил в порядок Кун, стараясь угодить младшему брату. — Мы должны найти Куна и Летту, — тревога вновь колет ей сердце, страх толпы на время вытеснил погоню Хранителя за Миналеттой, и Эмили гложет чувство вины, что она забыла о подруге, — Ты же наверняка видел, как они мчались… — Кун о ней позаботится, — обрывает спешную взволнованную речь Эмили Зак, наконец поворачиваясь к девушке лицом. Она невольно ахает, увидев его изможденную бледность, а черная одежда ярко подчеркивает болезненную белизну кожи. — Я боюсь, что Кун сильно разозлится на Летту и тогда опять что-нибудь случится, — сжимая кулаки от переживаний, говорит Эмили и хмурит тонкие темные брови. — Ты же знаешь, какие сложные у них взаимоотношения! — У нас с ней они не проще, — криво улыбается ей в ответ Зак. — Она хорошая, — мягко говорит Эмили, словно пытаясь оправдать перед ним Миналетту, — и я очень переживаю! Надо выяснить, что случилось. — Оставь это дело Куну. Летта — его головная боль, не твоя. — Ну да, у каждого из вас своя головная боль, — горько улыбнувшись, произносит девушка, облокотившись на ограду колодца и внимательно всматриваясь в чернеющую внизу воду. В глазах предательски щиплют слезы, едва Эмили понимает, как именно ее характеризует Зак. Еще недавно ей было бы это безразлично, а сейчас почему-то очень и очень важно. — Тут ты права, — Зак следует ее примеру и тоже облокачивается на ограду. — Значит, я для тебя настолько неприятна, да? — Напротив, я рад, что Кун сделал меня твоим наставником, — тихо и сбивчиво произносит Маккуарри-младший, заправляя непослушную прядь осеннего цвета за ухо. — Почему? — Эти слова настолько неожиданны для МакФи, что она поворачивается к Заку, во все глаза всматриваясь в его лицо в поисках иронии или сарказма. — Вот какая ты любопытная, — шутливо ворчит Захария, бросая на нее острый взгляд изумрудно-зеленых глаз, — про кошку пословицу знаешь? — Про кошку? — хмурится Эмили, сбитая с толку, — не припомню… — Всему тебя учить надо, — он театрально закатывает глаза. — А сама столько книг прочла! — Расскажи. — Нет уж, мучайся теперь, — улыбка у Зака теперь широкая и открытая. Она скрашивает его бледность и худобу. — Ну пожалуйста, — просит Эмили, тоже в ответ радостно улыбаясь. — Любопытство кошку сгубило, — вновь закатив глаза, отвечает ей наставник, — я же говорю, что она про тебя. — Нет. Я не такая. Ты не прав! — смеется в ответ Эмили, но внезапно в ее глазах темнеет и она проваливается в пустоту.