***
— Не надо, — кричит Хосокииль вслед расправившему белоснежные крылья Чиминиилю. А у того взгляд дикий, человеческий слишком, лихорадочный. Чиминииль влюбленный до кончиков крыльев и это настолько бросается, что теперь Хосокииль уверен, что друга не спасти. — У него выпускной, Хосокииль, — хрипит ангел, чуть не плачет, — он хочет поехать с этим накуренным парнем на байке. Он разобьется, если я не вмешаюсь. — Он должен сам свой выбор сделать, ты уже подал ему предчувствие опасности — это последний шаг в инструкции, — Хосокииль осторожно подходит и хватает друга за запястье. — Но мы же Хранители, — надрывается Чиминииль. — Это неправильно.. мы же.. мы же должны беречь. — Ты говоришь так лишь потому, что это Тэхен, — окатывает Хосокииль. — Когда у тебя была та девочка из Айовы, почему ты не спас ее от передозировки? — Голос ангела звучит холодно. Чиминииль смотрит вниз растеряно, мечется. Ему невероятно хочется сорваться, уберечь, прижать к себе и укрыть мощными крыльями. — Ты подал ей мысль, что эта доза будет последней в ее жизни. И она сделала свой выбор. Его должен сделать и Тэхен, — продолжает Хосокииль. — Перестань, — выкрикивает Чиминииль. Он размахивает массивными крыльями, готовится прыгнуть, готовится отречься от Небес и быть изгнанным за свой выбор. В ту секунду, когда он бросает прощальный взгляд на друга, он делает свой выбор — он выбирает Тэхена. — Ты не имеешь права! Есть правила! — повышает голос Хосокииль, — пожалуйста, — добавляет тише, глаза в пол опуская, — остановись. Я не хочу и тебя потерять. — Прости, друг, — произносит Чиминииль одними губами, а потом взмахивает большими крыльями и вырывает руку из крепкой хватки. Хосокииль прав. Чиминииль привык следовать правилам. Чиминииль знает правила. И дело тут не во внезапном желании ослушаться Его, сделать что-то бунтарское или выделиться, дело в том кудрявом, пьяном мальчишке, который уже сейчас надевает черный шлем на свою красивую голову и готовится умереть спустя восемь минут поездки. Чиминииль летит на Землю, не думая о последствиях. Так нетипично для Хранителя. Старший Хранитель Намджунриил назвал бы Чиминииля странным. И наверняка отвел бы на Чистку. Или на эмпатерапию, где промыли бы мозги, внушив, что закон — прежде любых чувств. Но Чиминиилю не нужно, он и так знает, что закон — прежде, просто у Тэхена поразительно-карие глаза, кудрявые черные волосы, родинка на шее, чуть ниже левого уха и очень доброе сердце. Наверное, именно потому Чиминииль, наплевав на все последствия и возможное наказание, принимает человеческий облик, со скоростью молнии спускаясь на Землю, и стаскивает пьяного Тэхена с байка накуренного друга. Тэхен первые пару минут вообще плохо соображает, что происходит. Пока Чиминииль не ставит его на землю и того не рвет от скорости их полета. — Прости, — тихо произносит ангел. Ему очень странно в этот момент. Чиминиилю платонически в этот момент и отчего-то слишком пламенно, будто его прямо в этот миг низвергли с Небес в пылающий Ад. Он присаживается возле согнувшегося на коленях Человека и рассматривает его. За всю карьеру Хранителя, он ни разу не касался Человека. Ни разу не был настолько близко. Чиминииль расширял картинку на доске надзора в обозревательной до пикселей, рассматривал, изучал, старался представить, какого это иметь теплую кожу, пульсирующую мышцу меж твердых ребер, горячую кровь, циркулирующую по телу. А чтобы научиться ощущать Тело, в котором находишься, спускаясь на Землю, требуются тысячелетия тренировок. — Это что было вообще? — кряхтит Тэхен. Он усаживается на траве, трет рот тыльной стороной рукава рубашки и ошарашенно смотрит на человека напротив. — Кажется, тебя вырвало, — констатирует Чиминииль, — а еще я изменил линию твоей жизни. — Почему так невыносимо тело болит? — ноет Тэхен, обнимая себя руками. Он даже значения ереси про линии какой-то там жизни не придает. — Потому что ты должен был разбиться и умереть, — спокойно констатирует ангел, — но из-за того, что я не позволил этому случиться, линия твоей жизни, которая должна была оборваться, теперь продолжается. Твоя история переписывается, меняется, потому тело болит, — растерянно глядит Чиминииль, — но не волнуйся, линиеписцы быстро работают, так что скоро пройдет. — Ты под ЛСД, что ли, чувак? — Тэхен сгребает себя с места, где сидит и скептически осматривает незнакомца. Белые волосы, светлая кожа, стеклянные глаза — похоже, что синие, в темноте не особо видно, — белая прозрачная рубашка, белые штаны, даже босые ступни белые слишком. Весь этот странный парень слишком белый. Тэхена напрягает. — Можно я, — запинается Чиминииль, смущенно взгляд вниз опуская, — потрогаю тебя? — Пиздец, — ноет Тэхен, — ты маньяк, да? — Не сквернословь, мама же тебе говорила, — хмурится ангел. Тэхен застывает, пронзая незнакомца ошарашенным взглядом. Он не может шевельнуться. Ему и страшно и любопытно одновременно. На маньяка парень на самом деле не сильно смахивает — на сбежавшего из психушки возможно, но не на маньяка — и Тэхен вдруг ловит себя на мысли, что тело болеть перестало, а еще, что его странным образом тянет к загадочному босому парню со слишком белыми волосами. Его хочется разглядывать, к нему хочется подойти ближе, хочется узнать его. Будто они знакомы уже очень давно и этот человек был рядом всегда. Тэхен, списывая странные ощущение на алкоголь в крови, замирает на месте, испуганно поджимает губы и вглядывается в лицо незнакомца. «Откуда он знает?», — проносится в мыслях. А Чиминииль подходит неспешно, задерживает на Тэхене взгляд и все внутри него трепещет. Он медленно поднимает руку и проводит указательным пальцем по тэхенову носу. Чиминииль еще не в идеале научился пользоваться Телом, с осязанием все еще есть проблемы, но даже так его восхищают ощущения. Нос Тэхена твердый, но кожа мягкая, он холодный и приятный. Чиминииль ведет рукой по его шее, касается приоткрытой ключицы и, совсем похрабрев, приподнимает Тэхену футболку, чтобы потрогать живот и то самое, о чем рассказывали на лекциях, то пульсирующее и качающее кровь, что так завораживало на хьюмановедении. Чиминииль напрягается всем своим существом, чтобы почувствовать как оно бьется там, в груди. На самом деле, если выпадает шанс спуститься на Землю, ангел счастливчик обязан трансформироваться, приняв человеческий облик, доступный пониманию человека. При этом процессе Тело полностью сохраняет анатомию человека, позволяя ощутить все то, что могут ощущать люди, почувствовать то, что могут чувствовать люди, кроме самого Тела, в котором находится ангел. Но даже так на обучение трансформации, пользования Телом уходят тысячелетия, и Чиминииль усердно посещал все занятия, слушал все лекции в школе Хранителей, чтобы научиться. И сейчас, касаясь теплой тэхеновой кожи, он благодарен за то, что все это было не зря. Чиминииль поднимает восхищенный взгляд стеклянно-синих глаз на оцепеневшего Тэхена. — Фетишист гребаный, — цедит тот шепотом. — Прости меня, я позволил себе лишнего? — виновато тянет ангел. — Ты кто такой вообще? — Тэхен толкает незнакомца в грудь и тот пятится, не желая вступать в ссору. — Тэхен, не стоит спрашивать, тебе лучше не знать. Но Тэхен, под влиянием алкоголя и не самых приятных последних дней, решает, что терять нечего и нужно разобраться. Потому подходит вплотную, хватает парня за ворот прозрачно-белой рубашки и встряхивает. — Тэхен, не надо, твой папа будет зол, если ты в драку ввяжешься, — пищит Чиминииль. — Ты, блять, кто такой? — шипит Тэхен, нанося удар в губу. Он видит как рана на белом лице затягивается с невероятной скоростью и не верит глазам. Он бьет еще раз, сильнее, как учили на курсах по самозащите, бьет в скулу, потом в переносицу. Чувствует, как ломает незнакомцу нос, даже видит кровь, которая через пару секунд просто исчезает, как и любые другие признаки ударов. Тэхен таращится на виновато опустившего голову парня напротив, трет глаза и не желает верить увиденному. Он достает из заднего кармана маленький раскладной нож, заботливо врученный другом в баре, и наступает на незнакомца. Он уже замахивается, когда его внезапно отбрасывает назад от сильного дуновения ветра. Он открывает глаза, лежа на земле и переводит взгляд на парня. Тэхен смотрит с долгих полминуты, открыв рот и боясь пошевелиться, и только когда массивные белые крылья расходятся в стороны, открывая ему незнакомца, он решается спросить снова: — Ты что такое? — дрожащими слогами. — Я — Хранитель, — смущенно отвечает Чиминииль, — твой ангел-хранитель, Тэхен. — Чего? — Прости меня, Тэхен, я не должен был пугать тебя своим появлением, я просто не мог дать тебе погибнуть.. Тэхен, кажется, трезвеет в мгновение ока. Он все еще не верит ни своим ушам, ни глазам, но крылья незнакомца огромные и до ужаса белые, а Тэхену почему-то не хочется сбежать, ему так парадоксально и неосознанно хочется стать ближе и узнать больше о странном незнакомце. В его скучной жизни, полностью отданной родительским решениям и немой покорности, и намека на что-то, что могло бы настолько взбудоражить его, не было. Но вот перед ним стоит вроде как спасший его жизнь незнакомец, весь такой белоснежно-терпкий, невесомый и отчего-то такой прекрасный, стыдливо прячет роскошные крылья, и Тэхен вдруг теряет дар речи, возможность здраво мыслить и анализировать. Он смотрит на нож в своей руке и совершенно не узнает себя, так на него не похоже, бросаться на кого-то, драться. Тэхен отбрасывает оружие в сторону и тихо просит прощения. Может, этот странный парень — мошенник или действительно какой-нибудь маньяк-иллюзионист, но тэхенова жизнь настолько сера и скучна, что он выбирает верить в то, что перед ним действительно его ангел-хранитель. — Ты можешь остаться хотя бы на эту ночь? — спрашивает Тэхен получасом позднее, когда они сидят на крыльце тэхенова дома и молчат. Чиминииль растерянно поднимает взгляд в ночное небо. Оно красивое до безумия. На Небесах никогда не бывает ночи, там всегда светло и тихо, но на Земле по-другому. На Земле шумно, темно и пыльно, отсюда можно увидеть звезды, а еще здесь есть Тэхен, его Человек и его персональная одержимость. И теперь, когда Тэхен жив и, кажется, даже расположен к нему, Чиминииль не боится стать Падшим. Хосокииль наверняка расстроится, может, оплачет его крылья и будет помнить. И Чиминиилю грустно, что он не сможет больше общаться с ним и дружить, но он готов принять все последствия. Хосокиииль говорил правду, каждый должен делать выбор. И, пересекши границу, отдавшись любви к Человеку, Чиминииль свой сделал. Пока еще может летать, Чиминииль поднимает Тэхена и взмывает ввысь, он летит до первого небоскреба, опускается на крышу и ставит Тэхена на землю. — Это просто нереально, — задыхается Тэхен, — этого просто быть не может. Как ты.. как мы? — он активно жестикулирует руками, пытаясь связать слова в предложения, но не выходит. Ангел смотрит на него с понимающей, доброй улыбкой, и Тэхен вдруг осмеливается подойти и коснуться белого крыла. Ангел вздрагивает, и Тэхен инстинктивно делает шаг назад. — Прости, — взвизгивает Чиминииль, — я не хотел напугать. — Нет, это ты прости, — виновато тянет Тэхен, — что накинулся на тебя. У меня в последнее время столько дерьма в жизни происходит, что я, наверное, просто хотел на ком-то выместить злость. — Я понимаю, Тэхен, — шепчет ангел и подходит ближе. — У тебя есть имя? Ангел снисходительно улыбается и уводит взгляд в сторону. — Ты можешь называть меня Чимин, на человеческом мое имя, кажется, звучит так. — Красиво, — поджимает губы Тэхен и с ноги на ногу переминается. У него столько вопросов, но озвучить их он не решается. Чиминииль присаживается на выступ у самого края крыши и улыбается. — Задавай, — говорит. — Что? — растерянно моргает Тэхен, — что задавать? — Свои вопросы, — улыбается Чиминииль. — Ты что, и мысли читаешь? — перепугано спрашивает Тэхен. — Нет, — смеется ангел в ответ, — мысли не читаю, но по глазам твоим вижу, что хочешь что-то спросить. — Да я на самом деле столько всего хочу спросить, — испускает смешок Тэхен. Он присаживается на тот же выступ и смотрит Чимину за спину — крыльев больше не видно. «И куда же он только их спрятал?», — думает. Они молчат долгих пару минут. Тэхен все не решается открыть рот, он стыдливо разглядывает развевающиеся белые одежды, босые чиминовы ступни и молчит. — Ты меня боишься? — нарушает тишину Чиминииль. — Что? — вздрагивает Тэхен, — а, нет, нет-нет, не боюсь, просто ты.. ну, ангел, знаешь.. Чиминииль усмехается. Да, действительно ангел. Пока еще. — А ты в Раю живешь? — осмеливается Тэхен. — Нет, — мотает головой ангел, — на Небесах, в Раю — Люди, нам туда нельзя. — А ты меня, ну, всегда видел? — краснеет Тэхен, вспоминая все постыдные моменты из своей жизни. — Почти, — хихикает ангел. — На Небесах есть такая площадка.. мы зовем ее «смотровая», потому что туда Хранители приходят смотреть за своим Человеком, а еще есть обозревательная, где можно расширить картинку, как на планшете, к примеру, увидеть все вблизи и полистать Книгу Линий. — Книгу чего? — хмурит брови Тэхен. — Меня точно убьют за то, что я трепаюсь, — посмеивается ангел. Он осознает последствия, но почему-то ему ужасно хочется поделиться с Тэхеном всем. — Книга Линий — это писание жизни Человека. Мы можем видеть, что случится с Человеком в ближайшее время, а также — когда Линия обрывается. — И ты знаешь, когда я умру? — Теперь нет, — мягко улыбается Чиминииль. — Ты ведь должен был умереть час назад. На пару минут на крыше воцаряется тишина, Чиминииль снова устремляет взор на небо, а Тэхен разглядывает свои кроссовки, думая о том, что было бы, если бы его ангел-хранитель не спас его. Чиминииль прислушивается к голосам других людей, шуму проезжающих машин и в мыслях его размытой картинкой плывут Небеса. Хосокииль, наверное, стоит сейчас в смотровой в саду и обсуждает с Юнгиэлем, какой глупый его друг. Чиминииль улыбается этой мысли. Он не боится изгнания, он хотел бы остаться на Земле до конца жизни. Жаль только, человеческая — до жути коротка. — Ты часто спускался на Землю, чтобы меня спасать? — смущенно спрашивает Тэхен. — Сегодня — впервые, — честно признается ангел. Он ловит на себе удивленный взгляд карих глаз и спешит пояснить: — это запрещено. Хранители должны следовать инструкции, а по инструкции мы можем лишь направлять, не имея права на вмешательство. — То есть ты нарушил инструкцию? — То есть нарушил. Чиминииль опускает глаза в пол и улыбка исчезает с его лица. — И что теперь будет? Ангел отвечает спустя долгих полминуты, он поднимает взгляд на своего Человека и мягко улыбается. — Не волнуйся, это не страшно, со мной все будет хорошо. Тэхен скептически осматривает его, и Чиминииль понимает, тот ему не верит. Но рассказывать о своей грядущей судьбе и пугать этого прекрасного мальчика ему совсем не хочется, потому Чиминииль улыбается ему, тепло и умиротворенно, а потом касается двумя пальцами тэхенова лба. — Чимин, — шепчет, будто в тумане, Тэхен. Он цепляется взглядом за белые развевающиеся от ветра волосы, смотрит в стеклянно-синие глаза, и теплая чиминова улыбка становится последним, что видит Тэхен перед тем, как провалиться в сон.***
Хосокииль стоит в саду, сведя руки за спиной, и рассматривает цветущие деревья. Чиминииль подходит к нему сзади и останавливается в метре, не осмеливаясь окликнуть. — Это была ошибка, Чиминииль, — строго произносит ангел, не поворачиваясь. — Я не мог иначе, — ответствует Чиминииль. — Он уже знает? Хосокииль поворачивается и вглядывается в лицо друга. — Знает Намджунриил, этого достаточно. Чимин сглатывает. Ему довелось видеть, как ангелов лишают крыльев и низвергают. Болезненный, лишенный милосердия процесс, навсегда оставляющий на спине Падшего уродливые рубцы, где некогда были крылья. Но Чиминииль смотрит вниз, туда, где теплая бархатная кожа Тэхена таяла под его пальцами и отчего-то ему не страшно. Не страшно навсегда остаться Чимином и пусть даже это «навсегда» дольше века не продлится, пусть, лишь бы еще раз его коснуться. Чиминииль, пока еще есть возможность, проводит оставшееся время в ангельской библиотеке. Будто перед экзаменами, штудирует, учится ощущать Человеческое тело в полном объеме, ведь ощутить Тэхена полностью хочется до беспамятства. Он нарушает еще один Небесный закон и позволяет себе обрести плоть на Небесах. Исследует, учится понимать. Успешно.***
— Гукриил, прошу, — умоляет Чиминииль непреклонного Стража. — Меня низвергнут вслед за тобой, если позволю покинуть темницу. Прости, Чиминииль. — Умоляю, — Чиминииль падает ниц, прижимаясь к клетке, — я хочу увидеть его хотя бы раз до того, как мне вынесут приговор. — Если узнает.. — Умоляю, Гукриил, умоляю тебя, — перебивает ангел. Гукриил смотрит на него снисходительно, почти понимающе, вспоминает, из-за чего стал Стражем Небесной темницы, как также полюбил запретно и вынужден был навеки обречь себя на страдания, лишившись статуса Хранителя и перейдя в легионы Стражей. Лишился любви, чтоб не лишиться крыльев. — Я точно пожалею об этом, — тяжело вздыхает Страж. Чиминииль поднимает на него полный надежды взгляд. — Одна ночь, Чиминииль, всего одна Земная ночь. Чиминииль, перед тем, как прыгнуть, в последний раз расправляет крылья и насыщается этим моментом.***
Тэхен просыпается от шума в комнате и поднимается на кровати. Он включает ночник, трет сонные глаза и замирает на месте, видя белый силуэт в углу комнаты. Лунный свет вырисовывает на стенах комнаты узоры и теперь мягкой линией ложится на его грудь. Тэхен набирает ртом воздуха и глазам не верит. С прошлой их встречи прошла пара недель, и Тэхен уже почти внушил себе, что все происходящее — лишь его пьяный бред. Почти. — Здравствуй, Тэхен, — тихо приветствует ангел. — Чимин.. — Я побеспокоил тебя? Извини, — Чимин виновато опускает взгляд, и Тэхен пошевелиться боится, чтобы белый силуэт ненароком не исчез в сумраке ночи. — Пожалуйста, подойди ближе, — шепчет Тэхен, будто скажи он чуть громче, Чимин развеялся бы, точно песок от ветра. Ангел присаживается на кровать, и Тэхен подсаживает ближе. В ночной темноте глаза ангела кажутся глубокими и до отчаянья синими. Тэхен нерешительно поднимает руку и ведет ребром ладони по прозрачному Чиминовому одеянию. Сам себя не узнает в этом жесте, ведь Тэхен никогда робким не был. Но когда он заглядывает в глубокий синий океан напротив, вся его уверенность сыпется, точно замок из песка, построенный слишком близко в берегу. — Чимин.. — вторит Тэхен. Он вспоминает каждый сон, где касался края белого силуэта, и тот тут же исчезал, и ему страшно. — Ты меня боишься? — спрашивает Чиминииль смущенно. Он немного отсаживается и смотрит на Тэхена выжидающе. — Не тебя, — Тэхен сокращает расстояние между ними и легко касается пальцами пальцев ангела. — Боюсь того, что уйдешь. — Тэхен, — шепчет Чиминииль, позволяя себе дотронуться до черных кучерей. — Чимин, — тянет Тэхен, поглаживая пальцами чужую руку, — если я.. — запинается, — поцелую тебя сейчас, меня не посадят в ангельскую тюрьму за развращение белокрылых? Тэхен улыбается уголком губ, и Чиминииль всеми силами старается подавлять в себе такое запрещенное желание ощутить этого человека. Полностью ощутить его. — А ты собираешься меня развратить? — Я знаю, что это грех и, может, я буду гореть в Аду за свое желание, но это то, чего я хочу сейчас больше всего на свете. Чимин решается приблизиться с долгую минуту. Он убирает руку Тэхена со своей и кладет ее себе на бедро. Прислушивается к ощущениям. Что-то разливается внутри него, такое порочное и неправильное, такое пламенное и сладостное. Разум Чиминииля будто затягивает туманом, все ощущения становятся намного ярче, чем было, когда он коснулся тэхеновой кожи в первый раз. Тэхен решается поцеловать первым. Он вплетает свои пальцы в белые Чиминовы пряди и прижимается губами к его губам. Отмечает, что они холодные, весь Чимин холодный и белый, точно снег. И от этого он пленяет только больше. Чимин инстинктивно закрывает глаза, когда губы Тэхена накрывают его, и тот увлекает в глубокий вязкий поцелуй. Вожделение, струящееся по его непорочному телу наполняет его тяжестью. Чиминииль вдруг сжимает в руках тэхенову талию и валит того на подушки. Его громкий стон выбивает из головы ангела последние здравые мысли. В Чимине остается лишь желание, жажда, порок. Тэхен стягивает с ангела невесомые одежды и водит по обнаженному телу пальцами, точно по холсту. Тэхен обводит ключицы, плечи и грудь, очерчивает торс и ребра, впивается ногтями в бока. Чимин словно сошел с картин Рафаэля Санти. Он красивый настолько, что у Тэхена отбирает дар речи и настолько дурманящий, что все еще кажется сладким сном. Тэхен жаждет покрыть поцелуями его всего. Сохранить его в себе и для себя до конца жизни, выгравировать его портрет на сердце. Как иронично, думает Тэхен, ангел-хранитель, спасший Тэхену жизнь, не смог спасти его от себя самого. И когда Тэхен вожделенно гладит чиминовы бедра, ему больше не страшно от собственных желаний. Они накрывают его, точно лавиной, Тэхен горит, горит холодным Чимином так парадоксально и стыдно. Тэхену совестно, недостойно, пламенно. Чимин и сам загорается от испытываемых ощущений, концентрируется на каждом прикосновении, каждом поцелуе и тонет в лаве тэхенова греха. А Тэхен не отказывает себе в желании. Он жадно целует чиминово тело. Его всего. Черкает губами по вискам, кружит языком по мочке уха, кусает шею, стигмирует рубинами шею, целует в ключицы, осыпает жаром грудь и живот, доходит туда, куда доходить нельзя. И не отказывает себе в желании. Чимин распят перед Тэхеном на его же простынях, он давит стоны, зарываясь лицом в ткань и со всей силой сжимает лежащую рядом подушку. Тэхен, точно дьявол, искушает и манит, точно сочное красное яблоко, которое ни за что нельзя и вкус которого будто чувствуешь на языке каждый раз, проходя мимо. Тэхен исцеловывает его непорочное тело, изводит, терзает грехом и соблазном. И Чимин так слепо поддается, корится, словно научен этому с начала жизни. Цепляется за тэхенову спину, как за спасательный круг, прижимает к себе и позволяет растлить, утопить в соке запретного плода. Чиминииль чувствует Тэхена в себе, ощущает его в себе. То, что он так давно представлял, в реальности кажется ярче в стократ. Будто первый раз почувствовать за спиной крылья, будто в первый раз осознать благодать. Тэхен нежен и пронзительно честен в своем пороке. Его искренность сводит Чимина с ума, жажда в каждом его касании, искрящаяся похоть в его глазах. Тэхен развращает Чимина нежно и вязко, и когда они оба приходят к пику, Тэхен в сладком стоне ласкает чиминово имя, а по телу ангела снежно-белым светятся вены. Тэхен замирает от восторга. Он выходит и падает на грудь ангела практически бессильно. Чиминова кожа все продолжает светиться белыми линиями, и Тэхен рисует на ней цветы. — Скажи, что ты больше не уйдешь, — просит Тэхен, когда Чиминииль заботливо укрывает их покрывалом. — Тэхен, сегодняшняя ночь, ночь с тобой была самым прекрасным за всю мою жизнь, — Чиминииль дарит Тэхену невесомый поцелуй и прикрывает глаза, лаская в памяти воспоминания их разнузданности. — Научи меня молиться, — просит Тэхен, прижимаясь к холодному телу ангела, — и я буду тебе молиться. Может, тогда ты услышишь меня. И придешь снова, — добавляет чуть тише. Чимин целомудренно целует в лоб и улыбается. — Спи, Тэхен, — шепчет.***
На Земле проходит мучительный для Тэхена год, прежде, чем приходит очередь казни Чиминииля. — Мне жаль, Чиминииль, но ты знаешь правила, — грустным голосом вещает Намджунриил, и Чиминииль ему верит. Он бросает короткий взгляд на Хосокииля, просит прощения. Друг дарит печальную улыбку и просит ему молиться, чтобы знал, что с Чимином все хорошо. Чимин обещает. Лишаться крыльев больно и стыдно. Все то ангельское, воинственно-гордое, что в Чимине осталось от Хранителя, тлеет вместе с крыльями, оставляя на спине лишь багровые рубцы. Как память, как след, как выбор. Пронзительный ангельский крик гремит на Земле грозой. Тэхен ежится, глядя на небо. Ему неспокойно и грустно.***
Чимин просыпается голым у дома Тэхена. Сперва смотрит на небо и благодарит Хосокииля, что уговорил Намджунриила низвергнуть не в пустыню, не во льда, а на задний двор двухэтажного небольшого коттеджа корейских мигрантов в Неваде. Тэхен выходит выкидывать мусор и теряет дар речи. Голый Чимин прикрывает руками тело и стыдливо тупит вниз взгляд теперь уже карих глаз. — Это сон.. — шепчет Тэхен. Но заводит Чимина домой, прячет в своей комнате, одевает, точно ребенка, вплоть до трусов. И не верит своим глазам. — Я так долго тебе молился, я так скучал.. — Я слышал, — улыбается Чимин. — Прости, я не мог прийти. — Тебе снова придется уйти? — в тэхеновом взгляде искрами сыплет нежность, немая мольба остаться и не бросать. Чимин оставляет на тэхеновом виске невесомый поцелуй, точно раскаленную стигму. Жмется так спазматически, по-человечески к теплому телу и устремляет взор карих глаз туда, где облака далекими кораблями плывут по небу. — Больше я никуда не уйду, Тэхен, — шепчет в горячие губы Чимин, — никогда.