Раньше Бак жил по принципу распиздяй, который имел задатки в музыке, да и не только, но продал гитару за бутылку кровавой Мэри, а если быть точнее:
Проткни меня своим ножом
Проколи мне майку
Слушаем вместе с бомжом
Joy Division, Cure тоже
Если завтра я проснусь
Это будет сказка
Если нет, то поебать
Это будет завтра.
Мыслей нет и нет работы
Я устал от вечной рвоты
Не впирает, не вставляет
Что мне делать, хуй бля, знает.
Каждый день сам по себе
Город весь горит в огне
Ты не пишешь, мне хуёво
Я иду на тусу снова.
Заливаюсь бухлом
В голове всё вверх дном
Нет любви - облом.
Есть бабло - повезло!
Хуй на заборе
Рука на затворе.
Кёртис в петле
И Shadowplay на повторе»*.
Но после позорного провала с Чесноковым и его злосчастной внучкой все изменилось — парень бегло собрал в темно — каштановый весь в заплатках, прям как олицетворение его ничтожной жизни — чемодан и сложил в него свои пожитки, даже вещами назвать его скудный гардероб язык не повернётся, а также взял все награбленные деньги простых смертных и бессмертных за период ухода из лицея для зажравшихся вампиров, которые жизни — то нормальной не хлебали и бежал из Парижа куда глаза глядят, сам не понимая как он будет жить дальше, одним словом это больше походило на побег поэта из — под Сталинского гнета, хуй знает куда ехать, но и дома оставаться больше не хочется, ведь он и оставлять жертву в живых — моветон! Позор!
Но будет ли он счастлив на чужбине?..
***
Оскар — обычный 116 летний подросток, который любит склизких мармеладных червей и сбегать по ночам, тем самым нарушая правила и под покровом ночи отбрасывает прочь маску «
удобного для всех, кем с лёгкостью можно управлять так, как захочется «хорошего», покладистого мальчика» — так его описывала Леди Склепина, ей богу, она как будто описывала породистого вампудела, а не вампира — подростка. Какой ты обычный?! Даже не мечтай! Если ты носишь гордую фамилию Фон Ужасающий, то будь готов к требованиям выше, чем к другим, держи планку, сосунок блять! Раньше выполнять хотелки и невыполненные самим графом задачи в его молодости, кхм вернее любимым дядюшкой, было в разы легче, но когда тебе 116 хочется крови, мяса, революций и чтоб романтизм играл в штанах, но сталкиваешься лишь с непониманием со стороны собственных друзей, отторжением со стороны девушки давней мечты, которое долгое время будоражила сны своим присутствием, а сейчас появляется лишь в кошмарах, шепча: «ты ничтожество, мямля, ты не достоин счастья, своих друзей».
Твоей неизменной подругой становится апатия, уж боле не находится причины бороться с собой и своими демонами ради пустой похвалы в которой нет ни капельки тепла, а дополняет этот наипрекраснейший тандем, который собирается станцевать на костях Оскара — личное сумасшествие и паранойя.
После очередного вызова к директору парень хотел избавиться от слов своего дяди, которые прокручивались как мерзотная пластика на шатающемся на своих ножках, прям как парень — патефоне: «ты ничтожество, я наплюю на наше родство и выпну тебя из школы если ты завалишь ещё один экзамен, ты будешь жить на улице я порву все связи, чтоб не читать твои жалкие письма, ты меня услышал?!».
И Оскар всеми силами пытался убедить свой голос:
«Нет! Нет! Нееет!!! Это не правда! Ты врешь! Это наглая ложь! Нееет! Я не верю тебе! Дядя не говорил такого! Не говорил! Ты все придумал! Наглый врун! Он спросил у меня, что со мной и что у меня случилось, как он может мне помочь!».
Но голос в очередной раз одержал негласную победу.
Все же трудно стоять на ногах и не пошатнуться, как Ян Кёртис, все же человеческая музыка описывала драматизм и весь спектр чувств лучше, чем вампирская, хоть за плеер он до сих пор благодарен Солнышку. Он уже готов было запрыгнуть на подоконник и обратиться, чтоб проветрить голову от удушливого изнутри голоса и забить её накаченными песнями, но на его плечо мертвой хваткой легла цепкая рука с длинными и тонкими как у истинных аристократов пальцами обвешанными всеми возможными перстнями. Повернув голову Оскар увидел Драко. Драко?! Удивлению не было предела.
— Драко, что тебе дьявола возьми нужно?! — парень всеми силами старался звучать хоть немного агрессивно, но на выходе получился лишь писк истеричной и нервозной мышки.
— Тише ты, тише! Я пришёл поговорить. Сразу отвечу на вопрос я не следак и меня никто не посылал к тебе, если так сильно не доверяешь — проверь, за дверью никто не подслушивает. Наш разговор это чисто моя прихоть, его могло и не быть вообще. — было видно что вампир запредельно серьёзен, на его лице не было намека на обычную для него мерзкую улыбочку, от которой пахло возвышением над другими и дешёвой напыщенностью, вовсе не попыткой скрыть собственные пороки
— Ты? Поговорить? Со мной? О чем.. — было видно как парня потряхивает и он пугливо врезается спиной в подоконник, как будто его загнали в угол подворотни и прямо сейчас изобьют..
— Тише ты, тише, не кричи. Я не буду тебя бить, Оскар, ты слышишь меня? Ты совсем плох, как человеческая девушка напуган перед вампиром. — он удивлено вскинул подобие бровей, глядя как парень цепляется за края подоконника до побеления и без того бледных костяшек, но продолжил говорить:
— Что с тобой, этот вопрос из любопытства волнует не только меня, но и до сих пор волнует твоих дружков. Ты не думай, что я набиваюсь тебе в друзья, больно надо! Но мне больно от того, что я потерял достойного противника. Мне больше не с кем сражаться, тошно знаешь ли, когда ты один единственный лучший и знаешь, иногда врагу легче выговориться и найти понимание. Мне знакомо, когда тебя никто не понимает и когда никто не ждёт. Мои собственные родители пишут письма, чтоб я по возможности оставался на каникулах в замке. — по его искривлённому выражению было видно, что об этом воспоминании говорить было крайне больно, но он под конец добавил:
— Оскар, не глупи.
— Драко… — на что собеседник лишь терпеливо скрестил груди, выжидая пока черноволосый начнёт изливать душу, он бы и сам наверно ахуел от своей внезапной «доброты», если бы увидел себя со стороны, значит ещё не до конца он прогнул.
— Драко, ты Вампируция* перечитал? — защитная реакция, снова, ведь парень отвык от того, что за него волнуется и на что Драко лишь закатил глаза и цокнул языком, стараясь сохранить былое терпение и не вмазать Оскору.
— Драко,
я все это слышал тысячи раз, тысячу фраз, что меня пытались заманивать, но я лишь с большой неохотой повторяю программу, лишь выполняю задания. Я понимаю твою боль до молекул, хоть я эээмоциональный калека. — он нарочито протянул гласные и продолжил свой монолог:
—
Каждый новый день, важных много дел, быт собирается детальками лего. Я вновь пытаюсь найти себя по кабинетам, кабакам и аптекам, по отсекам, по углам да сусекам.
И мне так мало лет, но так скучно, так мало лет, но так страшно,
Жить целый век равнодушно здесь в комнатушке с гробами, как в каталажке.
А люди бегут туда — сюда, только пятки сверкают, эти люди всегда, что делать знают, а мне скучно. Жить — скучно. Жить — скучно.. Мне нечего делать и поэтому скучно.
Жить — скучно! Серые дни, серые люди, как серая пыль,
Оседают на моих серых извилинах.
Похуй на них, похуй что будет, похуй что было!* Так похуй, что меня бросила Солнышко, потом и Готика, потому что я не смог справится с её давлением на меня и не соответствовал ее требованием, а чего я ожидал, если встречался с ней чтоб заглушить боль, она же не дура, а после я растерял всех друзей, даже Пепелок перестал со мной разговаривать, но так похуй!
Извини, если моя личная скука теперь и в твоем сердце застряла ножом… — Оскар виновато опустил голову и шаркал носком лакированных Оксфордов по каменному паркету, борясь с желанием улететь куда подальше, ведь он давно не с кем не делился своими проблемами и страданиями, кроме внутренних разговоров с самим собой.
— Пиздец.. — только и смог выдавить из себя Драко после столь душещипательного рассказа.
— То есть я хотел сказать.. Я хотел сказать. — он на секунду задумался — Тебе нужно снять напряжение, расслабиться, кхм, я не рылся в твоих вещах честно, но из твоего гроба выпал журнал с вампиршами у которых две груди в самом теле, я не отрицаю, красиво, но есть место где тебе сделает массаж красивая девчонка и поговорит с тобой сексапильным голоском, наплевав на твой возраст, им главное размер, кхм, кошелька. Я дам тебе бумажку с адресом и ценами за различные услуги, ты только деньги не забудь! А решать идти туда или нет — только твое и ещё раз твое решение, мое дело предложить — ваше отказаться. — Драко порылся рукой в карманах штанов и когтями выцедив бумажку, протянув бумажку Оскору быстро отошёл от него, намекая, что решение с адресом сугубо верное, и на по следок бросил небрежное:
— Пока, Оскар! Не раскисай! — и натянув обратно свою мерзкую клыкастую улыбочку удалился из комнаты.
Подумав несколько секунд парень ринулся к набитому деньгами кошельку на которые можно было купить один замок, слуг и дачу, все же траты на подростковую чепуху не шибко опустошала лакированное кожаное хранилище для денег.
«Что я собственно потеряю? Ну не понравится мне «сервис» куплю себе на оставшиеся деньги журнал с красивыми дамами и энергетик, а остальную сумму может быть потрачу после выпуска из школы и рвану в путешествие например?» — с такими мыслями он обратился и вылетел из окна.
***
Бак бежал в свободный, если верить человеческому медиа Техас, но какой он свободный для вампира, есле тебя считают за ширпотреб, мало того не боятся, так ещё и держат за раба человека и в случае не повиновения могут закрыть в камере, и случайно, упс, не закрыть ставни и впустить сжигающее все живое и не живое техасское солнце или пропитать камеру чесночным запахом с примесью неизвестной для французов отрав, да уж, такие пытки над вампирами Чеснокову даже не снились. Последней каплей и отрывной точкой для побега являлось лишение кровно награбленных денег, его видите ли ободрала как липку обычная старушка с клюкой, а он даже укусить ее не смог! И в страхе, что его найдёт и поймает бывший хозяин, который потом нагрузит ещё большей работой, летя почти трое суток до границы Франции без перерыва.
Думал все будет как обычно, вот он залетит с чемоданом в свой уютный люк, но не тут — то было! В пристанище молодого вампира — холостяка шнырял Чесноков — этот безумец наверно даже спустя два года после пропажи Бака надеялся напасть на его следы, но с его неосторожностью и мозгами размером с куриный мозг в отличии от своих предшественников, видимо поколение Чесноковых деградирует с каждым годом и следующий Кузьма будет ещё тупее, так что скорее произойдёт возрождение Атлантиды или найдут Александрийскую библиотеку, чем он убьёт вампира. Благо он настолько занят раскопками остатка былого уюта, что не заметил летучую мышь с чемоданом в когтях и как она левитировалась из люка наружу. А жаль. Было бы интересное шоу в очередной раз посмотреть, как «охотник» промажет.
Первое время парень правда всеми силами пытался выживать на улице, но он как будто забыл все свои ранее приобретённые навыки или же люди стали умнее.
«Нет, я так больше не могу. Нужно искать другой выход, воровство больше не приносит дохода» — думал про себя парень и ноги как будто специально привели его к маленькой пародии на готический замок и он уверенным шагом зашёл внутри.
Там его ожидал кастинг из 15 вампиров, ей Черту как очередь на театральное прослушивание, покажите зубы, покажите ноги, спойте гимн Франции запрыгнув на подоконник и прочий бред. Он больше переживал за свои синяки не только под глазами, но и на плечах, рёбрах, бёдрах это обрамление больше походило на тело закладчика, чем на работника «по желтому билету», но его взяли, ведь он не только подходил по возрасту и типажу, но и природа наградила его натуральными рыжими волосами, что не только для людей было в диковинку, но и глубоко ценилось в вампирском сообществе.
—
Первое правило — не целоваться в губы; Второе правило — клиент всегда прав: Третье правило — за разговоры не платят — вещал главный.
«Ненавижу правила, нахуй их». — но пришлось сделать, что ты ты их намотал на ус, прожевал, усвоил и проглотил.
***
Вот он «свободный вампир», который сосет за погашение долгов драгдиллеру потному, облезшему вампиру возраст которого перевалил за 400 лет. Мерзость, так и хочется помыть язык и поскорее закинуть новый леденец под язык, ведь действие прошлой галлюциногенной конфеты с каждой секундой слабело и приближалось к нулю, как жутко болела голова.
Как бы большинство не стремилось работать в порноиндустрии в любом её проявлении, никакой блять романтики в этом нет — сплошное унижение, боль и неуважение. Если раньше он глотал «наркотические леденцы» больше ради развлечения и чтоб быть хоть в чем — то похожим на своих рок — кумиров, то сейчас намерения были донельзя серьезными и заглушать последствия месяца боли не только физической, но и эмоциональной было крайне эффективно, авось и умрет скоро с мультяшными картинками
ужасами чистой воды перед глазами, кхм, все мы любим обманывать себя и не решать проблемы.
Но из раздумий вырвал неожиданный голос главного:
— Кончай с этим. — он брезгливо смерил взглядом сморчка без своих уродских панталонов и продолжил говорить:
— К нам пришла маленькая, но богатая шишка. Может она тебя выберет, приведи себя в порядок, у тебя пять минут.
Бак сдерживал себя чтоб не впить клыки в сморщенный член, но как только вытащил его изо рта небрежно процедил:
— Сеанс закончен, уебывай.
— Я заплатил!
— Я сказал уебывай, что тут непонятного?! — и грубо швырнул в того коробкой с салфетками, слизывая с губ мерзкие капли предэякулята.
«Уж что, но церемониться из горьких остатков от старого самообладания я не люблю. Ты не уважаешь меня и долбишь мой рот без предупреждения, при этом представляя что я рыжая девчонка? И я не буду уважать тебя. Логично? Логично!» — с такими мыслями Вкусный шёл к неизвестной шишке, ожидавшей в зале:
«Наверно очередной богатый извращенец, удовольствие я точно не получу, но зато нихуевые такие деньги карман греть будут».
Приоткрыв дверь сказать что парень был в шоке — мягко сказать, увидев Оскара и хотел было развернуться и уйти, но поманившая рука «хозяина» так и говорила: «назад дороги нет, ты сам подписал бумаги. Если тебя максимум выкупит кто — нибудь ты получишь свободу». И он постарался выпрямить спину и выпятить наружу всю свою мнимую уверенность, но выходило из ряда вон плохо и об этом свидетельствовали поджатые как у испуганной лисы уши, но нельзя падать мордой в грязь перед такими людьми, хоть и грязь обладала целебными свойствами и увлажняла кожу, по мнению вампирских модных журналов.
Оскар тут же изменился в лице, то ли от ужаса, то ли от удивления увидев знакомое лицо и наклонился к уху главного вампира, мол я сделал выбор и всучил ему в руки деньги, все же было интересно узнать что же сюда привело «недоврага».
— У вас есть пять минут на разговор, пока готовится комната для вас. — и тот захлопнув дверь перед их носом удалился и оставил их одних.
— Бак?
— Оскар.. — уши горели и тряслись ровно как и в ту ночи, когда не получилось укусить Солнышко, но нужно было натянуть ли на себя уверенность, ставшую маской, а не кредо, благо рост позволял смотреть с высока и с должной наглостью.
— Что же здесь сделает столь сладкий, но маленький клыкстик, м? — он ухмыльнулся и принялся считать в уме — Тебе же нет 118? И по — моему раньше ты был сторонником морали или все же пубертат взял вверх? — ухмыльнувшись уже по — доброму, все же он скучал до боли родной чёрной копне волос.
— Какое твое дело? Правила же не для тебя или ты стал мистером полицейским и делаешь облаву на этот притон? — Оскар соскалился, ей богу они оба со стороны походили на двух чихуахуа, трясутся от страха, но при этом все равно рычат друга на друга.
— Тише ты, тише. Я всего лишь переживаю, ведь здесь происходят зрелища не для слабонервных и нежных. — и широко раскрыл руки для примирительных объятий и Оскар принял их, прижавшись всем телом.
— Бак, что ты здесь делаешь.. Это же.. Это же перечит твоим принципам. — утопая в поглаживаниях по собственной спине прощебетал тот.
— Понимаешь ли, малыш, мне пришлось. Не было выбора, а денежки я люблю. Я не нашёл лучшего варианта, хоть мне и 118 и по обещаниям взрослых все дороги дороги, но хуй там плавал, а не билет в рай.
— Бак, свобода слова неотъемлемое право любого человека*. Так нельзя, ты не должен находиться здесь, ты же не сможешь выбраться потом..— парень пытался сделать без эмоциональное лицо, чтоб не показать свою слабость перед рыжим и не выкладывать свои переживания на его счёт.
Вкусный выдохнул и если до этого он говорил спокойно и с нотками некой грусти, то сейчас это больше походило на вой банши в истерическом припадке, но не во всей красе и мощи, которой хотелось бы донести полноту своих чувств до собеседника, ведь он по — прежнему не должен был привлекать внимания главного и его пингвинов напичканных нейролептиками или как они без них работают на до того ужасного человека — непонятно;
— Оскар, ты свободу свою в жопу себе засунь, нет ее и никогда не было. Блять посмотри на меня и так понятно, что это гиблое место и что я не уйду отсюда. Меня без шибари можно взять и трахать во все щели, а я и не двинусь потому что в этом нет никакого смысла. Свободный пёс до старости будет щенком! Родился таким и умрет таким!* — а Оскар в ответ лишь молчал, наблюдая как воспламеняется стихия в лице Бака.
— Сука я есть голод, сука я есть страх! Оскар, раньше меня боялся весь город! Оскар! — тот начал в агрессивном припадке на весь мир трясти парня за плечи.
— Тише — тише, Бак, я знаю. Прекрасно помню. — черноволосый принялся зацеловывать подрагивающие скулы, в попытке успокоить.
Раньше перед Баком весь город был как на дрожащей от страха ладони не только в лице представителей человеческого мира, но и представителей мира мистического, от клацанья его крепких белёсых клыков можно упасть наземь от скользящих по спине щупалец неконтролируемого страха, душившего глубоко изнутри. Парень хоть и жил на улице, но имел густую шевелюру рыже — красных волос, которые блестели здоровым блеском в свете Луны, а сейчас от них остались лишь торчащие по сторонам клоки, где же та напыщенная уверенность, чувство вседозволенной власти, вздёрнутый к небу нос и прямая спина тому в подтверждение? Правильно. Раздвигают ноги и трясутся сначала от излишне грубого аристократа, который не сжалится и начнёт вдалбливать без предварительной смазки свой гнев и усталость в тело молодого юноши, а после рабочего дня если не во время процесса кидает минимум три таблетки под язык чтоб не чувствовать ни саднящей боли в мышцах, ни боли душевной, в надежде сбежать с новой работы и от себя, но разум злая штука на утро ты все тот же больше не уверенный в себе вампир, который больше не шутит свои глупые шутки и метается по кровати с кроваво — красным шелком в поисках остатков былого величия и желания не воткнуть под корку сердца осиновый кол, дабы прекратить свои бессмертные мучения.
***
— Ты сверху? У тебя хоть был один половый опыт? — Бак заливисто рассмеялся распластавшись на кровати и поборов приступ смеха, хрипло сказал:
— Ладно, кто платит, тот и трахает. Если что я направлю тебя словами, договор? Все же я в этом плане поопытнее. — тот подмигнул.
Теперь уже уши горели у Оскара, пока у Бака они нагло топорщились, так хотелось сказать: — Не было, не было у меня полового опыта, но сдаваться не хотелось и такой удачный момент подвернулся его приобрести и он всего лишь не сильно, но и не слабо хлопнул того по бедру в отместку за шутку.
— Ух, с клыкастиком шутки плохи я смотрю. — он закусил губу от удара, бедро хоть и горело алым пожаром в виде пятна, но слава богу этот пожар был не от инквизиции и был в разы приятнее, что захотелось аж несдержанно застонать.
— Я просто скучал по твоим тупым шуткам. — Оскар цокнул языком, все же мальчик вырос, но ещё оказывается умеет постоять за себя и не растерял свою детскую смелость, такое забытое чувство..
— И что же ты сделаешь за очередную мою юмореску, м? — он шутливо потряс бёдрами, призывая на что черноволосый лишь снял с себя ремень.
— Что ты собираешься делать с ремешком, а малыш? — тот неожидав такого развития событий вопросительно вскинул брови.
— Если ты не перестанешь поясничать то этот ремень сделает из твоей задницы отбивное куриное филе, как тебе такое? — Оскар ухмыльнулся и сложил ремень вдвое и провёл им по руке бака.
— Что ещё ты собираешься делать со мной, а клыкастик? — он заинтересованно навострил ушки и пропускал каждое сказанное слово через себя.
Грязный голос в голове шептал: вклочись в это тощее жизнью побитой тело как у дворовой больной лишаем собаки без смазки и подготовки, напомни, что познакомились вы около помойки и там этому эпатажному оборванцу самое место, отыграйся на нем, причини ему боль, как принесли боль Солнышко, Граф, Готика, воплоти на нем все свои грешные фантазии считанные с порно журналов, интересно откуда берутся такие желания в голове светлого, слишком доброго для вампира мальчика? Или мальчик никогда не был так чист и светел и все это сплошная фикция, круговое наебалово, развод?
«Нет. Нет. Нееет. НЕТ. НЕТ. НЕЕЕТ. Я никогда не сделаю этого! Слышишь?! Никогда! СЛЫШИШЬ?! НИКОГДААА!!» — срывался на крик внутри себя Оскар и всего его внутренние потуги запечетлялись немым следом в виде нервно трясущихся губ и до боли задумчивых глаз, Бак убрал с лица улыбку вглядываясь в секунду изменившуюся мимику, кхм, кажется в комнате стало на одного душевнобольного больше и его лицо скривилось в переживающей ужимке:
— Малыш, все в порядке? Ты весь позеленел. Слушай, нахуй эту затею, я не хочу ломать твою совсем детскую психику. Я разберусь с этим жадным хрыщом, ради тебя я вспомню как ставить на место и он ещё вернёт тебе деньги в двойном размере. Пожалуйста. Я хочу чтоб ты чувствовал себя защищённым, чувствовал себя полном поряде. — эти слова окончательно выбели голос «сущности» из головы и тот лишь отрицательно покачал головой.
— Нет — нет, все в порядке. — он искренне улыбнулся, все же было приятно когда такой мерзавец как Бак Вкусный проявлял заботу, хоть он может и сам не до конца осознавал, что эти слова так повлияли на разбитую в пух и прах душу.
— Кхм, в отличии от некоторых я вместо сладкой болтовни я сразу перехожу к действиям. — он ухмыльнулся и сжал в одной руке ремень покрепче, а другой стягивал пережившую наверно Первую Мировую войну с применением газовой атаки футболку, оголив кожу он перевернул парня на живот поставив в коленнолоктевую и крепко завязал ремень на донельзя тощих запястьях.
«Ох нихуя себе, вот это дети пошли. Сначала им красным кляп подавай, а потом в 120 лет они захотят почитать флафф». — Бак пришёл в состояние шока в третий раз, но нельзя было просто тупо утыкаться носом в подушку и он повернул голову через плечо дабы убедиться что это все реальность, а не его влажный сон.
— Оскар.. Что ты.. Блять вытворяешь.
— Тшш, я не сделаю больно, Бак. — он ухмыльнулся и кротко поцеловал того в кончик нос.
«Какой же неправильный первый раз. Кхм, а где обещанные розы, приглушённый свет, приятные на ощупь простыни, а не ошмётки из секонда. Да уж рано пришлось повзрослеть и спать на периферии, мир все же так жесток и не совсем радует. И что мне делать с Баком? Попросить у него подсказку — означает потешить его чрезмерное самолюбие, ведь он увидев меня значительно оживился и вернулся в прежнее русло».
— Оскар ты чего завис? Ей богу, вроде молодой организм, а отключаешься как дед. Они могут войти в тебя и уснуть. — он вроде как и пошутил, но лицо его было мрачнее тучи от неприятных ощущений.
— Ты невыносим! — и тот укусил привязанного рыжего в отместку за отвратительное сравнение!
— Ай! Оскар — маленький садист! А вроде фамилию Ланистеров не носишь! — Бак оскалился и в знак протеста дернул руками и задел решетку кровати.
— Тише — тише. Не ёрзай. — и навис сверху зацеловывая свежий укус, якобы извиняясь за боль, смещая вектор своих поцелуев на торчащие как у стегозавра позвонки.
«Какой неправильный первый раз. Девочки, да и мальчики в его возрасте наверно мечтают о приглушённом свете, шелковых простынях, а не об ошмётках из секонда, розах, замке.. Ну или на крайняк в домашней обстановке положить руку на коленку вовремя просмотра аниме и понеслась. Сказал тот, кто лишился девственности в 115 лет в концертном туалете. И это ещё не самый худший вариант, я мог и у стены пыльной трахаться, а потом устроить заплыв в грязной луже чтоб в чувства придти и липкость смыть, вот она — романтика первого раза! Возможно это не его мечты, а не осуществлённые мои, ведь нынешнему молодняку хватает лишь одного прижатия и трения меж телами — нахуй атмосферу. Блять. Почему я думаю как дед
инсайд ?» — Бак откинул эту мысль, как Оскар откинул его футболку ранее на пол и пытался бороться с приятной дрожью, ведь маленький вампир нашел эрогенную зону на его собственной карте фетишей, интересно на сколько далеко это все зайдёт?
Оскар ухмыльнулся куда — то в позвонок, явно довольный реакцией и тем, что он хоть и до чертиков неопытный и голодный пубертатный подросток, но делает все неожиданно правильно и с первого раза приносит какое — то удовольствие, облизнул первый попавшийся под язык позвонок тут же оттянув зубами кожу да так, чтоб точно оставить след и в качестве извинения тут же зализав будущую гематому.
В перемешку с вздохами от сладких поцелуев по всему телу в больной голове рыжего рождались не очень — то здравые мысли:
«Кхм. А что если предложить Оскару более кхм сольный бизнес, где не будет потных вампирских дедов и будет лишь уютная кровать и моя безграничная забота после секса, да и без секса я буду оберегать его как смертный пёс или орел. Ох, господи сколько бы мы с этим чудом в тёплых гольфах могли бы заработать на пару, в категории папочка и малыш, причём такой контраст, что малыш не снимая чулок трахает своего daddy в растянутый тощий зад. Такой порно — ролик на оранжевом ютубе для хитрых детей точно был бы в топе. Ещё таак хочется чтоб эти ножки подрочили мне, ах. Только на его тощих ножках лучше бы смотрелись капроновые кружевные чулочки.. И снять их зубами и оставлять укусы на них было бы тоже очень хорошо».
Смущающая поза. До чертиков смущающая. Он бы больше предпочёл брать в такой младшего и вжиматься стояком в его бедра, но и так очень даже ничего. Ярым активам иногда полезно спуститься на землю и почувствовать себя в нижней лодке.
Злобный голос с первого взгляда невинной голове нашептывал Оскару:
«Видишь, как он дрожит, а ты всего лишь поцеловал его в низ живота. Самая настоящая шлюха. Такие, как он не достойны ни капли смазки и растяжки, он всего лишь дырка без эмоций, которая должна быть растрахана до крови много раз по несколько заходов, ведь проститутов же заказывают чтоб выплеснуть на них злость, да так, чтоб он молил остановиться, а у тебя от его молитв будет ещё крепче стоять и ты будешь трахать его быстрее. Будет хуже, если он окажется мазохистом и ему это будет нравиться.»
Но Оскар в своей голове говорит уверенное «Нет» и удивительно, голос исчезает, а он капает немного смазки на пальцы и вводит один палец и без того растянутые стенки ануса, потом второй и третий, свободно разводит их ножницами да так, что рыжий сжимается на его пальцах и после вытаскивает их с хлюпающим звуком смазки.
— Ох, маленький клыкастик, знает о том, что партнеров нужно растягивать. Похвально. — сегодня в нем уже было три клиента и в растяжки не было нужде, но он оценил этот милый жест и бормотал куда — то в подушку, но он ему ничего не ответил и потянулся за коробкой презервативов, достав один он аккуратно разорвал упаковку и растерев тонкий латекс надел его на член.
Оскар провёл налившийся головкой члена по растянутому входу, обильно смазав его смазкой с запахом химозного персика и через несколько секунд дразнилок чуть ли не вызывающие скулёж со стороны Вкусного, мол «блять войди ты уже чем — нибудь наконец! Членом, пальцами, да хоть уже языком! Это также жестоко как вытащить вибрирующую анальную пробку и тут же не заменить пустоту!» и он все же решил на пробу толкнуться в разгоряченное тело или просто так с нихуя Бак виляет бёдрами и ничего не ожидает со стороны верхнего?
Первый толчок и в голове Бака лишь одно слово — «Блять», да и наружу оно сквозь сжатые клыки вылетало.
Второй толчок и Бак извился как змея и уже сам пытался насадиться на средней длинны член.
Третий толчок и Оскар находит заветную простату и выбивает из глотки Бака слишком громкий стон.
Четвёртый толчок и он начинает двигаться быстрее специально задевая чувствительную точку, осознав что двигался и двигается в правильном направлении и доставляет только незыблемое удовольствие.
Пятый или неизвестно какой толчок, ведь Бак от эйфории забыл как считать и лишь сжимался на члене, предчувствуя скорую разрядку.
— Прилежный, но уже совсем не маленький (это он про возраст или размер?) клыкастик, ты бы знал как я ждал второй встречи, но я не думал, что она произойдёт именно так, но я лишь хочу сказать, кхм. Ты первый с кем я во время близости не ел таблеток и первый с кем я кончаю от удовольствия, а не от того, что мне за это заплатят. — Бак говорил сбивчиво, чуть ли не задыхаясь как будто бы он сейчас не кончит, а умрет от человеческой астмы.
— Сколько ты здесь? — Оскар ласково провёл по выпирающим на пояснице Адамовым яблокам, через секунду изливаясь на поясницу и пару раз с нажимом проводит по члену парню вверх — вниз тем самым доводя нижнего до разрядки на простынь.
— Кхм, больше месяца, мне хватит историй чтоб Дарья Донцова написала 15 романов и прославилась. — парень со скулом облегчения обильно кончил на простынь и пытался говорить как можно чётче и понятнее, отходя от припадка настоящей эйфории без химии.
— Я скоро вернусь. — Оскар быстро вытер любезно оставленные администрацией салфетками себя и парня, натянул одежду и побежал к главному с мыслью:
«Благо я не тратил карманные деньги от дяди и на них можно купить весь этот публичный дом. Я заберу его, я спасу его».
***
Пёс перестал быть щенком и обрёл свободу с жгучей как соус табачком или как ясное солнце любовью, а Оскар причину жить. Каждый получил то, что заслужил.
