Убеди меня

Илья Ларионов стоял на съёмочной площадке в окружении тридцати машин для испытания и ожидал нового экстрасенса. Ему это уже порядком надоело, потому что беспрерывные пять часов съёмок давали о себе знать. Ноги подкашивались, а спать очень уж хотелось. Настроение было паршивым, а скептицизм рос в геометрической прогрессии прямо на глазах. Он, возможно, и не хотел казаться предвзятым к будущим участникам битвы, но, когда на площадку вышел молодой парень, который представился чернокнижником, Илья не смог сдержать тихого смешка. — А ты не смейся, мы с тобой ещё встретимся и ты удивишься, я тебе обещаю, — проговорил тогда чернокнижник и обнажил свой оскал. Очаровательный оскал, который нельзя повторить. — А ты убеди меня, — тихо ответил ему Илья и приступил к объяснению задания. Конечно, молодой чернокнижник Владислав Череватый был интересной личностью, он умел притягивать к себе. Затягивал в свои сети и не отпускал. Он указал на машину правильно, но подозрения закрались в душу ведущего. Он попросил перепройти испытание, на что Толик, демон чернокнижника, пробасил со стороны парня: — Не пляши с чертями, а то пусто будет, — но от испытания не отказался, конечно, провалив его. Внутри Илья почувствовал двоякие чувства: с одной стороны ликование, что он был прав, а с другой — некоторое непонятное огорчение, ведь чернокнижник уходит. Но тот выкинул неприятный сюрприз, который ещё надолго запомнится наблюдателям. И только потом Ларионов понял, что пристально смотрит Владиславу вслед. Это было непонятно и необъяснимо, но от этого почему-то не хотелось отрекаться, хотелось продлить ощущение. Так и началось их противостояние. Влад, прикрываясь, или не очень, демоном Толиком, оскорблял Илью так, чтобы другие не слышали, а Илья не давал Череватому второго шанса, когда другим мог дать наводящий вопрос. Все на съёмочной площадке с недоумением и интересом наблюдали за этими пикировками, но вмешиваться не спешили, потому что неизвестно, чего следовало ожидать от чернокнижника и почти профессионального психолога. Но только Линда знала чуть больше, чем остальные.

В день выгона на 10 неделе

Илья в тот день был взбудоражен событиями, произошедшими с мальчиком Ярославом. Он метался перед советом жюри, потому что не понимал, что ему делать. Череватый поражал его раз за разом и на этой неделе его даже не за что было задеть. Всё точно и без упрёков. И Ларионов не придумал ничего другого, кроме как обратиться к самому понимающему участнику битвы — Линде. — Interdum nesecce est cor suum stringere, — прошептала она, когда выслушала его историю, а чуть погодя добавила, — Sed hoc est non modo cor eius est, iam tua… — Я не понимаю ничего, что вы говорите. Линда? — спросил ничего непонимающий мужчина и начал высматривать в глазах ясновидящей ответ на свой вопрос. — Сам всё скоро поймёшь, мне незачем тебе рассказывать. Только вы вдвоём должны к этому прийти. Женщина не стала говорить о том, что уже с первой недели чувствовала присутствие некой ауры демона возле Ильи. Он будто охранял мужчину от чего-то, не позволяя бедам настигнуть его.

Наше время.

Илья уже пару минут пристально наблюдал за Владом, с которым они ехали в одной пустой машине, потому что мест в автобусе, вместе со всей съёмочной группой, им не хватило. Чернокнижник молчал, и его эмоции выдавали только сжатые до побеления кулаки, в одном из которых была смята очередная измазанная кровью купюра. Шёпот прекратился сразу же, как только Ларионов забрался в автомобиль. Атмосфера давила так, что им двоим казалось, что они находятся между молотом и наковальней. — Ты как-то раз обещал убедить меня, сейчас самый подходящий момент для этого, — аккуратно произнёс Илья и ещё больше вперился взглядом в лицо парня, сидящего перед ним. Большие глаза, усмешка-оскал, которая проступила на лице, украшая его расслабившиеся мышцы. — А ты мне уже веришь? — спросил Влад, а после добавил: — Толик считает, что не брешешь, только вот чего же ты хочешь? Хотя, погоди… Я кажется знаю что это… И с этими словами он закусил губу и усмешкой обнажил клыки. Он выглядел великолепно и опасно одновременно. Это завораживало. Череватый наклонился к уху парня и прошептал: — Сегодня после возвращения, жду тебя возле ближайшего кладбища, если ты, конечно же, хочешь, чтобы я разгадал твою загадку, — голос его был мягкий и приятный, как тёплое одеяло. Это успокаивало. Именно тогда Илья решил, что обязан отправиться на эту встречу. На кладбище ночью было не то что бы жутко и страшно, но выбор был сделан решительно. Оно, кладбище, являло вид печальный: окружающие его канавы давно заросли; серые деревянные кресты поникли и гнили под своими, когда-то крашенными, крышами; каменные плиты все сдвинуты, словно кто их подталкивал снизу; два-три ощипанных деревца едва давали скудную тень; овцы безвоз­бранно бродили по могилам… Но была одна могила, которой не касался человек, которую не топтало животное: одни птицы садиличь на неё и пели на заре. Железная ограда её окружала; две молодые ёлки посажены по обо­им её концам. — Привет. Вижу, ждал меня, — сказал подошедший чернокнижник и оскалился. — Нет, только подошёл, — ответил Илья и развернулся лицом к собеседнику. — Брешешь, Толик смеётся над тобой и говорит, что ты здесь уже минут двадцать. Так соскучился? Ладно, пойдём. Потянув ведущего битвы за руку, Череватый вышел с территории кладбища и двинулся в сторону небольшой беседки, скрытой от человеческих глаз за деревьями. Руки парней жгло от жара, но ни один из них не спешил расцеплять их. Это было приятно. Они прошли внутрь и сели рядом. Колени и плечи у парней соприкоснулись, даря большее ощущение близости. — Ты обещал убедить меня, ну так что? — вновь задал свой вопрос Ларионов. Не говоря ни слова, Влад усмехнулся и, не давая опомниться, притянул парня за шею к себе, прикусив его губу. Это было необычайно. Языки слились в битве за главенство, но уже тогда было понятно, кто будет вести эту игру. Руки Ильи очень правильно и по-собственечески легли на плечи чернокнижника, а Влад в свою очередь прижал ведущего к себе за талию и шею, чтобы тот, в случае чего, не вырвался. Когда воздух закончился, Череватый поцелуями обозначил скулы и подбородок Ильи и поставил яркий укус на шее так, что прикрыть его можно было только водолазкой. — Ну что? Я убедил тебя? — спросил Влад и прижал к себе парня, укутывая того в плед своих объятий. — Я думаю, нужно повторить для чистоты эксперимента… Оскал так и не сошёл с лица чернокнижника, но поселился теплом в душе Ларионова.