Звёзды нынче павшие

Он целует меня в шею, а я ничего не могу с этим сделать — ни оттолкнуть, ни прижать сильнее. Зажимает мне рукой глаза в мягкой черной перчатке, похватывая за талию, даже не зная, что я сам зажмуриваюсь, лишь бы не видеть его голубых пронзительных глаз, смотрящих на меня, как на свою жертву. Я ещё не жертва. Я добровольно ещё не сдался. — Тише, — шепчет мне прямо в ухо, обдавая горячим дыханием. За его спиной завывает метель, не решающаяся ступить в моё логово. Голосит ветер, похлопывают деревья, стонут ветки и листья, шуршат по ним укрывающиеся в сугробах лисы, просятся в тепло к очагу. Должно быть, тихо плача. Мне становится дурно, дыхание сбивается и тяжелеет. Он ведет носом по меченному жёлтым ромбом месту, глубоко вдыхает мой запах, пытаясь задержать его в своих лёгких, как можно дольше, а затем проходится по нему теплым языком, словно дразня и насмехаясь. Я начинаю дрожать. У меня встает. Я чувствую свою эрекцию и скапливающийся внизу живота жар от его прикосновений. Глаза всё ещё закрыты его рукой, а метка языком. Он пытается её стереть. Сделать нас одинаковыми. Он скользит ладонью вниз по моим ягодицам, а затем плавно перемещает руку вперед, сжимая меня через ткань брюк. — Не надо, — голос хриплый, и из-за него ещё и дрожит. — Ты хочешь? — он спрашивает, но я не решаюсь ответить прямо, облизывая пересохшие губы. Там, где был его язык, становится холодно. Он смотрит на меня своим серьезным и острым взглядом. Сразу чувствуется, что я ему не ровня. Я мягкий и ослабевший. Он сильный и властный. Я хочу его и ничего не могу с этим поделать. Он это знает. Он разворачивает меня к себе спиной и толкает на стол, опускаясь к обнажившейся от приподнятого края плаща спине, чтобы и её коснуться своими тёплыми пальцами. Стягивает край брюк, кусая за поясницу, и проходит носом по выступающим позвонкам. Ему очень нравится мой запах и он ничего не может с этим поделать. Он снимает с руки перчатку губами и я вижу, как она специально ложится рядом с моим лицом таким ненужным куском ткани. Освободившейся рукой тянется к маслу на деревянной подставке. Я молюсь всем архонтам, чтобы он не стал обращать внимания на то, что я уже растянут — это ведь так пошло. Я краснею. Его два пальца с лёгкостью проникают в меня, пока другая рука, что всё ещё в перчатке, гладит меня по волосам на моем загривке. Дыхание вновь сбивается. Движения слишком медленные — это нарочно. Мою шею и короткие волоски на ней гладят с осторожностью, не давая поднять голову, а затем зажимают, крепко прижимая к столу. Я упираюсь руками в стол, чувствуя, как движения пальцев внутри ускоряются. — Любишь потрогать себя? — Спрашивает он, — здесь? Я не понимаю про какое место он спрашивает. Про тело или про пещеру? — Так тебе нравится? Он входит пальцами полностью, я чувствую, как его ладонь упирается в меня, и оставляет пальцы без движения, замершими внутри. Я хнычу, не в силах поднять голову, всё ещё прижатый к столу. — Нравится, — хрипло выдавливаю я, и чувствую, как он вынимает пальцы, заменяя их на свой член. Входит без церемоний или комментариев, а меня сразу же бросает в дрожь. Так заводит то, что я в его власти, аж глаза закатываются. Я не сдерживаю ни стоны, ни всхлипы, ни просьбы. Я только чувствую, как он сжимает ладони у меня на пояснице и оставляет болезненные синяки, продолжая втрахивать в стол с грубостью и властностью, так ему присущей. Движения рваные, собственнические, быстрые. Вдруг они становятся медленными и растянутыми, вызывая у меня очередную дрожь в коленях — я уже почти не могу себя удержать, прикусывая ладонь, чтобы сдержать очередные стоны и вздохи. — Медленно, — говорю я. Он знает, что медленно, он и зачинщик этого возбуждающего ужаса. Входит до конца, и, о архонты, чувствовать его полностью в себе так прекрасно. — Хочешь быстрее? — Да, — на одном дыхании произношу я, сжимаясь, чтобы стало почти болезненно. Он начинает двигаться быстрее, разгоняя движения. Я обхватываю свой член ладонью, упираясь лбом в стол. Почти попадаю в его ритм, а затем с протяжным тихим стоном кончаю, пачкая брюки. Мои стенки сжимаются и я чувствую насколько крупный его кончающий в меня член. Неприятное чувство после спавшего возбуждения. Моё дыхание тяжелое, как у загнанной в угол антилопы. Теперь я жертва. И я сдаюсь. Было приятно. Хочется ещё. — Чтобы так было, — тихо шепчу я, поднимая от стола мокрый от пота лоб. Одежду придется перестирать. Пока в горах никого нет, меня никто не увидит голым. Он нависает надо мной тенью, не давая встать и выпрямиться. Тоже тяжело дышит, восстанавливая дыхание. — Чтобы так было ещё? — спрашивает прямо в ухо и после этих слов выходит, оставляя меня опустошенным. Метель завывает громче. Становится не по себе от его напирающей силы. Он даже не уйдет, пока она не закончится. — Да, — зачем-то признаюсь я и тут же смущаюсь. Благо он за моей спиной и не заставляет смотреть в глаза. — Ну значит я ещё приду, — шепчет в шею, мягко целуя её, а сам трётся о мои ягодицы, вызывая у меня очередную волну возбуждения. Придет. Но и уйдет не скоро.