Почему табачная лавочка закрылась в новогоднюю ночь

— Выйдешь 31 числа? — Как всегда, — ответил я. * Я работаю в табачном ларьке в спальном районе. Город не миллионник, но достаточно большой, чтобы я получал хоть какие-то проценты с продаж сигарет и вейпа малолеткам за наличку. На жизнь хватает, но впритык. Я не жалуюсь, просто хочу немного больше, чтобы позволить себе хоть какие-то блага помимо пива после работы в съемной однушке и тех же злоебучих дешевых сигарет, которые я и сам выкуриваю по две пачки в день. А что? У меня скидка на товар. Да и подворовываю иногда, но владелец либо тупой, либо закрывает на это глаза. Кто еще кроме меня будет стабильно работать по выходным и любым праздникам, даже в Новый Год, как идеальная рабочая пони? Правильно, никто. У нормальных людей есть личная жизнь, семья и они ценят свое время, тратя его на хобби и саморазвитие или что-то такое… У меня же ничего этого нет и не было в нормальном виде. Целей тоже нет. Мне вообще похуй как я доживу свой век, хотя мне всего 22. Заработаю неплохих денег, да накормлю кошку и куплю себе нормальную обувь, а то заебался болеть из-за кроссовок в -20. Что там дальше по списку?.. А вроде пусто. Пойду покурю лучше. Я выхожу курить на улицу прямо рядом со своим ларьком и дымлю на прохожих. Все равно здесь проходят те, кто не будет плеваться ядом из-за дыма в лицо дитятке и вонять мне стоять про загнивающую молодежь. Похож я на отбитого школьника с высветленными волосами, что поделать, гены. Холодно, пиздец. Не прошло и двух минут, а пальцы уже красные и трясущиеся, но я все равно раз за разом подношу сигарету. Надо докурить, да пойти внутрь. Любуюсь на нашу неоновую вывеску «ТАБАК» и ухмыляюсь радужным огонькам гирлянды, которыми меня на неделе запрягли украсить этот невзрачный короб посреди улицы. Это что, новогодняя елка для детей? Дети сюда и так стекаются, как и взрослые, а 31-го все равно будет ажиотаж. Курить-то хочется всегда. На заснеженной улице полно народа. Я смотрю на них, чтобы отвлечься от кусачего мороза и думаю, куда кто собрался? Семейная пара тащит наперевес баул пакетов с продуктами и параллельно орущего ребенка на санках, а вот просто парочка идут в обнимку. Интересно, что он ей подарил? Она даст ему за это сегодня? Праздник же. Эх, мне б кто дал. Тошно смотреть на сосущихся неподалеку подростков, когда у тебя не было секса уже целую неебанную вечность. Я сплюнул привкус на языке и съебался поскорей, за рабочее место. Ну что ж, день только начинается. Здесь сегодня только я и мини-елочка на прилавке, которую я от скуки стал украшать предупреждениями с пачек сигарет в промежутке между обслуживанием клиентов и ответного: «И вас с наступающим». От меня никто не дождется поздравлений, я терпеть не могу Новый Год. Уже три года подряд я предпочитаю работать, чтобы это гнетущее веселье прошло мимо меня поскорее. За сегодня было на удивление много покупателей, больше чем в прошлом году, не знаю в чем секрет, но я изрядно заебался и нагло брал перерывы, закрываясь в кладовке. Могу себе позволить, праздник же. За большим окном быстро темнело и чем ближе к ночи, тем меньше народу теребило дверью звеняшку на входе. Я вышел покурить и тут на морозе было так же безлюдно, как и у меня в лавке. Тихо сыпал снег, треща крошками снежинок на куртке. Когда я понял, что это и мое хриплое дыхание — единственные звуки, то мне стало так хорошо. Я прикрыл глаза, подставляя лицо легким морозным касаниям и затянулся поглубже, выдыхая разом всю накопленную усталость вверх. Я все еще мерзну до дрожи, но уходить не хочу. Редкие люди где-то на горизонте портят мое воображаемое уединение в мире заснеженного апокалипсиса. Никогда особо не был романтиком, но под влиянием уютной атмосферы мои мысли начали утекать в незнакомое мне русло. Что было бы, если бы… Хах, нет. Я всегда был сволочью-одиночкой. Когда пальцы окоченели так, что я с трудом подносил вторую подряд сигарету к губам — я отправил её щелчком в сугроб, а сам спрятался за окном теплого магазинчика. Еще немного поглядел на безмолвные многоэтажки и огни почти в каждом окне, но за стеклом все было не то. Это калька, навсегда соскользнувшая с оригинала. Это картинка. Как смотреть телевизор и я снова лишь зритель. Не для меня это все показывают. Цифры на телефоне показывали 23:45 и я думаю самое время открыть не очередную банку пива, а припрятанную на черный день полторашку джина. Вот этот день и настал. Новогодняя ночь. Все равно хрен кто уже придет. Только я нашел бутылку, открыл и жадно глотнул всего раз, как знакомый до нервного тика звон раздался за стеной. Ну кто еще? Только не очередная алкашня. Ну будь ты человеком… Я вышел, натянув вежливый вид продавца и увидел перед собой мужчину. Само по себе это, конечно, не событие, просто было в нем что-то… что заставило меня затупить на момент. А я выпил-то всего ничего… Мужчина не выглядел, как мой типичный клиент. Высокий, статный, хорошо одет. Ну совсем не завсегдатай ларьков. Он был старше меня, но не могу сказать насколько. Десять, может пятнадцать лет? А может и того меньше. Сложно сказать, когда он так хорош собой. Мне нравится его взгляд, было в нем что-то печальное и серое, как и его глаза. Хоть кто-то сегодня солидарен со мной. Он подошел ближе, когда я промолчал, уставившись на него, и уперся рукой в кожаной перчатке о прилавок. — Пачку парламента, — голос его был бесцветным и тихим, но у меня пробежались мурашки по телу. Он отмерил ровно столько, чтобы назвать марку и более ни во что эмоционально не вовлекаться. — С вас двести, — я захотел посоревноваться с ним в безжизненности и вел себя как тот самый пришибленный вечно накуренный продавец. Не особо пришлось стараться. Я пробил ему, он естественно оплатил картой. Мы не смотрели друг на друга, но когда я увидел, что «операция прошла успешно», то понял — это все, сейчас он уйдет и это будет моя последняя продажа в этом сраном году. Ура. Но я не хотел чтобы он уходил. Хотелось запечатлеть его взгляд напоследок, как лицо новогоднего настроения у покойника, и мы пересеклись глазами. Уж очень долго он забирал пачку с прилавка, осматривая меня с ног до головы, как будто только заметил, что я вообще то здесь. Лишь бы не задал тупой вопрос, типо: «А что ж ты один, мальчик??? Сейчас же новый год! Семья, радость, оливье и шампанское. И все такое!». Мужик, если ты откроешь рот, то твоя красота и сексуальный голос не спасут от хуевого впечатления о тебе. Но он промолчал, и я подумал, а что если и он ждал от меня чего-то подобного? И я промолчал. И вот мы два молчаливых незнакомца в ларьке посреди нигде 31-го декабря, а на часах почти двенадцать. Очевидно, никто из нас не хотел оказаться здесь и сейчас, но вот они мы. Мужчина вздохнул слышно, развернулся и ушел, оставляя после себя терпкий шлейф одеколона, медленно рассеивающийся у меня в магазине. Я хватал его запах ноздрями, глубже вдыхая, пока он совсем не исчез. Ну, пока. Это было не самое плохое завершение года… Хотя бы не алкаш, а прямо целый «папочка». Жаль, что скорее всего он реальный отец и его сейчас неподалеку ждет мерзнущая жена под руку с детишками. У них в руках бенгальские огоньки и они так смеются и рисуют ими в небе свои имена, или вроде того… А когда пробьет двенадцать, то они секунда в секунду запустят дорогой фейерверк и будут все вместе смотреть, как красиво сгорают в небе их деньги. Опять меня куда-то не туда занесло. Тоже что ли купить себе бенгальских огней? Зажжем дома с котей и может я сгорю нахуй вместе с квартирой. Э-э, не… Кошку то жалко. Вернусь-ка к джину, он, дружище, меня ждет. Осталось 5 минут. Я подумал, что в этот раз выйду на улицу и встречу там. Мне не нравилась сама концепция «встречать» год. Что особенного в каком-то минутном отрезке времени? Если сразу после него все будет точно так же, без волшебства и радуги… Но вот сегодня день такой. Ничего особенного, но на улице было хорошо. Действительно хорошо. Взял дружка джина под руку, он меня согреет, накинул куртку и вышел на воздух. Шагнул в сторону, к своей обычной стоянке, но… моё место уже было занято. Тот самый мужчина докуривал свой «парламент» и даже не развернулся ко мне, стоя в пол оборота. Взгляд метнулся к моей фигуре, а затем, все так же безразлично, устремился вдаль, на снежинки шустро рассекающие ореол желтого фонаря. Что за хуйня? Почему он еще тут? Где же его семья или хоть кто-нибудь, кто ждет? Хуже всего — он занял мое любимое место и теперь мне приходиться стоять рядом и нервно щелкать зажигалкой, пока конец сигареты наконец не подпалился. Я гордо делаю вид, что мне все равно, но вообще-то мне и так пофиг, просто странно… Изредка кошусь на него, но не более. Мы стоим в полной тишине. Вокруг ни души. Многоэтажки заполнены доверху светом из квадратов окон, ведущих в квартиры, где прямо сейчас столы забиты едой, а люди за ними замерли с поднятым бокалом. Снег усилился, превращаясь в хлопья с кулак и их белое покрывало словно сожрало все звуки в мире, застывшем на мгновение. В это мгновение я не один. Мне так то пофиг, просто странно… Дрожащей рукой я достал телефон и проверил. Минута. Незнакомец глянул на меня, будто ища подтверждения своим опасениям, но мое каменное лицо не выражало ничего особенного и мужик с облегчением выпустил клубы дыма, тут же сминаемые тяжелым снегом. Целая маленькая вечность, за которую я пытался ухватить за хвост ту самую секунду и… Она прошла. Можно было услышать это из окон, за стенами каждого здания, где-то рядом и повсюду. Людские голоса, полные единившего их счастья. И салюты из-за всех домов разом. Салютики я люблю. Это ж красиво и бесплатно. Небо над нашей головой еще минуту назад было похоже на бурое растекшееся пятно на дне чашки. Щелчок и это огни, вспышки, яркие всполохи света, озаряющие улицу и меня. Все цвета, все виды, все формы. Красный, синий, желтый. Блестящий ураган, маленький цветок, сумасшедший каскад из радуги. Я не чувствовал холода, мне не хотелось моргать. Я поддался мимолетной радости и пока еще не начал чморить себя за это. Наслаждался зрелищем, даже не замечая, что кто-то уже наслаждается мной. В первую минуту покоя, когда на измученном небе остались только дымные призраки прежнего великолепия и наступила тишина, слева от меня послышался тот самый бесцветный голос: — С Новым Годом. Я повернул голову, он смотрел на меня. На его ресницах блеснули снежинки, а меж губ сигарета, которой он неспешно затянулся. Но я видел, что уголки рта были слегка выше, чем в первую встречу пять минут назад. Это попытка улыбнуться незнакомцу в такую светлую ночь, как эта? Мило. — С новым Годом, — пожал я плечами, как мог. Я и так вжался в них головой, как нахохлившийся голубь с улицы. — Как проведешь выходные? Что, блять? Его ебать не… Но я все равно ответил другое. — Работаю, — буркнул я, как старая бабка-консьержка, и сделал глоток джина. Мужчина замолчал, но уже развернулся ко мне целиком. Я ему что, приглянулся? У меня папочки не было и я его не ищу. — Что подарили? — Ничего… А тебе что? — Да так, ничего особенного, — слабо улыбнулся он, наклонился и потушил окурок о снег. Как культурно, пиздец. Вообще, я не это подразумевал своим вопросом с наездом, но он снова замолчал и это меня устроило. Телом он прислонился к ларьку, явно не собираясь никуда уходить в такой час. Я тоже стал приглядываться к нему повнимательнее, но скорее с подозрением. Он снял перчатку и вытащил телефон ненадолго, я заметил кольцо и тут же… он потянулся крутить его на пальце и стащил, убирая в карман. Наши взгляды снова соприкоснулись, но были уже другими. — А хочешь подарок? Э-эм… Все это меня напрягает. — Мужик, — я включил голос для обнаглевших клиентов и любого, кто станет меня доебывать. — Мне от тебя ничего не надо. — Это не материальный подарок. А просто, от души. — Что? Какого рода? — Орального. Сигарета выпала из трясущихся пальцев. Меня окатило кипятком. Только что я умирал от онемения всех конечностей, до самых костей, зуб на зуб не попадал. Теперь мне жарко, как в аду. Не зная, куда еще смотреть, лишь бы не в серые глаза. Я потупил взгляд на пострадавший окурок у носка моих кроссовок. — Ну, что, хочешь? Вновь поднял глаза. Мужчина глядел на меня спокойно, как снег падающий на его плечи белым шелком. Он нихуя не шутил. Как будто вполне обычное деловое предложение незнакомцу. Отсосать? Пф, запросто. А выглядит то как солидный мужик… Окоченелыми пальцами я сжал горло бутылки сильнее, фыркнул сам себе под нос, сделал еще один затяжной глоток и наконец ответил: — Ты серьезно?.. Ты кто вообще… — Я сделаю это быстро. Или медленно. Можешь трахнуть меня в рот, если хочешь. У меня закололо в кончиках пальцев, то ли я их насмерть отморозил, то ли от его сексуального голоса и шлюшьих предложений у меня начинается лютый стояк. Чувственные губы на его лице сохраняли едва заметную улыбку, но глаза вонзились в меня глубоко, выжимая самый сок, так что меня накрыло обезвоживание, и жажда. Черт, да я обожаю скрытых дьяволов в постели. И губы его… вполне рабочие. — Хочу, — кончиком языка я прошелся по обветренным губам. — Не каждый день предлагают минет сами. — Праздник, — улыбнулся он шире, одарив меня своей настоящей улыбкой. И что это должно значить? Похуй, я в деле. Рядом прошлась семейная пара с бенгальскими огнями и детишками. Явно не его. Выходит, никто его не ждет. — Иди за мной, — махнул я ему и дрожащей рукой не с первого раза открыл пластмассовую дверцу. Тепло помещения меня не грело так, как будоражащий огонь изнутри. Все это сюр какой-то, но, Дедушка Мороз, если ты существуешь, спасибо тебе за подарок под елочку! Я был плохим мальчиком весь год и всю жизнь. Но даже я заслужил красавчика, решившего мне отсосать, верно? Я не настолько тупой, я всегда жду подвох от людей, особенно от добрых и дающих тебе что-то бесплатно, но когда мы заперлись в кладовке, судорожно расстегнули куртки, и он первым делом встал на колени передо мной и взглянул вверх… Я поверил в чудеса. Я сломался, везите другого меня. Рука мужчины огладила мой крепкий зад и скользнула под толстовку. Ледяные пальцы обжигали кожу живота каленым железом, но все равно мое тело разрывало от накативших мурашек и мелкой дрожи предвкушения. Он целовал меня ниже пупка, спускаясь все дальше и дальше, как раз успел расстегнуть незамысловатый ремень на джинсах, чтобы следующий поцелуй пришелся на мой окрепший член. — Нгх… Да, у меня уже все горит, и потребовалось не так уж и много, чтобы встало колом. Ну потому что… Потому что я скучал по ласкам чужих рук, потому, что от своих это и в десять раз не так приятно, потому, что он… Делал это очень хорошо, хоть и неуклюже, но с полной отдачей. Сначала рукой, потом уже губами, целуя, пробуя на вкус, отводя в сторону проводя влажным языком по вене. Охуенно. Никто ко мне не был так внимателен. Он слышит, когда мне нравится особенно и делает это еще и еще. Я предпочитаю не сдерживаться, но всего один раз меня смогли довести до крика. Однако в его изучающих движениях я заподозрил… неопытность? Нечасто солидному дядечке приходилось отсасывать другим? Привык, чтобы все было наоборот. Да и… похуй, собственно. Лишь бы продолжал… Я вцепился во влажные темные волосы, притягивая его ближе, всеми силами намекая… И ждать не пришлось. Мой член был уже полностью покрыт его вязкой слюной и ртом он сразу же скользнул далеко, смачно заглатывая. У меня не самый большой, в этом нет достижения, но… Бля… То, что нужно. Да… Глаза закатываются за орбиты. Я чувствую его очень… хорошо… И он ускоряется, не забывая про язык, не забывая про головку, тягуче, протяжно, от неё и вниз. И еще и еще… А он точно не занимался этим раньше?! Что-то я уже нихуя не уверен. Он так хорош, что я хочу, чтобы он вдолбил меня в эту стенку, к которой я прижался и закинул голову, постанывая так, что утепленные стены вряд ли могут изолировать мое блядское наслаждение от чужих ушей с улицы. Моя рука сжимает его волосы все сильней, может больно, я не знаю, мне похуй, он не останавливается, может уже чувствует, что я… Нет, я правда хочу именно этого. Хочу, чтобы вдолбил в стенку, в стол, в прилавок. Прижал к окну и у всех на глазах отымел, да так, чтобы я ходить не смог. Хочу, умираю, не могу… Блять. Я все. Я даже не заметил. Просто начал сползать по стене, пока мужчина не подхватил меня обеими руками. А куда я кончил? Это ж мне придется оттирать пол. А, я понял. Понял это, когда он засосал меня, обхватил мое лицо и углубился с языком. Соленым на вкус. Ах тыж блять… Горький Парламент в перемешку со спермой, класс. Но это его язык. Тот самый. Напористый и быстрый, скользящий по ряду зубов, но как только сплетается с моим языком, становится непреодолимой преградой, которую мне не обойти, не побороть. И я сдаюсь, хоть и не без боя. Рука сама собой тянется к нему, стаскивает шарф, расстегивает рубашку, пуговицы вниз и вниз, одна за другой. — Хочешь подарок? — сбивчиво шепчу я ему на ухо и прикусываю мочку, так что лапа на моей талии сжимается до приятной боли. — Быстро. Медленно. Грубо или нежно. Можешь трахать меня, как хочешь. — Ты можешь закрыть свою лавочку пораньше? — прорычал он мне в губы, беспорядочно покрывая поцелуями лицо. — Ха… Я… Я, — брюнет не давал мне ответить, с каждым поцелуем мысль улетучивалась из головы все дальше, я забывал родной язык. — Да. Давай свалим отсюда. — Пойдем ко мне. Я живу тут рядом. — А твоя жена?.. — У меня больше нет жены. — А куда же она делась? Ты маньяк, что ли? Он выдохнул, переводя дыхание и мог наконец говорить дольше. — Я часто в командировках. Вернулся сегодня. На день раньше. Постарался и успел к Новому Году. — Ясно. Блядина, — ухмыльнулся я ему в губы, а он мне в ответ. — Но, это было в прошлом году. У нового начало обещает быть… веселым. Мы поцеловались, уже по-другому. А потом еще разок. Страсть отступила на второй план, как ни странно. Но мы не стали увлекаться, а то ведь не уйдем. Раз можно перепихнуться не под прилавком, а в большой супружеской постели, то нужно поспешить. Как только удалось отлипнуть от изучения тел друг друга, я наспех забрал свои вещи, все отключил и закрылся, даже не удосуживаясь перевернуть табличку, так что еще не один бухарик будет долбиться в пластмассовую дверь и кто его знает, может и выломает её, но это уже будет не на моей совести. Я пошел развлекаться, адьос. На улице так прекрасно. Люблю зиму. Повсюду рассыпалась блестящая пыльца из снега, огни сияют в моих глазах и фейерверки все так же радуют, но я уже реже на них смотрю. Он крепко держит меня за руку, а я держусь за его. Единственное тепло - тепло наших ладоней, но оно наполняет меня доверху. Мы шагаем нога в ногу, очень быстро, скрипя снегом под ногами с большой частотой. Иногда я оглядываюсь на него, и он улавливает мой взгляд. В серых глазах прекрасно отражается белизна вокруг и единственная точка — я. В них только я. И только он интересует меня сейчас. Я больше не один. Я так по-дурацки счастлив. Я обожаю Новый Год. И проведу его с пользой. * Меня не уволили, но штрафанули. Я впервые взял такой большой отгул, у меня накопилось много дней. Как раз хватит на все долгие выходные. Я провел их валяясь в мягкой двуспальной кровати. Она реально большая. Каждый день я пил и по сто раз курил, а когда у нас кончались сигареты, то это мой мужик отправлялся за ними, а не я. Он понял, как меня тошнит сейчас от магазинов и ларьков. Но это только днем я расслаблялся и в основном спал. Ночью было гораздо интереснее. Он второй, кто заставил меня кричать и умолять. Повезло, что соседи полицию не вызывали, но по батареям стучали неистово. У нас кончилась смазка. Два раза. Я лежал на кровати, потому что не мог сидеть и нет сил стоять или ходить. Так давно у меня не было постоянного мужчины, а уж недельная сессия впервые вообще. И у него тоже. Мы устали сношаться, как голодные кролики и под конец даже провели день в обнимку. Я еще никогда не спал, как убитый на чьей-то груди. Мне было хорошо просто касаться и гладить его. Болтать с ним о чем-то, не знаю… О жизни. О его, о моей. Пару раз мне пришлось встать с належанного места и съездить домой, к котяре. Была мысль, что если я останусь и не вернусь? Но мне правда было не плевать, хоть на кого-то, кроме себя. Я не поступил так с ним. Я возвращался, каждый раз. Меня ждали и принимали с жаркими объятиями, осыпали поцелуями, сильные руки подхватывали и отпускали только на кровати. И один раз, всего один, ну может два, когда он не видел, я заплакал. Не знаю почему. Хотелось. В новом году я буду брать меньше смен. И я вернусь в эту теплую постель еще не раз. И не два.