Погода сегодня была особенной.

      Погода сегодня была особенной.       Снег. Очень много снега. Настолько много, что создаётся ощущение, будто уже через пару часов вся Москва станет белой пустыней, в которой будет невозможно отличить один дом от другого. По дорогам, буквально рискуя собственной и чужой жизнями, медленно едут автомобилисты, ведь даже на постоянно оживленной дороге лежит грязная слякоть. Люди идут быстро, чуть ли не падая на покрытом нетонким слоем гололёда тротуаре, но выбора нет: не хочешь превратиться в сосульку — двигайся. Все они закрывают уши капюшонами, утыкают носы в разноцветные шарфы, часто моргают, чтобы убрать с ресниц маленькие снежинки, постоянно бьющиеся об открытые части лица. Кажется, что мир превратился в какую-то видеоигру: вокруг однотонный горизонт, небо чёрное, как будто его вообще не существует, а всё вокруг — тёмное пустое пространство, до мелочей похожие друг на друга фонари, которые даже горят одинаковым тускло-оранжевым светом, а всякий мимо проходящий человек отличается от прошлого лишь раскраской пуховика. Вихрь из миниатюрных белых хлопьев проходится по всей улице, которую можно увидеть из окна.       Идёт съемка, а Никита даже не следит за процессом. Вид за покрытым ледяными узорами стеклом слишком завораживает, приковывает внимание, не давая шанса перевести взгляд на студию, в которой, вообще-то, рождается новый выпуск проверки лайфхаков. Но ни активное вещание Димы, ни яркий смех Стаса, ни перешептывание между членами команды не могут отвлечь мужчину от такого скучного, на первый взгляд, занятия, как разглядывание неизменной картины ночного города. А ведь Сударь даже не замечает того, как попросту залип, да ещё так надолго, что когда его окликнули, чтобы тот заявился в кадр, он статуей продолжил сидеть.       — Никит, всё нормально? — немного строгий, но такой приятный голос Масленникова, в котором кроется чувство волнения за товарища, заставляет погрузившегося в зимнюю атмосферу певца наконец-то оторвать взгляд от такой простой, но такой красивой Московской улочки.       — Да-да, продолжайте, я здесь, — спокойно выдаёт тот в ответ, жестами показывая, что, мол, "продолжайте съёмку, я просто расслабился".       — Мы тебя зовём как бы, — Дмитрий хмыкает, пытаясь скрыть наползающую на лицо улыбку, — ты тут появится должен, как гость.       — А, да? — Никита, немного удивившись, первым улыбается и встаёт с места, подходя к белому столу, на котором расположились клей пистолет, какие-то палочки и ещё куча всякой всячины.       — Как заявляет автор видео, этих вещей хватит для создания небольшой, но крутой рогатки... — охотник на привидений продолжает что-то говорить, указывая поочерёдно на предметы. Сударь лишь иногда кивает, вставляя минимальные комментарии. Не хочется ему наблюдать за тем, как его друг, немного матерясь, склеивает палочки для суши. Ему хочется смотреть на бесконечный снегопад. Ему хочется улыбаться, да так, чтобы на его губы падали снежинки. Ему хочется кружится вместе с ними в вальсе, раскинув руки и нелепо передвигая ногами. Ему хочется...       — Никит, Никит, Никита! — опять кто-то зовёт его, и мужчина, выныривая из потока мыслей, уже смотрит в знакомые зелёные глаза.       — А? — взгляд музыканта устремляется в стол, на котором в таком же положении лежат ингредиенты для лайфхака.       — Точно всё в норме? — опять Дима. А ведь он переживает за товарища, так что, наверно, Сударю стоило бы не вести себя так, как будто с ним происходит паранормальщина.       Никита молчит, пытаясь сконцентрироваться, но когда он на глазах у всех вытаскивает стержень из клея пистолета и начинает намазывать им по палочке, комната наполняется непонимающими возгласами.       — Никит, давай, закончим делать эту херню и ты пойдёшь отдыхать? — Масленников кладёт руку на плечо певца и умоляюще смотрит, — ты устал сильно, но надо доснять, пожалуйста, — просит тот и поворачивает голову, где слышится лёгкий смешок откуда-то со стороны дивана. Артём наблюдает за происходящим, пытаясь не заснуть. Глаза красные от огромного количества бессонных ночей, которые тот провёл, монтируя очередной ролик, рот то и дело открывается в беззвучном зевке. Но он упорно делает вид, что внимательно следит. Чхал он на самом деле на ситуацию в комнате: единственное, что он хочет — лечь спать и не просыпаться до вечера последующего дня. На его лице читается только одно: "А когда мне можно будет отдохнуть?"       — Тём, ты после Полины, подожди немного, - Дмитрий вздыхает, — я бы поменял вас местами, но для проверки лайфхака нужны длинные волосы, а та смесь в холодильнике уже почти готова. Мы ж передержим её иначе, и все 6 часов, пока мы ждали это гавно, просто станут впустую потраченным временем.       — Ладно, ладно, — Чернец слабо вздыхает, переводя взгляд на события за столом.       Сударь видит, как его напарник страдает от недосыпа, а потому быстро начинает доклеивать конструкцию, чтобы не задерживать монтажёра.       Проходит минут 20. Лайфхак оказался полной шляпой, которая не оправдала своих ожиданий. Зато теперь музыкант может быть свободен. Но он не бежит поскорее в комнату, на раскладной диван, чтобы уйти с головой в царство Морфея, а направляется в коридор, наскоро завязывая шарф и надевая чёрный зимний пуховик.       — Ты куда? — непонимающе спрашивает Масленников.       — Я скоро вернусь! — Никита застегивает молнию, быстро суёт ноги в утеплённые ботинки и выбегает за дверь, оставляя всех присутствующих с их вопросами.       Холод с улицы мгновенно бьёт по щекам. Леденящий мороз проходит даже через слои одежды, но разве это волнует мужчину? Правильно — нет. Он выбегает вперёд, останавливаясь посреди пустующего двора, который, кстати, было видно через то самое окно. Сударь помнит об этом, поэтому он переводит туда взгляд, сталкиваясь с единственной в этом доме квартирой, в которой не спят. Видимо, все уже приступили к съёмке следующей проверки. И хорошо.       Певец запрокидывает голову, смотря на опускающиеся ему на лицо снежинки. "Красиво..." — пролетает мысль, и, честно, нет больше слова, чтобы описать погоду. Никита бы выдал что-нибудь более точное, но он слишком очарован валящимся с неба снегом. Белоснежные пчелы окружают его, намекая на то, что долго стоять на месте не желательно, но мужчина не мог даже пошевелиться.       Музыкант достаёт из карманов перчатки, ибо пальцы уже начинают синеть от минусовой температуры. Рядом стоит фонарь, свет от которого рассеянно падает на небольшую территорию. Сзади идут редкие прохожие, которым нет дела до неподвижного человека посреди улицы. А он, застыв от прелести зимней погоды, продолжает смотреть вверх. Чего-то ему не хватало. Чего-то...       — Никит, у тебя борода белая, — весёлый, но ужасно усталый голос позади привлёк внимание Сударя, который мгновенно оборачивается, в попытке найти источник звука.       — О, а ты чего вышел? — Никита с ног до головы осматривает Артёма, который, скрестив руки на груди, находится в паре метров от певца, для себя отмечая, что летящие снежинки очень быстро и даже в какой-то степени красиво облепляют сонное лицо друга.       — Пытаюсь взбодриться, — монтажёр подходит ближе, и, улыбнувшись, надевает на голову музыканта черную шапку с надписью GB, которая всё это время была в его ладони, — ты забыл её.       Сударь смотрит на своего напарника благодарным взглядом. Уши уже успели замёрзнуть за те несколько минут, как он вышел на улицу, потому головной убор явно был полезной вещью. Уголки рта невольно поднимаются, и даже несмотря на жуткий холод, от которого всё тело покрывается неприятными мурашками, Никита чувствует, как ему становится немного теплее.       Снегопад не прекращает отбеливать землю. Ветер свистит, ударяясь о стены домов и разгоняя кучи ледяных хлопьев. Людей уже нет, машин тоже — никто не желает гулять в этот поздний час. Только двое мужчин стоят в этом одиноком дворе.       Музыкант устремляет взгляд в небо, вдыхает морозный воздух и громко выдыхает, оставляя перед лицом клубы дыма. Чернец повторяет действия коллеги. Он не понимает, что такого нашёл его друг в простом снегопаде, хотя спустя время сам не может оторвать глаз от падающих снежинок. Всё-таки это красиво.       — Тём, — негромко произносит Сударь и, услышав от монтажёра вопросительное "М?", продолжает, — я вчера был на площади, где-то в 6 вечера, уже потемнело, а там куча людей снимают видео под какую-то новогоднюю песню. Видел? — Никита переводит взгляд на Артёма, который лишь отрицательно качает головой, всё ещё смотря наверх, — не видел? Если будешь вечером на площади — посмотри! Выглядит так красиво, — певец опять подставляет лицо под белые хлопья, — они вальс танцуют. Счастливые такие... — он вытаскивает из карманов руки и, раскинув их в стороны, делает шаг вперёд, — снег падает... — певец широко лыбиться и начинает кружиться. Перед глазами вертятся снежинки, голова начинает немного болеть, но Сударя это не волнует. Ему так не хватает простой человеческой романтики: вечерних прогулок, танцев, глупых разговоров. В его мечтах нет ничего особенного, но заполучив желаемое, он был бы самым счастливым на этой планете. Но его фантазии разбиваются в тот момент, когда пол под ногами пропадает, а сам музыкант возвращается в реальность, где он пляшет на скользком тротуаре.       Чернец быстро подбегает, помогая другу подняться. В его глазах — волнение, в глазах Никиты — печаль. Монтажёр томно вздыхает, когда напарник встаёт, опустив взгляд вниз, и начинает отряхивать его от прилепившегося к одежде снега.       — Прости, чёт задумался, — певец зажмуривается и трёт немного ушибленное плечо, — пошли, скоро твоя очередь сниматься...       — Подожди, — Тёма выпрямляется и слегка улыбается, — ты помнишь, как танцевали те люди?       — Обычный вальс: шаг вперёд, шаг по диагонали, стопы вместе, шаг назад... — Сударь переводит взгляд на коллегу, который буквально подлетает к нему и берёт одну из ладоней музыканта в свою, а вторую руку кладёт в районе талии. Никита, немного не понимая, что произошло, на автомате делает то же самое.       — Шаг вперёд, шаг по диагонали, стопы вместе... — монтажёр опускает голову и начинает повторять движения, о которых говорит, но сразу запинается о неподвижного друга, чуть не повалив того на спину, — так, давай ещё раз, но помедленнее. Шаг вперёд, — Артём наступает правой ногой в сторону партнёра, и Сударь, всё ещё смотря на того распахнутыми от удивления глазами, ставит левую ногу назад, — по диагонали, — Чернец поворачивает носок по часовой стрелке и снова шагает, наблюдая за тем, как певец зеркально отражает его действия, — и стопы вместе, — мужчины останавливаются, оказываясь в том же положении, в котором и начали, но в чуть другом месте, — теперь ты. Давай, шаг вперёд, по диагонали, вместе...       И Никита делает это. Он, возможно, даже не осознает этого, но ноги будто сами двигаются в такт. Тёмины "Шаг вперёд, по диагонали, вместе" вскоре превращаются в короткое "Раз, два, три", а после они уже обходятся и без слов. Выдуманный квадрат, по сторонам которого они изначально кружились, расширяется, превращаясь в огромный импровизированный круг.       Монтажёр глядит вниз, внимательно наблюдает за тем, чтобы он и его партнёр не спотыкались друг об друга и не подскальзывались на гололёде. Но долго он не выдерживает однообразной картины льда под ногами, потому он вскоре поднимает голову, сталкиваясь взглядом с Сударем. Зрачки музыканта почти что закрывают радужку, приглушённый смех то и дело вырывается наружу, а лицо такое радостное, как у ребёнка, которому родители на Новый Год подарили столько игрушек, сколько он ещё в жизни не видел. У Чернеца дух перехватывает от такого зрелища, потому он сам не сдерживает тихих, наполненных неизведанным счастьем смешков. Мужчины ярко улыбаются, веселясь, словно им не 27 и 29 лет, а по 15.       Ветер продолжает свистеть, шатая покрытые инеем ветки деревьев. Шум от них — единственное, что можно услышать на этой улице. Но только не у тех двух, что танцуют в эти минуты. Они не говорят вслух, что за песня играет у них в голове, но оба уверены, что одна и та же. И вокруг них будто ничего не существует — весь мир уходит на второй план, остаются только они вдвоём, под этим жутким потоком белого замороженного дождя.       Никита запрокидывает голову. Он смотрит на бесконечный снегопад. Он улыбается, да так, что на его губы падают снежинки. Он кружится вместе с ними и Артёмом в вальсе, приобнимая того за талию и немного нелепо передвигая ногами. Он чувствует себя свободным. Он чувствует себя счастливым.       Не обращая внимания ни на что, монтажёр приближается к бордюру, который обрывает приятную атмосферу, и пара, цепляясь друг за друга, грохается в сугроб. Хотя, кто сказал, что радость закончилась? Вот именно, что никто, ведь на пол-Москвы эхом раздался громкий озорной смех. Тёма жмурится, улыбаясь во все зубы, когда музыкант, желая подняться, пытается найти опору, но, не достигнув результатов, бросает это дело, обессиленно сваливаясь на товарища.       Холод пробирает до костей, от чего тело Чернеца начинает слегка подрагивать, ведь именно он лежит на снегу спиной, потому Сударь, взяв волю в кулак, встаёт на ноги и подаёт руку другу, который незамедлительно принимает этот жест помощи.       — Меня уже ждут, наверно, — Артём отряхивает свой пуховик, немного грустно вздыхая, но всё ещё не опуская уголки губ.       — Наверно, — коротко отзывается певец и поворачивает голову в сторону. Последние несколько минут, а может даже больше, были настолько приятными, настолько невероятными, что казались каким-то сном.       Мужчины замолкают и остаются на месте ещё какое-то время, после чего, также молча, идут в сторону подъезда. А им и не надо ничего говорить. Они всё понимают без слов.       — Вы долго, — произносит Дима, завидев в дверном проходе знакомых людей. Он повёрнут спиной к ним, в отличии от остальной части команды, которая смотрит на вернувшихся с улицы удивлёнными, радостными и недопонимающими глазами. Судя по-всему, уже все успели побывать в роли зрителей, наблюдающих за танцами новичков через окно.       Никита снимает с себя верхнюю одежду и направляется в место, где обычно Тёма занимается монтажом. Проходя мимо Масленникова, он заглядывает в его сторону. Охотник на привидений стоит с лёгкой ухмылкой на лице и по одному его ошарашенному взгляду можно прочитать простое: "Что происходит?".       Сударь, даже не удосужившись включить свет, садится на диван в комнате, где работает Чернец, и прикрывает глаза. Из холла слышится, как Дмитрий начинает снимать последний лайфхак, участником которого является Тёма. Но в голосе монтажёра нет ни капли усталости. Он с воодушевлением принимает участие в процессе, бодро о чём-то говорит, как будто только приехал в студию с полным запасом энергии.       Музыкант успевает задремать, как вдруг дверь отворяется, и в помещение заваливается Артём. Всё-таки сонный, но такой счастливый. Он плюхается рядом с другом и, не давая отчёта своим действиям, кладёт голову на плечо Никиты. Не проходит и секунды, как возле уха певца раздаётся тихое сопение.       Улыбаясь такому раскладу событий, Сударь поворачивает глаза в сторону окна, которое находится в этом местечке, где создаются итоговые варианты роликов на канале "Дима Масленников". На улице всё также царствует темная ночь, всё также пустует двор, всё также блестит гололёд. И всё также идёт снег, красиво покрывающий землю белым пушистым ковром.       Погода сегодня действительно была особенной.