sharing is caring

Минхо идеален. Блять, Чанбин сходит от него с ума. Может быть, он и влюблен в него, но даже он понимает, что еще слишком рано говорить подобное дерьмо. Он был свидетелем того, как Чан отпугнул его прошлых ухажеров, которые были до Ли. Тем не менее, Минхо, вероятно, знает — не может быть, чтобы он не знал — Чанбин в нем по уши. Иногда Чанбин думает, что Минхо вышел из большой коллекции хентая Джисона, настолько он был неземной. Он практически ощущает сердца в своих глазах каждый раз, когда смотрит на Минхо. И он знает, что Минхо тоже это видит. По крайней мере, Ли, кажется, совсем не возражает. Он просто купается во внимании, не стесняясь прижиматься к Чанбину и быть до отвращения милым с ним в ответ. Как бы ни нравился ему Минхо, он старается держать небольшую дистанцию между их отношениями и своими соседями по комнате. Чан и Джисон знают о Минхо, они встречались с ним раньше, но... Отношения Чанбина с его лучшими друзьями не совсем обычные. В прошлом люди называли их созависимыми, и он не может поспорить с этим утверждением. Они были близки друг другу на протяжении многих лет, делили одно жилье в старшей школе, колледже и во взрослой жизни. Делили все, что им принадлежало, не признавая никаких границ, которые большинство людей установили бы даже для своих лучших друзей. Они живут вместе с первого курса Джисона, работают вместе из года в год, проводят вместе все дни рождения, праздники и обычные вторники, почти не расставаясь друг с другом, и их все более чем устраивает. Чанбин не может сказать, какие продукты в холодильнике принадлежат ему, какая одежда в каком комоде или шкафу была куплена на его кредитную карту или на карту Чана, не может сказать, пользовался ли он своим шампунем или шампунем Джисона в течение последнего времени. Так что да, возможно, они созависимы. И что? Конечно, их отношение «делиться — значит заботиться» не ограничивается едой, туалетными принадлежностями или толстовками Чана, поэтому Чанбин немного стесняется привести Минхо в качестве своего парня. Они сумели в считанные секунды спугнуть последнего парня, которого он им представил, а тот факт, что они уже знакомы с Минхо, только усиливает осторожность Чанбина. Он помнит, как они отреагировали, когда узнали, что он пригласил Минхо на свидание. Помнит голод в глазах Джисона и то, как Чан заинтересовано поднял бровь, желая Чанбину «повеселиться». Он любит своих лучших друзей, но они не самые тактичные люди, поэтому он предпочитает держать Минхо подальше от них. Но это трудно, потому что ему очень нравится проводить время с Минхо, и, чем дольше они вместе, тем сложнее сдерживать своих друзей. — Мне нравятся твои соседи, — настаивает парень снова и снова, а Чанбин может придумывать только множество оправданий, прежде чем все начнет приобретать странный характер. Он же не может сказать «они захотят тебя трахнуть» в качестве предупреждения? Это было бы еще более странно, поэтому он борется с нервозностью и с каждым днем все больше позволяет Минхо входить в свою жизнь. Конечно, чем больше времени Минхо проводил рядом с Чаном и Джисоном, тем больше они ему нравились — они оба были невероятно обаятельны, как же иначе? И чем больше они ему нравятся, тем больше он симпатизирует им. А чем больше он им нравится, тем чаще они напоминают Чанбину об этом факте. — Да ладно, чувак, — хнычет Джисон, повиснув на руке Чанбина в тренажерном зале, — он такой горячий, и я знаю, что нравлюсь ему, что же тут такого? — Будет больно, если я брошу эти гири тебе на ногу, Джисон? Отвали от меня. Чан более аккуратен с Минхо, предпочитая добиваться его расположения искренней заботой, в отличие от явного подхалимства Джисона, но он был таким же, как и Хан, когда Минхо не было рядом. — Наверняка ему нравится грубо, да? — Чанбин поперхнулся кофе, но Чан остался невозмутим, не поднимая глаз от пока еще неочищенного яйца, как будто комментарии о сексуальных похождениях Чанбина не стоят того, чтобы даже отвлечься, — почему ты никогда не трахал его здесь? Ты даже не хочешь, чтобы мы его слышали? Наверняка он так хорошо звучит, умоляя тебя. Чанбин выливает остатки кофе в раковину и захлопывает за собой дверь в ванную. Он определенно не дрочит в душе, думая о Чане и Джисоне, слушающих, как он трахает Минхо, и он совершенно не кончает настолько сильно, что колени подгибаются, представляя, как они смотрят, как Минхо разваливается под ним на части. Раскрасневшийся и со слезами на глазах. Но самое страшное — это осознавать, насколько это будет хорошо, потому что он знает. Они делали это и раньше, трахали друг друга, трахались с друзьями или парнями, и Чанбин каждый раз был более чем добровольным участником. Образ Минхо, сидящего верхом на Чане или жалобно стонущего под Джисоном, было слишком легко представить. И это начинает действовать Чанбину на нервы. Ему невольно хочется спросить, чувствует ли Минхо то непонятное, больное напряжение, которое окружает их, когда Джисон наблюдает за их поцелуем, когда Чан приходит с работы и застает Минхо на диване в обнимку с Чанбином и говорит какую-то пошлую чушь о том, что они прекрасная пара. Чанбин может выдержать только то, что его лучшие друзья пристают к его парню — его очаровательному парню, который наслаждается их вниманием, потому что именно такой искрометной, экстравертной личностью он обладает — прямо у него на глазах, прежде чем он сорвется. Он целует Чанбина, прежде чем убежать, а Чан и Джисон пожирают его взглядом, пока тот демонстративно не уходит. Джисон вздергивает брови, глядя на Чана, а тот скалится в ответ. — Вы ебнутые, — надулся Со, на что Джисон лишь закатил глаза. — Не будь занудой, ты серьезно теперь хочешь возвести границы? — вопрошал Хан. Чанбин невозмутимо продолжает смотреть на телевизор, не воспринимая ничего из происходящего на экране. — Он мне сильно нравится, понятно? — О-о-о-о, — протянул Джисон, — ты слышал это, Чан? — Да, — ответил тот. Чанбину не нравится тон его голоса, но он не отворачивается от фильма — он не хочет видеть, как Чан смотрит на него. Надолго воцаряется тишина, а затем возвращается Минхо, забирается на колени Чанбина и плотно натягивает на них одеяло со спинки дивана. Минхо может не чувствовать этого напряжения, но Чанбин уверен, что его медленно и неуклонно подавляют. Он чувствует на себе их взгляды, знает, что они пристально наблюдают за тем, как Минхо ерзает в его руках и утыкается лицом в шею Чанбина. Если бы он действительно остановил их, они бы прекратили, но... Это немного сводит его с ума, ведь ему так нравится Минхо, но соблазн поддаться их потенциально ужасной и потенциально потрясающей идее становится сильнее с каждым днем. В конце концов, оказывается, что ему не нужно принимать то или иное решение, потому что Минхо не так уж и не замечает всего этого, как думал Чанбин. Они обедают вместе в любимом кафе Минхо. Нога парня находит голень Чанбина под столом и гладит ее. Минхо делает вид, что не замечает ухмылку Со. Чанбин уже почти доел свой сэндвич, когда Минхо застает его врасплох. — Итак, — говорит он, — что там насчет Чана и Джисона? Они хотят меня трахнуть или нет? Чанбин чуть не подавился, хрипя и отплевываясь, пока ему не удалось с трудом проглотить еду. Он переводит дыхание, запивая смущение ледяным кофе. Затем нечитаемым взглядом посмотрел на Минхо. На его лице застыла ехидная ухмылка, и Чанбин не уверен, что ему нравится, к чему все идет. — Что? Минхо смеется, заливисто и ярко, и Чанбин понимает, что ему не нравится, к чему это приведет. — Давай, Бин-и, они милые. Я думаю, это будет весело, — Минхо делает глоток своего американо, потирая ногой лодыжку Чанбина, — ты действительно никогда не думал об этом? Конечно же, Чанбин думал об этом — он думает об этом уже несколько недель, и у него нет никакой возможности скрыть это от довольно проницательного Минхо. Что бы он ни увидел в глазах Чанбина, этого оказалось достаточно, чтобы он снова усмехнулся, достал свой телефон и открыл календарь. — Как насчет пятницы?

***

Так что да, они оказываются в постели Чана. В пятницу. Никому из них не нужно было на работу, рассуждал Минхо, и не похоже, чтобы кто-то из них собирался с ним спорить. По умолчанию это должна была быть кровать Чана, потому что только у него она была королевского размера, а Чанбин не собирался стирать постельное белье в попытках убрать с его простыней сперму соседей по комнате. Он также был уверен, что Чан заранее постелил чистые простыни на его кровать, в отличие от Джисона, в чью комнату Чанбин не имел ни малейшего желания заходить, а уж тем более брать с собой Минхо для запланированного секса вчетвером. Минхо забирается на кровать, как будто она принадлежит ему. Кошачья ухмылка уже растянулась на его лице, пока он устраивался поудобнее на подушках. Джисон в ванной, а Чан занят настройкой музыки — потому что, конечно, есть плейлист для траха с парнем Чанбина, почему бы и нет? Но Минхо смотрит прямо на своего парня и поглаживает одеяло. — Иди сюда, — Чанбин задается вопросом, смог ли кто-нибудь в мире сказать Ли Минхо «нет» по какой-либо причине, а затем идет за парнем на кровать и устраивается рядом с ним. Минхо, должно быть, понимает, насколько он все еще на нервах, потому что без предисловий забирается и седлает колени Чанбина, запускает пальцы в мягкие волосы и прижимается к нему губами. Сначала это нежное, почти сладкое и невинное прикосновение, но Чанбин быстро теряет себя во влажном жаре рта Минхо, в ощущении пальцев Минхо, перебирающих его волосы, в том, как Минхо выгибается навстречу ему, пока Чанбин грубо сжимает его талию, бедра, задницу. Он почти не замечает, как прогибается кровать, когда к ним присоединяются остальные, но Минхо отстраняется от беззвучного хныканья рядом с ними. Джисон. Губы Минхо уже припухли, блестели от слюны и красиво покраснели. Чан издал негромкий звук восхищения с другой стороны. — Блять, ты великолепен, — прошептал Чан, и то, как Минхо раскраснелся от его похвалы, только сильнее подчеркивало его очарование. Минхо снова наклоняется, чтобы мягко и сладко поцеловать Чанбина, а затем отстраняется и смотрит на Джисона. — Джисон-и, — промурлыкал он, — почему ты так далеко? Это не так, отнюдь, но вопрос Минхо заставил его прижаться ближе, пока его колени не оказались прижаты к бедрам Ли и Чанбина, пока Минхо без труда сократил расстояние между ними и прижался своими губами ко рту Джисона. Пальцы Минхо на секунду сжимают волосы Чанбина, затем спускаются по его шее и ложатся на грудь, а Джисон исследует рот Минхо с нетерпением. Чанбин не может оторвать взгляд, загипнотизированный тем, как Минхо открывается перед Джисоном и как его маленький розовый язычок проводит по нижней губе Хана. Руки Джисона присоединяются к рукам Чанбина на теле Минхо. Ли отзывается навстречу прикосновениям насколько это возможно с учетом того, что он все еще сидел с широко раздвинутыми ногами на Чанбине. Они так хорошо смотрятся вместе, так хорошо, как Чанбин и предполагал. Минхо целует Джисона при Чанбине, который находится буквально под ним — это захватывает, и все тревоги, которые испытывал Чанбин, исчезают, сменяясь палящим жаром и непреодолимой потребностью убедиться, что Минхо в норме. Судя по тому, как его парень стонет в губы Джисона, ему уже хорошо. Минхо становится только громче, пока Чан обходит его, садится на колени позади и просовывает руки под подол рубашки Минхо. Чанбин завороженно смотрит, как Чан медленно расправляет ткань, проводя ладонями по мягкой коже живота Минхо, его ребер, груди. Он ласкает соски Минхо, ухмыляется, когда Минхо задыхается от губ Джисона, а затем наклоняется, чтобы приникнуть собственным ртом к шее Минхо. Чанбин помогает Чану снять с Минхо рубашку и смеется над недовольными стонами, которые он и Джисон издают, когда им приходится на мгновение отстраниться друг от друга, тонкая ниточка слюны оборвалась между их губами. — Такой нетерпеливый, — шепчет Чан, пощипывая и оттягивая за один из сосков Минхо, и Чанбин сдерживает стон от того, как Минхо дергается от стимуляции, затрагивая член Со. Минхо игнорирует их обоих, пытаясь высосать душу Джисона, а его руки отчаянно хватаются за бицепсы парня. Джисон запустил пальцы в волосы Минхо и резко потянул, грубо прикусив нижнюю губу и улыбаясь в поцелуй, на что Минхо издал хныкающий звук. Чан оставляет свои красные отметины на плече Минхо, его руки все еще сосредоточены на груди парня, а Чанбин занят тем, что проникает кончиками пальцев под пояс штанов Минхо, продвигаясь вниз так медленно, как только может. Он не удивлен тем, что Минхо без нижнего белья, и так же не удивлен тем, как бедра Минхо приподнимаются на его коленях каждый раз, когда руки Чанбина перемещаются ниже, пока не останавливаются на идеальной заднице Минхо. Минхо может быть очень, очень терпеливым в постели, особенно, когда это доводит Чанбина, но их тройное внимание вскоре заставляет его извиваться и хныкать. В конце концов, он отрывается от губ Джисона с характерным звуком, и его глаза становятся такими темными, почти черными, прежде чем он поворачивается, чтобы посмотреть на Чанбина. Чанбин следит за тем, как Чан впивается зубами в кожу парня и прикусывает ее так сильно, что остаются синяки, а Минхо издает испуганный звук и отпускает Джисона, чтобы вцепиться руками в рубашку Чанбина. — Бин-и, я хочу... То, как Минхо автоматически возвращается к Чанбину, заставляет пламя бежать по венам Со от удовлетворения. Даже несмотря на то, что слова его парня обрываются хныканьем от нового резкого укуса Чана. — Блять, — Минхо зарычал, затем поднялся на колени и потянулся к поясу. Чанбин помогает ему стянуть штаны до колен. Он сглотнул, когда член Минхо размазал предэякулят по собственному животу. Чан без колебаний обхватывает его рукой, поглаживая Минхо, прежде чем отпустить, и Ли снова опускается на колени Чанбина. Чанбин прильнул к уголку рта Минхо и поцеловал его. — Что ты хочешь, малыш? — Хочу, чтобы Чан-и трахнул меня, — Чан ухмыляется, глядя на побледневшее плечо Минхо, пока его руки нежно проводят по обнаженной спине Ли, — и хочу трахнуть Джисон-и. — Да. Да, это можно устроить, — Джисон посмотрел на член Минхо, с трудом сглатывая и возвращая взгляд на лицо парня. — Хорошо, детка, — Чанбин снова целует Минхо, а затем смотрит на Чана, — смазка? Чан сползает с кровати и роется в прикроватной тумбочке, а Чанбин перекладывает Минхо с его колен на простыни, чтобы тот смог снять штаны, что он и делает без колебаний. — Презервативы? Чанбин поднимает глаза от Минхо и видит Чана, держащего полоску презервативов, а в другой руке — смазку. Он снова поворачивается к Минхо. — Ты знаешь, что я их ненавижу, — говорит Минхо, сморщив нос. Он приподнимается на локтях, смотрит на Чана и Джисона по очереди, — вы, ребята... — Я сдаю анализы каждые две недели, — перебил его Чан. — Он таскает меня с собой. Помешан на здоровье. Заставляет меня после этого пить смузи. Это отвратительно. Кто хочет пить что-то зеленое? — кивнул Джисон. Чан ехидничает, бубня под нос что-то вроде «ты всегда получаешь шоколад и банан, придурок». Чанбин проводит пальцем по животу Минхо вверх, параллельно пересчитывая ребра. — Это правда. Он заставлял меня тоже, до... — ...до меня? — Минхо усмехнулся, глаза заблестели, — мило, — он притягивает Чанбина к себе за футболку и крепко целует его в губы, прежде чем снова оттолкнуть, — вы все милые и, честно говоря, немного странные, — Чанбин смеется, ведь он не ошибался, — я тоже чист, так что... — Супер, — говорит Джисон, с нетерпением стягивая с себя рубашку, пока Чан убирает презервативы обратно в ящик. Чан бросает бутылочку со смазкой в руки Чанбина и забирается обратно на кровать, чтобы помочь Хану снять штаны. — Христос, Джисон, не двигайся. Чанбин чувствует, как Джисон дергается позади него, но он не тратит время на то, чтобы проверить, что происходит. Он слишком занят тем, что смазывает свои пальцы и наблюдает за тем, как Минхо придвигается ближе, подтягивая ноги к груди без подсказки. Он знает, что делает — самодовольная улыбка кривит уголки его рта, когда Чанбин ругается себе под нос от такой картины, торопливо бросая за собой бутылку в надежде, что Чан сможет ее найти. Конечно, несложно стереть улыбку с милого личика Минхо, когда Чанбин точно знает, как его дразнить — как он любит сразу два пальца, потому что ему нравится растяжка, как легко заставить его хныкать и дрожать от легкого давления на простату. Похоже, дела у Джисона обстоят не лучше — он хнычет и извивается так, что сотрясается кровать, стонет имя Чана снова и снова, пока тот не заткнет его своим ртом, если судить по влажным звукам поцелуев. За спиной Чанбина на кровати раздаются толчки, а потом... — Блять, блять. Это.. Я... А-а-ах, я ско-о-оро, черт. — Я не знаю. Ты видел его... — Заткнись нахуй, — огрызается Хан, на что Минхо начинает смеяться, а после издает резкий звонкий стон, когда Чанбин широко разводит пальцы, стимулируя простату, прежде чем окончательно вынуть их из тела Минхо. После этого они еще минуту неловко переминаются на кровати, пытаясь удобно разместиться. Чанбин прислоняется к подушкам, а Минхо перелезает через Джисона, чтобы дотянуться до Чана. Чан останавливает его поцелуем, и то, как Минхо растворяется в нем, открывая рот для языка Чана, и как он упирается в живот Чана ладошками, заставляет Чанбина потянуться к собственному члену, сжимая его, чтобы снять напряжение. — Давай, — говорит Джисон после долгих минут, и Минхо отстраняется от Чана почти неохотно, но он ухмыляется, получив разрешение потянуться к штанам парня, не будучи остановленным снова. Минхо обхватывает рукой член Чана и резко выкручивает свое запястье, улыбка растет от громкого стона, который тот издал. После этого происходит еще больше борьбы — Чан стягивает свою рубашку через голову, Джисон извивается, когда Крис и Минхо оказываются на нем сверху. Минхо ухмыляется, когда Джисон запрокидывает голову назад и хнычет от резкого вхождения, но это длится лишь до тех пор, пока Чан не хватает Ли за бедра и не толкается вперед, входя в Минхо одним плавным толчком. Минхо наклоняется вперед, упираясь лбом в ключицу Джисона. — Блять, — жалобно проскулил парень. Чанбин протягивает руку и проводит рукой по его спине, вниз по позвоночнику и обратно вверх. — Ты в порядке, малыш? — Да, — выдыхает Минхо, уткнувшись лицом в шею Джисона, — да, просто... Блять. Чан усмехается на это, руки обхватывают бедра Минхо. — Ты... — Да. Пожалуйста, — говорит Минхо, и более чем очевидно, чего он хочет. Он поднимает голову, чтобы оглянуться через плечо, а его нижняя губа прикушена от боли. Чан даст ему это. Первый толчок не отличается особой осторожностью, но этого достаточно, чтобы Минхо выругался под нос. Достаточно, чтобы Джисон выгнулся под ним и заерзал в поисках опоры, запутавшись руками в простынях кровати Чана. Чанбин наблюдает, как Чан крепче прижимает Минхо к себе и снова делает толчок, во второй раз более мягкий, но достаточно жесткий, чтобы Минхо вошел в Джисона, который подавился стоном. Вскоре они находят подходящий темп. Минхо работает бедрами, впиваясь в Джисона, а затем возвращаясь к члену Чана, а Чан вбивается в него так сильно, что кажется, будто они оба трахают Джисона, заставляя того стонать при каждом толчке. Чан проводит носом по шее Минхо, посасывает линию синяков по всей длине его плеча, меняет угол наклона бедер, пока Минхо не начинает задыхаться от каждого толчка Чана внутри него. — Черт, — задыхался Джисон, наблюдая за Минхо, — блять, ты так хорош, — он закидывает ногу на бедро Минхо и поворачивает голову в сторону, чтобы посмотреть на Чанбина, — черт возьми, Бин, ты... а-а-ах... ты когда-нибудь позволял... ему трахать а-ах трахать себя? Должно быть, все эти... ох, танцы, он... черт, Минхо, он хорошо управляет своими бедрами, — Минхо тяжело смеется, ловко потирая пальцами один из сосков Джисона, пока тот не начинает хныкать. Чанбин игнорирует Джисона, концентрируясь на Минхо. Он сосредоточен на всех мельчайших деталях чужого удовольствия, которые труднее обнаружить, когда они вместе в постели, потому что Чанбин так же уходит в себя, как и Минхо. Это захватывающе — наблюдать за ним так пристально, изучать, как он нахмуривает брови, как его глаза стекленеют от непролитых слез, как его дыхание сбивается и переходит в скулеж. Чанбин наблюдает за тем, как румянец распространяется по его коже, розовый цвет становится все более глубоким и распространяется по шее и вниз по груди от напряжения и возбуждения. Он наблюдает за тем, как двигаются его бедра, как мышцы живота и бедер напрягаются и сокращаются под кожей. Он наблюдает, как Минхо зажмуривает глаза, как расширяются его зрачки, когда он снова открывает их, как его розовый язычок выныривает, чтобы провести по нижней губе. Он знает, когда это становится слишком, распознает признаки за мгновение до того, как Минхо выгибается над телом Джисона и почти отчаянно прижимает их губы друг к другу, впивается зубами в нижнюю губу парня, лижет языком его рот, пока они не начинают глотать стоны друг друга больше, чем целоваться. Руки Минхо ползут по ребрам Джисона, обхватывают его грудь, огибают бицепсы. Чан увеличивает темп, бедра ускоряются, когда он трахает Минхо сильнее и глубже, вдавливая его в Хана еще больше. Чанбин проводит рукой между их телами, костяшки пальцев задевают мягкую выпуклость внизу живота Минхо, когда он обхватывает пальцами член Джисона. Джисон выплевывает полный рот непристойностей, когда кончает, смешивая имена Минхо и Чанбина с блятьсукаахуеть, выплескиваясь на пальцы Чанбина и размазывая сперму по животу Минхо. Минхо следует за ним через мгновение спустя, задыхаясь и хныча, прижимаясь открытым ртом к шее Джисона, пока Чан продолжал его трахать. Чан приподнимает Минхо за бедра после непродолжительной паузы, и изменение угла проникновения заставляет парня звонко вскрикнуть, прижавшись к ключице Джисона, а руки судорожно хватаются за простыни по обе стороны от него. — Знаешь, — говорит Со не в силах удержаться от того, чтобы не оскалиться в сторону Чана, — ему нравится, когда его шлепают. Правда, Мин? Минхо не отвечает — слишком занят зарыванием своего лица в шею Джисона. Чан отпускает одно бедро, отводит руку назад и опускает ее на задницу Минхо, хитро ухмыляясь Чанбину, когда от удара Ли взвизгивает и вздрагивает. — Он задал тебе вопрос, Минхо. Тебе нравится, когда тебя шлепают? — Да... Чан снова бьет Минхо, прежде чем тот успевает вымолвить еще хоть слово, и Чанбин с новым интересом наблюдает за тем, как дергается член парня. — Нечестно, — хнычет Джисон, хотя эффект от его нытья ослаблен тем, что он почти не двигается, прижавшись к простыням под Минхо, сложа руки по бокам. Похоже, он уже наполовину уснул,— я хочу отшлепать его. Минхо выгибает спину в безмолвной мольбе, и Чан подчиняется, снова ударяя его по тому же месту, оставляя отпечаток руки на изгибе его задницы. — Можешь отшлепать меня в следующий раз, — обещает ему Минхо, наклоняя лицо, чтобы прижаться носом к челюсти Джисона, и член Чанбина пульсирует при мысли о следующем разе. — Хочешь... — Джисон прерывает себя, чтобы зевнуть, — я тоже хочу трахнуть тебя в следующий раз. — Нуждающийся... — хихикнул Минхо, но Чан резко ускоряется, прежде чем тот успевает сказать что-то еще, выбивая воздух из его легких, — господи... Блять! — Хочешь, я наполню тебя, Мин? — слова Чана должны вызывать раздражение, но в данном случае это не так, и Минхо, похоже, согласен с ним, если судить по тому, как он стонет под Чаном, — оставить тебя н-хорошим и... бля... ах, хорошим, мокрым и открытым для Бин-и? Ты готов к этому? От одной мысли об этом Чанбину становится дурно, и ему приходится обхватить рукой свой член, чтобы не кончить раньше времени. Минхо с энтузиазмом кивает, пытаясь втянуть не сопротивляющегося Джисона в еще один небрежный поцелуй. Чан замирает на месте и изливается в парня, оставляя Минхо последний шлепок по заднице. Минхо легко сбрасывает его с себя, выбирается из путаницы конечностей и заползает на колени Чанбина, руками хватаясь за плечи парня без заминки. — Давай, — хнычет Ли, ерзая на коленях и дергая за спортивки, которые все еще были на его парне, — пожалуйста, Бин-и, мне нужен... Чанбин останавливает его, обхватывая свободной рукой подбородок Минхо и вытаскивая вторую руку из пояса, чтобы схватить Минхо за запястье. — Я знаю, малыш. Все хорошо. Я держу тебя. Минхо прижимается к нему, позволяет Чанбину без борьбы сдвинуть его с колен, чтобы он мог вылезти из штанов. Однако он податлив лишь до поры до времени — он тянется к рубашке Чанбина и дергает ее, пока тот не освобождается от нее. Ли без предупреждения забирается обратно на колени Чанбина и опускается на его член с довольным хмыканьем. Он такой мокрый, с него капает смесь смазки и спермы Чана, и Чанбин стонет от этого ощущения, живот мучительно скручивается от возбуждения. Он мог бы так много всего перечислить — мысль о том, как ему нравится делиться с Минхо, раскаленный до бела стыд за то, что он получил удовольствие от Чана, трахающего его парня, а также животное желание прижать Минхо к себе и трахать его, пока он снова не будет принадлежать Чанбину и только Чанбину. И противоположное, но быстро растущее желание смотреть, как Джисон будет шлепать Минхо до слез, а затем добавит свою собственную сперму в вытекающую из парня кашу. Всего этого слишком много, чтобы беспокоиться об этом прямо сейчас. Сейчас он может сосредоточиться только на Минхо. Минхо, не теряя времени, начинает двигаться медленно и уверенно. Бедра усердно работают, когда он садится на Чанбина, как будто его только что не вытрахали до плаксивого состояния. Как будто он не кончил всего несколько минут назад, зажатый между двумя лучшими друзьями Чанбина. Минхо, который обхватывает руками шею Чанбина и прижимается к нему, двигаясь вверх-вниз, нежно и медленно целуя щеку Чанбина, уголок его рта, ложбинку нижней губы. Минхо, который смотрит на него, сверкая темными глазами, ресницы слиплись от непролитых слез, красные, красивые и абсолютно идеальные. Минхо, который так сладко кричит, умоляет и стонет имя Чанбина, что тот почти забывает, что Чан и Джисон все еще здесь, на простынях по обе стороны от них. Минхо, который выгибается в такт толчкам Чанбина с задыхающимся скулежом, когда тот обхватывает пальцами член Минхо и гладит его, пока Ли не теряет всякое чувство ритма. Чанбин просто опрокидывает его обратно на матрас и встает на колени между его бедер, проникая в его тело и скользя руками по бокам Минхо, чтобы обхватить его бедра, пока Минхо льнет к нему. Проходит совсем немного времени, и они оба уже задыхаются, Минхо хнычет в губы парня, пока Чанбин трахает его все грубее, подталкивая их обоих к кульминации. Во второй раз Минхо кончает с именем Чанбина на губах, ноги обхватывают тело парня, притягивая его ближе, подталкивая его дальше, пока он не доводит Минхо до предела, зацеловывая довольный выдох из уст Минхо. В какой-то момент Чан уходит и возвращается с парой полотенец, бросая одно в Джисона, а другое протягивает Чанбину. Пока они одеваются, разговоров не так много, но Минхо тянет Чанбина обратно на кровать, прежде чем тот успевает подумать об уходе, прижимает его к подушкам Чана и обнимает с боку. Джисон обхватывает Минхо, как коала эвкалиптовое дерево, и закидывает подбородок на плечо парня, ухмыляясь остальным, а Чан ложится рядом с Чанбином. — Это было... — у Джисона, кажется, не хватает слов, чтобы выразить то, что он думает, но Минхо кивает, поворачиваясь, чтобы робко улыбнуться ему на мгновение, прежде чем снова посмотреть на Чанбина. — Да, так и было. Чан перекидывает одну из своих ног на ногу Чанбина, не обращая внимания на ворчание, которое он получает в ответ. — Мы можем приготовить тебе завтрак утром. На это Минхо разразился смехом. Он знает их достаточно хорошо, чтобы понять, что Джисон так же ужасен на кухне, как и Чанбин. Чан может иногда, если повезет, приготовить неплохую порцию жаркого, и это все. — Я предпочитаю яйца без скорлупы... — Это было один раз, — начинает Чанбин, но прерывает себя, когда Минхо просто поднимает на его слова бровь. — Но я позволю тебе пригласить меня на поздний завтрак. —А потом? Минхо игнорирует вопрос Джисона, высвобождается из его объятий, стаскивает Чанбина с кровати и направляется к двери. Чанбин следует за ним, изо всех сил стараясь не улыбаться Чану и Джисон. — Минхо? Он останавливается в дверях и поворачивается, чтобы посмотреть мимо Чанбина на Джисона, который сидит на смятых простынях Чана. — Что, Джисон-и? — Мы можем... мы... э-э-э... Минхо улыбается, голос приторно-сладкий, когда он отвечает. — Может быть, Джисон. Давай сначала побеспокоимся о позднем завтраке, а? Смех Чана сопровождает их в коридоре, а Чанбин позволяет Минхо отвести его в свою комнату на ночь.