Снова

Снова этот переулок. Он мне никогда не нравился. Всегда мрачный, холодный, отталкивающий. Его темнота всегда поглощала свет, сколько бы я не пыталась светить. По нему не ходили даже бомжи. Видимо боялись за свою жизнь, которая и без того была не лучше. Для неприязни, или даже ненависти, к этому переулку меня подвела ситуация с ним. Именно тут, тихой и ничем не примечательной ночью мы встретились с ней… Лиса… Милая девчушка восемнадцати лет. Глазки большие, наивные для ее возраста. Веснушки, усыпавшие ее лицо, смотрелись светлым налетом, который предавал ей какого то шарма. Она была очень милой девочкой. Да, в этом и причина. Была… Как ни странно расстались мы с ней тоже тут. С криками, скандалами, и большими ранами на сердцах. Мы швырялись своими же чувствами, как каким то мусором. Словно мы уже ничего не значим друг для друга, хотя я уверена, тогда, и даже сейчас, чувства не прошли. Они живут в углу сердца, свернувшись в комочек, стараясь прикрыть дыру от ее слов. Проходя сейчас мимо него, в воспоминаниях всплывают отрывки нашей с ней совместной жизни. Как она с истерикой сбежала от матери, потому что та не хотела ее принимать такой, какой онат была. Как мы решили съехаться и выбор пал на мою старую квартирку с двумя комнатами четыре на четыре, которая досталась от бабушки. Вспоминался ремонт, обои с милым цветочным узором, которые до сих пор весят на стенах, по ее инициативе. Кот Трак, или Трактор, и Кошечка Жоза, которую она забрала с собой. Прямо как при разводе имущество поделили на пополам и котов тоже, как детей. Только в нашем случае обошлось без алиментов. Иногда, сидя в этой квартире, на маленькой кухне, с кружкой чая в руках, почему то ощущаю что она рядом. Сейчас придет сюда, заварит себе сахар с чаем, сидит напротив и мы будем болтать не о чем до самого утра. А потом, на рассвете, когда мы уже переберемся в спальню, залезет мне на грудь и мы будем спать так до вечере, потому что суббота, потому что никуда не надо. Но нет. Не будет милого пробуждения с уже вечерними поцелуями. Не будет и поздних посиделок. Как и не будет ее самой. Она ушла и это видно сразу, не вооруженным взглядом. Я много раз хотела переехать, потому что нахождение там для меня было невыносимой ношей. Слишком тяжело, учитывая то, что счастливые моменты в моей жизни связаны с ней и этим местом. Но я как верная псина, каждый вечер сижу на кухне до трех, в надежде что она придет, а потом с полным отчаянием иду в комнату, спать, потому что вставать через три часа. Вся моя жизнь по итогу начала напоминать день сурка, который продолжался на протяжении пару месяцев. До одного момента. Мне кажется судьба надо мной издевается… За что мне такое наказание. Только только начала привыкать жить по новому, как на меня опять свалилась она. И ладно бы она этого хотела, как и я, но нет. Она пришла ко мне избитая, грязная, с Жозей на руках и слезами на глазах. Тогда она сказала, что ей больше некуда идти, потому что я была ее единственным домом, но не сейчас. Сейчас она тут, потому что я запасной вариант. Мне хотелось выть от негодования и недовольства. Почему она так… Хотелось выставить ее за порог и сказать что для нее вход закрыт, но не смогла. Потому что люблю. Потому что знаю что ей и правда больше не к кому обратиться. Запускаю ее в квартиру, и забрав кошку, отправляю в ванну. Решаю, что если захочет, пусть отмокает в ванной, а если нет, душ ей в помощь. Но пока думаю об этом, не замечаю как протискиваюсь к крану, и затыкаю пробкой слив. Наливаю горячую воду, забрасываю туда побольше аромо масел и всякой дребедени, с которой она любила мыться. Не понимаю почему ей это так нравиться? после такой ванны только грязнее становишься. Выхожу из помещения и иду на кухню. Достаю аптечку и ставлю чайник. Ее нету около полу часа. Слышу как сливается вода и через минуты две выходит она. В неглиже… — Одеваться тебя что, не учили? — язвлю, хотя и она и я прекрасно понимаем, что можно было обойтись без комментариев. — Ага, а тебя оставлять сменную одежду, — вторит моим словам, и идет к шкафу с одеждой. Приходит уже в моих штанах и майке. Красивая… От созерцания ее персоны меня отвлекает закипевший чайник. Спокойно выключаю его и достаю две кружки. Делаю как обычно. Для нее и меня. Для нашего вечера. Горячие чашки ставлю на стол. Она уже сидит на своем излюбленном месте у окна, а я не могу оторвать от нее взгляд. Будто и никогда и не расставались. Присаживаюсь на корточки и задираю штанину, чтобы обработать раны. Молчит. Я тоже. Так и сидим, пока в один момент она не спрашивает нервно: — Даже не спросишь что произошло? — мотаю головой. — Если бы было надо, ты бы уже рассказала. А раз молчишь, значит не принципиально… — Ха-а, а ты не меняешься как я погляжу. Все такая же сухая, как сухарь, — говорит в порыве, а потом осекается и кажется понимает что сморозила. Краснеет и задыхается возмущением, а после сдувается и сидит с поникший головой. Поднимаю руку к ее лицу и нежно дотрагиваюсь до ее щеки. Чувствую влагу и стараюсь вытереть ее пальцами. — Ну, Лис, на плач, я тут. Ты тоже. Все хорошо. Слушает и не шевелиться. Слышу резкий вдох, а после она порывисто обнимает меня, утыкаясь лицом в грудную клетку. Обнимаю и понимаю как скучала по ней. Она видимо тоже. Сидим с ней так минут десять. Она успокаивается и, кажется, засыпает. Поднимаю на руки и несу в комнату, на кровать. Захожу и вижу веселую картину. На подушке, двумя клубками, свернулись Трак и Жоза. Кажется не мы одни скучали друг по другу. Кладу ее рядом, а сама иду на кухню, убирать тот маленький беспорядок, что мы с ней учудили. кидаю ее вещи в стирку, и решаю, что запущу ее завтра. Время уже около двух, когда возвращаюсь в комнату и вновь замираю. Она снова со мной. Спит тут, а я как дура в дверях ошиваюсь. Прохожу к кровати и присаживаюсь на край. «Красивая», отмечаю в который раз и ложусь рядом. Понимаю что этого то мне и не хватало. Она, я, коты, и темная ночь. Впервые за несколько месяцев я сплю спокойно. .