Третий запах амортенции

Над Хогвартсом сияло ослепительно-желтое солнце. Оно тянулось своими лучами к каждому углу древнего замка, играло золотыми бликами на черепице, заливало просторный школьный двор лимонным соком. Хогвартс расправил каменные плечи, ожил, потянулся к распахнутому синему небу, цепляясь за ватные края проплывающих облаков шпилями высоких башен. Пропитанный ароматом сирени май уже полностью вступил в свои права. Запретный Лес, весь укутанный в зеленую полупрозрачную дымку, манил в свою тень, а поляны поражали разнообразием цветочных красок. Даже Гигантский Кальмар решил выглянуть из своего убежища – над серебристой гладью Черного Озера перекатывались огромные переливающиеся щупальца. Я, свесив ноги почти к самой воде, сидела на деревянном пирсе. Весна - мое любимое время года. Дышалось легко и свободно, ветер играл распущенными волосами, я щурилась от яркого света, превращаясь в зеленоглазого китайца. Так около года назад пошутил Джеймс Поттер. Поттер вспомнился совсем не к месту. Я поморщилась от досады на себя и раскрыла учебник: экзамены стремительно приближались, а трансфигурация не мой конек. Но буквы отказывались складываться в слова, термины и формулы не запоминалась, а в голове была разная чепуха. Я думала о том, что вся моя жизнь похожа на свод строгих логичных правил, очень скучных и надоевших до зубного скрежета. Как будто кто-то заранее все просчитал, а мне ничего не осталось, как подчиняться и делать то, что от меня все ждут. Быть хорошей старостой, хорошей ученицей, хорошей подругой… Ещё я думала о сегодняшнем уроке Зельеварения. Профессор Слизнорт, лукаво улыбаясь, попросил нас сварить «самое опасное в мире зелье». Проще говоря, амортенцию. Зелье оказалось сложным, но кропотливая работа мне всегда нравилась. Я старательно измельчала коренья, перетирала семена, крошила лепестки цветов. Десять раз помешать по часовой стрелке, пять раз против, добавить сок бобов. Позади меня недовольно бурчал Сириус: от его варева валил черный густой дым. Бурчание Блэка перекрывали громкий, слышный почти на весь класс шепот Поттера и сердитое шиканье Люпина. Я услышала свою фамилию, обернулась и смерила Поттера раздраженным взглядом. Поттер ничуть не смутился, растрепал свои и без того вечно взлохмаченные волосы, подмигнул мне правым глазом. - Внимательнее следи за тем, что ты пьешь, Эванс! – губы Поттера разъехались в идиотской ухмылке: просто клоун из цирка. Он принюхался к своему котлу. – Кажется, у меня выходит просто безупречное зелье. Я отвернулась, всем своим видом демонстрируя безразличие к глупым комментариям, и снова вернулась к сухим соцветьям. Я уже год сидела за партой одна. После разрыва с Северусом я перебралась на другой конец кабинета, чтобы даже случайно не сталкиваться с бывшим другом. Слизнорт огорченно покачивал головой. Профессор прочил нашему дуэту большое будущее. Снейп уже закончил и сейчас нес к преподавательскому столу свой флакон: для него не составило никакого труда справиться с заданием не только лучше, но и быстрее всех. Когда-то Северус упомянул, что его амортенция пахнет свежей хвоей, печеными яблоками и лесным ландышем - странно, Снейп никогда не любил цветы и не дарил их, предпочитая что-нибудь практичное. Я нахмурила брови и с удвоенным усердием стала размешивать свое зелье. Через пять минут отвар посветлел, а затем вовсе стал прозрачным. Аккуратные и легкие завитки пара повисли над котлом. Воздух после проливного дождя. Земляничное варенье, которое варила мама. И ещё один запах, совсем не знакомый, горьковатый, немного терпкий, вызывающий трепетные мурашки, побежавшие от кончиков пальцев по всему телу. Я покосилась на страницу справочника, пробежалась глазами по рецепту, опасаясь, что могла перепутать ингредиенты. Из-за моего плеча показалась голова с торчащими черными вихрами. Поттер сначала шумно потянул носом, а потом бросил быстрый взгляд на мои пергаменты. И тут же получил по затылку учебником. - Любопытство до добра не доводит, - назидательно сказала я ему. Затем отлила немного зелья в пробирку и отдала Слизнорту. Он благосклонно улыбнулся мне, позволяя уйти до колокола. Именно поэтому в школьном дворе сейчас стояла такая странная тишина, до конца урока оставалось ещё минут пятнадцать. Я прошлась босиком по нагретым солнцем доскам, осторожно ступила на мягкую траву, легла, наблюдая, как над медуницей деловито жужжит лохматый, перепачканный в желтой пыльце шмель. Меня накрывало приятное ощущение безмятежности, радости и счастья. Казалось, что нигде в мире больше нет такой восхитительной весны с таким огромным небом, нигде больше так чудесно не щебечут птицы, и ни одно солнце не греет с такой нежностью. До конца шестого курса чуть больше месяца, а значит, я совсем скоро увижу маму, папу и Петунью. Как же я по ним скучаю! Наверное, уже прозвенел звонок – повсюду слышались веселые оживленные голоса и взрывы смеха. Я посмотрела на студентов, которые рассаживались в тени деревьев, сбрасывая с плеч черные мантии. Вдалеке показался Поттер, вот только, что удивительно, без своей привычной свиты. Он тащил на плече сразу два рюкзака. Рядом с ним шла прехорошенькая когтевранка с густыми кудрявыми волосами соломенного цвета. Поттер что-то увлеченно рассказывал, активно жестикулируя. Спутница заливисто хохотала над его словами. Они остановились возле пирса. В сердце неприятно и неожиданно кольнуло. Разумного объяснения этой иголке не находилось. Я не знала, что у Поттера кто-то есть. Интересно, давно? Когтевранка ласково улыбалась, поправляя съехавший на бок галстук Поттера. Джеймс отдал сумку хозяйке, с довольным видом коснулся губами ее щеки. Девчонка помахала ладонью на прощание и поспешила догнать однокурсниц, которые, скорее всего, отправлялись на Травологию. Поттер потоптался на месте, повертел головой, сунул руки в карманы – меня всегда ужасно раздражала эта привычка. - Скучаешь? – он приблизился и, не спрашивая разрешения, шлепнулся рядом, вытягивая длинные ноги. - Тебе что за дело, - ответ получился неожиданно грубым и злым. Перед мысленным взором все ещё стоял тот мимолетный, вполне невинный поцелуй с блондинкой. Я разозлилась на себя. Поттер имеет полное право целоваться с кем угодно! - Просто спросил. Ты такая нервная, потому что день и ночь чахнешь над книгами, - он поднял учебник, повертел в руках, после небрежно отбросил в сторону. – Пошли, прогуляемся немного. Предложение неожиданно показалось заманчивым. В последнее время я отвыкла от бесконечных поттеровских попыток пригласить меня на свидание. Видно, до Поттера дошло: дело это безнадежное, лишь пустая трата времени. Быстро же он переключился на другой объект обожания! Стало обидно. Поттер ждал моего решения, я подняла голову и внимательно на него посмотрела. Что такого находят в нем все девчонки? У Джеймса была ровная смуглая кожа, левую щеку пересекала тонкая, уже зажившая царапина. Карамельно-карие глаза смотрели весело, в них искрились золотистые, похожие на мед лучики. Он прищурился на солнце, и я заметила, какие у него длинные ресницы. Уголочки губ подрагивали, Поттер сдерживал усмешку. Черные волосы отросли за год и сейчас торчали в сто раз больше обычного. Внутри робко дрогнула почти неконтролируемая нежность. Пальцы сами собой потянулись к макушке Джеймса: хотелось узнать жесткие или мягкие на ощупь взлохмаченные пряди. Я опомнилась, и моя рука остановилась на полпути. Джеймс обладал тонкими чертами лица, их можно было бы назвать даже аристократичными, если бы не вечное хулиганское выражение на физиономии гриффиндорского ловца. Мне было тепло и уютно сидеть рядом с ним, словно я пришла с холодной улицы и налила себе чашку обжигающего чая. Джеймс нетерпеливо коснулся моего запястья. Прикосновение обожгло огнем, заставив меня покраснеть. - А твоя когтевранка не обидится? – ехидный вопрос сорвался прежде, чем я осознала, что именно ляпнула. Брови Поттера удивленно приподнялись. Своей мимикой он умел передавать абсолютно все эмоции. - Эванс, ты ревнуешь? – в голосе смешались десятки оттенков. Карие и мои, зеленые, глаза на секунду пересеклись, в его зажглись два огонька надежды с переплетением привычного озорства. - Не в этой жизни, Поттер, - сухо отбрила я. Огоньки потухли, Джеймс встал и посмотрел сверху вниз. - Её зовут Каролина. Мы выросли вместе. Она моя кузина, перевелась из Шармбатона. Каролина с первого сентября учится в Хогвартсе. Я думал, старостам все известно. Я поморщилась. Сейчас действительно вспомнилось распределение и голос шляпы, отправляющей новую студентку на факультет умников. Джеймс все ещё не уходил, продолжал улыбаться. Я тоже встала, собрала вещи, потянулась за учебником по трансфигурации, сиротливо валявшемся на траве. Улыбка у Поттера была до безобразия обаятельной и притягательной. Он слегка покусывал тонкие розовые губы. Засмотревшись, я не заметила небольшой камень, споткнулась, нога неловко подвернулась. Джеймс отреагировал моментально: сильные руки подхватили меня за талию, и я оказалась в объятиях Поттера. Уткнулась носом в шею. На секунду замерла. Сердце уже который раз за десять минут напомнило о себе. Наверное, Джеймс чувствовал, как сильно оно сейчас бьется. Он держал меня крепко, но очень осторожно, почти трепетно. Гораздо дольше, чем требовалось. - Осторожней, Лили, - мягко сказал Джеймс. Он отпустил меня и быстро пошел в сторону хижины Хагрида. Ветер усилился и теперь трепал мою челку, набрасывая на глаза. Я смотрела на широкоплечую фигуру, пока Поттер не скрылся за поворотом. Начался четвертый урок, все снова погрузилось в тишину, нарушаемую лишь шелестом листвы, тонким птичьим пением и жужжанием насекомых. Сердце продолжало колотиться, словно ему было тесно в груди. В горле пересохло. По коже от сантиметра к сантиметру бегали мурашки, заставляющие вздрагивать. От Джеймса пахло тонким коктейлем, состоящим из смеси сандала и миндаля. Горьковатый, терпкий, немного дерзкий аромат. Мой третий запах амортенции.