Зря ты в него влюбилась...

Удар сердца. Ещё один. Взгляд брошенный невольно. Опять эта война. Кому это нужно? — Зря ты в него влюбилась,— грустно бормочет опять Иззи, смотря на рыжеволосую девушку, которая устроилась у окна, которая опять выпала из реальности. — А? Что-то ты сказала? Повисла пауза. Лайтвуд вздохнула и качнула головой. — Тебе показалось. Кто расскажет, как лететь без крыла прямо в обрыв? Клэри бы смогла рассказать. Хватает только взгляда, и все уже понятно. Нет и шанса. Вечный юмор защищает от слез. Отец не был отцом. Он хочет убить всех. Он начал эту войну. Удар сердца. Которое не звучит так же как раньше. Поздно для этого уже. И слез ещё нет. Легко ненавидеть того, кого никогда не было в твоей жизни. Мать спит вечным сном. Удар сердца. Клетка давит. Как же она ненавидит сумеречный мир. Сожгла бы его дотла, чтобы повернуть время вспять. Первая любовь, которая невзаимная. Ещё один удар сердца. Как же она ненавидит этого гребанного Александра Гидеона Лайтвуда. Слёзы почти льются из глаз. Потеря контроля так близка… Лучший друг влюблён. Лучший друг мёртв. Где уже конец всей этой боли? Мысли о смерти все чаще посещают юную охотницу. На людей ей уже становится плевать. На демонов тоже плевать. Почти ничего не осталось от человечности. Только один человек мог бы ее вернуть. Прежнюю ее, но он давно растоптал ее любовь своим счастьем с другим. Однажды она встанет с этого окна, посмотрит на подругу или кого-то ещё… А в глазах ничего не отразится. Она сгорает изнутри. Ещё не сгорела. Пока ещё. Ее брат. Который вроде как любит ее. Ей почти плевать. Она никого больше не любит. Она не верит больше в любовь. И только при взгляде на Алека на мгновение что-то оживает, а потом вновь агония. Джонатан с ухмылкой протягивает текилу в один из ее побегов. Он читает ее лучше, кто другой. Им обоим плевать на этот мир. Только вот она почти готова убить Алека, а вот ее брат не готов лишится сестры. Слабак. Кто-нибудь спросит, почему ты предала нас? Почему позволила уничтожить? Кларисса Адель Моргенштерн усмехнётся, и воткнет в живот клинок серафимов, и ничего не ответит. И она сожжет сначала мир Александра Гидеона Лайтвуда, потом весь остальной мир. А об его пепле она и не вспомнит. Сегодня она ещё не встанет с окна. Иззи так и будет сидеть с ней рядом, рассказывая что-то об очередном парне, ещё не зная, что завтра будет задыхаться в боли и своей крови. Клэри в последний раз любуется подругой и миром. Но вот завтра. Завтра она встанет с дурацкого окна. И будет уже мертва. А сегодня ещё жива. Ещё немного что-то ещё есть…