Прошу, только не ошибись

      Стиральная резинка светло-голубого цвета спокойно лежала на столе. Её, как ни странно, звали Антон. Он всю свою жизнь был крайне ответственным и конкретным созданием. Антон никогда никого не подводил и мог исправить ошибки любой сложности других. Из-за того, что он так часто полностью и бескорыстно отдавался другим, сам Антон медленно, но верно, терял себя и частички своих души и тела.       Но, несмотря на это, Антон считал себя очень полезным, хоть и понимал, что долго так не протянет.       Он был ластиком не простым: в отличие от других братьев по несчастью, Антон умудрился влюбиться и питал нежные чувства к своему коллеге — Арсению. Он был полной его противоположностью — высокий и стройный, а также носителем графитового стержня, то есть Арс — карандаш!       Арсений был полностью независим и делал всё что ему вздумается, но делал это крайне неразумно. То он упадёт со стола, и от него отвалится кусочек, то прыгнет так сильно, что грифель внутри треснет или обломится. Но самой главной проблемой карандаша была его неразделённая любовь со старинной шариковой ручкой. Как бы он не старался, какие бы стихи ей не писал, она не обращала на него никакого внимания!       Однажды Арсений всю ночь сочинял для нее любовное признание, но когда та его отвергла — карандаш заставил своего верного друга и помощника Антона стирать всё это до тех пор, пока лист не станет полностью чистым...       Антон конечно же не был обязан выполнять всё, что говорит карандаш, но при виде Арсения он терял дар речи и беспрекословно выполнял любое поручение, но, к сожалению, в ущерб себе... Каждый раз после такой работы Антон должен был стряхивать с белоснежного листа кусочки самого себя и наблюдать за тем, как он исчезает на глазах. А всё это происходит из-за Арсения!

***

      Спустя месяц усердной работы над любовными письмами и записками у бедного Антона закончились жизненные силы. Нет, от него конечно оставался ещё небольшой кусочек, но он устал плакать каждый вечер, понимая, что Арсений не только никогда не полюбит его так же самоотверженно как он, но и даже не поблагодарит за проделанную работу...       В очередной такой вечер, когда Арсений, крайне агрессивный после очередного отказа вредной шариковой ручки, взобрался на стол и положил перед Антоном лист, сверху до низу исписанный одной лишь фразой: «Антонина, я люблю тебя»— карандаш, конечно же, приказал ластику немедленно выполнить своё предназначение и стереть это всё несмотря на усталость и вселенскую грусть в глазах. Но Антон лишь поднял на него взгляд и с мольбой произнес:       — Арс, ты... Пожалуйста, пожалей меня! Ты же видишь, что я так больше не могу! Пожалуйста! Может ты постараешься понять меня и попробуешь сделать всё как-то иначе? Пожалуйста, не допускай эту ошибку снова...       Но Арсений лишь грозно посмотрел на него, а в глазах была злость вперемешку с непониманием и страхом, что Антон не сделает то, что тот ему сказал. Арс продолжал прожигать ластик взглядом и Антон понял — пощады не будет.       Антон медленно поднялся и поплёлся к треклятому белому клочку бумаги. Но всё имеет свойство заканчиваться и бесследно исчезать с лица земли...       Истощённому Антону хватило сил лишь доползти до первого слова и, проронив последнюю горячую слезу на бумагу, стереть всего несколько букв, после чего на листе осталась маленькая кучка серых остатков от стёрки. А исправленное предложение гласило: «Антонина, я люблю тебя...»