Ритуал отчаянных надежд

— Прости. Я сказал не то, что подумал. — А по-моему совсем наоборот.       Мия, прополоскав несколько раз рот, сделала пару глотков из бутылки, отходя все дальше от Виктора. Вампир же, опомнившись в каком свете ей все видится, теперь пытался со всех сил загладить вину. — Милая, я рад. Ты же знаешь, как много это для меня значит. Для нас. — О да, безусловно. Я сейчас, несомненно, наблюдаю лицо "счастливейшего" мужчины на земле, — не удержалась от сарказма она. Пропустив её тон мимо ушей, он стоически перевел дыхание и объяснил: — Прости. Ты права, первой моей эмоцией стал страх. В Нью-Йорк съезжаются все влиятельные бессмертные для слушанья над напавшими на деревню вампирами. Я испугался, так как понял, что твое положение будет не скрыть. А отказаться от показаний — ты не сможешь, ведь ты главная свидетельница и потерпевшая. Этот страх меня совсем не красит. Извини. Но что касается ребенка — я, действительно, рад. На самом деле, в последнее время, я запретил себе даже мечтать о подобном. Чтобы не расстраивать и не обнадеживать зря ни тебя, ни себя.       После этих слов она все же подпустила вампира к себе, разрешив сомкнуть на её плечах его руки. — А я-то на миг подумала, что тебя расстроила моя беременность на фоне воскрешения Аллегры… Сложнее будет выбирать? — в её словах все еще звучал метал. — Мия, я бы никогда… — начал было он, но она перебила. — Отвези меня домой. Мне холодно, и вообще, я еще не пришла в себя после всего произошедшего. Мне надо обо всем подумать. Не каждый день на горизонте появляется соперница из прошлого столетия…       Хоть как ему не хотелось возразить, настоять на том, чтобы она его выслушала и поняла… Он не мог. Не мог поставить свои амбиции и желание оправдаться выше её благополучия и комфорта. Потому, согласно отступив, вампир услужливо отворил для неё пассажирскую дверь.       Подъехав домой, Мия удивленно заметила, что родители все еще не спят. Вероятно, они услышали, как пара вышла около трех часов назад и теперь, намеренно ждали их. Внизу горел свет и слышались голоса. — Вы познакомились, пока я спала? — поинтересовалась журналистка. — Не совсем. Твой отец позвонил мне с твоего телефона, рассказав о нападении. Когда же я приехал в село, то оказался занят допросом и перевозкой Форе и Лори. Волк, кстати, увез Лесли еще днем. Она в порядке. Во всяком случае физически. А когда я вошел в курс дела и пришел к твоему дому — вы все спали, что после такой-то ночи не мудрено. Тревожить вас было бы грубо.       Мия опять почувствовала странное волнение. После их разговора было как-то неловко просить его зайти вместе с ней. Но, к счастью, этого и не требовалось. Виктор без всяких там просьб и приглашений вышел из машины и направился во внутрь вместе с ней. Когда пара зашла в дом, родители прервали беседу и повернулись к ним. — Доброй ночи. Мам, пап - это Виктор, мой… — Супруг, — тот час же подхватил Ван Арт, не позволяя ей добавить приставку «экс» или какие-то другие ненужные прилогательные. Мужчина протянул руку отцу и галантно кивнул матери девушки.       Только сейчас Мия обнаружила, что на столе стоят разные сладости и живописный букет. Конечно, же Виктор с пустыми руками бы не заявился. Оставил, вероятно, все еще днем, когда все они отдыхали. Девушка хотела закатить глаза от этой «ВанАртовщины», но не успела, её мать принялась благодарить Виктора за угощения и извиняться, что не встретили его, когда он только приехал: — Что вы. Не извиняйтесь. Вы все пережили потрясение. Кто бы мог подумать? Такое масштабное нападение диких зверей… — Вообще-то, здесь такого никогда ранее не случалось, — тут же начал оправдываться Миин отец, — Вот носом чую, что виной всему новые радио вышки, возведенные год назад в двухстах милях отсюда. Я читал, что они издают ультразвук, сводящий зверей с ума. И вот доказательства. — Весьма проницательное наблюдение, — согласился вампир, и Мию аж умилила серьезность, с которой он был готов обсуждать этот бред. — Садитесь Виктор. Вы голодны? — забеспокоилась мать. — Нет, что вы. Благодарю. Правда, от чая не откажусь.       Очень скоро девушка перестала классифицировать все происходящее, как «наглое лицемерие», поняв, что, пожалуй, это лучшее решение для всех них. Просто сделают вид, что ничего не произошло. Что никто никого не отвергал, не прогонял и не вычеркивал навсегда из своей жизни. Можно было бы и дальше безнадежно хвататься за старые обиды и пытаться все обсудить. Все это несомненно привело бы к новым стычкам и обоюдным обвинениям. А можно было вот так. Перевернуть страницу, словно никогда и не существовало той зияющей дыры размером с бездну между ними.       Закончили они свои посиделки далеко за полночь, и, несмотря на то, что девушка проспала весь предыдущий день, усталость все равно ощущалась. К её удивлению, Виктор отказался от ночевки, сославшись, на работу, что требует его немедленного возвращения в город. А Мия и без всяких объяснений знала, что имя этой «работе» — Аллегра и прибывающие в Нью-Йорк князья. Разумеется, ни одно, ни второе он не мог поручить кому-то другому. И все же, когда девушка вышла проводить его до машины и они остались наедине, вампир предупредил: — Я назначу слушание через два дня. Позже не выйдет. Да и не в наших интересах. Ты… — Разумеется, я буду.       Она на миг задумалась, стоит ли сообщить ему, что планирует явиться туда не одна? Но, побоявшись его отговоров, решила благоразумно не уточнять. — И Мия… — он в нерешительности умолк, обдумывая, на сколько его мысли уместны, учитывая их недавний разговор. Затем что-то для себя решив, озвучил: — После слушанья, я хочу объявить о нашем воссоединении. Совет и так будет в курсе, Форе будет делать упор, строя обвинения на твоей беременности. В подобном цирке больше нет смысла, если, конечно, ты не передумала и после всего произошедшего еще хочешь…       Он опять замолчал, не договорив. Не решившись утверждать и принимать решение за неё. И Мия, почувствовав это, пообещала: — Я подумаю, Вик. Езжай. А то не успеешь добраться до рассвета. Вообще-то, нам обоим есть о чем подумать.       Она не отказалась, и уже это, после всего пережитого, было немаловажно. Мужчина устало дотронулся устами к её виску и, словно невзначай, скользнул руками по её животу. Задерживаясь совсем ненадолго.       Мия почувствовала почти болезненное желание ответить на его ласку, прижаться, возможно обнять, но вместо этого лишь коротко кивнула на прощание. Она больше не могла бросаться в омут с головой, каждый раз когда он появлялся, обещая, что все наладится. Теперь ей предстояло заботиться не только о себе. Эта новая, неизвестная доселе ответственность, заставила её одуматься и дать себе время. *** Нью-Йорк, наше время.       Весь день Ван Арт провел в переговорах и подготовке предстоящего заседания. «Новая Жизнь» никогда раньше не принимала столь большого количества бессмертных. Еще и в формате разбирательства. Рабочие принялись демонтировать столики и мягкие уголки, освобождая все от лишней мебели и трансформируя сцену в постамент для обвиняемых, свидетелей и пострадавших. Телефон князя разрывался звонками от друзей, соратников, рабочих и просто зевак, желающих узнать, что же намечается и происходит в городе. Вечером мужчина направился в аэропорт, чтобы встретить Софию и Аллегру, прилетающих в Нью Йорк. Ему в компанию напросился Ноэль, и потому князю пришлось пережить еще один мучительно-объяснительный разговор. Отец оказался прямо-таки повержен новостями об Аллегре. А Виктор в тайне удивился, что София ему еще ничего не объяснила, хотя он, как никто другой понимал, что о подобном на досуге по телефону не расскажешь. — И что теперь? Сын, ты хоть понимаешь, какую ответственность ты теперь несешь за жизнь бедной девушки? Что об этом думает Мия? Вы уже говорили?       Ноэль очень редко себе позволял столь откровенные расспросы, но сейчас Виктору было бы глупо упрекать его в этом. Он понимал, насколько отец переживает за всех них. — Конечно, Ноэль, я позабочусь об Аллегре. Сперва надо будет нанять частных педагогов. Возможно, придумать какую-то легенду про аварию и потерю памяти. Затем, спустя год или два, думаю, выйдет устроить её в какой-нибудь университет. У неё, пусть и устарелое, но отличное знание языков. Она свободно владеет французским и итальянским. Как ты помнишь, в то время это было обязательным условием для юных леди. Полагаю, она могла бы стать неплохим переводчиком. — Это все славно, но ты же понимаешь, что я имел ввиду другое… — Да. Я поговорю с ней. — Лучше не затягивая, сын. Ей предстоит построить свою жизнь заново. Это и без того сложно, а опираясь на иллюзии — почти невозможно.       Одному всевышнему известно, чего стоило Софии уговорить девушку одеть в дорогу вместо платья штаны. Но Виктор был мысленно безумно благодарен Фон Гельц. Аллегра почти не выделялась из толпы. Разве что, напуганным и ошарашенным взглядом. Видя нежную встречу Софии с отцом, Виктор ощутил странную неловкость, про себя отмечая, что, вероятно, привыкнуть к их тандему получится не сразу. Князь, чувствуя вину, за то, что отнял уже столько времени и сил у вампирши настоял на том, чтобы она поехала с Ноэлем отдыхать. Он-же стойко решил объясниться с Аллегрой - и вне сомнения это будет легче в дали от лишних глаз.       Ван Арт привез девушку в дом, который арендовал после их с Мией «развода». О нем мало кто знал, а еще этот дом, как и вся его недвижимость, располагался на комфортном расстоянии от города. После дороги Аллегра была слишком утомлена, и Виктор, пока она ужинала, не стал изводить её откровениями. Вместо этого, он рассказал ей о том, что теперь сюда ежедневно будут приходить педагоги, занимаясь с ней и помогая ей адаптироваться к новому миру.       На следующий день у него было назначено несколько встреч для последних судебных приготовлений. Проведя их, он созвонился с Мией, убеждаясь, что та в порядке и уже на пути в Нью-Йорк. Вампир предложил ей заказать наряд для заседания, но журналистка вежливо отказалась, сознавшись, что имеет на этот счет собственные соображения.       После всех организационных забот, вампир явился в особняк, с готовым, сформированным решением объясниться с Аллегрой до заседания. Оттягивать неизбежное - более не было никакого смысла. Хотя время было позднее, а до слушанья у него было несколько часов, Виктор не отступил от надуманного и, постучав в спальню к Аллегре, попросил её спустить вниз для разговора.       В гостиной, без мягко полыхающего камина, не хватало уюта. Но время года было отнюдь не подходящее. Ночи были по-весеннему теплыми и светлыми. Пытаясь хоть как-то это возместить, мужчина погасил основной свет, оставив лишь тусклую подсветку. Сперва захотелось зажечь стоявшую на столике свечу, но он вовремя себя остановил, решив не путать девушку и не предпринимать ничего, чтобы можно было неправильно или двояко истолковать. — Присядьте, пожалуйста, — приглушенным полушепотом попросил Виктор, когда она спустила по лестнице.       Аллегра, решившая вначале стойко игнорировать все его просьбы, услышав столь тихий и теплый тон, не смогла ослушаться. — Если вам так угодно, — послушно опустилась она на самый дальний от него стул. Её изящный силуэт, в одежде подобранной Фон Гельц, выглядел особенно уязвимо. В памяти Виктора она всегда оживала в помпезных, пышных бальных платьях, бархатных накидках, шурша многослойными юбками. И вот сейчас, видя настолько она на самом деле хрупка, юна и беззащитна, его душу опять и опять безжалостно терзали обида и чувство вины. — Да, мне так угодно… — механично повторил Виктор, не зная, как лучше начать их и без того сложный разговор. Неожиданно для него, она надломанно и почти сухо обронила: — Зачем?       Повисло тяжелое молчание. Виктор осознал, что ни один самый красноречивый ответ, не сможет в действительности ответить на этот емкий вопрос. — Полагаю, так будет правильно… — начал было мужчина, но сам себя перебил и признался, — … это нужно мне. Пожалуйста, сделайте для меня такое одолжение. Я осознаю, чего вам это стоит… Она уязвленно опустила глаза и со сдержанной злостью выдала: — София мне все рассказала. Вы женаты. Хотя, как я полагаю, человек вашего статуса и образования должен бы был различать слова «навечно» и «спустя пару десятков лет», давая клятвы. Но пусть это будет на вашей совести, я не стану у вас на пути. — Весьма великодушно, — согласно кивнул он. — Но я хотел поговорить не об этом. Вернее, не только об этом. Я хотел убедиться, что вы понимаете насколько ваш случай уникален. Аллегра… — он поднялся и пересел к ней поближе. — Не уверен, что во всем мире был или есть человек, который мог бы похвастаться подобным… воскрешением. — Если вы хотели поговорить о моей… смерти, — она неловко сглотнула, — то это бесполезно. Я этого не помню. Вы знаете… Я вышла из автомобиля, раздался оглушительный взрыв - и вот я у вас на руках промокшая до нитки и… — она смутившись запнулась. Мысль о том, что он видел её обнаженной, была сейчас, в свете их нынешних отношений, почти невыносимой. — Знаю, что для вас все было по-другому… — По-другому, — подтвердил вампир. А потом вдруг признался: — Знали ли вы, что вампиры почти не спят? — По правде говоря, не задумывалась об этом, — почти безразлично ответила девушка, не желая смягчаться. Но Виктор, не придавая значения, как ни в чем не бывало, продолжил: — … Это было моим спасением и проклятием одновременно. Многие, долгие десятилетия. Ведь лишаясь сна, невозможно коротать время. Приходилось опять и опять придумывать себе работу. Чтобы просто не сойти с ума, чтобы просто прожить и как-то добыть еще один день. И вот, когда становилось невмоготу и я все же засыпал, малодушно уступая скуке… Во сне я всегда видел вас.       Он снова замолчал, пытаясь осознать не перешел ли грань со своей откровенностью. Готова ли она это слышать? Готов ли он говорить? — Я видел вас, но к сожалению, лишь в тот роковой день. Я вновь и вновь шел из часовни и падал у вашего тела… Снова и снова… Ощущая неловкость, она попыталась соскользнуть: — Понимаю, вам было жаль потерять меня…. — Жаль? Аллегра, — Виктор не удержался и перебил, накрывая её теплые руки своими и вынуждая небесно-синие зрачки сойтись с его темно-карими. — Ничто не могло утешить мою душу: ни месть, ни саморазрушение… Больше всего я хотел умереть, — невольно он понизил голос, сведя его почти до шепота. — И единственное, что меня удерживало… Он снова запнулся, заставляя себя продолжать: — Я боялся обрести покой. Девушка в непонимании сдвинула брови. — Именно. Я знал, что не достоин этого. Я не сберег, единственное, что было мне так дорого, не оградил вас от опасности…       Все это было чересчур для девушки. Хотелось убежать, лишь бы он замолчал. Лишь бы не продолжал. Она быстро заморгала, прогоняя подступающие слезы, и сказала: — Зачем вы сейчас… Это… Какое это теперь имеет значение? …. — Для меня имеет! В моем сознании, если хотите, в душе, рождалось, жило и умирало, столько слов для вас. И я не смел подумать, что когда-то смогу вам их озвучить. — И тем ни менее вы женились на другой женщине! — словно сорвавшись, отчеканила она, забирая свои руки из-под его. Он видел, как явственно в ней проступает обида. Почти по-детски, не контролируемо. — Верно. И вы имеете право злиться. Аллегра, я бы мог и дальше рассказывать, как страдал и тосковал по вам - и все это является абсолютной правдой, но лучше скажу то, что понял спустя все эти годы… Я никогда не был достоин вас. Нет, умоляю, дослушайте. Это правда. Я был ветреным, заносчивым и самовлюбленным. Я вас любил, настолько сильно, насколько умел. И так как умел. Но моя душа тогда, а может, кто знает, и сейчас, была слишком мелкой для вас. — О чем это вы? Все это слова и не более… — Вы достойны лучшего, — уверенно прервал её мужчина. — Жизнь слишком жестоко и несправедливо обошлась с вами — и виной тому только я. Наше общение началось с того, что я предал ваше доверие, не явившись в условленное время на пикник, и заканчивается тем, что я предал все данные вам клятвы, женившись на другой женщине. Вы — идеал. Совершенство. Я вижу это ясно, даже сейчас. Но будь я свободен, все, что я мог бы вам предложить — это своё восхищение и поклонение, если хотите. Но ваш ум, интеллект, ваша личность — вы достойны большего. Рядом с вами должен быть мужчина, который сможет оценить и полюбить вас как человека, а не как произведение искусства. Я не прошу вас простить меня, это было бы слишком сложно, жестоко и самонадеянно. Я обманул. Мне с этим жить. И все слова мира не способны это искупить. Я не был хорошим и достойным мужчиной рядом с вами. Но я хочу стать им, хотя бы для одной женщины в этом мире. Может ли предатель стать верным? Не знаю… Я обманул ваши надежды, но очень не хочу обманывать и разрушать доверие своей супруги. Позвольте мне это. Девушка отвернула голову настолько в сторону от мужчины, что не оставалось сомнений — его слова больно ранили её чувства и первые сорвавшиеся слезинки повлекли за собой череду других. Давая волю чувствам и наплевав на все привычные условности, он подошел и обнял её, разрешая спрятать слезы в его ворот, прислонившись к черной рубашке на его груди. — Мне, правда, очень, очень жаль… — выдохнул он и предложил то, для чего и затеял весь этот разговор, нарочно стирая невидимую грань и переходя на «ты». — То, что тебе выпало, не может вообразить ни один человек. Это сложная ноша, почти неподъёмная. Я бы мог… только если ты не против… Вампиры владеют гипнозом. Я — весьма сильным. Я могу стереть некие воспоминания. Только, если тебе станет легче.       Слова вампира словно выбили у неё почву из-под ног и она испуганно подняла на него глаза, позабыв о своем стеснении за проявленную слабость, за неподобающий вид перед мужчиной. В душе творился ураган, и унять его было почти невозможно. Считав это, Виктор тут же объяснил: — Я не требую от вас сиюминутного ответа, — вновь возвратив дистанцию, заверил Ван Арт. — Я пробуду здесь еще несколько дней. Если вам будет удобнее передать ответ Софией — я тоже пойму. В любом случае, все, о чем я говорил ранее — деньги, жилье, образование и содержание — остается в силе. Пожалуйста, подумайте.       Чинно кивнув и оставив холодный церемониальный поцелуй на тыльной стороне её руки, мужчина направился к выходу, и лишь у самых дверей услыхал: — Память говорите… А кто сотрет её вам?...