Как только дверь закрывается Вонджин понимает, что он сделал. Он дрожит, как будто у него припадок. Однако, это не от страха.
"Глубокий вдох, глубокий выдох. Ты был осторожен, не так ли?"
Он снимает резиновые перчатки, липкие от пота изнутри и от крови снаружи, палец за пальцем. За пределами загородного дома есть кран. Хенджун, с улыбкой ярче, чем мерцающая лампочка в уныло пустом коридоре, показал ему этот кран в первый же день. Никто никогда не узнает.
Нож воткнут в грудь трупа, больше с этим ничего не нужно делать. Система видеонаблюдения в этом месте была отстойной, а Вонджин и так разбил объектив единственной камеры, на которой его могли заметить. Он сообщит о теле, как только наступит утро, позвонит в полицию, соврет на допросе и уйдет в закат совершенно свободным.
"Это будет легко, – думал Вонджин, лежа в постели неделю назад, – я могу сделать это даже если меня разбудят посреди ночи." Этот случай не было похож на другие. Напрмер, когда он подсыпал самодельный яд в напиток Ку Чонмо в переполненном баре, или когда он столкнул Ан Сонмина с лестницы, прежде чем повесить его обмякший труп, чтобы представить это как самоубийство. Нет, это был другой случай, гораздо менее ювелирный.
Его руки дрожат, когда он вспоминает, как сжимал ими шею раненого Хенджуна, наблюдая, как жизнь покидает чужое тело. Наблюдая, как тот кричит от боли, надежды, предательства. Слова и воспоминания эхом отдавались в голове Вонджина, как крик в туннеле.
– Знаешь, Вонджин хен, ты мой лучший друг, – Хенджун объявил об этом неделей ранее, когда они сидели на скамейке в парке с разбавленным кофе и холодными рогаликами. В истинном стиле Хенджуна это сопровождалось кривой улыбкой, достаточной для того, чтобы его глаза прищурились от яркого солнечного света, а нос сморщился.
– Так ли это? – спросил Вонджин с горькой горькой усмешкой на губах, – Мы знаем друг друга только...? Две недели?
Он вспоминает, как легко было подружиться с этим одиноким мальчиком, только что окончившим среднюю школу. Тот был без друзей и родителей, один в большом городе. Хенджун отчаянно нуждался в любом проявлении доброты и цеплялся побелевшими костяшками пальцев за каждый её кусочек. Вонджин был счастлив услужить: выслушать, подставить плечо, на котором можно поплакаться, протянуть руку, за которую можно схватиться.
– Почему? Ты не хотел бы, чтобы мы были друзьями? – спросил Хенджун, кусая внутреннюю сторону щеки. Вонджин ухмыльнулся и закатил глаза. Идеально. Все шло по плану.
– Конечно, я хочу, Джуни.
Дружба не успела начаться, как закончилась, и рука Хенджуна, когда-то пытавшаяся оттащить руку Вонджина, теперь безвольно повисла.
Сейчас...
Перчатки. Единственная улика, кроме местонахождения трупа, которая могла привести к нему. Он заходит в комнату, это шкаф, заполненный блестящими серебряными табличками, фотографиями в рамках, простынями и другими странностями, аккуратно сложенными и помещенными в открытые коробки. Есть ли что-нибудь...Что-нибудь ценное?
Вонджин закрывает дверцу шкафа, пробует другую. Это, должно быть, спальня: двуспальная кровать покрыта голубым стеганым одеялом, расшитым нежными серебряными звездами, альбомы Twice и Loona выставлены в книжном шкафу рядом со старыми учебниками по математике и одним томом манги "Haikyu!!". На письменном столе, задвинутом в угол, в единственном ящике нет ничего ценного, только скомканные листки бумаги.
Если бы Вонджин потрудился закрыть глаза, он смог бы почувствовать присутствие Хенджуна, возможно, представил бы, как он складывает сложенную одежду в ящики своего комода из медового дерева или открывает пластиковые жалюзи, чтобы впустить свет нового дня. Возможно, тогда он почувствовал бы угрызения совести, вспомнил, что у мальчика, которого он убил, была жизнь, семья и
что-то еще...
Но он этого не делает. Вместо этого он заглядывает под детскую кровать, доставая большую синюю коробку, наполненную всякой всячиной. Он перебирает запасные пуговицы, сломанные кусочки ластика, чеки, целые пачки жвачки, полароидные снимки Хенджуна с пожилой дамой, которая предположительно является его матерью, прежде чем положить их обратно.
Резиновые перчатки можно компостировать. У Хенджуна, есть контейнер для компоста на небольшом участке огорода. Потребуется немного покопаться, но он справится.
Холодный ветер ударяет в лицо Вонджина, когда он открывает дверь в сад. Здесь куча перезрелого перца и других овощей, потому что Хенджун был слишком потрясен смертью своей семьи, чтобы ухаживать за чем-либо. Не то чтобы все это имело значение, контейнер для компоста находится прямо у двери.
Вонджин голыми руками роется в полусгнившей яблочной кожуре и коричневых кусочках фруктов, чувствуя, как черви ласкают его пальцы. Конечно, это отвратительно, но перчатки в конце концов закопаны. Он опускает грязные руки под холодную воду из крана.
Солнце начинает подниматься. Вонджин снова ложится в постель, аккуратно складывая свою одежду в потайное отделение своего чемодана. Он просто собирается поспать.
▪︎
Единственным грехом Хенджуна было доверие к Вонджину. Мальчик с чистыми глазами, похожий на птицу с подрезанными крыльями, поющий свою грустную песню в клетке из горя, казался слишком нежным, наивным и доверчивым, чтобы по-настоящему быть человеком. Не такой хрупкий, как Чонмо, который дрожал и кашлял, умирая. Не такой наивный как Сонмин, который думал, что сможет "исправить" Вонджина. Нет, у Хенджуна был свой собственный вкус сломленности, неловкости, чувствительности и добрых намерений, упакованных в один пакет размером с человека.
Сблизиться с ним было легко, даже раздражающе легко. Хенджун был открытой книгой, а его сердце было разбитым стеклом, умоляющим, чтобы его починили. Все, что нужно было сделать Вонджину, это сказать несколько красивых слов поддержки, и Хенджун уже держался за него, как за спасательный круг. Это было довольно приятно – иметь полный контроль над Хенджуном. Вонджин мог небрежно упомянуть, что ему не нравится его толстовка, и на следующий день она была бы в мусорке. Вонджин мог каждый раз говорить, что забыл свой бумажник, и Хенджун без вопросов все оплачивал. О, обладание такой огромной властью было опьяняюще. Достаточно, чтобы его сердце ёкнуло, совсем чуть-чуть, как когда он спустил Сонмина с лестницы, когда осознал, что над тем уже нет власти.
▪︎
– Ан Сонмин из класса биологии покончил с собой.
– ... Хорошо? И?
– ... Я слышал, что вы были близки с ним. Я... Я имею в виду, я разговаривал с ним всего один или два раза, но... он был действительно милым.
– Нет, мы не были близки.
– О. Правда?
– Да. Ты даже не его друг, почему ты так зациклен на этом?
– До Сонмина был Чонмо, и две смерти в школе примерно за шесть месяцев - это странно. Чонмо хен...
– Был отправлен?
– Да. Подожди, разве ты не тусовалась с ним в начале семестра?
– Я не понимаю, о чем ты говоришь.
– О, хорошо. Но клянусь, я видел вас двоих...
– Я не понимаю, о чем ты говоришь.
– Прости.
– Нет, нет, я не должен был так грубо тебе отвечать.
– Но, все же, я...
– Уже поздно. Пойдем, я провожу тебя до дома.
▪︎
Вонджина задержали лишь на три дня. Полиция поверила ему, когда он сказал, что понятия не имеет, что произошло. Тем не менее, его пришлось допросить, провести расследование и все прочее, прежде чем ему разрешили вернуться домой. Потом будут похороны, которые проведет местная церковь маленького провинциального городка, в котором родился Хенджун. Вонджин, вероятно, должен там появиться.
Но все же. Как хорошо быть дома. Вонджин смывает кровавые пятна со своей старой одежды большим количеством отбеливателя. Все в порядке, и он невиновен. Руки чисты. Насколько это возможно.
Он заходит в свою спальню, готовый рухнуть на кровать, прежде чем видит запечатанный белый конверт поверх своего черного хлопчатобумажного одеяла.
Кому: Хам Вонджин.
Это написано почерком Хенджуна. Но зачем Хенджуну писать ему письмо?
Когда бы Хенджун написал ему письмо?
Вонджин открывает конверт и читает письмо, написанное на розовой бумаге "Hello Kitty"
Привет! Это я. Я знаю, что в последнее время я был немного навязчивым, но.
В любом случае, если ты это читаешь, я, наверное, уже мертв.
Вонджин замирает, руки внезапно холодеют.
Ага. Я разобрался с убийствами пару дней назад. Я думаю. Возможно, я сошел с ума. Я тоже, наверное, мертв. Но я чувствую себя таким виноватым. Вонджин хен, ты был очень добр ко мне.
Но, честно говоря, иногда мне кажется, что я тебе на самом деле не нравлюсь, и я вчера вечером прочитал статью о токсичных отношениях и
Да. Это кажется глупым. Наверное, у меня паранойя. Клянусь, я видел тебя с Сонмином и Чонмо, но ты сказала, что это не так, а я
Если я не мертв, давай посмеемся над этим вместе! А если да, то, наверное, ты не такой хороший, как я думал
В любом случае, мне не для чего было жить. Я собирался бросить колледж. Это стоит много денег, а я совсем один
Я плохо пишу письма.
Спасибо тебе за то, что ты мой друг.
С любовью,
Сон Хенджун. 
