Болезни и напасти ("Disease and Danger")

– "Энтерпрайз" вызывает Спока. Спок щелкнул крышкой коммуникатора. – Спок слушает. Сквозь шум помех пробился голос мистера Скотта. – Сэр, вы готовы подняться? Вот-вот разыграется настоящий шторм, и тогда транспортатор наш вырубится быстрей, чем кошка говорит "апчхи!". Спок нахмурился – больше оттого, что его вынуждали оставить свою работу незавершенной, чем вледствие нелогичного выбора лексических единиц его собеседником. Он и сам заметил, что ветер в последние три минуты резко усилился, но все же рассчитывал, что ему дадут закончить сбор образцов. – Вас понял. Дайте мне еще шестьдесят секунд, после чего я буду готов к транспортации. – Есть, сэр, – отозвался Скотти. – Подниму пока остальных. "Энтерпрайз" связь закончил. Спок пристегнул коммуникатор обратно на положенное место на поясе и продолжил собирать образцы. Когда-то в далеком прошлом на Дарказии-IV была цивилизация, достигшая варп-уровня, но они либо покинули планету, либо вымерли много столетий назад. Спок был занят тем, что исследовал руины в поисках ответа на вопрос, что же все-таки произошло с дарказианцами. Другие группы исследователей также были заняты сбором образцов, Спок потерял визуальный контакт почти со всеми, но периодически осуществлял проверку связи с капитаном. Он никогда не возражал против одиночной работы, во многих случаях даже предпочитал этот вариант, но в последние минуты ощутил неясное беспокойство. Ему чего-то не хватало, и он не сразу понял, чего именно. Не понимал ровно до того момента, как поднял взгляд, привычно отыскивая рядом с собой Маккоя, и тут его осенило. Ему не хватало едких комментариев доктора. Если бы Спок был человеком, он бы, вероятно, фыркнул, позабавившись своим открытием. Удивительно. Ему стало теперь не хватать именно того, что поначалу казалось излишним и утомительным. Спок захлопнул контейнер с собранными им образцами. Беспокойство нелогично, ведь он увидит Леонарда в самое ближайшее время и, вне всякого сомнения, вновь ощутит на себе воздействие их с доктором стиля общения. Они вместе проработают в лабораториях до конца смены, а затем пообедают в его каюте или в каюте Леонарда - "пообедаем, а потом найдем себе и другие занятия", как сказал Леонард, не уточняя, что под "другими занятиями" подразумевать, но с тех пор, как они согласились проводить свободное время вместе (доктор именовал это "свиданиями"), это должна была быть уже третья их подобная встреча. А Леонард ясно дал Споку понять, что "третьему свиданию" у землян по каким-то причинам уделялось какое-то особое внимание. Однако в настоящий момент думать об этом не следовало. – "Энтерпрайз" вызывает Спока. Оставайтесь на линии, ждите транспортировки. Спок открыл коммуникатор. – Спок на линии, ожидаю. После секундного ожидания Спок практически одновременно ощутил процессы дематериализации и рематериализации и в следующую секунду он уже стоял в транспортаторной "Энтерпрайз", оглядывая вернувшийся на борт десант. Вернулись все, кроме одного. Кроме доктора Маккоя. Спок быстро сошел с платформы. - Где доктор? Джим сердечно хлопнул его по спине и улыбнулся. – Придержите коней, Спок. Он следующий. Сказал, что у него небольшие технические трудности, Скотти только что с ним говорил. Выражение лица капитана указывало на то, что вопрос Спока его позабавил, и это показалось вулканцу странным. Как первый помощник капитана он отвечал за здоровье и благополучие всех членов экипажа. Если бы отсутствовали Дэнверс или Сулу, он задал бы точно тот же вопрос. Но, поскольку речь шла о докторе Маккое, капитан придал услышанному гораздо большее значение, чем следовало. Но прежде, чем Спок успел капитана поправить, мистер Скотт вновь активировал прибор. – "Энтерпрайз" вызывает Маккоя. Оставаться на линии, ждать транспортировки. Ответа не было. Спок посмотрел на Джима. Тот убрал руку с его спины и обеспокоенно нахмурился. - Еще раз, Скотти. Мистер Скотт слегка подкорректировал настройки у себя на консоли и заговорил снова. - "Энтерпрайз" вызывает доктора Маккоя. Маккой, ответьте. И опять ничего. Капитан сам встал за пульт, с силой вдавил кнопку: – Маккой! Эй, Боунс, ты там? Ответа не было. Капитан глянул на него, потом снова на мистера Скотта. – Вам удалось навестись на сигнал? – Так точно, сэр. – Поднимайте. – Есть, сэр! Инженер еще раз подкрутил параметры транспортации и мягко потянул рукоятки, что должны были перенести Маккоя, или в сознании, или без чувств, на корабль. В безопасность. На транспортной платформе замерцало, и среди световых бликов стал появляться какой-то силуэт. Высокий, несуразный, с длинными развесистыми... То, что материализовалось сейчас на платформе, совершенно точно не было человеком. Когда транспортатор закончил работу, все пристально смотрели на удобно устроившееся на платформе крупное растение, состоявшее из переплетения каких-то лиан, которые произрастали из центрально расположенного ствола. Одна из лиан крепко обвилась вокруг стандартного флотского коммуникатора, и его крышка ярко блестела золотом среди сочной тропической зелени. – Эм-м, мистер Скотт... – начал капитан. Вид он имел несколько потерянный. – Не знаю, что и сказать, капитан, - крякнул Скотт. – Знаю только, что сигнал транспотртатора был все время сфоркусирован вот на этом. Он не смещался. – Но это же растение, – сказал капитан. Спок подошел к платформе и осторожно высвободил коммуникатор из цепкой хватки лианы. Ему хватило одного взгляда, чтобы убедиться: регистрационный номер однозначно указывал на то, что прибор принадлежал доктору Маккою. – Да, сэр, - сказал мистер Скотт капитану. – Это растение. Но сканирование показало наличие в нем следов ДНК Маккоя. И я не нахожу никаких следов разумной жизни нигде на планете. Верьте или нет, капитан, это и есть доктор Маккой. Джим смущенно почесал нос. – Я этому не верю. Чтоб мой начмед превратился в какую-то пальму? Скотти, когда оно вообще могло случиться, до или после транспортации? Тем временем к Споку, стоявшему у края транспортационной платформы, присоединился мистер Сулу, который принялся изучать один из листьев. По-прежнему вполуха прислушиваясь к причитаниям мистера Скотта ("Капитан, мне нужно хоть какое-то время, чтобы определить, что вызвало трансформацию, я не могу сказать вам вот так сразу!"), Спок обратил свое внимание на лейтенанта. Сейчас его больше всего волновал вот какой вопрос: – Скажите, мистер Сулу, это растение здорово? Лейтенант Сулу достал трикодер и просканировал лиану от верхушки и до корней. – Оно... гм, то есть, наверное, он?.. Кажется, с ним все в порядке. Тем не менее, его как можно скорее поместить в какой-нибудь контейнер, иначе корни начнут подсыхать. Спок кивнул. – Да, понятно. – Он шагнул вперед и уже было собрался поднять лиану на руки, но мистер Сулу остановил его. – Я сам могу этим заняться, сэр, - сказал лейтенант. – У меня имеются и образцы почвы с планеты, и разнообразные удобрения. Спок помедлил. Из всех, находившихся сейчас в транспортаторной - а может быть, и на всем корабле, - мистер Сулу обладал самыми обширными познаниями в области ботаники, и было только логично передать ему обязанность заботиться о данном конкретном представителе планетной флоры. Тем не менее, Спок ощутил прилив совершенно нелогичного недоверия и с крайней неохотой позволил мистеру Сулу транспортировать развесистую неуклюжую лиану в оранжерейный отсек, оборудованный системами гидропоники. – Мистер Спок. Спок подошел к капитану. – Да, капитан? – Спок, я бы просил вас поработать вместе со Скотти и выяснить, что это такое, очередная дисфункция транспортатора, или, быть может, что-то, случившееся на поверхности планеты... Чем бы оно ни было, но оно вызвало это. И я молюсь всем богам, чтобы дело оказалось именно в транспортации, потому как через несколько часов мы должны сниматься с орбиты и идти на встречу с "Калипсо", а шторм продлится, все указывает на то, гораздо дольше. Под ребрами у Спока возникло странное ощущение, будто бы сердце ухнуло куда-то вниз, но он проигнорировал это. – Да, капитан. Глаза его почему-то продолжали следить за мистером Сулу, который вдвоем с неизвестным растением замешкались в дверях транспортаторной. – Не волнуйтесь, Спок, – тихо сказал Джим. – Мы его вернем. Спок оторвал взгляд от дверей. – Разумеется, капитан. Волноваться было бы нелогично. Джим наградил его быстрой грустной улыбкой. – Совершенно нелогично, конечно. Джентльмены, через час жду ваши отчеты. --- Они с мистером Скоттом работали спокойно и методично, пытаясь отследить любые неполадки в процедурах транспортации, одновременно проводя интермиттирующее сканирование атмосферы планеты в надежде на хотя бы временное ослабление ионного шторма – тогда можно было бы попытаться определить, где именно произошла трансформация, на поверхности планеты или уже после запуска транспортационной последовательности. Однако пока не удавалось добиться успеха ни на одном из направлений. Ровно через час к ним явился мистер Сулу, который нес в руках то самое растение, посаженное теперь в большой прозрачный пластиковый контейнер, предохранявший от повреждения его деликатные корни - гм, "корни доктора Маккоя"? Длинные лианоподобные отростки, густо покрытые ярко-зеленой листвой, по-прежнему свободно раскинулись во все стороны и, кажется, обладали способностью к самостоятельным движениям. Когда Сулу поставил контейнер на пол рядом со Споком, одна из лиан немедленно обвилась вокруг его запястья. – Смесь в контейнере содержит все ингредиенты, необходимые для жизнедеятельности корней доктора, – уверил мистер Сулу. По крайней мере, лейтенант не испытывал сомнений при идентификации того, что находилось на его попечении. – Доктор Маккой, должно быть, вполне доволен и счастлив. – Благодарю вас, мистер Сулу, – спокойно сказал Спок. Он осторожно высвободил свою руку из хватки лианы и отодвинулся подальше, за пульт транспортатора. – Возможно, было бы лучше, если бы вы унесли его отсюда и поместили там, где растение не подвергалось бы опасности случайно пострадать от чьего-нибудь неосторожного движения. Сулу поднял на него взгляд и посмотрел с тем самым выражением, которое Спок научился распознавать у людей как "робость" и "застенчивость". – Я понимаю. Я думал, вы бы могли захотеть, чтобы он составил вам компанию, пока вы работаете. Э-э, вам обоим, – поспешно добавил он и коротко кивнул мистеру Скотту. Нелогичная часть его сознания, та самая, с которой Спок боролся каждый день своей жизни, была с мистером Сулу совершенно согласна. Но тем не менее... – Мистеру Скотту и мне следует работать очень быстро, не отвлекаясь, и, с другой стороны, будет крайне огорчительно, если кто-нибудь здесь случайно наступит на доктора. Он будет в большей безопасности в оранжерее или в лазарете. – Есть, сэр. Сулу послушно забрал контейнер с доктором Маккоем и унес его из трнспортаторной. Чуткий вулканский слух еще долго позволял Споку слышать, как лейтенант, удаляясь по коридорам, разговаривает с растением. Любопытно. Еще одно проявление человеческой нелогичности: зачем обращаться с речью к объекту, который не способен тебя услышать? Ровно за пятьдесят минут до крайнего срока, когда "Энтерпрайз" должна была покинуть орбиту, чтобы успеть встретиться с "Калипсо", в транспортаторной появился капитан Кирк. – Итак, джентльмены? – он непринужденно облокотился о приборную панель, но Спок ясно различал напряжение, сквозившее в каждом его жесте. Капитан был обеспокоен. Мистер Скотт покачал головой. – Ничего. Оно никак не связано с работой транспортатора, сэр. Что бы ни случилось с доктором Маккоем, это произошло там, на планете. – Проклятье! - капитан стукнул кулаком о консоль. – У нас нет времени задержаться и провести исследования. Значит, мы вернемся сюда после встречи с "Калипсо". Мистер Скотт уставился на него так, будто не верил своим ушам. – Вы имеете в виду... оставить его вот так, как есть? – У вас есть другие предложения? У "Калипсо" не будет другого шанса с нами встретиться, слишком узкое окно. Спок выпрямился. – Прошу разрешения высадиться на планету на шаттле с целью поиска возможных причин настоящего состояния доктора Маккоя. - Не разрешаю, – сказал капитан. – Вы нужны мне здесь, Спок. – Он вздохнул и бросил на него сочувственный взгляд. – Мне жаль. Если бы нам не требовалось уходить настолько срочно, я бы оставался на орбите столько, сколько нужно, чтобы понять, что случилось, и провести обратную трансформацию с нужным результатом. И вы это знаете. После того, как мы встретимся с "Калипсо", мы немедленно пойдем назад. Сколько нам идти до точки встречи? – 2.8 суток на седьмом варпе, – сказал Спок. Кирк потер лоб. – Выжмем из корабля все, что только можно. Но откладывать больше нельзя. Обратно, если состояние техники это позволит, пойдем на девятом. Следует пересмотреть график дежурств в лазарете, перераспределите смены доктора Маккоя, и будем молиться всем, кому только можно, чтобы мы нигде не нарвались на клингонов. – Есть, сэр, – сказал Спок. Приказы капитана были ясны и логичны, и спорить с ними было бессмысленно. Несмотря на такой ответ, капитан, кажется, полагал, что он должен чувствовать разочарование или печаль, и ободряюще ему улыбнулся. – Мы вернем его, Спок. – Конечно, капитан. – Скотти, сможешь сам собрать эту штуку обратно? – Так точно, сэр, – сказал тот. – Прекрасно. Выполняйте. К тому времени, как мы встретимся с "Калипсо", транспортаторы должны быть в полном порядке. Мистер Спок, следуйте со мной. Спок проследовал за капитаном в оранжерейный отсек. Кирк шел быстро, молча, и Спок знал, что это значит. Капитан глубоко задумался, строит планы или быстро производит в уме какие-то вычисления. Еще он, вне всякого сомнения, винит себя в том, что доктор Маккой оказался в столь бедственном положении: капитан принял тяжелое решение, потому как иного выбора не было, но это совсем не значило, что он по своей воле уходил от планеты, на которой с наибольшей вероятностью можно было бы добыть информацию, что позволит вернуть его коллеге и другу человеческий облик. Решение уходить было сложным. Но Спок сам сделал бы тот же выбор, и он восхищался практичностью своего капитана и твердостью его воли. Тем не менее, было так... странно, когда доктора сейчас не было рядом. В оранжереях, как правило, бывало тихо – мирное место, куда можно было приходить за тишиной и покоем. Плотный график Спока не позволял ему часто бывать здесь, но, когда ему удавалось заглянуть, это было приятно. Сегодняшний день, однако, был исключением из правил. Сегодня здесь кипела бурная деятельность и стоял неумолчный гул голосов. Сулу, Чепэл и доктор М'Бенга суетились вокруг растения, в которое превратился доктор Маккой. – Докладывайте, – скомандовал Кирк, как только они вошли в отсек. Сестра Чепеэл взглянула на доктора М'Бенгу. Тот был мрачен. – Это не совсем та область, в которой я могу считать себя профессионалом, капитан, – признался он. – Да, растение выглядит вполне здоровым, и мы знаем, как поддерживать его жизнедеятельность. Но я не решусь даже близко подступиться к тому, чтобы высказаться относительно причин и механизмов происшедшего. Я не постигаю, как человек мог обратиться вот в это. – А как взрослый человек или взрослый вулканец мог быть обращен в ребенка? – вопросил в ответ капитан, чисто риторически. – Как человека можно было превратить в собаку? Космос полон тайн и чудес, доктор. – - Кирк подошел к кадке с растением и осторожно провел пальцем вдоль одной из его лианоподобных ветвей. Та едва уловимо затрепетала и осталась неподвижной, но когда то же самое попытался проделать Спок, лиана тут же обвилась вокруг его запястья. – Оно способно воспринимать происходящее? – заинтересовалась Чепэл. – Как думаете, оно понимает, кто именно к нему прикоснулся? – У вулканцев температура тела выше, чем у людей, – напомнил ей Спок. – Это может быть просто положительным термотропизмом. – И все равно, ему не повредит, если вы будете с ним говорить так же, как обычно говорите с доктором, - сказал Сулу. – Растения позитивно реагируют на похвалы и на успокаивающую музыку. – Когда в последний раз доктор Маккой позитивно реагировал хоть на что-нибудь успокаивающее или ласковое? – спросил доктор М'Бенга, улыбаясь своим мыслям. – Да он ест сарказм на завтрак и пьет горячие дискуссии вместо кофе! Кирк рассмеялся. – Ну, эту часть мы, пожалуй, оставим мистеру Споку, а? – Обращаю ваше внимание, капитан, что я буду занят анализом возможных причин трансформации, – заметил Спок. – У меня не будет времени на то, чтобы обеспечить доктору Маккою постоянный уход. Кирк глянул на него удивленно. – Можно вас на два слова, мистер Спок? Спок кивнул, и они вдвоем отошли в дальний конец оранжереи. – Я, вообще-то, думал, гм-м... мистер Спок, я полагал, что доктор ваш... как бы сказать, бойфренд, или... Спок весь напрягся. – Мы воздерживаемся от подобных определений, капитан. Мы безусловно состоим в романтических отношениях, но, тем не менее, то, кем мы приходимся друг другу, никоим образом не описывается словами "бойфренд", или "любовник", или... – Да, да, я понял, - прервал его Джим. Он выглядел задумчивым. - И все равно, на этом корабле вы - один из самых близких ему людей, и характер вашей с ним связи уникален. Полагаю, вы воспользуетесь своей возможностью следить за его благополучием? Спок перевел взгляд на растение на противоположном конце прохода. Капитан был совершенно прав, он предпочел бы напрямую участвовать в защите жизни и благополучия доктора, вот только... – Капитан, я должен признаться, у меня совсем мало опыта в уходе за растениями. – Мы все будем помогать, – уверил его Джим. – Особенно мистер Сулу, – капитан улыбнулся. – А вам все равно придется держать Маккоя где-то рядом с собой в ходе ваших исследований. Как вам будет удобнее, мистер Спок, с точки зрения вашей вулканской логики: мне подписать соответствующий приказ? Спок посмотрел на него почти что с неодобрением. – Это лишнее, капитан. Я окажу всяческую помощь в уходе и обеспечении благополучия доктора Маккоя, пока он находится в трансформированном состоянии. – Спасибо вам, мистер Спок, – в голосе Джима была искренняя благодарность. – Я бы сказал, что доктор еще поблагодарит вас лично, но мы же с вами о Маккое говорим. Скажем так: он будет проявлять благодарность в своей собственной уникальной манере. – Несомненно. --- Постепенно все разошлись, и рядом с растением остались только он сам и мистер Сулу, каждый занимался своей частью исследования. Им нечасто приходоилось работать вместе в лаборатории, и Спок очень скоро пожелал, чтобы им приходилось и впредь делать это как можно реже, поскольку Сулу, как оказалось, имел склонность к болтовне. Не со Споком, разумеется. С растением. Это было совершенно неуместно, нелепо, и сильно отвлекало. – ...а к работе над теми данными, что собрали на Дарказии, еще и не приступали, все ломают головы над тем, что случилось с вами, – не умолкал Сулу. – Мы были вынуждены уйти, чтобы встретиться с "Калипсо", так что вам, я думаю, придется побыть растением еще как минимум шесть дней, но капитан уверен, что мы... – Мистер Сулу, прошу вас, пришлите мне результаты анализа почвы, – прервал его Спок. – Да, сэр. Пока Сулу отсылал ему файл, было тихо. Казалось, они наконец-то смогут поработать спокойно. Но Сулу закончил отправку и снова как ни в чем ни бывало заговорил с лианой. – На чем я остановился? А, да, капитан уверен, что мы, когда вернемся, выясним, что случилось, и совершенно точно сможем превратить вас обратно. – Лейтенант, - спросил Спок, – вам обязательно вести это повествование? Доктор не может вам отвечать. – Я понимаю это, сэр, но растения очень отзывчивы, они реагируют на любые изменения среды. Я хочу, чтобы он знал, что он среди друзей, и чтобы был уверен, что мы делаем все возможное, чтобы ему помочь. Вы сами могли бы попробовать. Спок позволил себе испустить едва слышный оскорбленный вздох. –Благодарю вас, воздержусь. Сулу возобновил свою радостную трескотню, и Споку осталось только погрузиться в медитативный транс, направленный на отсеивание внешних шумовых раздражителей. --- Через несколько часов Сулу, закончив на сегодня работу, ушел, и Спок остался наедине с доктором и, наконец-то, в тишине. Поначалу он обрадовался этой перемене, но потом понял, что ему не хватает звука голоса Маккоя, что он скучает по тем временам, когда они работали в лаборатории вместе. Леонарду всегда было, что сказать, разве что он глубоко над чем-то задумывался. Воспринимал ли доктор окружающую действительность в своем теперешнем состоянии? На этот вопрос невозможно было ответить. – Возможно, вы сможете как-нибудь нас на этот счет просветить? – спросил Спок, и звук собственного голоса показался ему странным в пустой комнате. Она была бы пустой, если бы не доктор, но он никак не показывал, услышал ли его, понял ли. Спок вздохнул. – Что ж, хорошо. – Он поднялся на ноги, выпрямился и собрался уходить. – Надеюсь, вы проведете приятную ночь. Растение не отвечало. Спок пошел к двери, но на полпути обернулся. Растение оставалось все так же неподвижно. Это было нелогично, но Споку не хотелось оставлять доктора здесь одного. Не хотелось, чтобы тот проводил ночь в одиночестве. Это было совершенно необъяснимо: в конце концов, доктор в своем нынешнем состоянии, вероятно, вообще не способен воспринимать окружающее, и, соответственно, одиночество не должно его беспокоить. И, следовательно, желание вынести растение из оранжереи и унести его на ночь к себе в каюту было иррационально. Нелогично, абсурдно, абсолютно лишено всякого смысла... Спок осторожно поднял кадку на руки, вышел из оранжереи и направился к себе в каюту. Несколько членов экипажа, встретившиеся ему в коридорах, глядели на него слегка удивленно, но это точно была не самая удивительная картина, которую им приходилось видеть, служа на "Энтерпрайз". Оказавшись у себя, он освободил для доктора достаточно места на прикроватной тумбочке, проследил, чтобы тому было вдоволь воды, и чтобы почва в контейнере была распределена равномерно, после чего переоделся в одежды для медитации. Сегодня он чувствовал, что никак не может успокоить свой разум, в котором события прошедшего дня перекатывались снова и снова, и некоторые сцены проигрывались перед глазами по нескольку раз. Вот Маккой сообщает, что у него технические трудности при транспортации. Что это было? Возможно, именно в этом, в характере этих "трудностей", они и найдут ключ к разгадке механизма трансформации. Как долго продлится их встреча с "Калипсо"? Будет ли еще возможна обратная трансформация, когда они вернутся? И, если да, то сохранит ли после этого разум доктора полную функциональность? Сердце его трепыхнулось как ужаленное, и он, приструнив его, принялся дальше обдумывать эту мысль, одновременно изучая и свою реакцию. Что, если им удастся восстановить тело Леонарда - но не его разум? Для самого доктора это означает конец его карьеры как минимум. Ему придется вернуться на Землю, он будет нуждаться в уходе. Будет ли этим заниматься его семья, или его предпочтут поместить в специальное учреждение? Но боль в сердце вызвало не только это, и Спок об этом знал. Он представил себе ту огромную черную дыру, пустоту, которая разверзлась бы в его сердце с уходом Леонарда, которую очень долго невозможно будет ничем заполнить, а когда бы он все-таки стал бы пытаться ее заполнять, то чем-то другим. Чем-то таким, чтобы одна мысль о потере не наполняла бы все его существо таким кромешным ужасом. Она была невыносимой, эта боль, и Спок дышал старательно, ровно, постепенно усиливая контроль над чувствами, до тех пор, пока они не покорились и не стали занимать в сознании так мало места, что их не стало видно совсем. Когда он завершил медитацию, было уже очень поздно. Он переоделся в пижаму, расправил постель и лег. Последнее, на что упал его взгляд перед тем, как он потушил свет, был неподвижный силуэт растения, все так же стоящего у него на тумбочке. – Доброй ночи, Леонард, – тихо сказал он. --- В дни, что непосредственно предшествовали их рандеву с "Калипсо", это стало в коридорах корабля обычным зрелищем: кто-то из старших офицеров – обычно сам мистер Спок – несет в руках кадку с довольно неуклюжего вида растением. Если кадку нес кто-то из землян, в ответ на настойчивые расспросы они обычно неуверенно бормотали что-то о том, что доктору Маккою идет на пользу смена обстановки, так что они носят его по разным помещениям. Спок, со своей стороны, тех немногих, кто отважился приступить к нему с расспросами или с выражениями любых сантиментов, удостаивал лишь выразительно поднятой брови. – Я спешу по важному делу, – сказал он однажды, весьма резким тоном, очередному мичману, – и вы, вне всякого сомнения, тоже очень заняты. Возможно, если бы вы уделяли работе столько же времени, сколько тратите на обсуждения дел коллег, ваша служебная характеристика была бы менее удручающей, мисс Шилл. Мичман Шилл отчаянно зарделась и сбежала, и после этого обращаться к Споку по данному вопросу не рискнул более никто. Среди коллег установилось нечто вроде графика дежурств, и они по очереди заботились о благополучии доктора Маккоя. Однажды Спок заметил, что Сулу, забирая кадку с растением у Скотти, нахмурился так сильно и стал осматривать листья настолько внимательно, что Спок подошел к нему выяснить, в чем дело. – Он выглядит каким-то вялым, – сказал Сулу. – Что-то случилось? Скотти откашлялся. - Эм-м, знаете, я подумал, что, если он понимает, что происходит, то это довольно тяжко переживать, а? Так что я дал ему немного... кой-чего, подбодрить. Мистер Сулу рассмеялся. – Бодрость вы наливали, как я понимаю, из фляжки? – А-ха, именно из нее, родимой, – хохотнул в свою очередь мистер Скотт. – Самую-самую капельку. – Не думаю, что это сильно ему повредило, я только полью его сегодня обильнее, чем обычно. Интересно, у растений бывает похмелье? – задумался мистер Сулу. Спок молча сделал себе пометку никогда больше не оставлять доктора на попечении мистера Скотта. Со временем он стал замечать и другие странности в поведении коллег. У Ухуры вошло в привычку петь для растения в комнате отдыха. Капитан установил за своим креслом на мостике маленький столик, откуда лиана могла свешиваться из-за его плеча, как это было в привычках у доктора, когда он был человеком. Сулу продолжал болтать с ним, рассказывая ему все корабельные новости, Чехов быстро подхватил это его обыкновение. Сестра Чепэл со всей тщательностью следила за здоровьем растения. Ну, и конечно, он сам. Спок так и не смог себя заставить говорить с растением на виду у всех, но каждый вечер он был последним, кто брал на себя заботу о докторе, и относил его к себе в каюту, и оставлял на ночь. Там, в приватной обстановке, наедине, он рассказывал, как прошел день – все совершенно так, как если бы они встретились для очередного "свидания". Повествования его, как и всегда, были монотонны и безэмоциональны, но он живо представлял – когда позволял себе это представить, – как отреагировал бы Леонард, если бы был человеком, как изогнулась бы его бровь, как бы приподнялся в улыбке уголок губ. Пару раз Спок даже зашел настолько далеко, что представил, что бы доктор мог бы ему ответить, и эти попытки закончились воображаемыми дискуссиями с весьма неоднозначным финалом. Эти воображаемые разговоры не были нелогичными, рассуждал Спок. В конце концов, играя в шахматы, ты продумываешь возможные ходы своего противника. С их вербальным спаррингом с доктором Маккоем было практически то же самое. Ему показалось, что их встреча с "Калипсо" длилась гораздо дольше, чем те 4.6 часов, что показывал его хронометр. Но в конце концов они были свободны. Капитан Кирк распорядился лечь на обратный курс и идти на Дарказию на максимальном варпе. Несмотря на неусыпное внимание и заботы друзей, растение стало выглядеть хуже. Спок непрерывно анализировал состав почвы, воды, воздуха и параметры самого растения – все, что угодно, что могло бы помочь ему понять, как и почему произошла трансформация. Ответов у него все еще не было. Оставалось надеяться, что, когда они вернутся на планету, ответы – и, возможно, решение проблемы – найдутся в древних технологиях дарказианцев. Это случилось, когда они все еще шли на Дарказию, и двигатель работал на варп-9. Была самая середина альфа-смены, весь персонал мостика на своих рабочих местах. Капитан сидел в своем кресле, кадку с доктором Маккоем, как всегда, тщательно установили на столике за креслом, и мистер Сулу внимательно изучал состояние листьев и тихонько с ним беседовал. Споку, разумеется, следовало сосредоточиться на своей работе, но он не в силах был противиться соблазну и время от времени бросал взгляды на доктора. Ухура сидела у себя за пультом и неспешно беседовала с сестрой Чепэл, которая как раз пришла проверить состояние здоровья доктора; на пульте старшего офицера службы связи отображались все подпространственные частоты, но в настоящий момент все было тихо, и Ухура могла позволить себе перемолвиться словом с лучшей подругой. Очевидно, обменяться свежими сплетнями. Спок старался абстрагироваться от их разговора настолько тщательно, насколько мог, постаравшись сфокусировать свое внимание на тихой беседе Сулу с доктором Маккоем. Если бы он был человеком, Спок даже бы, наверно, почувствовал ревность. Внезапно Ухура выпрямилась в своем кресле. Она выглядела ошарашенной. Спок с любопытством смотрел, как руки ее запорхали над пультом, а разговор с сестрой Чепэл был позабыт совершенно. Потом она потрясенно вздохнула. – Капитан! – Что там, Ухура? Джим развернулся к ней. – Я... Я не могу поверить! Я принимаю подпространственный сигнал на нашей служебной частоте. С Дарказии. Спок напрягся, как струна. Те, кто еще не прислушивались к этому разговору, быстро оставили свои дела и навострили уши. Капитан вскочил на ноги и одернул форменную рубашку. – С Дарказии? Но это невозможно – на планете нет разумной жизни, дарказианцы давно ее покинули. Ухура смущенно откашлялась. – Нет, но... Быть может, вам стоит прослушать это самому. Здесь только аудио. – Включайте, Ухура, – приказал капитан. Через мгновение из динамиков раздался голос, который узнали все до одного. – ...прайз, черт вас дери, ответьте! Маккой вызывает "Энтерпрайз", черт вас дери, ответьте! Маккой вызывает "Энтерпрайз", черт вас дери, ответьте! Запись голоса Маккоя. Поставленная не автоповтор. И под этот аккомпанемент все глаза на мостике смотрели то на Ухуру, то на растение за капитанским креслом, то снова на Ухуру. – Сигнал исходит не от растения, – подтвердила она. – Это совершенно точно передача с планеты. Джим уронил голову на руки и потер лоб. Несмотря на напряжение, он улыбался. – Так это все-таки не эта чертова пальма! Никогда Боунс не был чертовой пальмой... – улыбка его увяла. – Насколько мы близко? Мы можем ответить? – Так точно, сэр. Соединяю. Джим поднял голову. – Маккой, это "Энтерпрайз", прием. Еще секунду в динамиках продолжала звучать запись голоса доктора, и Спок успел тщательно обдумать вопрос "а может ли еще доктор ответить на их вызов", но потом вдруг монолог оборвался, раздался треск – и усталый голос сказал: – Джим? – Боунс! – Джим, мать твою, где ты пропадал, – прорычал Маккой. – Пять чертовых дней я торчу на этой планете, и ты... – Боунс, прости меня, я... Прости, пожалуйста. Мы уже возвращаемся за тобой. Мы обязаны были успеть на встречу с "Калипсо". Что с тобой там произошло? Мы просканировали всю планету не на один раз и ничего не нашли. – Долгая история, Джим, – вздохнул доктор. – У нас уйма времени, – заметил Джим. – Нам до тебя еще целый день пути. – Скажи, Спок меня слышит? Взгляд капитана быстро выхватил старшего помощника, и Спок сказал: – Я здесь, доктор. – Проклятье, – сказал Маккой. – Хорошо, я расскажу, только ты пообещаешь, что не будешь надо мной смеяться. И только тогда я расскажу, что случилось – ну, или как я понимаю то, что случилось. – Я не буду смеяться, – заверил его Спок. – Это я Джиму говорил, – проворчал Маккой. – А вы, Спок... Вы никогда не будете использовать то, что услышите, чтобы унижать меня, оскорблять меня или использовать это как аргумент в спорах против меня. Слышите? В любой другой день Спок, услышав от доктора такие слова, тут же бы подбросил в огонь какую-нибудь ехидную ремарку, в тон. Но только не сегодня. Он ясно слышал в голосе Маккоя счастье пополам с изнеможением, и это явно указывало на то, что пришлось ему нелегко. – Обещаю, доктор. Не буду. Получив эти уверения, Маккой принялся рассказывать, с самого начала, с того самого момента, как он получил приказ готовиться к транспортировке на борт. Оказалось, что пресловутыми "техническими трудностями" были местные обезьяноподобные твари, которые стащили докторский трикодер, и Маккой, гоняясь за "хитрой сволочью", наконец загнал похитителя в какую-то местную пещеру, но не заметил, как в пылу погони потерял свой коммуникатор где-то снаружи. Он не был точно уверен, но, видимо, обронил его где-то рядом с тем растением, из цепких лап которого сам едва вырвался, и, вырываясь, рассек себе палец. (И это объясняет, почему на растении обнаружилась его ДНК, подумал Спок). Пещера оказалось обширной, настоящий лабиринт из залов, узких проходов и туннелей, и Маккой очень быстро там заблудился, а в горной породе, очевидно, было нечто, что искажало сигнал сканеров "Энтерпрайз" и уверило экипаж, что людей на планете нет. В конце концов Маккой нашел путь к выходу, но к тому времени шторм разыгрался в полную силу, и ему оставалось лишь ждать – без коммуникатора, без возможности связаться с кораблем. Он знал, что "Энтерпрайз" скоро должен будет уйти, но полагал, что у него будет больше времени. Шторм, тем не менее, продолжался час за часом, и Маккой понимал, что шансов у него все меньше. Наконец, ветер утих, и небо прояснилось, и доктор смог добраться до древнего дарказианского города, где он нашел нечто, что, видимо, служило когда-то субпространственным передатчиком. Разумеется, оборудование давно вышло из строя, но путем проб и ошибок Маккою удалось наладить передачу, записать то послание – и ждать. – Знаете, какой-то внутренний голос постоянно твердил мне, что вы не вернетесь, – признался доктор. – Или что я настроился не на ту частоту, или еще что-то, кто знает? Я доктор, а не инженер. – Мы скоро прибудем, Боунс, – заверил его Джим. –Мне чертовски стыдно, что мне пришлось тебя там оставить. – Это уж точно, - проворчал Маккой. Очевидно, он не был готов вот так сразу всё простить и забыть, хотя и понимал, что Джим ни в чем не виноват. –Надеюсь, ты там был так же несчастен, как и я тут. – Абсолютно несчастен, - заверил его Джим. – Это было ужасно. Спок без тебя стал совершенно невыносим. Спок взглянул на капитана, не веря своим ушам. У него в голове не укладывалось, что он мог вести себя как-то иначе, кроме как строго профессионально. Но Джим ему подмигнул. Понятно. Это был человеческий обычай шутить, и Джим всего лишь апеллировал к чувству юмора доктора. И Маккой в самом деле рассмеялся в ответ. – Готов поспорить, что так. Видимо, прорезались замашки тирана, не иначе. – И в самом деле, – сухо заметил Спок. – Мое поведение значительно изменилось к худшему без ежедневной дозы ваших насмешек. – И это была чистая правда, но не совсем в том смысле, как, видимо, поймет его доктор. Маккой фыркнул. Потом испустил вздох. – Слушайте, я пробыл тут в полном одиночестве слишком долго, и не хотел бы заканчивать разговор, но мне нужно добыть себе на сегодня какой-нибудь еды. Когда я вернусь, вы еще будете здесь? – Ну разумеется, – сказал Джим. – Спок? – Да, доктор, будем, – заверил его Спок. – Хорошо. Никуда не уходите! – он снова вздохнул. – Впрочем, может быть, я просто схожу с ума, и все вы только мои галлюцинации. – Не думаю, что наш с вами разговор – плод вашего воображения, доктор Маккой. Я вполне реален, могу вас заверить. Что же касается ясности вашего ума, то я, как вы помните, всегда затруднялся с поиском неопровержимых доказательств ее существования. Маккой смеялся куда дольше, чем того заслуживала столь неискусная подначка. – Так вас и разэтак, мистер Спок, теперь-то я точно знаю, что не сплю и не брежу. Я ваши словесные кружева едва с ушей снял, а уж придумать подобную хрень самому – нет, у меня мозги таким узлом не завязываются. – Всегда рад быть вам полезен, доктор. – Зараза самодовольная. Даже не видя его, Спок знал, что доктор сейчас улыбается. Улыбался, впрочем, не только Маккой: улыбался Джим, улыбались почти все находившиеся на мостике, кто открыто, а кто в ладошку. – Ладно. Пойду я, пожалуй. Маккой связь закончил. Когда доктор дал отбой, Джим практически упал в свое кресло. Одна из лиан немедленно потянулась к его плечу, и Джим бросил на нее свирепый взгляд. – Кто-нибудь, унесите это долой с глаз моих. Делайте с ним что хотите, только чтобы я никогда больше его не видел. – Капитан покачал головой и посмотрел на Спока. – Мы полные идиоты. Поверить не могу, что я бросил его там одного. Спок поднялся на ноги и подошел к капитанскому креслу. – Вы сделали то, что должны были. Он это понимает. Сулу взял растение и вынес его вон. Радоваться этому было нелогично. Точно так же нелогично было и испытывать смущение от того, как они относились к растению на протяжении последних дней. Они действовали исходя из имеющейся у них информации. И тем не менее. – Если вы не расскажете ему про эту пальму, Спок, то и я тоже не буду, – сказал капитан, хитро блестя глазами. – Я нахожу это решение приемлемым. На следующий день Маккой появился в транспортаторной – очень грязный и очень потный, он едва держался на ногах и от него весьма ощутимо попахивало. Они встречали его вдвоем с Джимом. Капитан сердечно обнял доктора и, принюхавшись, театрально поморщился. Спок приветливо кивнул. Маккой помахал им обоим рукой – и велел идти уже по своим делам, а он тут сам справится. – Все, что мне нужно – это душ, чашка кофе и очень плотный обед, – заявил он. – Не обязательно именно в таком порядке. – Валяй, - разрешил капитан, улыбаясь. – Свободен. Видеть тебя не желаю, пока не побреешься. Маккой задумчиво потер заросший щетиной подбородок. – Есть, капитан. – Также вам следует явиться в лазарет для осмотра, – напомнил ему Спок. – И представить в научный отдел официальный отчет о вашем пребывании на Дарказии-IV. – Знаю, Спок, знаю, - проворчал Маккой. – Но позвольте мне для начала снова почувствовать себя человеком, а потом я выполню все, что требуется. Я ведь не чертов робот, вы ж понимаете! Спок кивнул. – Мне это известно. Капитан, прошу разрешения отбыть для оказания помощи доктору Маккою. Джим улыбнулся ему. – Разрешаю. Осторожно поддерживая Маккоя под руку, Спок повел его к ближайшему турболифту. Было очень хорошо снова иметь возможность к нему прикасаться – к настоящему Маккою а не к растению-подмене. – Знаете, мне вряд ли потребуется помощь в принятии душа, – проинформировал его Маккой, как только двери лифта за ними закрылись. – Я в курсе, – ответил Спок. – Тем не менее, моим прямым долгом как старшего помощника капитана является проследить, что вы прошли все стадии реинтеграции в экипаж и готовы к исполнению профессиональных обязанностей. – Просто признайтесь, Спок, – сказал Маккой, – что вы по мне соскучились. – Я… удовлетворен тем, что вновь могу находится в вашем обществе после столь долгого перерыва. – Почти получилось. Тем не менее, зайдя в каюту доктора, Спок не знал, куда себя девать. Он осторожно присел на край кровати, Маккой тем временем исчез в ванной и включил водный душ. Обычно он пользовался ультразвуковым, но сегодня ему "просто хотелось себя опять человеком почувствовать, Спок, разве это так сложно понять?" Доктор и в самом деле выглядел неважно. От него осталось едва ли не половина, и он с трудом держался на ногах и в буквальном смысле покачивался от усталости, так что цитировать ему лишний раз правила расхода воды на кораблях класса "Конституция" Спок не стал. – Вы можете ко мне присоединиться, – сказал ему доктор прежде, чем уйти в душ. – И тогда это перестанет считаться перерасходом. Спок не был уверен, в самом ли деле Маккой рассчитывал, что он примет его предложение, но через две минуты после того, как доктор включил воду, Спок понял, что перед этим искушением устоять не сможет. Он осторожно открыл дверь и вошел внутрь. Маккой выглянул из кабинки. Спок был полностью одет, но глаза Леонарда все равно жадно оглядели его - Спок понимал, что доктор видел его обнаженным столько раз, что вообразить то, что под формой, труда не составит. – Ваше предложение все еще в силе? Маккой чуть помедлил. – Да, – тихо сказал он. – Только, э-э... если вы рассчитываете на что-то еще, кроме как обняться, придется подождать, пока я не посплю и не поем немного. Спок покачал головой и снял свою форменную рубашку. – Это меня устраивает. Я хочу быть рядом с вами. – Тогда забирайтесь, – сказал Маккой, задвинул шторку обратно и снова встал под душ. Быстро избавившись от оставшейся одежды, Спок последовал за ним, встал рядом, прижался всем телом и жадно пил это прикосновение – тело Маккоя буквально гудело от изнеможения, и Споку казалось, что он бы услышал это и без всякой телепатии. Он набрал в ладонь немного шампуня из настенного дозатора и принялся намыливать Маккою волосы, осторожно поддерживая его другой рукой. Тот постепенно расслабился в его руках, прислонился, доверчиво позволяя прикасаться к себе, и Спок тщательно растер и вымыл его. Несмотря на уверения Маккоя, что он слишком устал для любой сексуальной активности, его пенис, пока Спок его намыливал, а потом смывал пену, все-таки проявил к происходящему краткий, но отчетливый интерес. Спок никогда раньше не видел доктора полностью обнаженным и теперь находил, что наслаждается открывшимся ему видом. Когда Спок выключил воду, Маккой был идеально чист от макушки до пяток - и почти спал. – Кажется, я мог бы проспать целую неделю, – пробормотал он, подавляя зевок, когда Спок повел его обратно в каюту, из одежды на каждом из них были лишь полотенца, обернутые вокруг бедер. Он осторожно усадил доктора на постель и стал искать депилятор. – Ваш ночной отдых на Даркензии-IV был, очевидно, недостаточным? - спросил он, когда наконец-то нашел то, что искал, вернулся к Маккою и начал удалять щетину с его лица. Маккой фыркнул. – Ночной отдых? Какой там отдых, вы шутите? Со всеми этими скачущими по округе дикими тварями, и еще всякие жуки, которые норовили проползти у меня по лицу, да плюс твердая, как камень, постель... Видимо, эти дарказианцы совсем дураки были насчет поспать, вот что я вам скажу. И я уже молчу о том, что ночи у них там длятся не дольше пяти часов. Спок нанес депилятор на щеки, на подбородок, на верхнюю губу – очень тщательно, медленно и методично. – Еще вы, видимо, совершенно неудовлетворительно питались. – Да, есть такое. Но когда я добыл обратно свой трикодер, я хотя бы мог понять, какие из растений ядовиты, а какие нет. А вот охота, как оказалось, точно не моя стезя. – Мне приятно слышать, что вы смогли найти себе хотя бы какой-то источник пропитания, – сказал Спок. Губы Маккоя дрогнули в улыбке. – Не могу поверить, что говорю это, но мне чертовски вас не хватало, Спок. – А мне вас, Леонард. Завершив депиляцию, Спок отложил инструмент и, после секундного промедления, наклонился и поцеловал Маккоя. Доктор ответил на поцелуй, усталый, но счастливый. Потом усмехнулся. – Черт. Подождали бы, пока я зубы почищу. Спок выжидательно поднял бровь. Маккой затрусил обратно в ванную, слегка пошатываясь, но с твердым намерением с уж этой-то задачей справиться самостоятельно. Когда он вышел, вид у него был крайне заинтригованный. – Эй, Спок, вы не в курсе, Скотти что, пока меня не было, полюбил выращивать цветы в горшках? Спок медленно выдохнул, стараясь ничем не выдать, какие эмоции в нем пробудило упоминание растений и ухода за ними. – Не могу сказать точно, – дал он уклончивый ответ. – А почему вы этим заинтересовались? – В одном из ящиков полным-полно всяких удобрений и подкормок, это совершенно точно не моё. Спок видел только один логичный выход из ситуации: как можно более кратко он обрисовал Маккою, что именно происходило на корабле в его отсутствие. Когда он закончил, Маккой смотрел на него во все глаза. Молча, долго. Потом принялся хохотать. – Так вы думали, что я – это та лиана! Спок нахмурился. – Это было самым логичным выводом из совокупности фактов, которыми мы располагали. И ранее уже были прецеденты, когда члены экипажа представали в формах, несколько отличных от их обычного облика. – Ну да, конечно, понимаю. И Скотти, что, помогал ухаживать за этим растением? – Да, ему это дозволялось до того момента, как я выяснил, что он поливает его из фляжки с виски. Маккоя скрутил новый приступ смеха. – А вы сами, Спок, – спросил он, когда отдышался и снова смог связно говорить. – Что подсказывал вам ваш логический ум относительно вопросов растениеводства? – Я также помогал поддерживать здоровье и благополучие этого растения, – признал Спок. – Каждый вечер я приносил его к себе в каюту и оставлял на ночь. Маккой улыбнулся ему, и в глазах зажглась озорная искра. Он стянул с себя полотенце, быстро переоделся в широкие спортивные трусы и улегся в постель. Потом похлопал по матрасу рядом с собой. – Ложитесь. Спок, тем не менее, медлил. По целому ряду причин. – Бросьте, мистер Спок, если б я не был так чертовски тактичен, я бы сейчас вслух заявил, что в глубине души вы чрезвычайно сентиментальны. – Это прекрасно, - заметил Спок, - но мне следует вернуться к исполнению своих обязанностей. – М-м, – сказал Маккой, и глаза его уже закрывались сами собой. – Свои обязанности вы сегодня исполняете прямо здесь, разве не так вы договорились с капитаном? – Да, вы правы. Но я намеревался лишь убедиться, что вам будет обеспечен надлежащий уход: душ, бритье, еда и отдых. Хотя вы еще не поели. – Именно. Следовательно, вам следует остаться и проследить, что я буду обеспечен едой. А есть я не смогу до тех пор, пока не вздремну. Так что, полагаю, вы просто обязаны остаться со мной как минимум до этого момента. - Ваша логика хромает. - Моя логика шустро бегает. Но вы слишком упрямы, чтобы это признать. Просто замолчите и послушайте меня хоть раз в жизни. Взгляд Спока задержался на обнаженном торсе доктора. – Возможно, вы правы. Маккой ухмыльнулся. – Я хочу аудиозапись того, что только что услышал. Спок аккуратно размотал полотенце и натянул свои собственные боксеры и майку. Потом скользнул в постель рядом с Маккоем. – От меня вы ее точно не получите. – Спок... – Да, доктор? – Спи уже. – Я не собираюсь спать, доктор. Я не утомлен. Я просто побуду с вами, чтобы убедиться, что ваш отдых адекватно... – Спок? – Да? – Как мой отдых может быть адекватным, если ты болтаешь без умолку? – Убедительный довод. Спокойного сна, Леонард. – Доброй ночи, мой хороший. И Маккой провалился в сон прежде, чем Спок успел поставить ему на вид, что, строго говоря, на "Энтерпрайз" сейчас дневное время суток.