Былью сладкий сон обернётся.

Рассеянность Серёжи Олег замечает с самого утра. Настроение у Разумовского явно не слишком праздничное. Подняв тревогу, он пытался узнать, что произошло, но внятного ответа так и не дождался. После этого Волков вздохнул и ушёл на кухню готовиться к празднику. Серёжа приходит за ним туда же хвостиком и садится помогать нарезать картошку к оливье. Олег с сомнением, но всё же дал ему в руки нож, так аккуратно, словно Разумовский сразу же порежется, как только возьмёт предмет за ручку. На кухне тихо работал старенький телевизор, показывая какой-то очередной новогодний фильм, а в окно бьются снежинки. Разумовскому было не особо интересно. Серёжа снова и снова вздыхает, а после раза десятого откладывает нож и кладёт руки на колени. Олег ждёт, когда тот начнёт говорить и наконец слышит: — Олег, вот если бы ты очень хотел что-то сделать, но боялся… — Серёжа, что ты?.. — с испугом спросил Олег. — Ничего противозаконного! — возмутился Серёжа, с укором глядя на друга. — Просто ради интереса. — Если бы я хотел, но боялся, что звучит странно, то сделал бы это тридцать первого декабря. Считаю, что Новый год — он на то и новый, — сказал Олег, не отвлекаясь от нарезания колбасы. — Философ из меня такой себе, но по-моему это самый хороший способ. Так что у тебя осталось, — Волков обернулся на часы. — Девять часов на принятие решения, чтобы последовать моему совету. Серёжа кивнул, но в ответ ничего не сказал. Если бы Новый год стирал прошедший из памяти, то можно было последовать совету Олега. Но то ли Серёжа был не столь смел, то ли просто был умным. В конце концов, не начинать же год с ссоры с единственным и лучшим другом, который в итоге, скорее всего, прекратит общение. А с другой стороны у Серёжи резко произошёл прилив решительности. Живём-то ведь один раз! Жалеть никогда ни о чём не стоит. Рано или поздно всё забудется и жизнь пойдёт своим чередом. Загвоздка в том, что человек живёт в своей зоне комфорта и выходить из неё, меняя уклад вещей (особенно в отрицательную сторону), не хочет никто. Да и зачем? Серёжу вроде как устраивало, что Олег всегда рядом, такой близкий и, пусть даже вместе с этим, далёкий одновременно. Хотелось большего постоянно. Эти касания Олега… их мало. Мало слов поддержки, мало просто дружбы. Разумовский дорезает свою часть продуктов и уходит в спальню. До Нового года остаётся шесть часов, но мысли заняты не тем. Сколько раз Серёжа представлял себе этот праздник иначе, когда они с Олегом перестают быть друзьями. А сколько раз он рисовал у себя в голове их поцелуй? От таких мыслей и бабочки в животе, и слёзы к горлу подступают. Так глупо… хватит ли ему смелости когда-нибудь повторить сюжеты из головы? За стенкой, которая, по их общему с Олегом мнению, была сделана из картона, звучала песня из «Кавказской пленницы», которую из года в год крутили по главным каналам. Серёжа хмыкнул. Любимый фильм Олега. Он ещё песню оттуда обожает. Как в Волкове сочетается любовь к «Чтобы однажды утром, раньше на год иль два кто-то сказал кому-то главные слова» и любовь к року — Серёжа никогда не поймёт, но это так привлекает. Серёжу вообще всё в Олеге привлекает. Разумовский тихо засмеялся, когда услышал, что Олег тихо подпевает песне из фильма. — Олег, я же говорил, что она тебе нравится! — прокричал Серёжа. — Ты поёшь. — Наглая ложь, — отмахнулись за стенкой, хотя Серёжа слышал улыбку. — Мне ты нравишься, а это всё мелочи. Олег постоянно так говорит в шутку, даже не зная, как это задевает Серёжу и его нежные к Волкову чувства. Может, если бы Разумовский был какой-нибудь песнью, то Олег бы правда его любил. Прослонявшись без дела пять часов, Серёжа наконец возвращается на кухню, видя, как Олег с трепетом украшает оливье укропом. Улыбка сама по себе появляется на лице. Серёжа садится на табурет, подбирая ноги под себя. — О, ты вовремя, — улыбнулся Волков и сел напротив. — Скоро опять будут рассказывать про то, какой это был тяжёлый год. Серёжа улыбнулся ещё шире. Олег внимательно смотрел «Голубой огонёк», тогда как Разумовскому захотелось кричать о том, что он, Серёжа, явно поинтереснее. Чудо. Ему просто нужно новогоднее чудо. В детстве веришь в него, веришь, а потом перестаёшь. Может поэтому желания, загаданные в полночь, порой не сбываются? Может нужно просто снова по-настоящему, искренне поверить? И Олег был прав. Президент снова говорил о том, какой это был сложный год. Чёрт возьми, если за эти пять минут Серёжа не одумается и не поубавит в себе уверенность, то следующий год обещает стать сложным с первой секунды. Волков хмыкает на каждое слово из телевизора и смотрит так. словно там скажут что-то новое. Серёже бы сейчас эту непринуждённость. Он смотрит на Олега, который улыбается экрану, и понимает, что пусть он и разобьётся, как волны о скалы, но сделает то, чего желает. — Олеж, ты сам сказал, что Новый год на то и новый, — выдавил Разумовский за секунду до боя курантов, ловя вопросительный взгляд Волкова Серёжа привстал и нагнулся к Олегу, прикасаясь своими губами к его. О да, Серёжа этого хотел и мечтал, но не рассчитывал, что Олег улыбнётся на это детское касание и утянет его в глубокий влажный поцелуй. Ах да, желание же загадать нужно. Традиция же. Но зачем что-то загадывать, если язык Олега так сводит с ума своими нежными движениями, что все мысли просто испаряются. Все несказанные слова, которые обоим стоило произнести ещё в прошлом году, вылились в этот поцелуй. На фоне иронично зазвучал гимн России. По всей России сейчас люди пьют шампанское, и только двое забыли о существовании этого мира и целуются на маленькой кухне такой же маленькой квартиры. Олег целует жадно и жарко. Так, что у Серёжи всё переворачивается в животе, и он, наплевав на всё, пересаживается на колени к Олегу. По канонам романов у них должен был закончиться воздух, но что-то его было только больше и больше. Серёжа, нехотя, отстранился и тут же спрятал лицо в плече у Олега, сжимая пальцами, его футболку. — Я люблю тебя, — тихо сказал Серёжа, скрывая алеющие щёки. Олег усмехнулся и прижал его к себе за талию ещё крепче, забрался руками под свитер Серёжи и коснулся ладонями голой кожи. — Я тебя тоже люблю, — прошептал он в ответ, наблюдая за тем, как Серёжа смущается всё больше. Сердце щемило от всех этих нежных чувств. Разумовский лишь крепче прижался к Олегу, который наконец стал таким близким. За окном звучат залпы фейерверков. Им было явно не до оливье и салютов в объятьях друг друга. Что ж, зато завтрак не нужно готовить.