Самое нежное прикосновение оставляет самые тёмные следы

Уилл готов был поклясться, что услышал за спиной лязганье камерной решётки, а потом увидел, как все лампочки потускнели, а стены начали сдвигаться. Он обернулся. Позади был всё тот же старый выход и Уилл по-прежнему находился в фойе Балтиморской государственной больницы для душевнобольных преступников. Когда он вошёл в это здание, у него по позвоночнику побежали холодные мурашки. Ему пришлось напомнить себе, что вечером его отсюда выпустят. Пока он отмечался в регистратуре, вокруг было до неуютного тихо. Впрочем, Уилл обычно не бывал здесь по ночам. По крайней мере, по эту сторону решёток. Он помнил ночи, когда находился здесь взаперти. Иногда ему удавалось убедить себя, что кроме него в больнице не было ни души. Что доносившийся до него храп на самом деле был грудным фырканьем огромного оленя. Охранник с неровными клочковатыми усами вежливым кивком разрешил Уиллу пропустить стандартную процедуру записи для посетителей. Он достаточно часто Уилла здесь видел. Это вызывало воспоминания, в которые Уиллу совершенно не хотелось погружаться, но на этот раз ему не удалось убедить себя просто ехать дальше. Время его звонка с Молли подошло и прошло. Уилл отправил ей извиняющееся текстовое сообщение. Возможно, для него это было всего лишь способом ещё на какое-то время отогнать кошмары. Не важно. Чем быстрее он сможет поймать Красного Дракона, тем быстрее он сможет уйти и опустошить своё сознание. Ему перестанет казаться, будто от него отваливаются куски, падая на пол Ганнибаловой камеры и оставаясь там. Он найдёт подобие покоя, которого больше не может обрести, не видя Ганнибала за этой прочной стеклянной стеной. Единственным доносившимся до Уилла звуком были его собственные шаги. Здесь светил тусклый свет и царила тишина. Оглянувшись через плечо, Уилл сделал мысленную пометку спросить у Аланы, проверяет ли она, что её охранники не отлынивают по ночам. Поправив зажатые под мышкой пальто и папку с материалами по расследованию, Уилл толкнул дверь в Ганнибалов блок и вошёл внутрь. И тут же всё выронил. Бумаги разлетелись во все стороны, ручки покатились по полу. Ещё через секунду у него за спиной раздался щелчок захлопнувшейся двери, заставив его вздрогнуть. Ганнибал. Ганнибал стоял всего в нескольких футах. Слишком близко. Больше не заслоняемый отражениями на стекле. Ганнибал повернулся к Уиллу, и… на нём была кровь. Очень много крови. Ей была пропитана вся передняя часть Ганнибалового комбинезона, измазана шея и перепачкан рот. Она стекала у Ганнибала с кончиков пальцев. Ганнибал стоял с неправильной стороны своей стеклянной стены. — О?.. Уилл, — его голос звучал запыхавшимся. Его улыбка выглядела восторженной и позволяла заметить кровь у него между зубами. — З-зачем? — выдавил Уилл, ошеломлённо уставившись на открывшуюся его глазам картину. В камере лежали тела двух охранников, под которыми расплывался океан крови. Дверь в камеру была распахнута настежь. — Я просто хотел на минутку отсюда выйти. Там, дальше по коридору, есть окно, из которого видно лес на востоке. Уилл выпучил на него глаза. Выражение Ганнибалового лица представляло собой странную смесь из удовлетворения и веселья. — Не хочешь прогуляться вместе со мной? — спросил Ганнибал. Уилл скользнул большим пальцем по своему оттопыренному карману. У него до сих пор был с собой телефон, а на другом боку висела кобура с пистолетом. — Кому ты хочешь позвонить? Джеку? Алане? — Оно и впрямь того стоит? Алана превратит твою жизнь в ад, если тебя опять поймают. Ганнибал вздохнул и отвёл глаза. — Новые охранники были не очень-то милы. У Уилла дёрнулась рука, а пальцы сами собой быстро забарабанили по бедру. У него в голове тут же завертелись мысли: что он должен делать, что он может сделать… И назойливое напоминание, что камеры и микрофоны старательно фиксировали, как он сейчас стоял и колебался. У него настолько участилось дыхание, что ему было сложно говорить. — Чего ты пытаешься этим добиться? Чего ты хочешь? — Ты поверишь, если я скажу, что всё это произошло случайно? Забавно, как события иногда притягиваются друг к другу. Словно мелодия, — отозвался Ганнибал. — Нет, я ни капли в такое не поверю. — Хм-м, — ответил Ганнибал. У него натянулась верхняя губа, когда провёл языком по своим окровавленным зубам, всасывая кровь. Уилл отвернулся, снова уставившись на трупы в камере. И вдруг увидел какое-то движение. Один из охранников слабо пошевелился. Чёрт. То, что один из них был до сих пор жив, крайне всё усложняло. Кто-то, кого можно спасти. Ганнибал проследил за направлением взгляда Уилла как раз вовремя, чтобы услышать потрескивание рации, когда охраннику удалось нажать на кнопку и что-то прохрипеть, прежде чем его голова снова бессильно упала на грудь. Уилл почувствовал гнев Ганнибала, словно волну дрожи, хотя тот сохранял полную неподвижность. От пристальной ярости в его взгляде трудно было отвести глаза. Уилл подавил желание обозвать его идиотом за то, что он не проверил, действительно ли охранники мертвы. Ганнибал проверил бы, если бы его это и впрямь заботило. Если бы он знал, что придёт Уилл. Они оба замерли, слушая доносящиеся по рации голоса, всё более нетерпеливо требующие ответить. Вскоре охранники прибегут сюда лично. — Ты же знаешь, они будут стрелять в меня на поражение, — заметил Ганнибал. Уилл знал. Очень хорошо знал. Никто не хотел видеть монстра по неправильную сторону стекла. — Возвращайся обратно в камеру, и им не придётся этого делать, — сквозь стиснутые зубы ответил он. — Ты хочешь, чтобы я это сделал? — Да, хочу. — И ты собственноручно запрёшь за мной дверь? Будешь упиваться ощущением, что поймал меня не только символически, но и физически? — Это не какая-то игра с целью выяснить, кто сильнее. — Припоминаю, ты как-то говорил, что когда речь заходит о нас двоих, однозначная победа невозможна. — Сейчас речь не об этом. — Значит, ты опасаешься за моё благополучие? — Тебе стоило бы за него поопасаться. Не припоминаю у тебя суицидальных наклонностей. — Самоубийство — это враг. — Тогда возвращайся обратно в камеру. Не будьте идиотом, доктор Лектер. — Разве здравомыслящий человек пойдёт в свою собственную тюремную камеру? — Если иначе его пристрелят — да. — А если мне интересно посмотреть, что произойдёт? — Ты же знаешь, что случилось с кошкой. — Разве ты не знаешь окончания этой детской песенки? Где же моё удовлетворение? Бросив на него свирепый взгляд, Уилл шагнул вперёд. — Ты собираешься меня заставить? Втащить меня туда силой? — поинтересовался Ганнибал. — Чёрт тебя дери, просто вернись в камеру. Ганнибал слегка наклонил голову. У него это вполне могло равняться пожиманию плечами. — Ганнибал. Возвращайся в камеру, — потребовал Уилл, делая ещё шаг к нему. Ганнибал расплылся в улыбке. Уилл уже слышал неподалёку торопливо приближающийся топот. — Пожалуйста, — попросил Уилл, но Ганнибал не двинулся с места. У Уилла свело плечи от напряжения, и он уже собирался втолкнуть Ганнибала в его чёртову камеру… Шаги звучали слишком близко. Уилл их слышал. Слишком, слишком близко. Они были уже здесь. Уилл понятия не имел что творит, когда развернулся и встал прямо перед Ганнибалом, заорав: — НЕ СТРЕЛЯЙТЕ! Выставив вперёд ладони и развернувшись так, чтобы закрыть собой Ганнибала со стороны двери, Уилл наблюдал, как трое перепуганно-колеблющихся охранников, держа перед собой пистолеты, осторожно вошли в комнату. И начали ошеломлённо пересматриваться. Уилл вытащил из кармана удостоверение. — Меня зовут Уилл Грэм и я работаю на ФБР. Не стреляйте в него, разве что у вас не будет другого выбора, хорошо? Не будем усложнять ситуацию. Он сейчас вернётся обратно в свою камеру, и мы спокойно со всем разберёмся. Так ведь, доктор Лектер? Ганнибал у него за спиной издал негромкий выдох, и только Уилл мог определить, что это был смех. — Мистер Грэм, — начал первый охранник, перенося вес на другую ногу и опуская дуло пистолета. Он был высоким и опытным на вид. — Советую вам от него отойти. Уилл повернул голову так, чтобы увидеть периферийным зрением Ганнибалов силуэт. — Доктор Лектер, вы сейчас поднимете руки вверх и начнёте медленно пятиться назад. И вернётесь обратно в камеру. Вы что, действительно хотите умереть, будучи застреленным? Ну же, идите. Прямо сейчас. Глянув на охранников, чтобы убедиться, что те его слушались, Уилл обнадёженно попятился — и врезался в крепкое тёплое тело. Он со свистом втянул воздух. — Ты собираешься защищать меня всю дорогу до камеры? — негромко выдохнул ему в ухо Ганнибал. — Ганнибал… — предупредил Уилл. Он не отрывал глаз от охранников, которые таращились на него с выражением такого неимоверного шока, что он начинал чувствовать себя неловко. Ганнибал втянул носом его запах, всколыхнув дыханием волосы, и у Уилла перехватило горло. Он округлившимся глазами уставился на охранников, гадая, заметили ли они. — Если ты говоришь, что я должен идти, то мы пойдём, — сказал Ганнибал. Две большие ладони уверенно легли Уиллу на рёбра, с обоих боков, и мягко потянули его назад. Уилл схватил Ганнибала за запястье и слабо попытался вывернуться, но тот лишь крепче сжал руки. Уилл покачал головой. — Не надо, Га… — Разве ты не хочешь, чтобы я очутился в камере? Сдержавшись, чтобы не покачать головой, Уилл неуверенно шагнул назад, как вдруг Ганнибал дёрнул его на себя, так что Уилл, пошатнувшись, чуть не наступил ему на ноги. Ладони у него на талии сжались ещё сильнее и потянули его к себе. Не грубо, но и не бережно. Уилл мог сдаться или начать сопротивляться, и последнее вряд ли хорошо закончилось бы — учитывая три пистолета у троих таращившихся на него бестолковых охранников. Первым делом нужно было не дать Ганнибалу причинить вред кому-либо ещё, так что Уилл смирился с Ганнибаловым упрямством и, морщась из-за своего незадачливого решения, послушно попятился. Охранники медленно приблизились. На их лицах читалась неуверенность. Ганнибал вёл Уилла всё дальше и дальше назад, пока тот не увидел у себя перед носом внутреннюю сторону стеклянной стены. Один из охранников метнулся вперёд и с громким лязгом захлопнул дверь камеры. Это оказался тот тип с регистратуры, с клочковатыми усами. Уилл беспомощно уставился на замок, продолжая мысленно слышать грохот закрывшейся решётки. Затем вывернулся из Ганнибаловой хватки, когда тот начал поглаживать его рёбра большими пальцами. — Что ты, чёрт подери, творишь? — возмутился высокий охранник, и его голос загремел на всё помещение. Уилл резко повернулся к ним, но высокий смотрел на своего товарища. — Самое меньшее, что мы можем сделать — это не дать ему навредить кому-то ещё! — И что нам, чёрт подери, теперь делать? — Я схожу позвоню Блум. А вы двое стойте тут и будьте начеку, если они снова попытаются выбраться, — сказал клочкоусый и поспешил из комнаты. Судя по трясущимся рукам, им двигал скорее страх, чем чувство долга. У Уилла в голове снова и снова звенело это произнесённое «они». Они могут попытаться сбежать. Эта камера уже считалась и его камерой тоже. — Держитесь, мистер Грэм. Мы запросим дальнейших указаний и подмогу, — подбодрил его высокий и, поднеся рацию поближе ко рту, тихо в неё заговорил. Краснея, Уилл свирепо уставился на них. Ну что за идиоты. Не существовало такого количества людей, чтобы укротить Ганнибала. И уж Уиллу это точно не светило. Зайти, пятясь, прямо в клетку ко льву! — Уилл, дыши, — отозвался у него за спиной Ганнибал. Резко развернувшись, Уилл смерил его негодующим взглядом. — Какого чёрта? У Ганнибала весело дрогнули губы. По нижней скользнули острые зубы. — Как же мне было удержаться? — Это не смешно, Ганнибал. Эта ситуация охрененно глубже задницы. Ганнибал наклонил голову набок: немного умилённо, немного снисходительно. Запах их близости оглушил Уилла, как грузовик: под металлическими нотками крови сквозило что-то настолько невыносимо знакомое, что у него закружилась голова. Его следующей мыслью было, что никто не должен оказываться в пределах досягаемости Ганнибаловых рук, если только тот не в смирительной рубашке. Уилл попятился в сторону двери, в которую ему так отчаянно хотелось выйти. До него начало доходить, что он и впрямь здесь застрял, с Ганнибалом и мерзким запахом свежих трупов в качестве компании. Он чувствовал во рту привкус меди. — Что ж, я думал устроить тебе обзорную экскурсию, но, по правде говоря, здесь мало на что смотреть. Большую часть моих книг ты уже видел. Часть рисунков ты тоже можешь узнать. Я предложил бы угостить тебя ужином, но примешь ли ты моё приглашение, или нет... Полагаю, наличие зрителей осложнило этот выбор. — Как ты вообще отсюда выбрался? — спросил Уилл. Ганнибал не ответил. — Убедил одного из охранников сказать тебе код? Ганнибал улыбнулся. — Но ты не собираешься помогать мне отсюда выбраться, да? — Ты же только зашёл. — Ганнибал! — не выдержав, рявкнул Уилл. — Рад видеть, что мы снова перешли на «ты». По крайней мере, когда ты не пытаешься мне досадить. Моё имя никогда не исчезало у тебя с языка, не так ли? Уилл положил руку на пистолет у себя на боку. И вдруг сообразил, что ему даже в голову не приходил вариант позволить Ганнибалу умереть. Ганнибал помрачнел. — Ты прав. Мне действительно не хотелось бы умереть от пули — из всех вещей-то. — Ты чёртов псих. Ты это знаешь? — Ох, Уилл, уж тебе-то следовало бы знать. — Я имел это в виду в качестве оскорбления. Ганнибал сплёл руки за спиной и широко улыбнулся. Уилл прислушался к не-таким-уж-и-приглушённым голосам охранников по другую сторону стекла. — … а если он опять его пырнёт? Это повесят на нас! — Он сам туда вошёл. И они выглядят… — Заткнись. Они на нас смотрят. Уилл обжёг охранников свирепым взглядом. Повисла напряжённая тишина. Не удержавшись, Уилл изучил вид по эту сторону стекла. Тусклый свет, тёмный коридор, ведущий в никуда. Заметив собственное отражение, Уилл практически увидел, как стоит там, с Ганнибалом за плечом, заглядывая внутрь. У Уилла появилось такое чувство, словно он здесь уже был. У него появилось такое чувство, словно он всё время здесь находился. Повернувшись обратно к Ганнибалу, Уилл снова испытал шок из-за яркого (особенно в тусклом свете камеры) цвета покрывающей его крови. И отвернулся от неумолимой Ганнибаловой улыбки. Уилл перевёл взгляд на трупы. Если тот охранник ещё не помер, то скоро должен был, но Уиллу было на это слишком наплевать, чтобы проверить его состояние. В качестве оружия тут хватило Ганнибаловых зубов — это Уилл определил сразу. Он отчётливо увидел всё у себя в воображении (как бы ни старался не видеть). Образы хлынули сами: хруст рвущейся под его зубами трахеи... голод. Быстро заморгав, Уилл отчаянно попытался вынырнуть обратно. Но это было не всё. Мозг Уилла царапнуло что-то связанное с предшествующими событиями. Он увидел отброшенную в сторону смирительную рубашку, перевёрнутое инвалидное кресло, откатившуюся резиновую дубинку. Повернувшись, он обратил внимание, что Ганнибал стоял чуточку перекошено, положив ладонь на бок. Раньше Уилл этого не замечал. — Ты защищался, — констатировал Уилл. — По крайней мере, поначалу. — Я же сказал тебе, эти охранники были не очень-то милы. — Месть или досада? Они были как-то связаны со старыми жертвами? — Брат и друг, если не ошибаюсь. — О, — Уилл переступил с ноги на ногу. — И как тебе удалось выбраться из этой переделки? — Некоторые назвали бы это удачей. Или божественным возмездием. Брат схватил меня так крепко, что порвал одну из застёжек. Уилл снова обвёл глазами камеру, и у него в сознании будто что-то щёлкнуло. — Ты не планировал сбежать. Просто так получилось, — подняв брови, сообщил он. — Точно так же, как потом получилось, что на меня наткнулся ты, снова очутившись со мной в одной части мира. С моей стороны было лишь справедливым привести тебя сюда обратно. — Ты не сможешь держать меня здесь вечно. Разве что ты собираешься меня съесть. — Да, наверное. Ганнибал продолжал стоять и смотреть на Уилла, сцепив руки за спиной. Он слегка горбил спину в области живота. Уилл представил себе сыпавшиеся на него удары охранников до того, как ему удалось освободить руку. Там, где никто никогда не увидит, а сам Ганнибал никому никогда не покажет. Ганнибалово лицо по-прежнему покрывала кровь. Уилл смирился с тем, что Ганнибал собирался и дальше так ходить; гордясь. Этой маской, которая больше подчёркивала, чем скрывала; возможностью искупаться в жизненной жидкости, которую он лично контролировал. Слой крови был таким густым, что ещё почти не начал сохнуть. У Уилла в голове пронёсся миллион вопросов, которые он не мог задать. Прислонившись к стене, он с силой потёр лицо ладонью. Нельзя было исключать, что Ганнибал снова попытается его убить. Если Ганнибаловы эмоции снова окажутся взвинчены и непредсказуемы. Но Уилл полагал, что Ганнибал ещё недостаточно его заполучил. Ему всегда было недостаточно. Всегда находилось место для ещё одного шрама, для того, чтобы снова и снова оставить на коже Уилла свою отметину. — Но где же мои манеры? Какова причина твоего сегодняшнего визита, Уилл? — Не разговаривай со мной, — покачав головой, прошептал Уилл, и плотнее прижался к стене, закрыв лицо ладонями, чтобы ничего не видеть. Охранники позвонят Алане, а та позвонит Джеку. Уилл оставил Джека в Квантико — это совсем коротенькая поездка на машине. Насчёт Аланы Уилл точно не знал, ночевали ли они с Марго на ферме Маскрат, или в новом доме, где было меньше болезненных воспоминаний. Они, наверное, станут Ганнибалу угрожать или попытаются подкупить его «особыми привилегиями». В какие бы слова они это ни облекли, суть оставалась той же. Пара книг и туалетное сиденье в обмен на свободу Уилла. Уилл без труда представлял, какой вариант покажется Ганнибалу забавнее. Может, они выстрелят в Ганнибала сквозь отверстия в стекле. Сперва транквилизатором — если решат рискнуть жизнью Уилла на эти несколько секунд. На трупах охранников было несколько видов оружия, которым Ганнибал мог бы воспользоваться, но Уилл не видел, чтобы на Ганнибале было спрятано хоть одно. Он, наверное, отказывался пользоваться пистолетами из принципа. Насколько красноречиво будет, если Ганнибал не станет пытаться его убить? Таблоиды и так полнились скабрезными слухами, чтение которых вызывало у Уилла тошноту. Он с ужасом ожидал того дня, когда эти слухи распространятся настолько, что ему придётся объясняться перед Молли. Как ему объяснить, что существовал особенный вид жестокости, вызванный желанием быть рядом? Уилл мог бы обезоружить Ганнибала собственноручно. Уроки боевой подготовки въелись ему под кожу и он поддерживал физическую форму разными домашними работами. Он никогда не дрался с Ганнибалом врукопашную, но не сомневался, что тот не гнушался грязных трюков. Эти мысли напомнили Уиллу о его ранних снах, и он понял, что этот вариант не сработает. Уилл не мог так к Ганнибалу прикоснуться. Ему не хотелось думать, как Ганнибал на это отреагировал бы. Уилл почувствовал присутствие вставшего рядом Ганнибала. Еле ощутимое тепло у своего плеча. Он постарался чересчур не напрягаться, после чего постарался чересчур не расслабиться. — Планируешь свой побег? — поинтересовался Ганнибал. — Не надо. — Интересно, как бы ты это сделал, если бы и впрямь оказался под замком? Полагаю, провернул бы обман в духе Эдмона Дантеса. И ты тоже вернулся бы в мир в поисках мести, не так ли? О, как ты вознёсся бы, раздавая всем, кого знал, именно то, чего они заслужили; торжествующе ставя на мире свою метку... Как бы добро и зло переплелись в идеальном равновесии... Все сокровища стали бы твоими, признавая твою победу. Возможно, прошлое и преследует, но справедливость несёт нечто большее, чем просто исцеление, не так ли, Уилл? Уилл раздражённо вздохнул, по-прежнему не открывая глаз. Он всё равно чувствовал на себе Ганнибалов взгляд. — Я в этот раз не стану делиться своей предпочитаемой стратегией. У меня ведь нет такого свободного пропуска из тюрьмы, как у тебя. — Ты предпринял бы что-то похожее. Жестокий обман. — У меня нет сокамерников, которых можно было бы использовать в качестве трупов. — Нет. Но у тебя есть раненые охранники, которыми можно было бы притвориться. — Хм-м. Приоткрыв глаз, Уилл увидел знающую Ганнибалову улыбку и отвернулся. — У тебя сегодня были все возможности. И тем не менее, ты здесь, — сказал он. — То, что я остался, принесло мне хорошую компанию. — Совсем как Эдмону. — Совсем как ему. Вздохнув, Уилл уставился на высокий потолок с его слепящими лампами. Несколько минут он прислушивался к разговору охранников. Их перешёптывания сложно было разобрать, но Уилл знал, что в них смешивались опасения оказаться наказанными и недоумение насчёт его собственных действий. Уилл не мог их в этом винить. Их с Ганнибалом дружеское общение не слишком способствовало тому, чтобы нынешние обстоятельства Уилла вызывали у кого-то сочувствие. Отлепившись от стены, Уилл повернулся к Ганнибалу спиной, чтобы образовать между ними немного свободного пространства. Прогулка по камере вызвала у него лёгкое головокружение и тревожное чувство, что он в точности повторял маршрут и стиль ежедневных прогулок Ганнибала. В комнате были выдвижные ящики с фальшивой позолотой, пустой камин и потолок, до которого Ганнибалова лестница в Балтиморе едва достала бы. Тут и там стояли рисунки, и к этому времени Уилл уже мог узнать большинство изображённых на них зданий и пейзажей. За ними, частично заслонённые, виднелись эскизы разных конечностей, и Уилл решил не проверять, не окажутся ли они зеркалом. Раз уж его в любом случае ожидала боль, неведение казалось гораздо лучшим вариантом. Книжные полки выглядели знакомо. Медленно пробежавшись по ним взглядом, Уилл понял, что книги были упорядочены точно так же, как и раньше. Кусочек прошлого, пусть незначительный и лишившийся многих известных названий. Уилл подошёл поближе и прочёл надписи на нескольких обложках, которых раньше не видел. Он не стал подходить к кровати или туалету. Он помнил свои собственные; это навязчивое ощущение чужих глаз и уязвимости, глубинный дискомфорт. И он не хотел видеть, куда Ганнибал клал по ночам голову. Одного взгляда на складки у Ганнибала на подушке хватило бы, чтобы Уилл почувствовал её у себя под щекой. А кроме того, в той части камеры лежали трупы; кровь успела добраться до кровати и затечь под неё. Разорванная кожа. Наверняка недостающие куски плоти. Эти охранники, должно быть, будут скитаться здесь призраками — совсем как Ганнибал любил. Компактная, пустая, простая. От этой комнаты у Уилла начинала чесаться кожа. Уилл почувствовал тепло Ганнибалового плеча, когда тот подошёл и снова встал рядом, тоже устремив взгляд на книжную полку. Не исключено, что они стояли достаточно близко, чтобы микрофоны не смогли поймать их разговор — если говорить тихо. У Уилла заныло под рёбрами, но он не мог произнести ни слова. Они уже стояли с Ганнибалом так близко — во дворце памяти Уилла, но даже там Уилл толком не чувствовал тепла у своего плеча. — Согласись, это довольно забавно, — слегка наклонившись, заметил Ганнибал. — Тебе всё кажется забавным. — Представь себе лица Аланы и Джека во время этого телефонного звонка, — в Ганнибаловой улыбке снова мелькнули зубы; острые, измазанные красным. — Выговор, который я потом получу, будет совсем не забавным. — Может, не для тебя. — Ты очень всё для меня усложняешь. — Я хочу лишь как лучше для тебя. Уилл вздохнул. — Я знаю. Ещё несколько минут они стояли в тишине. У Уилла постепенно расслабились плечи, а нос привык к здешнему запаху. Как ни странно, Ганнибал не стал докучать ему какими-то психологическими играми. Всё было совсем как раньше — тишина тянулась, но без дискомфорта, который Уилл чувствовал с другими людьми. С Ганнибалом его кожу вспарывали только слова — или не вспарывало ничего. Уилл украдкой покосился на Ганнибала. Тот выглядел вполне довольным перспективой и дальше стоять у его плеча. Уилл знал, что у них оставалось мало времени, прежде чем здесь начнётся переполох и ему придётся уйти — так или иначе, как бы Ганнибал ни старался этому помешать. И тем не менее, он не мог сказать ни слова. Не мог озвучить ни одну из миллиона мыслей, круживших у него в голове в непрерывном сплетающемся хороводе. В основном Уилл просто радовался тому, что в его мозг не впивалась вилка. Но другая часть него знала, что он снова слишком глубоко забрёл в Ганнибалово пространство. Ему стоило прижаться к двери и отказаться разговаривать. Ему уже начал нравиться этот опасный уют и, как бы там ни было, теперь ему будет больнее отсюда уйти, чем в последние несколько дней. То, что он так старательно зарыл поглубже, теперь стучалось в его череп изнутри. С Ганнибаловой помощью или без неё. Уилл знал, что продолжит навещать Ганнибала по делу Красного Дракона. Но это не должно было дарить ему крупицы уюта, не должно было так сильно его искушать. Он не мог скрыть своего тайного удовольствия от их бесед даже от себя самого — что уж говорить обо всех остальных, кто его здесь видели. Какое-то время эта дыра была заполнена. Уилл готов был в этом поклясться. В день своей свадьбы ему казалось, что всё было действительно хорошо: взрывы смеха от каждого слова, гордящиеся лица. Уиллу не нужно было, чтобы Молли понимала его насквозь, потому что они оба старались, и всё казалось таким лёгким. Ему не стоило сюда приходить, но его торс обвили щупальца соблазна. Это не должно было вызывать такого привыкания — встреча с человеком, понимающим Уилла настолько хорошо, что это вспарывало его от рёбер до паха. Уилл потёр глаза, жалея, что у него не было с собой чего-то покрепче. Чего-то, что могло бы отвлечь его от обволакивающего присутствия рядом. — Притворись, будто стоишь по другую сторону стекла. Притворись, что всё как в старые добрые времена. Расскажи мне о нашем застенчивом мальчике то, ради чего ты сюда пришёл, — заговорил Ганнибал, и по его тону Уилл понял, что Ганнибал с первого взгляда уловил его небольшой нервный срыв. Бумаги, которые Уилл принёс, усеивали пол с другой стороны стекла. Собственные руки казались Уиллу ужасно пустыми. — Он убивает домашних питомцев, — пробормотал Уилл. — Он наблюдает и ждёт. — Завтра я снова проедусь по адресам жертв. Поброжу вокруг, поищу места, откуда он мог наблюдать. — Ты ничего мне не принёс. Зачем ты сегодня пришёл? — Может, он начал с того, что убивал в детстве домашних животных… — У тебя плохо получается притворяться идиотом. Уилл мрачно на него уставился. — Тебе хуже всего по ночам? Что ты видишь в темноте? — Ты знаешь, что я вижу. — Ты скучаешь по своей жене? — вдруг спросил Ганнибал. — Ты серьёзно? Возможность поговорить откровенно — и вот о чём ты меня спрашиваешь? — огрызнулся Уилл. Затем отвернулся от Ганнибала и отошёл в противоположный угол. Больше идти было некуда. Дойдя до стены, он обернулся — и обнаружил, что Ганнибал следовал прямо за ним. — Все твои собаки до сих пор у тебя? — спросил Ганнибал. — Ты теперь любитель светских бесед ни о чём, да? — поддел Уилл. — О чём мне действительно хотелось бы тебя спросить, так это о том, как нынче выглядит твоя жизнь. Нарисуй мне картинку. Сглотнув, Уилл повернулся к нему. На кровь сложно было не смотреть. Несколько брызг попали Ганнибалу на лоб, перепачкав его короткие волосы. У Уилла громче застучало сердце. — Нынче? Кошмары в крошечном мотельном номере, жирная еда навынос и витание в облаках на совещаниях, где молодые ФБР-овцы пытаются геройствовать прямо из-за рабочих столов. — А дни до этого — успокаивали ли они тебя, или сливались в ничто? Ты скучаешь по звуку её голоса у себя над ухом? — Мы с ней разговариваем. — Какой была свадьба? — Ганнибал… — Маленькой. На открытом воздухе? — Нам обязательно об этом говорить? Прямо сейчас? Это твоё тщеславие быстро устаревает, — буркнул Уилл. — Для других разговоров сейчас не время и не место, — отозвался Ганнибал. — Ты и впрямь веришь, что у нас с тобой будет какое-то другое время или место, кроме этого? — Они всегда есть. С чего бы ещё тебе находить меня снова и снова? — По-моему, это больше напоминает взятие в заложники. — Так все и решат, да. И это к лучшему, — согласился Ганнибал. — Лучше, чем если бы они решили, что я просто решил сюда переселиться? — Возможно, твоему образу невиновного поспособствует, если я буду обращаться с тобой, как с настоящим заложником. Если хочешь, я могу повалить тебя на пол и подмять под себя, — Ганнибал широко ухмыльнулся. Уилл смерил его усталым взглядом и покачал головой. Следя за тем, чтобы смотреть спокойно и невидяще. Нельзя было, чтобы Ганнибал узнал, как он мог Уилла уничтожить. Нельзя было, чтобы Ганнибал узнал, что как только данные слова слетели с его губ, Уилл обречён был видеть эту картину в своих снах. Прийти сюда было ошибкой. У Уилла на лице ничего не отразилось — только не здесь, где в каждом углу прятались камеры. Но Уилл больше не знал, что мог увидеть Ганнибал. — Если тебе не нравятся мои вопросы, можешь задавать свои собственные, — предложил Ганнибал. — Вопросы наподобие «Как проходят твои дни?» — Как это ни забавно, мой здешний распорядок расписан поминутно. Уилл заколебался всего на мгновение. — А как проходят дни у тебя в голове? — Я брожу. — Не слишком далеко? — Ты имеешь в виду, не проваливаюсь ли я в дыры у себя в сознании? Уилл кивнул, продолжая плотно сжимать губы. — Я вижу оленя. И иду за ним, хоть это и не в моих интересах. У Уилла по загривку пробежал холодок. — Оленя? — Всего лишь воспоминание. Воспоминание, которое я однажды попытался сохранить; теперь оно так крепко обосновалось у меня в голове, что от него никуда не деться. Я просыпаюсь и выныриваю в реальность, точно так же, как ты; видя, как по сторонам клубится темнота, но впереди всё равно манит тоннель с чем-то прекрасным, как бы далеко он ни был. Уилл не мог найти слов. Он молча моргнул. — Не беспокойся обо мне, Уилл. Нет нужды становиться между мной и пулями, которые меня не убьют. Разве что ты действительно хочешь сделаться моим надсмотрщиком. — Ты собирался уйти — до того, как я сюда пришёл? — Нет. — Но ты ведь мог бы. Почему? Почему ты по-прежнему здесь? — Не трать наше время впустую, задавая вопросы, на которые ты и так знаешь ответы. — Не трать наше время впустую, пытаясь испортить образ моей жены у меня в голове. — Чем же мы тогда заполним свободное пространство? Здесь, где песок замирает. — Он не замирает. Нисколечки. Это галька, и она сыпется очень быстро. Сюда скоро придут. Что ты тогда будешь делать? — Уилл слышал, как по жёсткому полу градом барабанили мелкие камушки. — А что будешь делать ты? Вернёшься в свой крошечный мотельный номер, съешь жирную еду навынос и будешь притворяться, будто витаешь в облаках, на самом деле безмолвно наблюдая за всем происходящим на твоих ФБР-совещаниях? Ты хоть хочешь поймать этого застенчивого мальчика, которого мы обсуждали? Ты хоть стараешься его поймать, заявляясь сюда со стопкой тех самых бумаг, что и вчера? Когда ты приходишь на меня посмотреть, когда ты приходишь, чтобы просканировать взглядом место, где я живу, и представить каждый мой вдох по ночам… После этого всего тебя действительно утешает голос твоей жены у тебя в голове? Тебе меня не обмануть. Скажи мне, Уилл, разве тебе не хотелось бы остаться здесь ещё на чуть-чуть? Уилл молчал. Он не был уверен, действительно ли слышал шум приближающейся толпы, но он точно её чувствовал. Он чувствовал, как всё здание дрожало и ходило ходуном, а с потолка сыпалась пыль. Кусочки самого Уилла тоже падали на пол. По неправильную сторону стекла. Уилл не сможет потом прийти и их подобрать. Лишившись барьера, свободного пространства, дистанции, которую он выстроил зубами и ногтями, Уилл утонул у Ганнибала в глазах. Это было очень опасно — оказаться пойманным этими глазами, пока Ганнибал говорил ему вещи, которые Уилл не хотел слышать. Уилл откашлялся, надеясь замаскировать кашлем то, что встрепенулось у него за рёбрами (что бы это ни было). Он молчал слишком долго. Он уже слышал приближающиеся шаги. — Зои умерла, — выдавил он. — Остальные собаки по-прежнему со мной, плюс появилось ещё несколько. — Зои была довольно уродливой девочкой. — Это да, — с горькой улыбкой согласился Уилл. Его зрение затуманили непрошенные слёзы. Всё, что он мог видеть — это смазанный красный след у Ганнибала на подбородке. Его снова захлестнуло то старое ощущение: словно к его внутренностям была привязана струна, которую тянули у него из горла в направлении Ганнибала, волоча вместе с ней и все внутренние органы. Прибыли его старые друзья, и ему совсем недолго оставалось здесь находиться. Слишком рано. Они с Ганнибалом что, действительно так долго стояли на этом самом месте? Их молчаливая умиротворённость действительно тянулась минуты и минуты? Она казалось секундной вспышкой света по сравнению со всем тем временем в жизни Уилла, в течение которого он чувствовал себя невыносимо одиноким. Он перестал сдерживаться на эти несколько мгновений — и совсем забыл, что существовала и другая сторона стекла. — Хорошая здесь была жизнь, — заметил Уилл, и его голос прозвучал выше обычного, когда он попытался сказать это так, чтобы поверить самому. Наклонив голову, Ганнибал наблюдал за ним. — Не иди за оленем. Тебе его не остановить. Есть вещи и получше, за которыми можно идти, — прошептал Уилл. — Ганнибал! — услышав голос Аланы, Уилл невольно поморщился. Краем глаза он видел толпу охранников, прибывших в качестве подкрепления. И, даже не глядя, чувствовал на себе сверлящий взгляд Джека. — Дай Уиллу выйти и не прикасайся к нему. Возможно, тебе удастся сохранить унитаз. Если для тебя это недостаточно убедительный аргумент, приготовься к тому, что в тебя будут стрелять. У тебя есть шестьдесят секунд, — выпалила Алана. Приподняв брови, Ганнибал посмотрел на Уилла. Выражение позабавленности так и не достигло его глаз. — Тебе нужно меня сейчас выпустить, — выдавил Уилл. Он еле смог вынести убитое выражение Ганнибалового лица, но всё равно не отвёл от него взгляда. Долгое напряжённое мгновение Ганнибал смотрел ему в глаза, а потом повернулся к Алане. — Разумеется, я буду сотрудничать, — сообщил он. — Можешь запускать своих людей в камеру. Раздался громкий щелчок замка. Уилл обернулся было посмотреть, но даже не успел полностью повернуть голову, когда Ганнибал схватил его за шею, с обеих сторон, и дёрнул на себя, удерживая за щёки большими пальцами. Скользкая, тёплая и крепкая хватка, которой более чем хватило, чтобы снова напомнить Уиллу об их недавнем совместном времени. — Ты должен знать, что меня здесь удерживают не замки и не пистолеты, Уилл. И что если я выберусь, моим сокровищем станут не бриллианты с самоцветами. Их окружила целая толпа охранников, заорав Ганнибалу поднять руки. Тот отпустил лицо Уилла, и вместе с его ладонями исчез и весь воздух у Уилла из лёгких. Кто-то потянул Уилла за плечи прочь из камеры, но он вывернулся из чужих пальцев, не двигаясь с места. Он смотрел, как охранники застегнули маску на окровавленном Ганнибаловом лице, втиснув его руки в новую смирительную рубашку. Охранники действовали грубо, с силой вывернув Ганнибалу запястья, и тот поморщился. У Уилла возникло совершенно идиотское желание потребовать, чтобы они прекратили; он еле сдерживался, пока Ганнибала скручивали. — Возможно, мы когда-нибудь увидимся по ту сторону. В каком-нибудь месте с красивым видом, — сказал Ганнибал, и Уилл мог различить под маской его улыбку, точно так же, как мог видеть заблестевшие у него в глазах слёзы. В следующую секунду Ганнибалу брызнули в лицо из баллончика, и он поморщился, зажмурившись, чтобы не видеть, как Уилл уйдёт. Уилл не сомневался, что последнее указание охранникам прошептала Алана. Уилла дёрнули с такой силой, что он не смог больше упираться. Спотыкаясь, он вывалился из Ганнибаловой камеры, сопровождаемый по бокам охранниками. — Что, чёрт побери, произошло, Уилл?! — потребовал Джек, схватив Уилла за предплечье, как только тот шагнул за стеклянный барьер, снова очутившись по другую сторону мира. Уилл отвернулся. Вокруг толпилось полно людей, старающихся получше его рассмотреть. Интересно, как долго они здесь находились? Как надолго Уилл затерялся в той камере? Он рискнул взглянуть на Алану. Распущенные волосы, ненакрашенное лицо, пижама и слишком большая куртка. Сейчас она больше напоминала ту Алану, которую Уилл когда-то знал. Любопытный, но обеспокоенный взгляд, и всё такое. Уилл отвернулся, прежде чем она могла бы разглядеть то, чего он никому не мог позволить увидеть. Стряхнув с себя чужие руки, Уилл двинулся к двери. Его подбородок сам собой повернулся в сторону, и Уилл в последний раз увидел Ганнибала: пристёгнутого к носилкам, окружённого охранниками и плачущего под своим непроницаемым выражением лица. Уилл вдруг возненавидел всех, кто держал сейчас Ганнибала; он ненавидел их с зашкаливающей яростью. Он буквально выбежал из комнаты. Уилл заставлял себя передвигать ноги, полный решимости убраться от всего этого. Каждая новая дверь пыталась захлопнуться и запереть его внутри, но он изо всех сил прорывался вперёд. Ему необходимо было снова почувствовать на лице свежий воздух. У него за спиной послышались шаги. Это всегда было дурным знаком, не так ли? Кто-то всегда пытался его поймать и запереть. — Уилл! Он почти успел добраться до главного входа и сбежать прочь, но Джек схватил его за плечо, останавливая. — Уилл! Да постой ты. Он ничего тебе не повредил? — Нет, — Уилл зашагал чуть медленнее. — Мне нужно услышать обо всех событиях сегодняшней ночи. И нам нужно будет сделать официальное заявление, — сообщил Джек. — Я знаю. — Позвони жене, прежде чем эта новость попадёт в прессу. — Я знаю. Уилл попытался развернуться и уйти, его ладонь уже легла на дверную ручку, ведущую к свободе, но Джек снова его схватил. — Уилл, стой. — Ну что?! — огрызнулся он. Джек снова быстро осмотрел его с головы до ног и поднял брови. Уилл проследил за направлением его взгляда. С обеих сторон у Уилла на рубашке, в области рёбер, ярко выделялись тёмные кровавые пятна в виде без труда узнаваемых отпечатков Ганнибаловых ладоней. Кончиками пальцев почти касающихся живота. Тянущих Уилла обратно в камеру. Собственнические, кровавые объятия. Они не въелись Уиллу в кожу, но этого и не требовалось. Уилл не знал, что было хуже: что они его обжигали — или что ему этого хотелось. Но Уилл снова почувствовал, как эти руки его обняли, словно Ганнибал стоял прямо у него за спиной. И тянул его к себе. — Вот, держи, — пробормотал Джек, снимая куртку и помогая Уиллу спрятать доказательства того, как его сегодня пометили. Куртка была слишком большой и свободно на Уилле повисла. У Джека в глазах читалась жалость, что-то в равной степени покровительственное и настороженное. Уилл предпочёл уставиться в пространство, стараясь не обращать внимания на кровь, хлынувшую по коридору у него за спиной и поднимающуюся всё выше и выше. У него не было шансов выбежать из здания прежде, чем эти волны сомкнутся над его головой. Джек безрезультатно потёр его щёки и шею — там, где Уилл не мог видеть, но всё равно чувствовал кровавые отпечатки ладоней, сжимающих его с упрямой нежностью. ~Fin~