Sense of Home

«Move at the speed of lightenin' and leave the miles for dead There’s a million miles to go, to where happiness lives And there’s a million miles to go, to where happiness lives There’s a million miles to go, to where happiness lives There’s a million miles still to go». Magnet «Все взял?» - крикнула Хизер с заднего сиденья, когда Дэниэл закончил закрывать багажник. «И еще кое-что», - усмехнулся Крис, положив ноги на приборную панель. «Эй, ходули убери! - свирепо заявил Дэниэл, садясь на водительское сиденье и игриво шлепая Криса по ногам. - Я же говорил тебе, что мы должны кое-что сделать для того места этим летом. Так что нам нужно все это дерьмо для моего плана». «А как насчет этого дерьма?» - спросила Хизер, подталкивая Люка рядом с собой на заднем сиденье. «О, его мы можем где-нибудь выкинуть на автостраде», - усмехнулся Дэниэл, выезжая с подъездной дорожки, и в животе у него забурлило от волнения, когда он, наконец, понял, что они реально отправились в эту поездку, так давно лелеемую. Он попрощался с бабушкой и дедушкой еще в доме и, не оглядываясь, свернул на соседнюю улицу. «Я голосую за то, чтобы выбросить Криса на автостраду, - предложил Люк. - Я отчетливо помню, как это я первым кричал «Переднее сиденье!». Это справедливо, в конце концов: наказание за то, что вы оскорбляете освященную веками традицию крика «Переднее сиденье!», - это смерть». Хизер торжественно кивнула, что, конечно, она будет скучать по своему другу, но правила есть правила. «Это долгая поездка, и у мистера Эриксена достаточно времени, чтобы потерять привилегию на переднее сиденье», - отметил Дэниэл, когда Крис ухмыльнулся, ме-е-е-едленно возвращая ноги обратно на приборную панель. Он был прав, это должна быть долгая поездка. Они планировали частые остановки, но Дэниэл тут же вспомнил их первое путешествие в Пуэрто-Лобос, когда понял, что не хочет останавливаться, пока не выедет из Орегона. Он явственно вспомнил, как жаловался на это, когда еще пацаном ехал в одной машине с Шоном, Финном, Лайлой и Кэсс. Он не понимал, почему Шон так спешил оказаться где-то, где угодно, лишь бы в другом месте, кроме Орегона. Но теперь он все понял. И он знал, что Крис, Люк и Хизер тоже это чувствуют. Им в Бивер-Крик уже в шестнадцать лет стало невыносимо душно. И с тех пор, как он получил свою машину, они использовали любую возможность провести свое свободное время буквально в любом другом месте, но редко покидая Орегон. Последние два класса учителя заполнили почти все их время занятиями и подготовкой к колледжу, и Дэниэлу даже не удавалось далеко выбираться с Шоном и Финном с сентября по май за последний год. И они пока так и не провели лета в Пуэрто-Лобос с Крисом. Дэниэл чувствовал, что безрассудно нажимает на акселератор, пока остальные подбадривают его, пока Калифорния и свобода, которую она обещает, приближаются. Он почувствовал странную связь с братом – Дэниэл сейчас был точно таким же, как Шон шесть лет назад, так же думал и чувствовал. Они ехали около четырех часов подряд, остановившись только один раз, чтобы пописать и размять ноги, съесть немного сэндвичей, которые Крис предусмотрительно упаковал для них, и они достигли границы штата еще до того, как солнце опустилось за зубчатую линию лесов. «Наш новый дом, милый дом?» - тихо спросил Крис, сияя, пока они въезжали в Калифорнию. Дэниэл рассмеялся: «Сначала лето, чувак. Затем будущее». Но он не мог сдержать волнения - день угасал, свет становился мягким и золотистым. Люк и Хизер, которые оба были на грани того, чтобы заснуть на заднем сиденье, оживились. Люк тихо присвистнул. «И ты абсолютно уверен, - сказал Люк, его голос был полон иронии, - что мы не сможем убедить тебя пойти с нами в колледж в холодном сером городе?» Дэниэл рассмеялся, глядя на океан с одной стороны и пышные леса с другой: «Я, пожалуй, откажусь. Хотя ты говоришь «холодный серый город» - ты это точно про Нью-Йорк? Город, который никогда не спит? Это не он пестрит красками, переполнен людьми, концертами, Бродвеем и всем прочим?» «Конечно, наш наивный друг-натурал, яркая жизнь - это именно то, чем одаривает всех Нью-Йорк, - сказала Хизер со смешком. - Как насчет этого, Люк? Крис? Дэнни просто ненавидит нас, наполняя своими стереотипами». «А я, например, люблю мюзиклы», - отметил Крис. «Тогда ты, мой друг, поддерживающий стереотипы, часть проблемы», - голос Люка был полон притворного разочарования. Дэниэл немного ощетинился, когда его назвали «наивным другом-натуралом», хотя он не мог бы точно сказать, почему. Крис бросил на него странный взгляд, слегка склонив голову набок, почти незаметно нахмурив брови. «Я просто расстроен, что вы, ребята, будете так далеко, - сказал Крис, и если он и заметил, как Дэниэл расслабился при смене темы, то не подал виду. - Я буду скучать по этому. Все эти приключения и поддразнивания друг друга. Мириться с ужасным музыкальным вкусом Люка, слушать, как Хизер рассуждает о том, какое плохое решение она в настоящее время принимает с любовными партнершами. Притворяемся, что нам нравится Дэнни». «Да ладно, заткнись, ты любишь меня, - парировал Дэниэл. – В смысле… вы все меня все равно любите». Он и имел в виду их всех в целом и представления не имел, что заставило его именно так построить фразу. Поскольку Крис сидел на пассажирском сиденье, то в его поле зрения попадал только он. Дэниэл услышал, как Люк фыркнул, и отчетливые звуки, издаваемые Хизер, пинающей его, и увидел, как все еще бледное в начале лета лицо Криса покраснело, по меньшей мере, на три оттенка в сторону кирпича или очень спелого помидора. Что ж, это было… странно. Он проигнорировал это так быстро, как только мог. «Но можем ли мы не расстраиваться из-за сентября прямо сейчас? - сказал Дэниэл, и его голос был более напряженным, чем он хотел. - В этом и заключается смысл этой поездки. Одно последнее большое летнее приключение. У нас есть еще три месяца, чтобы НЕ расстраиваться». «Я буду лучше стараться быть счастливым, когда поем», - подал голос сзади Люк. «Ну, тогда давай поедим! - сказал Дэниэл, снова громче, чем хотел. - Давайте, ребята, мы теперь взрослые люди! Выпускники старшей школы! Это наше первое лето настоящей свободы и наше последнее лето перед тем, как мы разъедемся в противоположные концы страны. Мы можем остановиться, когда захотим, и делать все, что захотим». И это сработало, расшевелив их всех почти так сильно, как он надеялся. Дэниэл иногда задавался вопросом, как он стал кем-то вроде лидера их группы друзей. Иногда он чувствовал это. Они шутили и дразнили его, но временами Дэниэл чувствовал магнетизм, которым его близкие друзья притягивались к нему, следуя туда, куда он шел. Они остановились, чтобы перекусить в следующем месте, которое увидели, и остаток пути на юг был ленивым и извилистым. Они хватали пригоршни брошюр в каждом мотеле, каждый день изучая их за завтраком, что приводило к блужданию по обходным путям, задерживавших их путь к точке назначения, но давших им ощущение легкости. Они бродили, где им заблагорассудится. Та истинная свобода, о которой им говорил Дэниэл, а ему до этого – Шон. Когда они, наконец, добрались до мексиканской границы, прошла неделя, и они были счастливы и немного измучены, но той усталостью расслабленного препирательства о проведении досуга, которая может возникнуть только после того, как дни наполняются буквально ничем. А впереди у них было еще более двух месяцев морского бриза и лежания на солнце в лучшем месте на Земле. Крис, Люк и Хизер были максимально впечатлены домом, который так любил Дэниэл. Их приветствовала Бернарда, она была впечатлена тем, насколько он вырос с прошлого лета и какие у него красивые и умные друзья. В Пуэрто-Лобос определенно понравилось и остальным. Всей компании предстояло разместиться на двух двуспальных кроватях, так что Дэниэл и Крис заняли кровать Дэниэла, а Люк и Хизер заняли кровать Шона, и всякий раз, когда кто-нибудь жаловался на необходимость молодым организмам ютиться вдвоем на одном матрасе, Дэниэл советовал им наслаждаться этим, пока могут. Шон и Финн приедут как раз ко дню рождения Шона в августе, и тогда разместиться станет сложнее. Они замечательно провели время, не делая, по правде говоря, абсолютно ничего. Они купили пива. Много пива. И они загорали, и плавали, и разговаривали, и смеялись, и слушали музыку. Дэниэл часто читал, писал и экспериментировал со своей силой. Другие тоже занимались своими делами, но они делали это все вместе, даже в те дни, когда были в основном независимы. Друзья всегда были рядом, когда Дэниэлу нужно было выкрикнуть что-то вроде «какое-то другое слово, вроде надежного, но…», и один из них мог проорать «верный?» И еще один: «непоколебимый?» Это был вкус того, какой могла бы быть их жизнь, если бы они смогли прожить ее вместе, если бы не собирались разойтись в сентябре. Но это не было горько-сладким, в нем не было ни малейшего оттенка печали о том, что должно было произойти. Вместо этого это было просто удовлетворение, ощущение того, как им повезло, что они смогли попробовать эту жизнь здесь и сейчас, даже на короткое время. «Так вот на что похожа взрослая жизнь, да?» - Крис сказал однажды, когда они лежали на спинах на пляже, а их тела от горячего песка отделяли лишь тонкие полотенца. Кожа Дэниэла, как обычно в Пуэрто-Лобос, от солнца приобрела бронзовый оттенок, а вот у бедолаги Криса - покраснела и покрылась веснушками, несмотря на слои защитного крема. «Это неплохо», - подумав, заключил Крис, и Дэниэл краем глаза увидел, как он ухмыльнулся. «Конечно, лучше, чем Бивер-Крик», - согласился Дэниэл. Он подумал и решил развить мысль. «И я имею в виду, я, очевидно, предполагаю, что остаток моей жизни не будет исчерпываться только, - он неопределенно указал на море, - этим. Но приятно, я люблю своих бабушку и дедушку, не пойми меня неправильно, приятно не чувствовать себя постоянно под наблюдением, понимаешь?» Крис звучал так, словно собирался согласиться, но его прервал Дэниэл, резко выпрямившийся со вздохом, с блеском в глазах, когда он понял, какую именно, в частности, возможность открывает для него эта вновь обретенная свобода. «О боже, - простонал Крис. - Какая идея галактического характера только что возникла в твоем загадочном мозге?» Дэниэл просиял в ответ: «Ву-ху-у-у! Идея, которая у меня была с десяти лет. Я всегда говорил, что сделаю это. И теперь я могу». Тогда Криса осенило. «Дэнни, нет». «Дэнни, да-а-а-а». Он забрался обратно в дом, схватил свою футболку и бросил Крису его рубашку. «Хизер, Люк, мы едем в город, берем машину, скоро вернемся!» Крис последовал за ним, наполовину обеспокоенный, наполовину обрадованный. * * * «Дэнни Диас?» - позвал парень, просунув голову в дверь, чтобы увидеть Дэниэла и Криса, сидящих на жестких металлических стульях в комнате ожидания. Судя по лицу парня, даже в сонных прибрежных городках посещение тату-салонов молодыми ребятами сомнительного возраста вызывало неодобрение. Между тем, ожидание Дэниэлом своей очереди в прохладном полумраке приемной погасило часть первоначального огня его плана, и все, что осталось теперь, - это страх, грызущий его по краям разума. Дэниэл инстинктивно схватил Криса за руку, на мгновение запаниковав, не думая о том, что он сделал. «Давай, чувак, - сказал Крис с тихим смешком. - Это была твоя идея. Не смущайся сейчас, ты прошел через гораздо худшее. Ты буквально сбежал из секты». «Меня спас Шон. И секта никогда не пыталась втыкать в меня иглы», - раздраженно пробормотал Дэниэл. Воспоминание о Шоне, как всегда, помогло. «Что бы сделал Брайан Бойтано», хаха. «Давай уже, трусишка», - засмеялся Крис, вставая и сжимая его руку. Дэниэл подумал, что он мог бы отпустить ее, но не сделал этого. Крис потащил его туда, где их с нетерпением ждал татуировщик, и Дэниэл последовал за ним с уже не страхом, а странным замиранием, даже… смирением? «Последний шанс отступить, малыш, - сказал татуировщик, наблюдая за Дэниэлом с поднятыми бровями. - Если ты нервничаешь, то имей в виду: это дерьмо навсегда. Не приходи ко мне плакаться, когда захочешь, чтобы его убрали, это не маркер». Дэниэл знал, что испанский Криса был неплохим. Тот учил его с тех пор, как им исполнилось двенадцать. Но он удивил Дэниэла тем, как легко и уверенно отреагировал на татуировщика. «Эй, мой друг говорил о том, что хочет сделать это в течение многих лет. Он всегда говорил, что в ту секунду, когда ему исполнилось восемнадцать, он ее сделает. Он просто боится иглы, это нормально». Крис все еще держал его за руку, когда он говорил. У Дэниэла мелькнула головокружительная мысль, что, может быть, парень думал, что они пара. В Мексике это нормально. Это вызвало у него странное ощущение скручивания в животе, которое могло быть вызвано нервами или чем-то другим. Это было то, что нужно отложить на потом, решил он. В немного не первый раз. Дэниэл устроился на стуле, художник пристроился рядом с ним, Крис занял место с другой стороны от него, снова взяв его за руку, наблюдая, как парень достает свое оборудование. «Предплечье, верно?» - спросил парень. «Да, э-э, верно... - он отпустил руку Криса, и, чуть согнувшись, немного нервно содрал с себя футболку. - Здесь». Он указал на место на своей правой руке сбоку бицепса, чуть ниже плеча, на котором все еще белел старый шрам от пули, которую он схлопотал в свои десять лет. Краем глаза он заметил, как Крис слишком быстро отвел взгляд, порозовев. «Я имею в виду, ты мог бы просто... закатать рукав, но так лучше». Он много раз снимал футболку в присутствии Криса, особенно с тех пор, как они приехали сюда, в летнюю жару, но что-то в позе, в которой они сейчас сидели, понял Дэниэл, мешало Крису смотреть на него, Дэниэла. Он снова схватил Криса за руку, обнаружив, что ему действительно понравилось вызывать у друга нервный огонек в его глазах, когда тот отчаянно пытался смотреть куда угодно, только не на обнаженную кожу Дэниэла. «Ты улыбаешься. Почему ты улыбаешься? Тебя вот-вот затыкают иголками», - пролепетал Крис. Дэниэл просто покачал головой, но его улыбка исчезла, когда он услышал, как с другой стороны заработал татуировочный пистолет. Он инстинктивно дернулся, чтобы повернуть голову, посмотреть на источник звука, на иглу, но Крис оказался быстрее. Он поднес свободную руку к лицу Дэниэла, не давая ему повернуть голову. «Не смотри, хорошо? Поговори со мной, смотри на меня». Но никакие слова не могли бы сейчас отвлечь его больше, чем сосущее, тянущее ощущение в животе, которое становилось только сильнее, чем дольше рука Криса оставалась на его лице. После долгого молчания Дэниэла Крис, казалось, тоже заметил это и быстро убрал. Лицо Дэниэла было горячим, и он надеялся, что загар не так предательски его выдает, как бледная кожа Криса. Дэниэл понял, что скучал по теплу руки Криса на своем лице в тот же миг, когда она исчезла. И именно там, в тату-салоне, когда игла, творящая художество на его руке приносила ему боли меньше, чем он ожидал, он позволил себе понять, что происходит. Года три назад Дэниэлу пришла в голову мысль — всего лишь подозрение, фантазия, настолько мимолетная, что он не мог быть уверен, не было ли это просто его раздутое эго, — что Крис влюблен в него. Он был почти твердо уверен, что Крис – гей, но проигнорировал саму концепцию, что он может любить Дэниэла не просто как своего лучшего друга. Потому что Дэниэл же был натуралом – ему вроде как нравились девочки, не так ли? А потом, пока он ходил по Шварцвальду, у Криса появился парень, и даже втайне допускать какие-то варианты стало нечестно по отношению к Крису. Но это терзало его. Постоянно. Больше, чем он когда-либо хотел признать. И он отмахнулся от своего чувства, качественно похоронил его и продолжал игнорировать стуки из подпола. Более того, ему показалось, что оно было некрасивым и слишком эгоистичным для него. Дэниэлу нравилось нравиться, вот и все, он это знал, конечно. И особенно нравилось, что ему становились приветливы недоступные для более близких отношений люди. Ему с детства не хватало подтверждения того, что его любят (привет, мама?), и какая бы извращенная часть его ни преследовала цель найти одобрение этих недостижимых людей, она обратила свое внимание на Криса. Поэтому он загнал его еще глубже. Потому что Крис заслуживал лучшего, чем быть одним из этих людей. Но, что если… Что, если он, Дэниэл, все это время был неправ? Остальная часть татуировки была неловкой, как и обратная дорога. Что-то изменилось в Дэниэле, он потерял то, что нельзя было вернуть. Теперь Крис не был таким уж недосягаемым, но влечение не умерло. И, может быть, Дэниэл тоже был би, как его брат, или как Хизер? Может быть, он влюблялся в недостижимых женщин только потому, что думал, что это то, чего он должен хотеть, но реальность этого пугала его, потому что, ну, может быть, ему вообще не нравились женщины? Он явно раскрыл собственную банку со змеями. И пока не знал, что с этим делать. Его немного отпустило, когда они воссоединились с Хизер и Люком. Они не собирались поддерживать неловкое молчание, которое негласно возникло у них с Крисом, и это помогало, но ночью Дэниэл впервые не смог заснуть. Кровать, которую он делил с Крисом с тех пор, как попал сюда, внезапно показалась ему слишком маленькой, и каждое случайное прикосновение его пальцев к Крису, каждый его сонный вздох, который шевелил волосы Дэниэла, теперь казалось очень важными. Черт, да ему хватало запаха Криса. Это было опасно. Поэтому Дэниэл подождал, пока Крис заснет, вышел на задний дворик и читал при лунном свете, пока его глаза не стали достаточно тяжелыми, чтобы он мог, спотыкаясь, подняться наверх и потерять сознание слишком быстро, чтобы не обратить внимания на теплое, живое тело рядом со своим. Он делал это в течение трех ночей, прежде чем его поймали. День, с его суматохой и общением, разгонял наваждение, но ночи… Ночи рядом с Крисом стали невозможными. «Не мог уснуть?» Дэниэл подскочил на сиденье, книга чуть не вылетела у него из рук. Он слегка кивнул в знак согласия, когда повернул голову, чтобы посмотреть назад, на сетчатую дверь из кухни, откуда доносился голос Криса, но тот уже направлялся к нему. Проходя мимо Дэниэла, чтобы отодвинуть стул рядом с ним, он небрежно положил руку ему на плечо. Это было то, что они обычно делали все время, но теперь Дэниэл напрягся от его прикосновения, как будто через него пропустили электричество. Крис слегка запнулся, когда заметил это. «Три ночи подряд?» - тихо спросил он, садясь рядом с ним. Дэниэл просто пожал плечами, не в силах встретиться взглядом с Крисом, но Крис смерил его взглядом и через мгновение обреченно вздохнул. «Ты… понял это, не так ли?» «Какой именно кусочек этого?» - вылетевшие слова удивили Дэниэла и смутили Криса, между его бровями появилась складка, и тогда Дэниэл, наконец, смог заставить себя посмотреть на него. Он не собирался ничего говорить. Не собирался рисковать их дружбой. Ради бога, они собирались вместе подписать договор аренды квартиры в Сан-Диего. Учиться вместе. Но в груди у него колотилось, ладони вспотели, а в горле стоял комок. Беспокойство, которое наводило на мысль, что его тело уже все знало, что слова произносятся раньше, чем он сам это понял, что… у него есть шанс не ошибиться, но он точно ошибется, если не сделает этого. «Я имею в виду, Крис, ты спрашиваешь, понял ли я, что нравлюсь тебе? Или что… ты мне тоже очень, очень нравишься?» Он долго смотрел на лицо Криса. Он видел это лицо с десяти лет. Знал так же хорошо, как лицо Шона, мог представить даже с закрытыми глазами, даже ни видясь месяц или год. Может быть, это было всего лишь мгновение, но оно растянулось на целую вечность. Анализируя бесконечно малые изменения в выражении лица Криса, углубление складки между бровями, подергивание от удивления, усиление понимания, а затем все сразу, шквал движений. Рука Криса лежала у него на затылке, и он целовал его. Дэниэл целовал его в ответ. Он почувствовал, будто вернулся домой.