***
Мягкий, голубоватый свет. Тёплые касания нежных рук. Приятный голос. Всё это будто обволакивало, убаюкивало. Чудесный сон. Торе очень давно не снилось ничего хорошего. В этом он просто счастлив. Они кружатся в незамысловатом вальсе, Ханемия смеётся, смотрит в сверкающие чёрные глаза, тянется к чужому лицу, но сон начинает рассыпаться. Становится чёрной бездной. Казутора падает в неё, захлёбывается в страхе, тонет. Просыпаться от подобного стало привычным. Парень встаёт с постели, смотрит на электронные часы на тумбе рядом. 3:17 Он уснул всего на полтора часа. Дерьмо. Медленно, по стенке, плетётся в ванную, чтобы умыться и отогнать остатки ужасного наваждения. Ставит чайник, после садясь на подоконник и открывая форточку, прислоняется лбом к холодному стеклу. — Я устал, — слова — крик в пустоту. Его никто не слышит. Никто не захочет этого сделать. Он устал бороться. Устал мириться с этим всем. Усталусталусталустал Ханемия чуть откидывает голову назад, позволяет бессильным слезам в который раз спокойно стекать по щекам, давится рвущимся воем от безысходности. Чайник свистит — Тора не сразу это замечает, встаёт со своего места, выключает плиту. Сползает на пол рядом с ней, опираясь на кухонный гарнитур спиной, притягивает колени ближе к себе. Парень долго сидит в таком положении просто смотря в пространство. В голове такая ужасная каша, что даже почти пусто. Когда Ханемия приходит в себя, то чувствует только ужасный холод и усталость. За окном начинает светать, значит уже около семи утра. Закрывает форточку, идёт в комнату, дабы найти снотворное — единственное, что позволяет ему спать без кошмаров, без сновидений вовсе. Но после этого его состояние оставляет желать лучшего.***
Снег плавно опускается на землю большими хлопьями, всё окутано праздничной суетой. Тора не празднует ничего уже давно — попросту не видит смысла. Он идёт быстрым шагом в сторону дома, смотря только под ноги. Честно, его слегка раздражает этот общий радостный настрой. Слишком погруженный в свои мысли, Ханемия не замечает человека перед собой и врезается, чуть отскакивая и почти падая. Поднимая голову, он цепляется взглядом за до боли знакомые глаза незнакомца. Все слова извинений улетучиваются, заменяясь кадрами из снов. — П.. Прошу прощения, мы с вами случайно не знакомы? — выражение лица парня напротив было.. трудночитаемым. Он точно не злился, но был, кажется, удивлён? — Я не уверен.., — Тора не может оторваться от этих глаз. Они затягивают, гипнотизирую. Он столько раз их видел, что спутать с какими-то другими не смог бы никогда.***
— Тора, ты скоро? — чуть сонный голос Рюгуджи раздаётся над ухом, а его руки мягко окольцовывают, сцепляясь в замок на груди Ханемии. — Да, уже почти закончил. Чего не идёшь спать? — Казутора отвлекается от бумаг на столе, отклоняется назад, утыкаясь носом в шею Кена. — Жду тебя. Я побуду здесь, ладно? Не отвлекайся, — он устраивает голову на плече своего парня, чуть крепче обнимая, и сонно прикрывает глаза. Подобные сцены хоть и не были редкостью, но Тора каждый раз старался закончить с работой быстрее. — Солнце, я всё, идём спать, — мягко гладит задремавшего Доракена по рукам. Рюгуджи закономерно недовольно мычит, разлепляет сонные глаза, смотрит жалостливо-рассеянно. — Давай, вставай, идём, — Ханемия нежно улыбается, встаёт из-за стола, за руки Кена берёт, ведёт в спальню. Ложится рядом с уже снова провалившимся в дрёму парнем, обнимает, придвигаясь как можно ближе и утыкаясь лицом в мерно вздымающуюся грудь. — Люблю тебя, — голос заглушается, но вибрация от него прекрасно чувствуется. — И я тебя, Тора. Спи, — Ханемия чувствует как Рюгуджи обвивает его руками, подвигая чуть выше, и зарывается носом в волосы, тихо посапывая. Год назад Казутора и представить не мог, что случайная встреча в канун Нового Года обернётся чем-то настолько хорошим. Он больше не один. Ему больше не нужно бежать. И свою квартиру он теперь действительно может назвать домом. Благодаря одному очень важному человеку.