Never Heather

      Яйца девочка спрятала под кроватью в своём чулане. Под её кровать дядя и тётя точно не заглядывали. Особенно если свисающим покрывалом прикрыть.       Она не знала, что делать с яйцами василиска. В библиотеке она ничего про это не нашла — и неудивительно, ведь вряд ли хоть одному нормальному волшебнику придёт в голову их высиживать. И уж тем более — усыновлять его детей.       Но её второй в жизни друг попросил её об этом перед смертью.       Но они с Луной нормальными не были.       Жасмин не знала, что с ними делать, как их правильно выращивать, как их правильно высиживать. Но она переписывалась с Луной — и Луна сказала, что они вылупятся, если их любить. Если проявлять к ним любовь. Жасмин их и правда заранее любила, но как проявлять любовь к яйцам, она и представить себе не могла. Но по утрам, кладя их под кровать, она хорошенько закутывала их в шарф, а на ночь брала их в постель и старалась лежать неподвижно, чтобы не раздавить. Грела своим телом. Она из-за этого почти не спала, целыми днями бродила рассеянная и сонная, получала куда больше брани и побоев от дяди и тёти. Но — это были дети её покойного друга.       Также она неустанно думала о том, что она будет делать, когда они вылупятся. Она читала, что василиски не убивают взглядом до пятидесяти лет, так что она не боялась. Впрочем, она и Салазара не боялась, но тот старательно закрывал глаза. Дети, хоть поначалу они и вряд ли будут закрывать глаза, её могли только оцепенить — ну так на это у неё есть Луна с зельем. Но дело было не в этом. Дело было в том, что в школе-то она может поселить их в Тайной Комнате, но дома — дома у неё был только чулан, а ведь они могут вылезти из чулана, а тётя и так её ненавидит, а уж с кучей маленьких рогатых змеек…       Поэтому она старательно читала и конспектировала всё, что смогла купить, по магии расширения пространства. Она очень старалась. Она часто сбегала в Косой переулок и покупала новые книги. Она, похоже, выучила всю нумерологию и все руны за все следующие классы. В этом году она собиралась на них записаться — но всё из учебников знала заранее. Колдовать она летом, конечно, не могла, но вот в школе — в школе она собиралась сделать всё, что хотелось, в одной из своих сумочек.       Когда они приехали в школу, когда кончился пир, когда все разошлись по спальням, она закуталась в мантию-невидимку, собрала все вещи и ушла в Тайную Комнату. Может, соседи и удивились её уходу, но ничего не спросили и не сказали. Жасмин была мальчиком нелюдимым и странным, никого к себе не подпускала, а в глазах её при некотором старании можно было заметить отголоски тихой ненависти ко всем, кроме Луны. Никому не был нужен такой сосед.       Так она и стала жить в Тайной Комнате.       Она вставала на уроки, приносила факультету баллы, появлялась в большом зале, и иногда её можно было найти в гостиной Рейвенкло. Наверное, все думали, что она там и ночует.       Но ночевала она в Тайной Комнате. Иногда — с Луной, если та не хотела оставаться в своей спальне. Её перестали травить с тех пор, как Жасмин стала за неё вступаться, но отношения между ней и соседками так и не улучшились. Домовики, с которыми они ещё в прошлом году познакомились на кухне, поставили им мебель: кровати, шкафы, столы. У них у каждой был теперь свой личный рабочий стол — роскошь, какой Жасмин не знала ни в школе, ни уж тем более дома. Они грели по ночам яйца. По очереди — так лучше получалось высыпаться. Луна сказала сомневающейся Жасмин, что они живы и точно вылупятся.       Со всеми этими заботами и с постоянным беспокойством за яйца Жасмин совершенно не замечала, что творится вокруг. Ну, на уроки ходила, разве что.       А замечать было что. Во-первых, из тюрьмы сбежал некто Сириус Блэк. Её, как выяснилось, крёстный. Ей это Луна сказала. Она всё же была из не слишком древнего, но всё-таки почти чистокровного рода, и знала, кто кому и кем приходится — её учили. Жасмин удивилась, конечно, но не сильно — тётушка всегда ей что-то кричала про родственников-уголовников. Ну, она была права, ну так и дальше что? В целом Жасмин было без разницы. Правда, все вокруг почему-то считали, что Сириус Блэк хочет её убить, но она не верила. Он же был её магическим крёстным, он просто не мог даже желать ей зла. Его бы самого откатами быстро добило.       Во-вторых, школу теперь охраняли дементоры. Теоретически — от Сириуса Блэка. Практически — похоже, что от всех учеников. Все ходили вялые, безрадостные. Преподаватели как будто озверели — даже добрая профессор Спраут на уроках иногда начинала кричать на учеников. Даже близнецы Уизли перестали всем пакостить. Даже Пивз будто бы затих. Жасмин понять не могла, зачем дементоры здесь на самом деле, но узнать этого, конечно, никак не могла. Хорошо хоть в стенах Тайной Комнаты влияние дементоров почти не ощущалось.       В-третьих, у них был новый — уже третий за годы её обучения — преподаватель по защите. Он был оборотнем. Откуда она сразу об этом узнала? От Луны, конечно. Луна, правда, сказала не «он оборотень», а «его нарглы любят полную луну, будь осторожна в такое время, лучше вообще из замка не выходи», но Жасмин, приняв это к сведенью, дополнительно разгадала загадку Снейпа, посмотрела на боггарта профессора — полную луну — и окончательно поверила. Её мнение о школьной администрации опустилось ещё ниже, хотя, казалось, ниже быть уже не могло. О профессоре она тоже была невысокого мнения. На первом же занятии её боггарт принял вид мёртвой Луны, и, что логично, сделать это смешным было невозможно. Жасмин решила, что боггартов куда надёжнее сжигать инсендио. Вдобавок этот оборотень, оказывается, был лучшим другом её родителей, и всё рвался познакомиться с ней поближе и ей о них рассказать. Жасмин же не рвалась ни знакомиться, ни уж тем более оставаться с ним наедине. Если он был другом её родителей — то где он был, когда её избивали дядя, тётя и Дадли? Почему он, как и все, считает её мальчиком? В общем, Жасмин его желания познакомиться не разделяла. Так и шли их учебные и не только дни.       Но вот на Хэллоуин — опять — случилось сразу два события.       Во-первых — она узнала об этом утром — кто-то разодрал портрет Полной Дамы и проник в гостиную факультета Гриффиндор. Все думали, что это был Сириус Блэк. Все думали, что он хотел её убить, но в спальне не нашёл.       Во-вторых, ночью её разбудил треск и шевеление где-то под боком. Сегодня с яйцами спала она, Луна ночевала в своей башне. Жасмин проснулась и поняла, что случилось чудо — первое в её жизни радостное событие на Хэллоуин. В её постели копошились маленькие рогатые змейки.       Жасмин зажгла люмос и факелы. Очень пожалела, что не знает нужных заклинаний, чтобы сообщить Луне о появлении детей на свет прямо сейчас.       — Мама, — вдруг прошипела одна из змеек.       — Мама, — повторили за ней все другие.       Жасмин запоздало вспомнила, что большинство магических змей — большинство детей магических змей — считают мамой первого, кого увидят.       Странно было только то, что эти дети уже умели говорить. Но Жасмин всё-таки довольно мало знала о магических змеях и уж тем более о василисках, никогда раньше не видела только-только вылупившихся змеёнышей, так что быстро выкинула это из головы.       Детей надо было покормить, назвать и объяснить, что никуда, кроме этой комнаты, им выползать нельзя. Вроде бы, только что вылупившиеся дети должны сразу же хотеть есть?       — Привет, — немного растерянно сказала она. — Посидите пока тут, я сейчас принесу вам еды.       И пошла на кухню к домовикам.       Домовики к факту вылупления маленьких василисков отнеслись очень спокойно. Даже поздравили Жасмин с рождением детей. Тут же собрали корзинку с подходящей едой, из чего Жасмин заключила, что Салазара кормили тоже они.       Дети действительно хотели есть. На мясо они накинулись буквально со скоростью света, и так же быстро разодрали его на кусочки. Немного удивившая Жасмин супница с молоком тоже оказалась очень востребованной.       Дети были красивые. Разных цветов. Жасмин выяснила, что среди них два мальчика и четыре девочки. Раз уж они — её дети, то всех девочек Жасмин решила назвать цветочными именами — в их роду по матери всегда рождались одни девочки, и называли их всегда цветочными именами. Традицию надо было продолжить, так что жёлто-оранжевая девочка стала Мэриголд, тёмно-красная — Розой, сине-лиловая — Вайолет и чисто белая — Дейзи. С мальчиками было сложнее — мальчики в их женском роду никогда не рождались, и первым стал Дадли, которому выбрал имя дядя Вернон. И называть их цветами было немного странновато. Жасмин долго думала. Мальчики хотели красивые, звучные и опасные имена. Подумав ещё немного, Жасмин назвала их Астарот и Асмодей, объяснила им про ад и демонов. Детям вроде бы понравилось. Астарот был чёрным, а Асмодей — в отца — золотисто-зелёным.       Как раз тогда, когда все определились с именами, в Тайную Комнату пришла Луна. Она уже давно выучила простое слово «откройся».       — Ну, я же чувствую, что появились новые дети, — объяснила она то, что встала посреди ночи и пошла к ним.       — Дети, это тётя Луна, — сразу же объяснила Жасмин. — Её нельзя оцепенять и кусать. Она не умеет говорить на языке змей, но с ней вы будете учить английский.       Что такое английский, тоже пришлось долго объяснять. Жасмин задумалась о том, как бы аккуратненько показать детям мир вне Тайной Комнаты. Луна просто гладила детей и радовалась жизни.       Весь год они учили детей английскому, рассказывали об окружающем мире, показывали картинки и фотографии. С этим очень помогли школьные домовики, согласившиеся носить детей на руках под невидимостью, всё им показывали и рассказывали. Почему-то школьные домовики, которые должны были игнорировать пожелания учеников и докладываться обо всём директору, нарушали ради Жасмин и Луны любые правила.       Дети росли как на дрожжах. Уже через неделю после вылупления они стали практически в два раза больше, чем были изначально.       Хорошие дети.       Но, к сожалению, помимо детей существовала ещё и вся остальная школьная жизнь. И не только школьная. В Хогсмид ей ходить не разрешили — не больно-то и хотелось — но дементоры почему-то оказывали ей повышенное внимание. На квиддичном матче, куда она зачем-то, сама не зная, зачем, пошла, они подлетели к трибуне — лично к ней. Ничего не сделали, но напугали страшно. Рядом с ними ей чудились крики мамы, когда та пыталась защитить её от Волдеморта, та же смерть Луны, смерть Салазара — будто со стороны, будто она смотрела откуда-то сбоку, как она же сама под империусом поднимает палочку и произносит смертельное заклинание, ей чудились фестралы, которых она начала видеть с момента смерти Салазара… В общем, на редкость неприятное было ощущение от близкого контакта с дементорами. Луна, сидевшая рядом с ней, вообще сознание потеряла. Ей тоже чудилась смерть мамы. И почему-то — тоже фестралы. После этого матча они всё-таки пошли к профессору Люпину. Официально — знакомиться. Неофициально — втираться в доверие, чтобы он научил их защищаться от дементоров. Ну, и не только — они вообще рассчитывали стрясти с него дополнительные занятия и побольше полезных заклинаний. И пусть Луна была только на втором курсе, но она тоже хотела учиться.       Профессор Люпин с неохотой принял Луну, но вскоре понял, что они с «Гарри Поттером» неразлучны, и ему пришлось это учитывать. И так Луна и Жасмин стали ходить к нему на дополнительные занятия.       Он же передал Жасмин интереснейшую вещь — Карту Мародёров. По его же словам, он конфисковал её у близнецов Уизли.       — Как бы мне ни не хотелось тебе её отдавать, но по сути это твоё наследство, Гарри, — сказал он ей.       Странно было видеть школьного учителя, который так поощряет нарушение дисциплины.       Странно было всё. Он не знал, что «Гарри» — девочка, он очень мало рассказывал ей о родителях, он не сказал ей, что он оборотень, но почему-то он отдал ей карту. Как будто бы извинился за всё остальное.       Но карта помогала, да. Особенно — залезать в запретную секцию библиотеки в поисках, чего бы почитать. О василисках, оборотнях и по-настоящему необходимых заклинаниях.       ***       Однажды после обеда её подловил школьный домовик.       — Маленькая мисс Вайолет превратилась! — блажил он. — Маленький мастер Асмодей превратился!       Жасмин, конечно же, немедленно помчалась к детям.       — В кого они превратились? — спросила она на бегу. Потом сообразила. — Перенеси меня в Тайную комнату!       — Они стали истинными анимагами, каким старался стать бедный хозяин Салазар!       В Тайной Комнате её ждало странное зрелище: на полу, в окружении четырёх разноцветных змеек, сидели два маленьких ребёнка.       Жасмин немедленно подорвалась: камень же холодный! Она быстро подхватила детей на руки.       Потом вдруг осознала: а откуда дети?       А потом в ребёнка превратилась Мэриголд, и Жасмин пожалела, что у неё только две руки. Но ребёнка поднял домовик, и она смогла подумать о чём-то более актуальном.       Что, чёрт возьми, происходит?       Ей срочно нужна была Луна. Луна бы, наверное, всё объяснила. А ей очень нужно было хоть какое-то объяснение. Даже полное нарглов, мозгошмыгов и астральных фей.       Потом она вспомнила: анимаги. Домовик что-то сказал об анимагах. Дети — анимаги? А… их отец? Или мать, или как правильно называть василиска, который непонятно как отложил яйца, будучи при этом однозначно мужчиной? Жасмин недавно прочитала в запретной секции, что василиски, вне зависимости от пола, откладывают яйца, оплодотворяясь от самой магии. Но сейчас это было неважно. Кем на самом деле был их отец?       И тут до неё дошло.       Она вспомнила, как они выбирали ему имя. Как Луна сказала: «Его зовут Салазар». Не «давай назовём его», а «его зовут».       Его звали Салазар.       Почему Луна ей не сказала?       А, да. Она бы, наверное, не поверила.       А он попросил придумать ему имя. Наверное, не хотел, чтобы они знали. Наверное, для него это было позором — не смочь превратиться обратно в человека, жить так тысячу лет и подчиняться каким-то тварям. Он не хотел, чтобы они знали.       — Принесите детские кроватки, — слабым голосом сказала она домовику. — Для всех шестерых. С этого момента следите, чтобы они, превратившись в человеческих детей, не оставались на холодном полу. И позовите Луну, если она не занята.       Села и посадила детей на колени.       Что-то этого всего было слишком.       Дети, к тому же, были ни разу не двухмесячными. Не то чтобы у неё когда-либо были дети, и не то чтобы она представляла, как они должны выглядеть в таком возрасте, но дети всё равно были крупноваты. И слишком активно пытались слезть с её коленей.       Вайолет превратилась обратно в змею и всё-таки слезла на пол.       А, да. Змеи же развиваются быстрее людей.       — Мам, что это было? — спросила Вайолет.       И говорить они начали с самого рождения…       — Ты превратилась в человека, дочь моя, — устало сказала Жасмин.       — В человека? — обрадовалась девочка. — Как ты?       — Да, как я.       — А почему я почти ничего не могла? Ты же всё можешь? И ползать на двух ногах?       — Это называется «ходить», — поправила Жасмин. — Ты просто ещё слишком маленький человек. Люди обычно начинают ходить через… где-то год после рождения. А говорить — ещё позже.       — Быть человеком сложно?       Жасмин улыбнулась.       — Да, непросто.       — А говорить — это на английском? — спросила Вайолет.       — Да.       — Очень сложно. Мам, а ты умеешь превращаться в змею? Если ты будешь змеёй, тебе будет проще.       — Нет, не умею.       — А почему? Ты же наша мама. Ты должна уметь!       — Потому что я вам не родная мама.       — Как это — не родная? — возмущённо прошипел Асмодей. Жасмин поняла, что даже в человеческом обличье дети прекрасно пользуются змеиным языком. — Ты же наша мама!       — Да, я ваша мама. Но родила вас не я.       — А кто?       — Ваш… отец. Его звали Салазар.       — А где он?       — Он… — Жасмин тяжело вздохнула. — Его больше нет.       — Папа и мама, — раздалось рядом. — Почти семья.       Жасмин повернулась. На пороге стояла Луна с Мэриголд на руках.       — Ты же не понимаешь на змеином? — удивилась Жасмин.       — Но дети думают, — ответила Луна печально. — Про маму и папу.       — Про маму и папу… — вздохнула Жасмин. И обратилась к детям. — Ваш отец был мне очень хорошим другом.       — Он тоже был человеком?       — Он был человеком, но превратился в змею и не смог стать человеком снова. — Она повернулась к Луне. — Это ведь так?       Та кивнула.       — Знаете, дети, — сказала Жасмин. — Человеком быть очень непросто. Но это куда интереснее, чем быть змеёй.       Вайолет удивилась.       — Но человек же ничего не может. Я пробовала.       — Это маленький человек ничего не может. А потом он вырастает.       — И может всё?       — И может очень и очень многое. Когда вы подрастёте, становиться людьми будет интереснее. Вы будете учиться всему, что умеют люди. Всему, что сами захотите уметь. Это будет очень интересно.       ***       В конце года ей всё-таки пришлось встретиться с Сириусом Блэком. Он тоже не помнил и вспоминать не хотел (а может быть, даже и не знал), что она девочка. Жасмин узнала, что он невиновен. Но также узнала, что он пришёл не за ней, а за крысой. Хорош крёстный. Она хотела было самоустраниться и предоставить Блэку самому разбираться с дементорами и авроратом, но он случайно проговорился, что у него есть дом — самое защищённое в Британии место. Он там жить не хотел, но был не против, если там на лето останется «крестник».       Что ж, Жасмин была девочкой злой и циничной. Всеми, кроме Луны и детей, она готова была пользоваться как угодно.       Так что Сириуса Блэка она спасла. Это было как-то даже слишком легко, имея при себе мантию-невидимку, Карту Мародёров и шестерых юных василисков, которые запросто оцепеняли и кусали дементоров. Попутно Жасмин совершенно случайно спасла хагридова гиппогрифа, тоже приговорённого к казни из-за придурка Малфоя, вручила Блэку оного гиппогрифа и сворованную у палача Макнейра палочку, усадила Блэка на гиппогрифа и отправила в закат, подробно выяснив, как попасть в его дом, скрытый, как выяснилось, аж под фиделиусом.       Закончился третий её год в Хогвартсе, а она никак не могла перестать поражаться происходящему вокруг бардаку, в которой все почему-то всё норовили её втянуть.