***
Конец четверти. Наверняка в жизни каждого ученика это радость, ведь наконец-то наступят долгожданные каникулы, не придётся вставать в холодное тёмное утро в школу и просиживать там уроки в полусонном состоянии. Можно будет ходить гулять с друзьями днями напролёт, спать до обеда, и наконец-то позабыть о синусах с косинусами, и законе Кулона. Вот только в жизни Антона, это вовсе не радость. Каждый конец четверти для него это стресс, трясучка за каждую оценку и полуобморочное состояние, в котором он на негнущихся ногах ходит домой, и только с пятой попытки открывает ключом дверь. А потом вновь выслушивает от матери, что он бездарность, которая только и делает, что ленится и никакой учёбой не занимается. Зачем, зачем все это? Зачем Антону тогда этот репетитор по химии, зачем он старается поднять свой средний бал, зачем он ходит на дополнительные, зачем? Для чего Шаст старается? Чтобы потом прийти домой и услышать от матери, что он ничего не делает, не учиться, и на какой мед вообще замахнулся. Чтобы потом мальчишка пришёл домой и из-за чертовой математики, которая никак не поддавалась, послать нахер и сказать, что он ничего не добьется в этой жизни. Зачем говорить, что верит в меня, давать слепую надежду на какой-то успех, а потом показать себя настоящих. Сначала бурно спорить с матерью, доказывая, что он старается, устаёт, а потом позорно смотреть в пол и еле сдерживать слёзы, искусывая свои губы до крови. Запираться у себя в комнате, не имея возможности даже отвлечься от всего этого ужаса, ведь средства связи был лишён. А потом ночью тихо скулить в подушку, убивая себя чувством вины и ругать себя, проглатывая горькие слёзы. — Какое же я ничтожество. Отвратительное, ужасное, просто фу. Я отвратителен, я не хочу доставлять никому проблем, но я это делаю. Зачем, зачем, я не понимаю. Я думал, что справился с проблемами и у нас все будет хорошо, но нет, я ошибся мне нужна помощь. — шепчет куда-то в одеяло и кусает подушку, дабы от переизбытка эмоций не закричать.***
— Антон, ты в порядке? — обеспокоено спрашивает Попов, присаживаясь на корточки рядом с креслом и слегка касаясь предплечья парня, дабы вернуть его из своих грёз. — Да..да, я тут. Просто вспомнил кое-что…— говорит студент и смотрит куда-то сквозь пол, даже не чувствуя хватки психолога, когда та стала чуть ощутимее. — На данный момент я поддерживаю связь с обоими родителям, но с отцом у меня более близкие отношения. Он путешествует по миру, поэтому видимся мы редко, а мать сейчас живет с мужчиной и у неё все хорошо, — выходя из транса воспоминаний продолжает Антон и наблюдает, как Попов присаживается на свое место, — не знаю, люблю ли я их, но наверняка привязан к ним, они все таки родители. — подытоживает Антон и смотрит в окно, наблюдая за пролетающими мимо птицами. — Родители замечают, когда мы проваливаем работу, прогуливаем уроки, курим, пьём, все вот это, но они не замечают, когда их ребёнок страдает от стресса, желания покончить собой, депрессии — ничего из этого. И это печально, когда они рядом, но ничего не делают. — подытоживает Арсений и ставит точку в своих записях, закрывая записную книжку. — Антон, чего бы тебе хотелось прямо сейчас? — вдруг спрашивает врач и наклоняет голову чуть в бок, с прищуром в глазах рассматривая юношу напротив. — Прямо сейчас? — задумчиво тянет студент и чуть хмурит брови, явно концентрируясь на вопросе, дабы ответить максимально честно. — Мне бы хотелось сесть на какой нибудь первый попавшийся автобус и уехать, неважно куда, просто ехать. Наконец-то перестать думать, просто отключиться от мира. Перестать думать о будущем, что произойдёт если я сделал так, перестать постоянно анализировать свои действия и проецировать их на будущее. Я устал, я хочу просто жить настоящим, жить моментом. — выпаливает Антон и даже слегка тушуется от такой искренности в своих словах. — Поехали. — подходит к шкафу и снимает от туда своё пальто, накидывая на себя. — Что? В смысле? Но время же к концу уже подошло, — Шастун в полном непонимании смотрит на своего врача и все так же, столбом, сидит в кресле. — В прямом, считай это частью терапии, — ухмыляясь произносит Попов и закрывает кабинет на ключ, перед этим дожидаясь, пока юноша выйдет из транса и нагонит его. — Буду ждать тебя на улице, — и сдавая ключ на вахту, уходит из помещения. Антон ещё пару минут втыкает в стенку, обдумывая недавнюю ситуацию, и только когда проходящая мимо уборщица спрашивает все ли в порядке с ним, мотает головой, отгоняя навязчивые мысли и спешит к гардеробу. Там он накидывает куртку, а поверх капюшон толстовки. Головные уборы зимой носить не любил, разве что в крайних случаях, ведь после шапки на голове было непонятно что, а укладывать непослушные кудри раз за разом та ещё морока. — Чудная погодка, не правда ли? — спрашивает Арсений, когда позади себя слышит открывающиеся двери клиники и поворачивается на пятках, вбирая в себя прохладный воздух, заполняя им лёгкие. — Да, неплохая, — пожимая плечами отвечает Антон осматривая предметы и здания вокруг, — правда снега не хватает, я жду его с начала декабря. Зима — не лучшее время года, но зато весьма красивое и атмосферное. Особенно те самые прогулки, когда должно создаваться ощущение с видом белоснежных нарядов деревьев. Или же прогулки с зонтиком в руках, на который звучно приземлялись капли дождя, потому что осень все никак не хотела отдавать власть зиме. Главное в это время года — держать себя. Все плохое не надолго, ужасная погода скоро сменится. Так что нужно противостоять плохому настроению, тоске и хандре. Последний листопад из бурых оттенков листвы, разносился по влажному асфальту. Воздух свеж и прохладен. Дышать можно было легко, свободно. В ночное время было еще более интереснее. Фонари начинали зажигаться раньше, а аллеи больше не были в тьме. Так можно было разглядеть начало зимы во всей красе. В холодном воздухе острее ощущались запахи прелых листьев. В такое время на улице редко встретишь кого-нибудь, так что вы и ваши мысли останетесь наедине. Смотря в окна зданий, можно было заметить людей, сидящих под пледами, попивая теплый какао, дабы спастись от замерзания и грусти. Антону нравилась зима, особенно ночью. В тишине ночной улицы слышать как скрипит снег под ногами, выдыхать пар и отдавать своё тепло, наблюдать за белоснежными гладкими дорожками и прятать руки в карманы, перчатки ведь постоянно забывает брать, а вот металл колец неприятно примерзает к коже, из-за чего приходится долго отогревать руки. Идут они в тишине, Арсений лишь иногда рассказывает какую-то ерунду, но вскоре замолкает, ведь украдкой видит, как Шастун смотрит куда-то вдаль, либо себе под ноги и явно о чём-то думает, поэтому сие процессу не мешает. Лишь предлагает перейти на «ты», но лишь вне клиники, чтобы лишних вопросов не возникало. На остановке сидит только одна девушка, одетая в осеннее пальто и с большими наушниками на голове, что-то активно печатая в телефоне, а ещё рыжий и пушистый кот с зелёным ошейником, который так и льнул к ногам Антона, и юноша не мог не погладить животное, из-за чего уголки губ так и тянулись к верху. — Нравятся коты? — вдруг спрашивает мужчина наблюдая за всей этой идиллией и тоже невольно улыбается. — А кому не нравятся эти создания? — задает риторический вопрос Антон и поднимает взгляд на Попова. — Я счастливый обладатель серого засранца, который, кажется, любит меня только из-за еды. — и улыбка становиться шире, вспоминая своё чудо с ушами. — А у вас..тебя есть питомец? — Нет, я постоянно на работе пропадаю, так что мучить животное не хочу, но был бы не против кого нибудь завести. Вскоре из-за поворота выезжает зелёный небольшой автобус, номер которого Антон даже не успевает рассмотреть, а когда двери перед ним раскрываются, то пару секунд сомневается в своей затее, думая, что ни к чему хорошему это все не приведёт, и хочет даже отступить назад. Но Арсений кладёт руку на спину юноши, выражая тем самым, что Шаст не один и подходит чуть ближе, заглядывая тому в глаза. Антон смотрит в ответ и видит в голубизне лишь спокойствие, которое перетягивает на себя, а затем лёгкую поддерживающую улыбку, из-за чего бегающий в панике и сомнениях взгляд успокаивается и последующий шаг он делает уверенно, заходя в транспорт. Платят за проезд и садятся почти в самом конце автобуса, дабы никто не побеспокоил их. За окном сменялись пейзажи, транспорт то заполнялся людьми, то оставался практически пустым, Антон подмечал незнакомые ему районы, небольшие трёхэтажные, слегка обшарпанные, но придающие особую атмосферу домики, отличные от тех новостроек, в одной из которых жил Шастун. — Ты не против если я послушаю музыку? — спрашивает студент доставая из кармана наушники. — Нет, не против, — устремляет свой взгляд куда-то за окно, теребя в руках свой билет, складывая его в несколько раз и вновь распрямляя. Антон плотнее надевает наушники и включает уже до дыр прослушанный плейлист «cigarettes after sex», откидывается на спинку сиденья и прикрывает глаза, вслушиваясь в спокойные звуки мелодии и слегка приоткрывает рот, подпевая знакомым строчкам. Sun sets, we wander through a foreign town Strangely, there's nobody else around Арсений опирается на окно и смотрит на Антона. У него смешно подрагивает кудрявая чёлка каждый раз, когда автобус проезжает по неровностям, а ещё он забавно морщит нос и хмурит брови, Шастун в это мгновенье выглядит таким спокойным, уютным, что лёгкая улыбка трогает губы Арсения. Попов даже не заметил, когда студент открыл глаза и смотрит на мужчину в ответ, также глупо улыбаясь, ведь улыбка у Арсения была настолько заразительна, что Шастун не мог не ответить на неё. Юноша молча снимает один из наушников и протягивает его психологу, тот принимает его и садится ровно, дабы не натягивать провод. — Конечная, все на выход! — говорит кондуктор проходясь по автобусу. — Кажется это наша остановка, — поднимаясь с сиденья говорит Арсений и выходит на улицу, где уже начинало смеркаться, а несчастные три фонаря, которые стояли вдоль улицы, лишь нагоняли страх, чем освещали путь. — Предлагаю взять чего нибудь тёплого, например кофе? — спрашивает Попов, застегивая пальто плотней и оборачивается на Антона, который накидывал капюшон кофты, и осматривал пространство Не то, чтобы тут была окраина города, но архитектурной красотой мало отличалась, да и если пройтись чуть дальше, то будут виднеться частники. Правда особая атмосфера этого места впечатляла. Лично Антону нравились все эти старенькие здания, с граффити на них, обшарпанные качели, на которых уже сползала краска, узенькие дворы, через которые можно было срезать путь, даже, кажется, воздух здесь был другим, будто напоминал о былых годах, пахнул прошлым. С практической стороны, это, конечно, выглядело жалко, но вот со стороны атмосферы, либо же эстетики, это выглядело просто потрясающе. Пройтись по таким улочкам в наушниках и сигарете в руках, представляя себя героем какого-то сюжета. — М, а здесь неплохое кофе, я ожидал худшего, — признаётся Антон отпивая из бумажного стаканчика капучино. Гуляют они до темноты, разговаривают о всякой ерунде, о погоде, книгах, Арсений был очень удивлён, когда узнал, что Антон любитель литературы, ведь сейчас мало кого интересуют книги, музыке и жизни в принципе делясь смешными моментами. Шастун и правда раскрепощается, ему становится комфортней, и уже рассказывая о предстоящем празднике, он не чувствует неловкость. Забредают они в какой-то парк, где стояли пару лавочек и мерцали от силы фонаря четыре. Садятся на ту, которая ближе к небольшому прудику, который уже затянулся тонкой плёнкой льда и сидят в тишине, каждому комфортно, каждый думает о своём. — Арсений, в тебя когда нибудь влюблялись, но ты не мог ответить взаимностью? — вдруг нарушает тишину Антон и смотрит вперёд, вспоминая Иру. — Проявляли к вам чрезмерную тактильнсоть, постоянно хотели провести время с вами наедине, побыть побольше вдвоём. А вы не могли ответить на все, потому что попросту ничего не чувствовали. Абсолютно, ничего. Это ужасно, ведь ты прекрасно понимаешь как делаешь этому человеку больно, а ещё более ужасней, когда ты знаешь, что этот человек, когда нибудь все таки решиться признаться тебе и тогда тебе придётся отказать ему. Наверняка он сильно расстроится, перестанет на какое-то время общаться с тобой, а ведь у вас были отличные дружеские отношения. И даже после этого, когда этот человек отпустит тебя, вы не сможете общаться как раньше, потому что в нем будет сидеть это гадкое чувство не взаимности, а в тебе чувство вины. — заканчивает Антон и глубоко вдыхает, доставая из кармана пачку сигарет. — Не против, если я..? — дожидается кивка и предлагает взять одну, но мужчина отказывает, Антон зажигает, зажимая никотиновую палочку между зубов и делает глубокую затяжку, долго держа дым в лёгких. — Влюбляться — это не здорово, это каждый раз страшно. Влюбляться — это действие не имеет контроля. Никто не гарантирует, что объектом твоего воздыхания станет хороший человек, либо же он тебя полюбит взаимно. Влюбляться — это странно. Поначалу даже слишком, пожалуй, — после затяжной паузы начинает Арсений. — Я много думал о любви раньше. Некоторые говорят, что любовь — это обязанность. Мол, выбирать не приходится. Но любовь, словно перевёрнутая восьмёрка. Бесконечность. Она занимает твой разум, сердце. Она охватывает тебя целиком. Ты проваливаешься в неё и уже не хочешь искать выход, да и навряд ли ты вообще его найдёшь. Если вы не ощущаете этого, то это чувство не любовь вовсе. Она не может закончиться, погаснуть, как свеча от воды, сойти на нет. Не настоящая любовь. Когда ты с тем человеком, который для тебя дороже, чем весь остальной мир, вы вместе проваливаетесь в небытие, где не существует никого кроме вас. Любовь появляется мгновенно, просто человеческое сердце того не осознаёт. Нужно время, чтобы обратить на неё внимание. — подытоживает Попов и смотрит на Антона, в руках которого сигарета уже протлела до фильтра, а взгляд юноши был устремлён куда-то вдаль, явно обдумывая слова Арсения. С неба стали падать снежники, словно маленькие огонёчки освящать все вокруг. — Вот ты и дождался снега, — произносит Арсений, смотря куда-то вверх и ловит снежинки на ладони.