Здесь и сейчас

Он слышит шум крыльев за секунду до того, как стрела ударяет в камень и память взрывается сотнями осколков, осыпающихся на землю янтарной крошкой кор ляписа. Боль вспыхивает внутри головы, разливается по трещинам и отзывается дрожью в каждой чешуйке, не оставляя после себя ничего - до тех пор, пока крылья мягко не вспархивают рядом и тонкие пальцы не убирают его руки от поднятого к небу лица. Моракс понимает, что стоит на коленях, когда открывает глаза и видит перед собой лишь свое отражение в сверкающем пурпуром взгляде. Барбатос улыбается и проводит пальцем вдоль трещины, вверх по чешуе на щеке до нижнего века и вправо до уголка глаз. Мутное золото стекает по его ладони и он неспеша собирает его языком. Облизывает губы и наклоняется ещё ниже. - Что стряслось, любовь моя? Моракс хочет привычно огрызнуться, оттолкнуть его и гордо выпрямиться, не давая повода усомниться в его силе - но лишь шепчет, позволяя и дальше собирать энергию, сочащуюся через разлом на лице. - Камень открыл мне свою память. - О чем, любовь моя? - О… нас. Раньше. Много раньше. До… - До? Моракс открывает рот и чувствует, как образы ускользают от его разума, ветром просачиваются сквозь сомкнутые пальцы, жидким янтарем утекают в трещины и растворяются в пурпурном блеске широко распахнутых глаз. - Ты говорил, мы были друзьями. - Это больше не важно, любовь моя. - Ты говорил… мы были любовниками. - Разве сейчас мы не больше, чем это? Он хочет ответить, но Барбатос мягко кладёт ладони на его щеки и не даёт отвести взгляд. - Твои глаза… Моракс лишь удивлённо хмурит брови и не шевелится, пока тонкие пальцы сдвигают его волосы со лба и поглаживают скулы. - Вновь этот невыносимый янтарный цвет. Барбатос сжимает губы и продолжает смотреть. В его голосе мешаются ужас, трепет и отвращение, искажающие рот в едва заметной болезненной улыбке. "Вновь"? Моракс не помнит янтарного цвета. Его глаза всегда были мутными, грязно-серыми словно пыль на безжизненных землях - или пурпурными, как сила, рвущаяся наружу из рук Барбатоса и так мягко, маняще заполняющая пустоту в нем. - Мой бедный-бедный Моракс. - Пурпурный взгляд сменяется небом, маленькое хрупкое тело прижимается к его спине возле гребня, а руки опускаются с его щёк на грудь. Осторожно поглаживают чешуйки на боках и двигаются к центру, пока чешуя не сменяется кожей. Тогда Моракс вздрагивает. - Мой милый, упрямый, неуступчивый, так отчаянно цепляющийся за прошлое Моракс… Что ты надеешься отыскать в этом прошлом? Там лишь тяжесть обязательств и горечь разлуки. - Барбатос прижимается щекой к его плечу, уверенно проходится пальцами по каждой мышце, очерчивает ключицы и нарочито медленно скользит вдоль острых краёв разлома на груди. - Там столько всего, что мешало нам, столько ложных ценностей, ничтожных сомнений и страхов. Зачем тебе прошлое? Сейчас ни в Ли Юэ, ни в Мондштадте не осталось никого, кто мог бы нам помешать. Не осталось вообще никого. - Барбатос смеётся, и смех его похоронной музыкой звучит в ушах и эхом отражается от скал. Моракс не против. Моракс всегда любил его смех. - Сейчас мы по-настоящему свободны, любовь моя. Сейчас тебе больше нечего бояться. Ведь то, что так ужасало тебя когда-то, уже случилось. Тонкие пальцы резко впиваются в трещину, и за секунду до привычного пурпурного яда всё его существо чувствует лёгкий лазурный ветер, срывающийся с губ едва слышным: - Венти... - и тут же тонущий в сладком единении. - Мой милый Моракс. - Шёпот раздаётся возле самого уха, опаляя кожу горячим дыханием. Моракс не оборачивается. - Разве тогда, много столетий назад, тебе не сообщили? Венти мёртв. Моракс смотрит на искрящуюся пурпуром энергию, сочащуюся из разломов вместо золота, и не чувствует ничего, кроме её мягкой пульсации в груди. - Разве тебе недостаточно нас здесь и сейчас? Моракс поднимает глаза и видит лишь белые крылья, куполом сомкнувшиеся над ними. Закрывает глаза и оборачивает хвост вокруг тонкого тела в ответ. Ему достаточно.