Письмо ко Дню Середины Зимы

Поздним вечером в Утехе Карамон Маджере писал письмо брату. Дело не клеилось: буквы, старательно выводимые Карамоном, было почти невозможно прочитать, слова содержали ошибки, а разбегающиеся мысли никак не складывались в нужное послание. Время приближалось к полуночи, третье по счёту письмо было готово отправиться в камин за своими предшественниками. В этот момент скрипнула дверь, и Карамон, вздрогнув, едва не пролил чернила на бумагу. В комнатку вошла Тика, рыжеволосая жена Карамона. Заметив письмо в руке мужа, она только покачала головой, вспомнив, чем закончился подобный порыв в прошлый раз. — Ты всё-таки решил написать Рейстлину? Но ты же знаешь, что он думает о всех нас! Он увлечён своей магией, и ему плевать на всё остальное. Вспомни, что он ответил тебе тогда. Я не хочу, чтобы он снова насмеялся над тобой! Карамон только горестно вздохнул. Конечно же, он прекрасно помнил жестокий ответ, выведенный на его письме аккуратным почерком Рейстлина: «У меня нет брата!» И всё же в сердце продолжала теплиться крохотная надежда на то, что брат одумается, вспомнит, как хорошо было им жить вместе! Кто теперь заварит ему лечебные травы от извечно донимающего Рейстлина кашля? Кто поддержит и защитит? Да, его брат могущественный маг, и кажется, будто он не нуждается ни в чьей помощи и заботе, но Карамон ведь знает, как тяжела на самом деле терзающая его болезнь, а магия только добивает его тело! Может быть, хоть накануне Дня Середины Зимы Рейстлин вспомнит о нём? — Нет, Тика, я обязан написать ему, он мой брат! Завтра наступит канун Дня Середины Зимы, а кроме меня некому поздравить Рейстлина. Он один в своей Башне, а все наши знакомые обманываются его словами, понимаешь? Даже ты! Я знаю его, он не мог стать таким жестоким, он хороший… Это Испытание сделало моего брата таким, и ему нужно помочь! По правде говоря, после того ответа Карамон долго не решался даже говорить о брате, не то, что написать ему снова. Нет, он быстро простил Рейстлина, но… Горечь осталась. Однако время шло, и ближе ко Дню Середины Зимы Карамон наконец решился снова попытаться достучаться до Рейстлина. Тика снова вздохнула, но решила не мешать Карамону. Как знать, быть может, хоть в такой праздник Рейстлин пожалеет близнеца? Или вовсе одумается и вернётся домой, в Утеху? Хотя это уже из области невозможного… — Хорошо, я понимаю. Кажется, ты уже написал письмо? — Да… Но оно плохо написано. Я лучше ещё раз перепишу, а это брошу в камин. Только бумагу испортил! — Не беспокойся, если Рейстлин действительно лучше, чем показывает, он поймёт. Отправь письмо с голубем, и завтра Рейстлин его уже прочитает. А потом пойдём спать, уже поздно, а завтра нужно всё подготовить к празднику… — Да… Ты права, Тика. Сейчас отправлю письмо, и пойдем спать. Завтра будет долгий день… Вскоре из Утехи в Палантас вылетел почтовый голубь. К его лапке было привязано заветное письмо.

***

С утра Даламар, ученик тёмного мага Рейстлина Маджере, решил выйти из Палантасской Башни Высшего Волшебства на рынок. Шалафи ещё с ночи затеял какой-то сложный эксперимент, а самого Даламара отослал прочь с приказом не мешать. Не сказать, чтобы тёмный эльф был так уж доволен этим приказом, но порой приходилось признавать, что некоторые вершины магии ему пока не по плечу. К тому же приближался День Середины Зимы, и Даламар хотел хоть раз его нормально отпраздновать. Атмосфера праздника очаровывала эльфа, но учитель не особо любил вообще все праздники, считая их пустой тратой драгоценного времени. В Сильванести же Даламар был больше занят прислуживанием за столом эльфийским лордам, нежели празднованием. Такова судьба представителей Касты Слуг… А после изгнания больше забот было о том, чтобы выжить и обучиться хоть крохам магии, чтобы не предать свой дар и не умереть с голоду. Как-то не до праздников ему было. И вот сейчас Даламар собирался закупить заканчивающиеся продукты и некоторые ингредиенты, а заодно чего-нибудь ко Дню Середины Зимы. Выйдя из Башни и поспешно миновав Шойканову рощу, Даламар привычно огляделся по сторонам, проверяя безопасность пространства вокруг Башни. Конечно, вероятность того, что какие-нибудь отчаянные самоубийцы решат напасть на самого сильного тёмного мага в мире или его ученика крайне мала… Но предосторожность никогда не повредит. Как и следовало ожидать, врагов поблизости не оказалось. День был ясный, солнце блестело и отражалось от кристалликов снега, усеявшего город. Снега, мягкого и бело-синего до рези в глазах, было много. Оттого мороз не лютовал в канун Праздника. Первый месяц зимы выдался необычайно тёплым, снег то и дело таял… Легко перепутать с ранней весной. Зато потом уж замело… Красиво, особенно утром, когда никто ещё, кроме птиц и зверей, не успел прописать свои следы на чистый, свежевыпавший белый лист зимы. До чуткого эльфийского слуха долетело отчётливое, хоть и очень тихое хлопанье крыльев. Ученик мага встрепенулся, отрываясь от созерцания сияющей зимней картины, повертел по сторонам головой. Потом вглянул вверх, прищурился от слепящей белизны неба. И тут… Даламар заметил голубя, подозрительно настойчиво летающего вокруг рощи, но явно не решающегося пересечь её границу. Удивительно было уже то, что голубь не улетел сразу же, как почувствовал ужас, исходящий от Шойкановой рощи. Неужели… тот же самый? Снова письмо от Карамона Маджере, брата-близнеца его шалафи? Даламар нахмурился. Он знал, что Рейстлин недолюбливает своего брата, и он точно не хотел расстраивать шалафи. Но и Карамона, признаться, было немного жалко даже ему. У Даламара не было братьев из-за того, что его мать не могла больше иметь детей, и у него в голове не укладывалось, что кто-то может быть так жесток по отношению к любящим родным и добровольно отрекаться от брата. Может быть, стоит самому ответить Карамону от имени Рейстлина? И шалафи не узнает, что приходило письмо от раздражающего его человека, и Карамон получит письмо с поздравлением… Даламар вытащил из кармана пару сухарей для птицы, подзывая её. Голубь, по-видимому, как-то узнал Даламара (в прошлый раз выходил за письмом тоже он), и подлетел к эльфу. Тот быстро отвязал от лапки письмо, оставил сухарей для голубя и побежал обратно в Башню. В конце концов, десяток минут не особо скажется на его планах. Поднявшись к себе в комнату, Даламар аккуратно раскрыл письмо. Быстро пробежав взглядом по кривым строчкам, достал перо и чернильницу. Перевернув письмо, принялся писать короткий ответ максимально похожим на рейстлинов почерком: «С Днём Середины Зимы тебя, Карамон! Поздравляю в письме, так как не смогу приехать в Утеху. Я очень занят в Палантасе. Желаю тебе и Тике хорошего праздника! Рейстлин.» Дописав, довольный собой Даламар запечатал письмо и побежал в голубятню. Пару минут спустя эльф буквально ворвался туда, надеясь отправить письмо как можно скорее, чтобы успеть на рынок, пока шалафи не закончил эксперимент. Подбежав к голубю, летавшему в Утеху, принялся привязывать письмо. От спешки выронил его, нагнулся чтобы поднять. И вздрогнул, когда на плечо бесшумно, но неотвратимо опустилась золотистая рука в чёрной мантии. Рука шалафи. Черные глаза не на шутку перепуганного эльфа на секунду встретились со сверкающими золотом глазами, с жуткими зрачками в форме песочных часов. Даламар поспешно отвёл взгляд. Молчание начало понемногу затягиваться. Наконец резкий вопрос, слетевший с уст Рейстлина, плетью разорвал воздух: — Что ты делаешь, ученик? Даламар вздохнул, и, набравшись смелости, решил идти до конца: — Отправляю ответ на письмо, шалафи. — Чьё это письмо? — Ваше, шалафи. Прошу меня простить за недопустимое своеволие. Это письмо от Вашего брата, Карамона Маджере. Я подумал, что Вы… были бы несколько раздосадованы этим обстоятельством. Я… готов понести наказание, шалафи. — Вот как… Что ж, отдай же мне моё письмо, Даламар. — Слушаюсь, шалафи. Даламар слегка дрожащей рукой протянул конверт настоящему адресату. Рейстлин раскрыл конверт и извлёк письмо. Мельком просмотрел содержимое десятка неровных карамоновых строчек, потом — аккуратных, написанных тонким, витиеватым, поразительно похожим на его собственный почерком. Прищурившись, чуть насмешливо покачал головой. А потом… Поначалу Даламар подумал было, что ему показалось, но нет! — Рейстлин Маджере, Властелин Настоящего и Будущего, величайший тёмный маг на Кринне… улыбнулся. Точнее, лишь слегка наметил улыбку на своём лице, но было заметно, что чувства, вызвавшие эту улыбку, были искенними. И улыбка эта — тоже искренняя, удивительно светлая, немного насмешливая и грустная одновременно. Правда, уже в следующий миг лицо Рейстлина приняло прежнее выражение: жесткое и суровое, даже храбрецов вгоняющее в трепет. Пристально взглянув на Даламара, Рейстлин коротко бросил: — Не надо отправлять письмо. Эльф не удержался от возгласа: — Но почему?! И тут же сам испугался собственной дерзости. Даже зажмурился, ожидая заслуженного наказания, на которые обычно был так щедр его учитель. Но наказания не последовало. Вместо этого Рейстлин невозмутимо ответил: — Потому что мы отправляемся в Утеху. Да, мы вместе. Заодно познакомитесь… И знай, ученик: ещё одна подобная дерзость, и моё терпение закончится. Радуйся, что завтра Праздник, и я не буду тебя наказывать на сей раз. Нас ожидает много других дел. Кажется, ты собирался на рынок?.. За окном Башни начинался снегопад, и белые хлопья снега кружились в неспешном, чарующем танце, как тысячи светлых судеб, сплетающихся в новогоднюю ночь в прекрасный узор настоящего счастья…