River Fog, Chocolate Butterfly

***

Маленькие монстры. Это были последние слова, которыми он описал бы своих детей, решил Намджун, проводя пальцами по волосам. Он только начал осознавать, насколько сильно слова Сухён повлияли на него, и маленький голосок в его голове шептал, что есть небольшая вероятность того, что женщина права.        Из размышлений его выдернула первая капля растаявшего мороженого, упавшая на голубую футболку Чонгука и напомнившая ему о том, каким грязным может быть его младший во время еды. Должно быть, он провел в размышлениях меньше минуты, перебирая в памяти разговор, который состоялся тем же утром с уже бывшей няней его мальчиков, но этих секунд хватило, чтобы шоколадное мороженое размазалось по лицу Чонгука. Сладкий шедевр.        — Папа, рубашка Куки испачкалась, — раздался голос Чимина, когда он подбежал к скамейке, на которой отдыхали его отец и брат. Его маленькие ручки уже пробирались в довольно большой рюкзак, который Намджун всегда брал с собой на детскую площадку, когда его вежливо попросили принести салфетки. — Сухён это не понравится, — пробормотал шестилетний мальчик.        Только тогда Намджун понял, что его сыновья даже не подозревали, что их няня уволилась.        — Сухён больше не будет присматривать за вами, — сказал он небрежно, не обращая внимания на то, что Чимин тут же оглянулся через плечо, вероятно, в поисках своего брата-двойняшки. Его губы сжались в тонкую линию, как только он заметил, что Тэхён занят разговором с каким-то мальчиком в песочнице. — Она нам всё равно не нравилась, — пробормотал Чимин себе под нос. — Присмотрят ли за нами хёны?        Под хёнами шестилетний мальчик подразумевал Хосока и Юнги — пару, которая переехала в их жилой комплекс в начале того года. И как бы ни был удобен этот вариант, у Намджуна не хватало духу снова просить этих двоих о подобной услуге. Он знал, что они, скорее всего, не будут против, поскольку оба, похоже, были влюблены в его детей и время от времени предлагали посидеть с ними, но им всем нужно было долгосрочное соглашение. Намджун устал, ему нужно было постоянство.        — Я так не думаю, Мин, — вздохнул Намджун, прежде чем липкая маленькая рука легла на его руку, привлекая внимание.        — Значит, папа? — спросил Чонгук, его полный надежды голос сумел заслужить большую, искреннюю улыбку отца.        — Я бы хотел, дружище, — время было единственным, чего Намджуну не хватало в его жизни — времени, которое он, несомненно, провел бы со своими сыновьями наедине. Бывали дни, когда он жалел, что у него руководящая должность, что у него столько обязанностей и людей, зависящих от него; он часто думал, что было бы, если бы он не родился сыном своих родителей. Однако эти эгоистичные мысли всегда умирали под рукой разума, поскольку он не был настолько невежественным, чтобы не понимать, насколько сильно зарабатываемые им деньги делают жизнь его и его сыновей лучше. — Но, боюсь, папа не может. — Папа занят, Куки, — объяснил Чимин, как только увидел, что на лице его четырёхлетнего брата появилось небольшое недовольство.        Намджун почувствовал знакомую горечь, наполнившую его рот при мысли о том, что его младшие расстроились из-за его отсутствия. Он надеялся, что когда-нибудь мальчики поймут, что всё, что он когда-либо делал, было ради них.        — Воды! — от громогласного голоса Тэхёна Чонгук вздрогнул, остатки мороженого выскочили у него из рук и бесцеремонно упали на землю. — Ой-ой.        Намджун не успел отчитать Тэ за то, что тот слишком громко разговаривает и пугает младшего брата, потому что до его ушей донеслось тихое сопение, свидетельствующее о скором приближении беды. Глаза Чонгука быстро наполнялись слезами. — Тэхён-и, мы разве с тобой не говорили про крик?        — Но я думал, что умру от жажды, папа, — резко ответил мальчик, как только закончил пить воду из пластиковой бутылки, которую он выхватил из рук брата-двойняшки.        — Умереть? — Чонгук громко всхлипнул и бросился в объятия отца. — Я не хочу, чтобы Тэ умирал.        — Никто не умрёт, малыш, — успокоил его Намджун и поцеловал в макушку, после чего предостерегающе посмотрел на Тэхёна. Он смягчился, как только ему ответили фирменной квадратной улыбкой, и решил пока оставить всё как есть; одного плачущего ребёнка было достаточно. Он сделал мысленную пометку провести серьёзный разговор с Тэхёном о том, какие слова он должен и не должен использовать в присутствии своего младшего брата, и придумал самый простой способ, с помощью которого он мог бы заставить его остановиться. — Как насчет того, чтобы пойти и купить ещё мороженого?        — Мороженое с шоколадом? — Чонгук фыркнул и поднял голову, чтобы их глаза встретились.        — Конечно, — с широкой улыбкой пообещал Намджун, беря мальчика за руку и помогая ему спрыгнуть со скамейки. — С каким вкусом вы хотите, ребята? — он знал, что его вопрос вызовет спор о том, какое мороженое самое вкусное, и его улыбка превратилась в ухмылку, как только Чимин начал протестовать против выбора брата — клубничного. Если предпочтения двойняшек менялись изо дня в день, когда дело касалось почти каждой закуски, что заставало Намджуна врасплох, то любовь младшего к шоколаду оставалась непоколебимой, ещё одно доказательство его любви к постоянству.        Чимин, Тэхён и Чонгук были очень разными. Начиная от их темперамента и заканчивая их предпочтениями в играх и занятиях и тем, как они взаимодействовали с другими людьми, — всё было доказательством их индивидуальности.        — Итак, шоколадное, клубничное и дынное, — повторил Намджун, заметив фургон с мороженым, и попросил Чимина подтвердить, что он правильно сделал заказ. Тут же он заметил большую панель, сообщающую, что в этом же месте продаётся и кофе, и понял, что определённо заслуживает один кофе со льдом.        Чимин и Чонгук отпустили его руку, как только подошли к очереди, не впечатлённые идеей ожидания сладких угощений, и начали игру в мяч, от которой четырёхлетний ребёнок сразу же рассмеялся. Намджун усмехнулся и достал из кармана джинсов свой телефон, включив его после окончания рабочего дня, чтобы проверить, не горит ли что-нибудь внутри империи Ким. Он очень надеялся, что нет.        Он просматривал сообщение, полученное от отца, в котором говорилось, что он должен будет присутствовать на мероприятии следующим вечером, когда подошла его очередь за мороженым, его голос прозвучал слишком натянуто, как ему не хотелось бы. Следующий день был воскресеньем, а воскресенье было единственным днём недели, который он мог полностью провести со своими детьми, и он был на сто процентов уверен, что его отец уже знал это.        — Вот, пожалуйста, сэр, — сказал молодой человек за прилавком, заставив его отвлечься.        Намджун вежливо улыбнулся ему, расплатился, взял три мороженых, пластиковый стаканчик и пожелал хорошего дня. Он не отличался ловкостью рук, поэтому первым делом он решил окликнуть двойняшек, чтобы они подошли и взяли свои лакомства.        Проблема заключалась лишь в том, что его детей нигде не было.        Он ошарашено огляделся вокруг, его сердцебиение участилось от осознания того, что их нет рядом, и как только он почувствовал, что его телефон начал вибрировать, сообщая о звонке, он выпустил слово, которое не использовал уже довольно давно: «Черт». Его пульс стал оглушительным, когда он поспешил обратно на детскую площадку, его глаза изучали каждую маленькую фигурку, мимо которой он проходил, его голова кружилась от возможных вариантов.        Что, если они выбежали на дорогу и попали под машину? Что, если кто-то их забрал? Что если…        Намджун почувствовал, как желчь поднимается в горле, беспокойство захлестнуло его мозг, затрудняя дыхание. На детской площадке их не было, поэтому он продолжал идти, и звук, который издавали кубики льда, ударяясь о пластиковый стаканчик, который он держал в руках, подчеркивал, как быстро он двигается. Он уже подумывал о том, чтобы сообщить в полицию, когда услышал знакомый визгливый смех и остановился, едва не выронив всё, что держал в руках.        Его голова мотнулась в направлении этого звука, ноги без его согласия двинулись в сторону уединённого места, откуда, как ему показалось, доносились смешки. Он почувствовал, что вся тяжесть мира свалилась с его плеч, как только он заметил трёх маленьких человечков, которые были ответственны за его почти сердечный приступ.        — Пожалуйста, не плачь, — услышал Намджун слова Тэхёна, его руки поднялись вверх, словно пытаясь подтвердить его капитуляцию.        Тогда мужчина заметил, что его дети были не одни, а собрались перед скамейкой, на которой сидел рыдающий незнакомец. Нетрудно было сложить два и два: умоляющие слова Тэхёна явно убеждали — слёзы, катившиеся по лицу незнакомца, были результатом проделок его детей.        Намджун шумно выдохнул, разрываясь между желанием обнять своих детей, радуясь, что с ними всё в порядке, и отругать их за то, что они вот так исчезли, да ещё и мучают незнакомца. Они вообще не должны были разговаривать с незнакомцами.        — Ребята, что вы натворили? — это было единственное предложение, которое ему удалось собрать воедино, заслужив четыре растерянных взгляда. Глаза Намджуна встретились с мягкими карими, и впервые за этот день альфа потерял дыхание по совершенно иной причине, нежели паника. Человек, смотревший на него, был, наверное, самым красивым из всех, на кого Намджун смотрел за всё время своего существования: маленькая улыбка, украшавшая его идеально пухлые губы, контрастировала с припухлостью глаз. От мысли, что причиной слёз были его дети, его желудок скрутило в узел. — Я прошу прощения от их имени, я обещаю, что они…        — Нет причин для этого, — сказал незнакомец, его голос был немного хриплым. Он поднял правую руку, чтобы подчеркнуть свои слова, и улыбнулся шире, отчего из уголков его глаз потекли слёзы. — Они очень милые.        Намджун был в замешательстве.        Чимин придвинулся ближе к отцу и небрежно взял из его рук мороженое со вкусом дыни, призывая Тэхёна незаметно последовать его примеру.        — Когда они появились, я уже плакал, — продолжил мужчина и потёр глаза тыльной стороной ладоней. — Они просто пытались подбодрить меня, поэтому, пожалуйста, не ругайте их.        При этой мысли в груди Намджуна зародилась гордость, и его тело медленно расслабилось. Он чувствовал, как оленьи глаза прожигают дыры в его черепе, поэтому он предложил последний рожок мороженого своему безмолвно умоляющему сыну и начал искать в рюкзаке салфетки. Он без колебаний протянул найденную пачку незнакомцу, который вежливо поблагодарил его, а затем придвинулся ближе к одному концу скамейки, освобождая место для Намджуна.        От незнакомца пахло цветами лимона.        — Я Сокджин, приятно познакомиться.        — Намджун, — прошептал альфа и сжал предложенную ему руку, его глаза инстинктивно скользнули к шее другого. Когда он понял, что ищет, то почувствовал, как его щёки слегка запылали — это было не его дело, есть ли у омеги метка. — Мне жаль, если они заставили тебя чувствовать себя неловко в какой-то момент, — застенчиво продолжил он, следя за Чимином и Тэхёном, которые бегали вокруг, уже потерявшись в собственном мире. — Они могут быть… эмоциональными.        Сокджин открыл было рот, чтобы ответить, но слова не успели сорваться с его губ: маленькая рука протянула ему розовый тюльпан.        — Больше не плачь, Джинни, — прошептал Чонгук, слегка нахмурившись, когда заметил, что в глазах мужчины появилось больше слёз — он не мог понять причину этого. Однако его папа всегда говорил, что плакать — это нормально, поэтому он решил сделать то, что помогает ему, когда он расстроен: мальчик наклонился ближе и обнял Сокджина.        Намджун в недоумении наблюдал за происходящим. Он был уверен, что выглядит абсолютно комично, но на самом деле он не мог осмыслить нынешнее поведение младшего. Его Чонгук-и был самым милым мальчиком на свете, но он никогда не умел ладить с людьми, всегда прятался за спиной Намджуна, когда тот встречал знакомых, отказывался играть с кем-либо, кроме своих братьев, в течение большинства дней. Он почти не разговаривал с нянями, которых знал несколько месяцев.        — Я знаю, это может показаться безумием, но… — начал Намджун, всё ещё сидя с раскрытыми глазами. Он понимал, насколько странным был вопрос, крутившийся в его голове, особенно в данном контексте, но ради Чонгука он был готов попробовать. Он ещё никогда не видел, чтобы его ребёнок так остро реагировал на кого-то другого. — Ты случайно не ищешь работу няни?        — Что?        Намджун почувствовал, что его шея начинает гореть, и неловко почесал её. — Я ищу няню для мальчиков. Нас только четверо, и я работаю с понедельника по субботу, так что это… это довольно сложно. И мне нужна помощь, — ему никогда не было стыдно признать, что он не может сделать всё сам, он давно смирился с этой мыслью. — Но я пойму, если ты откажешься от предложения, ты ведь меня даже не знаешь.        — Могу я узнать твой номер телефона?        Намджун почувствовал, как его сердце пропустило удар. Он кивнул, гадая, есть ли хоть малейшая вероятность того, что потрясающий омега перед ним согласится. Как только Сокджин схватил свой телефон, Чонгук отпустил его и направился к братьям с лучезарной улыбкой на лице, оставив двух взрослых обмениваться контактами.        — Папа, можно нам на ужин пиццу? — спросил Чимин, прерывая задумчивость альфы. Сокджин разразился смехом, потому что стоящий перед ними маленький мальчик хлопал ресницами в их сторону, пытаясь изобразить абсолютную невинность, несмотря на громкое «да», которое его братья произнесли, как только услышали слово «пицца». — Мы можем пойти в «У Тайо», — это был один из немногих ресторанов в Сеуле, в котором была игровая площадка, именно поэтому он быстро стал любимым у детей.        Намджун знал, что он потерпел поражение, когда ему задали этот вопрос, но решил сосредоточиться на том, что альтернативы пицце нет. Сухён также отвечала за готовку в течение последних месяцев, когда она сидела с детьми, так что в любом случае им придётся брать еду на вынос.        — Папа, я так голоден, — сказал Тэхён и положил руку на живот. — Я думаю, тебе стоит быстрее принять решение.        Этого замечания было достаточно, чтобы Сокджин снова рассмеялся, на этот раз даже не пытаясь подавить своё веселье, красочный звук заставил всех улыбнуться, поскольку он не соответствовал манере поведения омеги.        — Ладно, сопляки, — согласился альфа и притянул Чимина ближе, чтобы нещадно пощекотать ему бока. — Мы идем в «У Тайо», — визгливого смеха, последовавшего за этим, было достаточно, чтобы разрядить атмосферу — если не весь парк, — поэтому Намджун поцеловал сына в щёку, прежде чем выпустить его из объятий.        — Джинни тоже? — спросил Чонгук, переводя взгляд с одного взрослого на другого в ожидании ответа.        Намджуну стало стыдно, и он извиняющимся взглядом посмотрел на Сокджина, после чего добавил. — Только если он захочет. Он собирался объяснить своему четырёхлетнему ребёнку, что они не могут ожидать, что Джинни бросит всё и будет следовать их планам, что у него, вероятно, есть другие дела, но Тэхён отреагировал быстрее него.        — Съесть пиццу лучше, чем плакать в парке.        Никто из них не мог не согласиться с этим утверждением.       

***

Сокджин почувствовал, как напряглось всё его тело, как только он постучал в массивную деревянную дверь перед ним.        Когда он решил, что ему пора жить дальше и найти новую цель, он и представить себе не мог, что всё сложится именно так. Он уволился с работы чуть больше недели назад и, несмотря на то, что собирался провести некоторое время с самим собой, приводя мысли в порядок, он не смог заставить себя отказаться от предложения Намджуна.        Когда он попросил номер альфы, то сделал это в основном из вежливости — в знак благодарности за те несколько минут счастья, которые ему подарили маленькие друзья. Он думал, что они попрощаются и больше никогда не увидятся, а общение останется в их памяти как приятное, но необычное воспоминание.        Он не мог понять, какой демон заставил его принять их приглашение отведать пиццу на другом конце Сеула.        Может быть, дело было в больших глазах Чонгука, которые смотрели на него так, словно он выложил звёзды на ночном небе, а может быть, в слабом румянце, который разлился по щекам Намджуна — в любом случае, ему понадобилось ровно два куска пиццы, чтобы понять, что он собирается принять предложение.        И вот, в понедельник утром он переминался с ноги на ногу, ожидая, пока кто-нибудь откроет дверь. Он был удивлен, когда приехал по адресу, который ему ранее прислал Намджун, потому что это был частный жилой комплекс, но как только он ввёл код, чтобы войти в здание, он решил не позволять бессмысленному беспокойству затмить его разум. Мысль о том, что альфа — серийный убийца, использующий очаровательных детей для приманки своих жертв, пронеслась в его голове, когда дверь, наконец, открылась, и улыбка предполагаемого убийцы стала настолько широкой, насколько это вообще возможно.        — Доброе утро!        Сокджин не мог удержаться от разглядывания мужчины, его глаза с любопытством изучали безупречный костюм, который был на нём. Кто выглядит так свежо в шесть утра?        — Доброе утро, — ответил омега, внезапно почувствовав себя неловко из-за своего наряда. Он не был уверен, какая одежда подойдёт для его новой работы, поэтому решил выбрать то, что носил на предыдущей работе — чёрные узкие джинсы и простая белая футболка, которая была едва заметна из-за очень большой полосатой рубашки, которую он надел поверх неё. Улыбка появилась на его губах, как только он вспомнил, какое смешное лицо сделал Намджун, когда узнал, что последние три-четыре года он работал воспитателем в детском саду. — Надеюсь, я не слишком рано?..        — Нет, всё отлично, — сказал альфа и жестом пригласил его войти. — Я хотел показать тебе всё, прежде чем мне придется уйти на работу.        Сокджин снял обувь и последовал за альфой внутрь неожиданно просторной квартиры, его брови изогнулись, как только он заметил деревянную лестницу, ведущую на верхний этаж. Не то чтобы он ожидал увидеть скромный дом, просто, чем больше дорогих вещей ему удавалось заметить, тем больше его пугала вся эта ситуация.        — Кухня справа, — непринужденно сказал Намджун, не обращая внимания на растущую тревогу собеседника. Они прошли через комнаты, одну за другой, и альфа уже собирался начать рассказывать о расписании детей, когда его нос уловил слабый запах горечи и обернулся. — Всё в порядке?        — А почему должно быть не в порядке? — спросил Сокджин. Он надеялся, что фальшивая улыбка на его лице обманет собеседника, но его план провалился, и он испустил долгий вздох. — Намджун-а?        — Да?        — Чем именно ты зарабатываешь на жизнь?        Он знал, что существует тысяча ответов, которые могли бы оправдать способ приобретения такого шикарного дома, в котором они оказались, — от богатых родителей до выигрышного лотерейного билета, но Сокджин должен был знать правду. Он не смог бы продолжить свой день, не убедившись, что альфа не связан с корейской мафией.        Омега уже начал беспокоиться, что был слишком прямолинеен, когда Намджун разразился громким смехом, поражённый честностью, с которой к нему обратились. — Я глава фирмы Ким Шинсэгэ.        — О, — наверное, это был тысяча первый возможный ответ, потому что сам он никогда бы не догадался. Никакого адекватного ответа он придумать не мог, поэтому решил оставить эту мысль на потом, когда в его мозгу будет достаточно кофеина, чтобы её обработать. — Малыши…        Намджун усмехнулся, и на его мягких щеках наконец-то появились две ямочки.        В обязанности Сокджина входило не так уж много вещей. Дети просыпались около семи утра, и к этому времени их отец уже должен был собираться на работу, поэтому омега должен был приходить к 6:30, чтобы быть уверенным, что они не останутся одни ни на минуту. Он должен был приготовить им завтрак и убедиться, что двойняшки готовы к посещению детского сада, прежде чем проводить их туда, откуда их нужно было забрать около полудня. Омега был немало удивлен, когда узнал, что младшего ребёнка не записали в детский сад, но не стал настаивать на этом, когда Намджун сказал ему, что Чонгука не удалось уговорить. Его заверили, что обед и ужин на вынос — это абсолютно нормально, так что оставалось только после обеда поиграть, может быть, сводить детей в парк.        Сокджин начал думать, что ему не стоит соглашаться на предложенную сумму денег. Зарабатывать на жизнь, играя с тремя очаровательными детьми, было похоже на мошенничество.        — Обычно я возвращаюсь к шести, но всегда есть вероятность, что я задержусь, — добавил альфа, застёгивая пиджак своего костюма. — Хочешь, я разбужу мальчиков вместе с тобой?        Омега без колебаний кивнул, не зная, как малыши отреагируют на то, что утром они останутся дома с ним наедине. Он хотел начать с правильной ноги.        Его несколько эгоистичная просьба себя оправдала, потому что как только Намджун начал обнюхивать спящего Тэхёна, тот прижался к нему, как маленькая обезьянка, неубедительно бормоча, что он уже большой мальчик и не нуждается в папином запахе. Сокджин уже собирался шепнуть, что кровать Чимина пуста, когда из-под одеяла, в которое был завернут Тэхён, выглянула маленькая голова — похоже, двойняшки были неразлучны даже ночью. Сонный мальчик не произнес ни слова, а протянул ладони к Намджуну, умоляя взять его на руки.        — Просыпайтесь, — прошептал альфа против беспорядочной копны тёмных волос, покрывающих голову Чимина. — Джинни здесь.        Джинни. Сокджин подумал, что может привыкнуть, что его так называют, не замечая, что его лицо начинает болеть от улыбки. Чимин даже не пытался скрыть, как сильно он наслаждается лаской отца, его шея естественно вытягивалась, чтобы его окутывал солёный запах альфы. Он ворчал что-то о блинах, когда с другого конца комнаты послышалось негромкое «папа», где Чонгук растерянно тёр глаза тыльной стороной ладоней.        — Доброе утро, Куки, — ворковал Намджун, его лицо почти раскололось на две части из-за огромной улыбки, которая появилась на его лице, как только мальчик встал и побежал в его сторону. Маленькие ручки обхватили его ноги, прежде чем он успел что-то сказать.        — Доброе утро, папа, — радостно завопил четырёхлетний малыш, прежде чем зевнуть, напомнив, что он спал всего несколько минут назад.        Как только босые ноги двойняшек коснулись деревянного пола, они бросились к двери, откуда за ними наблюдал Сокджин, обнимая его так крепко, как только могли, и желая ему доброго утра. Хриплое хихиканье Чонгука мгновенно заполнило комнату, и омега сделал мысленную заметку спросить у Намджуна, не может ли он отложить свой уход на работу на несколько минут утром — дети, казалось, были в восторге от того, что их разбудил альфа.        Сокджин беспокоился о том, как отреагируют мальчики на уход Намджуна, поэтому был поражен, когда старшие ребята взяли Чонгука за руки и повели в сторону кухни, на их губах играли довольные улыбки. Казалось, их совершенно не беспокоил тот факт, что отец уезжает.        — Так что вы, ребята, хотите на завтрак? — спросил омега, как только помог четырёхлетнему ребёнку сесть на его собственный стул. — Что насчёт блинчиков? — этот простой вопрос вызвал возбужденный гомон, который звучал так, словно не существовало других слов, кроме «блинчики», поэтому Сокджин усмехнулся и направился к холодильнику, готовый исполнить желание мальчиков. Он открыл его, и улыбка сразу исчезла с его лица, как только он увидел единственное, что смотрело на него — одинокая бутылка молока. — Плохие новости, ребята.        — Никаких блинчиков? — спросил Чонгук, его нижняя губа уже слегка выпятилась.        Сокджин чувствовал себя виноватым за то, что разволновал их и разочаровал, но когда Намджун сказал ему, что они в основном питаются едой на вынос, он не думал, что всё будет настолько плохо. Дети должны были питаться домашней едой, вкусной едой, которая останется с ними до взрослого возраста и будет вызывать приятные воспоминания, когда ее попробуют. Он повернулся и извиняюще улыбнулся Чонгуку, когда Чимин взял руку своего младшего брата и успокаивающе сжал её.        — Всё в порядке, Куки. Сегодня мы можем съесть хлопья, — объяснил шестилетний мальчик, получив утвердительный кивок от своего брата. — Они там, — продолжил он, указывая на один из кухонных шкафчиков.        — Спасибо, Чимин-и, — сказал Сокджин, схватив красочные коробки, о которых говорил мальчик. — Мы пойдём за продуктами и позаботимся о том, чтобы завтра утром у нас были блины, хорошо? Поразительно, как зрело трое детей реагируют на маленькие неприятности — это было главное, что омега вспоминал всё утро. Единственной проблемой, с которой он столкнулся к тому времени, когда нужно было отвозить двойняшек в детский сад, была неспособность Тэхёна выбрать, что ему надеть в этот день. Джин и представить себе не мог, что выбор между футболкой с тиграми и футболкой с бурыми медведями может привести к срыву, он изо всех сил старался помочь мальчику с выбором, придумывая аргументы в пользу обеих вещей.        — Разве я не могу надеть и то, и другое? — в какой-то момент Тэхён надулся, почувствовав себя измотанным.        — Думаю, на улице слишком тепло, чтобы носить и то, и другое, Тэ, — добродушно объяснил Джин, глядя на кровать ребёнка, которая теперь была завалена одеждой из-за импровизированной выставки мод, которую он только что посетил. — Пожалуй, я проголосую за этот вариант, — решил он, указывая на второй.        — Почему?        — Плюшевые мишки напоминают мне о тебе, — искренне сказал омега, чем вызвал довольный визг. Волосы Тэхёна были длиннее, чем у Чимина, а кудри, в которые они закручивались, часто пушились, делая их похожими на облако.        Аргумент был достаточно весомым, чтобы убедить мальчика в правильности выбора, и вскоре они уже шли в детский сад, оживлённо обсуждая всё, что хотели сделать в этот день. Как только они попрощались, Джина осенило, что Чонгук почти не проронил ни слова за всю дорогу, вероятно, был слишком занят, чтобы разглядывать окрестности.        — Думаю, нам пора отправляться за покупками, а? — четырёхлетний ребёнок улыбнулся ему, но по-прежнему не произнёс ни слова. За те несколько лет, что Джин работал с детьми, он столкнулся с множеством застенчивых ребят, и самым ценным уроком, который он усвоил, было то, что нельзя заставлять их открыться. Нужно дождаться, пока они достаточно поверят тебе, пока они не будут готовы пойти тебе на встречу. — Давай повеселимся, пока мы здесь. Договорились? — улыбка омеги расширилась, как только он получил пару восторженных кивков.        Чонгук был очень смышлёным для своего возраста, его пальцы не отпускали пальцы Сокджина, пока они шли к ближайшему супермаркету, его рот ни разу не открылся, чтобы похныкать. Мужчина не возражал против отсутствия словесных ответов на вопросы, вместо этого он продолжал говорить за них обоих, пытаясь донести до Чонгука, что он не должен испытывать давления и вести себя так, чтобы ему было некомфортно. Он просматривал составленный им небольшой список и брал всё, что в нём было, каждый раз спрашивая совета у Чонгука, чтобы тот был вовлечён в процесс. Какая клубника выглядит лучше? С каким вкусом лучше взять молоко? Всякий раз, когда ребёнок указывал на свой выбор, Сокджин поднимал руку вверх, чтобы они могли дать пять, полностью соглашаясь с его решениями.        Когда они добрались до дома и расставили всё по местам, было уже немного за одиннадцать, и омега решил, что лучше начать приготовление обеда, чтобы всё успеть сделать до возвращения Тэхёна и Чимина.        — Что ты хочешь делать, пока Джинни готовит вкусную еду, а?        Чонгук нахмурил свои маленькие брови, прежде чем ответить серьезным тоном. — Рисовать, — ноги в носках уже готовы были нести его к деревянной лестнице, ведущей на верхний этаж и, соответственно, в спальню, которую он делил со своими братьями, когда Джин провёл пальцами по его волосам.        — Почему бы тебе не прийти и не порисовать на кухне? Так никто из нас не будет чувствовать себя одиноко.        — Джинни одиноко? — он поднял глаза на омегу, который позволил его пальцам скользнуть с макушки на щёку маленького ангелочка.        — Всем бывает одиноко. Вот почему важно заводить друзей, — продолжил Сокджин и нежно ущипнул мальчика за бархатистую кожу. — Разве не веселее, когда ты играешь с Тэ-Тэ и Минни, чем когда ты играешь один?        Чонгук надулся, его глаза выдавали, что он крепко задумался над вопросом. — Да, — наконец согласился он, кротко кивнув. — А Куки и Джинни теперь друзья? — невинный вопрос в сочетании с сияющими глазами четырёхлетнего мальчика заставили сердце омеги растаять в груди.        — Ну, я хочу быть твоим другом, — ласково ответил Сокджин. — И я надеюсь, что ты тоже хочешь быть моим другом, — он не хотел быть назойливым или самостоятельно решать, кто они друг другу — он хотел, чтобы всё само собой встало на свои места. Именно так, органично, могут развиваться любые человеческие отношения.        — Я хочу, — заверил его Чонгук и, взяв за руку, потащил в сторону спальни, где его любимый набор мелков ждал внимания.        С тех пор всё шло гладко. Присматривать за тремя маленькими детьми — к тому же очень остроумными — было, конечно, утомительно, тем более, что все они, казалось, имели такие разные потребности и желания, но когда часы показывали шесть часов, Сокджин решил, что называть это работой несправедливо. Он всегда хотел иметь большую, любящую семью, как бы банально это ни звучало из уст омеги. Джину повезло родиться в финансово стабильной семье, его родители могли предложить ему любые вещи, которые он только пожелает, но их никогда не было рядом, когда он нуждался в них больше всего. Он едва окончил среднюю школу, когда решил, что его самая большая мечта — прожить долгую и счастливую жизнь, воспитывая детей вместе со своим партнёром; он давно смирился с тем, что для него вполне нормально не иметь масштабных целей.        Когда Намджун наконец вернулся домой, он застал всех в гостиной за просмотром мультфильмов. Альфа улыбнулся, потому что Тэхён прижимал к себе Чонгука, а голова Чимина удобно лежала на коленях омеги. Все выглядели уютно, поэтому он не сказал ни слова, пока Сокджин не уловил его запах и не вздрогнул.        — Добрый вечер, — сказал Намджун и извиняюще улыбнулся.        Джин не успел ответить, потому что по комнате пронеслось коллективное «папочка»: три маленьких человечка, жаждущие внимания, подбежали к отцу. Альфа ничуть не выглядел обеспокоенным приветствием.        Сокджин даже не пытался сдержать улыбку, его мозг впервые за всё это время пытался осознать, насколько по-другому выглядит человек, стоящий перед ним, по сравнению с тем, когда они впервые встретились. Пепельно-серые волосы Намджуна были откинуты назад, открывая лоб и, самое главное, его прекрасные драконьи глаза, которые сейчас были полны обожания. Омега недоумевал, как получилось, что он не заметил эту острую челюсть при их первой встрече или выдающуюся пухлость его губ — должно быть, он был слишком расстроен для таких наблюдений. Он как раз размышлял, угостил бы он Намджуна выпивкой или нет, если бы они встретились при других обстоятельствах, когда эти проницательные глаза переместились на него.        Точно, было шесть часов вечера, ему нужно уходить домой.        — Я приготовил на ужин агуджим и кимчи, надеюсь, ты не против, — сказал омега и встал со своего места, внезапно почувствовав себя неловко. Он не заметил ни странного выражения лица Тэхёна, ни того, как тот открыл рот, чтобы тут же закрыть его, как только отец заговорил.        — Это идеально, — заверил его Намджун. Его брови слегка изогнулись, как только омега перед ним начал поправлять одежду. Сокджин собирался домой. — Не хочешь остаться на ужин? — около полудня ему сообщили, что омега решил приготовить для них еду, и он был очень благодарен за это, поэтому приглашение прозвучало из искренней благодарности. На лице кареглазого омеги была написана нерешительность, и Намджун внутренне содрогнулся от мысли, что он был слишком напористым. — Я хотел бы услышать о твоём дне.        Сокджин расслабился. Альфа пытался выяснить, как прошёл его первый день с ребятами. Поставить себя на место Намджуна было несложно, поэтому он согласился с предложением, понимая, что и сам хотел бы убедиться, что его дети в хороших руках.        Все помогали накрывать на стол, а Джин в это время рассказывал о том, что они уже сделали, с любопытством наблюдая за заинтригованным выражением лица собеседника. Всё стало ясно, когда его спросили, не было ли у них каких-либо острых моментов.        — Нет, — пожал плечами омега и откусил кусочек агуджима, за который его так хвалили. — Я думаю, мы неплохо ладим, как вы считаете, ребята? — последовавшие за этим громкие «да» заставили Джина улыбнуться, несмотря на его полные едой щёки.        Этот ужин создал уютную атмосферу, которую малыши решили использовать до конца недели, они хотели убедить няню оставаться ещё на некоторое время после возвращения отца домой. Поесть в такой весёлой компании было не в тягость, поэтому Джин ужинал с ними всю неделю, даже не пытаясь бороться с щенячьими глазами, которые были адресованы ему каждый раз.        Когда наступила суббота, омега рефлекторно проснулся в то же время, что и обычно. Он уже обдумывал блюда, которые хотел бы приготовить, когда его осенило и умерило его пыл. Готовить для себя никогда не было так привлекательно, как готовить для других.        Проводить время в одиночестве означало переосмысливать одни и те же ситуации и разговоры снова и снова до тошноты в горле, придумывать лучшие ответы, лучшие аргументы, которые, как он знал, у него никогда не будет возможности использовать на практике. Реальность того, что он не сможет вернуться к тому, что считал своим обычным делом, была для него тяжёлой. Новая работа не заставила его забыть о том беспорядке, в котором находилась его жизнь, но она помогла вытеснить все негативные мысли на задворки сознания на большую часть дня.        Омега проводил большую часть своего утра в рыданиях, настолько сильных, что, по его мнению, они компенсировали все остальные дни недели. Урчание в животе было единственным, что заставило его встать с постели, но к тому времени все его кулинарные инициативы были давно забыты, поэтому он довольствовался лапшой быстрого приготовления, начав пересматривать свою любимую дораму.        Он обдумывал идею напиться в одиночку, когда рядом с ним зажужжал телефон. Его брови нахмурились, когда он увидел, кто звонит.        — Да? — спросил Сокджин, стараясь говорить как можно более собранно, несмотря на заложенность носа.        — Могу я попросить тебя об одолжении? — Намджун на другом конце линии звучал крайне расстроенно, поэтому Сокджин выключил звук телевизора. — Есть одно мероприятие и… Ким Тэхён, немедленно положи своего брата.        — Но папа, он наступит на лаву, если я его положу!        В голосе ребёнка звучала почти обида на возмутительное предложение отца, и впервые за этот день Сокджин разразился хриплым смехом; какое счастье, что в мире есть такие смышлёные дети, как Тэ.        — Я думал, что смогу пропустить это, но, видимо, они не примут «нет» в качестве ответа, — продолжил свою мысль альфа. На мгновение Джин подумал, не напомнить ли ему, что он является начальником и не должен выполнять чьи-либо приказы, но благоразумно промолчал. Он понятия не имел, как устроен мир Намджуна. — Как ты думаешь, есть ли у тебя возможность присмотреть за мальчиками сегодня вечером? Надеюсь, я вернусь около десяти…        — Когда я должен быть там?        — В пять. Это означало, что пройдёт всего один час, но это не имело значения. — Хорошо.        — Джин… — тон Намджуна был низким, он звучал почти пристыженно. — Я действительно сожалею, что тебе нужно приехать так быстро. Я уверен, что у тебя есть дела поважнее в выходной день, но я… я заплачу вдвойне.        — Не смеши меня, — беззлобно усмехнулся омега. Ему и так казалось, что ему переплачивали, он не собирался соглашаться ни на какие бонусы, особенно когда его собирались спасти от унылого вечера. — Я буду как можно скорее.        Он потратил не менее десяти минут, пытаясь избавиться от припухлости на лице, но в итоге сдался, надеясь, что она со временем спадёт сама собой. Он просто оделся и взял такси до знакомого жилого комплекса, успев вовремя, и его встретил снова безупречно одетый Намджун. Он знал, что альфа чувствует горечь, исходящую от него, он также знал, насколько заметна отёчность на его лице, и он почувствовал огромную благодарность, когда понял, что Намджун не собирается ничего говорить.        — На ужин осталось достаточно чапчхэ, — сказал альфа с тем же оттенком вины в голосе. — Ужин, ванна и отход ко сну около двадцати тридцати.        Сокджин знал, что купание — любимая часть дня детей, потому что они всегда могли поиграть с игрушками и пузырьками вместе с отцом, так что это была единственная часть, из-за которой он нервничал — он не хотел вмешиваться. — Думаю, я справлюсь.        — Я уверен, что у тебя всё будет в порядке, — сказал Намджун, когда крошечные ручки обхватили ноги и талию омеги, потянув его в разные стороны. Счастье, с которым три маленьких человечка восприняли его появление, было достаточным, чтобы глаза Сокджина наполнились слезами. — Ну же, мальчики, будьте нежны с Джинни, — как только их глаза встретились, лицо альфы начало нагреваться. — Это нормально, что я…        — Вообще-то мои друзья и семья зовут меня Джин, — успокоил его шатен, всё ещё слегка покачиваясь из-за восторженных объятий, жертвой которых он стал.        Вскоре они попрощались, и омега убедился, что мальчики были сыты, прежде чем набрать для них ванну с большими пузырьками и подготовить ко сну. Прошло уже некоторое время, которое они провели порознь, поэтому у ребят накопилось много историй, которые не имели конца. От Чонгука, случайно надевшего в парк разные носки, до белки, с которой они подружились с помощью миндаля, — день мальчиков был гораздо насыщеннее, чем его. Говорили в основном двойняшки, но когда Сокджин готовился прочитать им сказку на ночь, он почувствовал, что Чонгук забрался к нему на колени и обнял.        — Что случилось, Куки?        — Скучал по тебе, Джинни, — прошептал четырёхлетний малыш, его слова затронули струны сердца омеги. Он поцеловал его в макушку, что не осталось незамеченным его братьями, которые тут же попросили поцеловать их на ночь. И кто такой Сокджин, чтобы отказать?        Прочитав «Кота в шляпе» четыре раза, дети наконец-то уснули, омега убедился, что их ночники в форме грибов включены, прежде чем покинуть спальню. Он оставил дверь приоткрытой на случай, если кто-то из них проснётся ночью, и направился вниз, не зная, что ему делать. Он написал сообщение Намджуну, сообщив ему, что его сыновья спят, и включил телевизор, чувствуя неловкость от того, что не может находиться где-либо ещё, кроме гостиной.        Он смотрел через экран телевизора, пока не услышал звук отпираемой входной двери, который напомнил ему, что он должен дышать. Должно быть, он выглядел словно не в своей тарелке, потому что Намджун остановился на пороге, даже не успев поприветствовать его.        — Извини, что так поздно, — сказал альфа и аккуратно положил свой пиджак на спинку ближайшего кресла. — Я пытался уйти раньше, но не удалось.        Намджун выглядел вымотанным, некоторые его пряди завивались на лбу, разрушая образ совершенства, с которым он вышел из дома. Тёмные круги под глазами создавали впечатление, что последний раз он хорошо выспался в утробе своей матери.        — Нет проблем, — сказал Джин и натянул вежливую улыбку. Он размышлял, стоит ли ему заказать такси или пройти весь путь до дома пешком, когда Намджун сел рядом с ним на диван и выпустил самый громкий выдох, который он слышал за последнее время.        — Это один из тех дней, — пробормотал альфа, закрывая лицо обеими руками.        — Тех дней?        — Тех, с которыми трудно справиться без помощи алкоголя, — продолжал Намджун, проводя пальцами по волосам, бесполезно пытаясь вернуть непокорные пряди на место. — Не желаешь выпить со мной бокал вина?        Это было довольно приятное совпадение, что это был один из «тех дней» для них обоих. Идея выпивать после работы с боссом была сомнительной, но омега решил, что его гордость не стоит того, чтобы сохранять её в целости и сохранности, если это означает отказ от бокала вина прямо сейчас. Поэтому он кивнул и устроился поудобнее на диване, пока Намджун пошёл за всем необходимым.        Через несколько минут из дверного проёма заглянула голова альфы. — Погода достаточно хорошая, чтобы мы могли выйти на балкон.        Сокджин даже не знал о существовании балкона, но, не задумываясь, последовал за ним наверх, в комнату, ближайшую к комнате мальчиков. Как только дверь открылась, омегу осенило, что они вошли в спальню Намджуна, и он вдруг почувствовал себя настороженно. Выпить с боссом — это одно, но пить с боссом в его спальне — это уже переходит все границы приличия. Его мысли понеслись со скоростью ста километров в час, поэтому, когда он услышал, как задвигается балконная дверь, он вздрогнул.        — Джин? — Намджун смотрел на него большими глазами, в которых была почти пугающая невинность. Уши омеги стали горячими от смущения, которое испытывал их хозяин. Он никогда бы не признался в этом, но мысль о том, что Намджун хочет заставить его переспать с ним, пронеслась в его голове. Он попытался вспомнить, что мама всегда говорила ему в детстве: каждый заслуживает того, чтобы ему делали добро. Джин задался вопросом, когда он начал жить такой необоснованной паранойей.        В спальне было темно, только горела единственная лампа, поэтому Сокджин едва успел бросить на неё взгляд, прежде чем последовал за альфой на балкон. Пара стульев стояла по обе стороны от небольшого круглого столика, на который Намджун поставил бутылку вина и два высоких бокала. Он сел на один из них, по его позвоночнику пробежала дрожь, когда ночной ветерок коснулся его щёк.        — На том стуле есть одеяло, — сказал альфа и достал штопор.        Когда Джин сел, бутылка была уже открыта, землистый аромат достиг его ноздрей и подтвердил то, что он подозревал всё это время. Он собирался выпить один из самых дорогих напитков в своей жизни.        — Ты часто так делаешь?        Намджун усмехнулся. — Пью вино? Не очень, — он налил щедрое, но не преувеличенное количество красной жидкости в первый бокал и предложил его омеге. — Я не алкоголик, если это скрытый вопрос.        — Чёрт, теперь у меня нет пикантной информации, которую можно было бы продать таблоидам, — поддразнил Сокджин, заработав ухмылку. — Я хотел спросить, много ли времени ты проводишь на этом балконе?        — Вообще-то, да.        — Было бы жалко, если бы ты этого не делал, — прошептал шатен, любуясь прекрасным видом Сеула, открывающимся перед ними. Огни улиц напомнили ему рождественские украшения. — Может, выпьем? — Намджун поднёс свой бокал ближе, показывая, что он голосует за, глаза омеги скользнули к его длинным, красивым пальцам. — За хорошее вино.        — После дерьмового дня, — добавил альфа, и их бокалы звякнули. Некоторое время они сидели в тишине, наблюдая издалека за, казалось бы, спокойным городом, каждый из них был погружён в свой собственный мир. Намджун был тем, кто начал разговор. — Мой день был дерьмовым, потому что я работаю со старыми, эгоистичными людьми, которые не видят дальше своего носа. Не хочешь поговорить о своих причинах?        — Ты будешь разочарован, если я скажу, что просто люблю вино? — пошутил Сокджин, заработав лёгкий смешок.        — Правда?        — Не больше, чем другие напитки, — согласился омега с легкой улыбкой. — Но мы же не хотим, чтобы это превратилось в сеанс терапии?        — Я не возражаю, — прошептал Намджун и отпил из своего бокала. — Это полезно — время от времени выговариваться кому-то.        — Это долгая, скучная история, — сказал Джин, повернувшись и заглянув в карие глаза, словно ища подтверждения того, что альфа действительно хочет его выслушать. — Это займёт много времени.        — У меня есть ещё две бутылки вина, — последовал быстрый ответ, сопровождаемый двумя очаровательными ямочками.        Прошёл месяц с момента расставания, месяц, в течение которого Сокджин ни с кем не говорил об этом. Он сознательно отклонял каждый звонок, игнорировал каждое сообщение от друзей и родных, считая, что он обязан справиться со своими чувствами самостоятельно. Но сейчас Намджун смотрел на него с такой добротой, призывая его открыть то, что он так старательно пытался скрыть. Он не должен, это было неправильно…        Омега выпил всё вино за несколько секунд, затем удовлетворенно облизнул губы и поставил пустой бокал на стол.        — Ладно, к чёрту. Намджун усмехнулся чужой смелости и одобрительно закивал, прежде чем опустошить свой бокал в знак солидарности.        Когда Сокджин сказал, что история будет длинной, альфа и представить себе не мог, что она начнётся более двадцати лет назад. Но это так, ведь человек, о котором говорил омега, был его лучшим другом ещё с детского сада. Этот Ёнджэ был его лучшим другом еще до того, как они научились правильно ходить и говорить, и это не изменилось, когда они поступили в начальную школу. Тесная дружба переросла в невинную влюбленность в средней школе, а затем в настоящие отношения в старшей школе, которые заставили их обоих поверить, что они будут вместе навсегда.        Джин до сих пор помнит, что он чувствовал тогда — он считал себя самым счастливым человеком в мире.        Они обручились, когда учились на втором курсе университета, и примерно в это же время родилась их главная проблема. Ёнджэ хотел создать семью, что всегда заставляло Сокджина думать, что они — пара, созданная на небесах, и он хотел детей от любимого мужчины; проблема была лишь в том, что тело омеги не хотело сотрудничать. Они пытались завести ребёнка в течение нескольких лет, каждый отрицательный тест на беременность усугублял их страдания и разочарования, и им было трудно находиться в одной комнате, не испытывая угрызений совести.        Продолжение их отношений казалось естественным, потому что это было единственное, чего они оба хотели. Но в начале этого года им обоим исполнилось по тридцать лет, и эта цифра принесла с собой жестокое осознание со стороны Ёнджэ. Он всё ещё хотел иметь собственных детей, он не мог представить, что проведёт остаток своей жизни, чувствуя себя настолько нереализованным. Это означало, что ему придётся выбирать: либо большая семья, о которой он всегда мечтал, либо Сокджин.        — Я бы не сидел здесь, если бы он выбрал меня, — вяло пошутил омега, чувствуя неприятное давление в груди. Ирония судьбы заключалась в том, что омеги на протяжении многих веков считались машинами для зачатия детей, а он, похоже, не был способен иметь детей. Он ненавидел своё тело и то, каким бесполезным оно заставляло его чувствовать себя. — Но я понимаю, почему он этого не сделал.        — Потому что он мудак, — сказал Намджун и налил в их бокалы оставшееся вино.        — Нет ничего плохого в том, чтобы хотеть детей, — ответил Джин, немного резко. Он понятия не имел, почему встал на сторону человека, который разбил его сердце на мелкие кусочки. Наверное, это был рефлекс.        — Есть и другие способы завести ребёнка, — ответил Намджун с серьезностью, которая застала омегу врасплох. — Есть суррогатные матери, вы могли бы усыновить… — правда, оба этих способа редко рассматривались парами, так как большинство альф были не готовы принять ребёнка, который не был на сто процентов их собственным. — Если бы я узнал, что любовь всей моей жизни бесплодна, я бы не стал бросать её.        Сокджин грустно улыбнулся словам собеседника и одобрительно хмыкнул, потягивая вино. Он почувствовал, что глаза начинают щипать, и быстро моргнул, не желая допустить появления новых слёз.        Ему хотелось, чтобы Ёнджэ тоже не бросал его.       

***

— Мне нужно, чтобы ты не двигался, Тэхён-и, — за последние две минуты Джин, должно быть, произнёс это предложение не менее пяти раз. — Чем больше ты вертишься, тем больше беспорядка.        Через месяц работы няней, омега наконец стал свидетелем одной из драк, о которых его предупреждали. Не то чтобы дети никогда не спорили, на самом деле каждый божий день они находили пару поводов для разногласий. Но большинство этих разногласий были кратковременными, их легко было уладить с помощью посредника, и они никогда не приносили физического вреда.        Сокджин мыл посуду, когда двойняшки начали кричать друг на друга в гостиной, да так громко, что он чуть не уронил тарелку, которую держал в руках. На то, чтобы вымыть руки от мыла и вытереть их, у него ушла примерно минута, но в итоге оказалось, что это было слишком долго, потому что, пока он дошёл до детей, дело было сделано.        Джин обнаружил, что мальчики очень отзывчивы на его просьбы, когда их вознаграждают. Никто из них особо не любил овощи, поэтому омега решил предлагать им сладости после основной еды, если они съедали всё со своей тарелки. Это сработало, и обе стороны остались довольны.        Однако Сокджин и представить не мог, что ему когда-нибудь придётся выковыривать эти сладости из волос детей.        Проблема началась с мультфильмов, когда Тэ заявил, что «Чаудер» — это глупость, только потому, что он хотел посмотреть что-то другое. Но ребёнок не учёл любовь своего брата к этому мультфильму, которая оказалась настолько сильной, что он прилепил леденец, полученный от Джина, на макушку Тэхёна. Это вызвало эффект домино, потому что последний решил сделать то же самое, прижав свой красный леденец к чёлке Чимина, как раз вовремя, чтобы Чонгук последовал его примеру и прилепил свой к одной из своих любимых плюшевых игрушек.        Теперь Джин изо всех сил старался снять конфету с волос Тэхёна, стараясь не навредить ему. Они все были в ванной, Чимин надулся ещё больше, чем раньше, несмотря на то, что его волосы уже были спасены.        — Что случилось, Минни? — спросил Сокджин, снова включив душ и направив струю на кудри ребёнка.        — Ничего, — тихо ответил мальчик.        Джину пришлось прикусить внутреннюю сторону щеки, чтобы не улыбнуться. — Ты уверен?        Чимин кивнул, продолжая строить из себя недотрогу.        — Если ты будешь дуться ещё больше, твоя нижняя губа коснется пола, — усмехнулся омега, его пальцы наконец-то смогли отклеить леденец от волос Тэ. — Та-даааа! — он показал им синий леденец, после чего бросил его в мусорное ведро и присел на корточки перед Чимином, чтобы их глаза оказались на одном уровне. — Знаешь, Чимин-и… единственный способ улучшить ситуацию — это сначала сказать, что не так. Как бы круто это ни было, но никто не может читать твои мысли.        Лицо маленького мальчика исказилось от множества эмоций, пока его мозг переваривал сказанное, вероятно, не зная, чему верить, но Сокджин оставался верен своей позиции. Если он и хотел чему-то научить детей, за которыми присматривал, так это тому, что общение — ключ к решению почти любой проблемы.        — Он сказал, что «Чаудер» глупый, — наконец прошептал ребёнок, его слова были едва слышны. Он выглядел совершенно подавленным воспоминаниями, и, как только он захныкал, Тэхён соскользнул с края ванны, на которой до этого сидел. Прежде чем Чимин успел запротестовать, он обнял его так крепко, что тому стало трудно дышать.        — Я не это имел в виду, Чимин, — сказал Тэ, положив подбородок на плечо брата. — Пожалуйста, не плачь.        — Кажется, ты забыл сказать ещё кое-что, — добродушно сказал Джин, скрестив руки на груди.        — Прости, — сказал Тэхён, как только омега закрыл рот. — Я больше так не буду.        К счастью, обошлось без слёз. Омега позаботился о том, чтобы сделать их ванну ещё более пенистой, как только он закончил снимать конфеты с Тампера — плюшевого кролика Чонгука, который стал побочной жертвой в этом конфликте. Четырёхлетний малыш тоже попросил принять ванну, чтобы присоединиться к своим братьям и поиграть, и весь следующий час они пели и плескались в воде, отказывая Джину каждый раз, когда он спрашивал, не хотят ли они выйти.        — Один щенок, — считал Сокджин, поднимая Чонгука и обматывая его полотенцем, аккуратно высушивая его волосы, прежде чем приказать не двигаться. — Два щенка, — продолжил он, вылавливая Тэхёна из ванны и повторяя процесс. — Три щенка, — сказал он чуть громче, так же осторожно помогая Чимину выбраться из воды, опустив его рядом с братьями и взяв в руки фен.        Должно быть, купание измотало Чонгука, потому что он начал зевать, как только они вышли из ванной, а его рука не ослабляла хватку на брюках Сокджина, пока они шли в гостиную. Конечно, он никогда бы не признался, что хочет спать, не желая пропускать ни одного развлечения, поэтому омега спросил, не хочет ли он посмотреть с ним мультфильмы, пока его старшие братья будут работать над своим проектом лего.        Четырёхлетнему ребёнку понадобилась ровно одна серия «Щенячего патруля», чтобы заснуть. Его рука была сжата в кулак, который он держал близко ко рту, щека прижалась к груди Джина, отчего он выглядел ещё более очаровательным, чем когда-либо. Сокджин сфотографировал спящего ребёнка и отправил фотографию Намджуну, надеясь, что она вызовет улыбку на его лице.        Ответ пришел быстрее, чем ожидал омега, и гласил: Спасибо, что напомнил мне, зачем я здесь. За словами следовало маленькое сердечко, и Джин неосознанно впился зубами в нижнюю губу, оглядывая комнату и думая, что написать в ответ.        В любое время.        Ему всё ещё было трудно засыпать по ночам, поэтому сейчас он начал зевать, как только отказался от идеи пролистать ленту социальных сетей. Он изо всех сил пытался побороть опущенные веки, когда кто-то постучал в дверь, испугав его. Чимин отреагировал первым, подойдя к нему ближе, вероятно, сообщить очевидное. Он прижал указательный палец к губам.        Омега переместил Чонгука на диван и направился в прихожую, мелкие шажки двойняшек следовали за ним. — Ваш отец ничего не говорил о том, что ждёт кого-то сегодня?        — Нет, — ответил Тэхён, его маленькие брови нахмурились, как только гость снова постучал в дверь.        Это могло быть что угодно — от посылки до человека, заглянувшего без предупреждения, поэтому Сокджин решил вежливо улыбнуться и открыть дверь. Взгляд, которым его встретили, был не иначе как пугающим и принадлежал он невысокому и почти тревожно бледному чёрноволосому мужчине. Судя по исходившему от него сильному запаху, он был альфой.        — Да? — спросил он тихим голосом.        — Ты, должно быть, Сокджин.        Джин уже собирался спросить, откуда незнакомец знает его имя, когда двойняшки начали бежать к двери, каждый из них пронесся мимо него и обнял неизвестного альфу. — Юн-хён!!! — маска равнодушия мужчины сменилась улыбкой, как только он услышал своё имя, но альфа не двинулся с места, чтобы ответить на объятия; тогда омега заметил, что в руках у него поднос с шоколадным печеньем.        Ближайшая дверь к квартире Намджуна открылась, и наружу вышел еще один мужчина в невероятно ярких шортах.        — Детка, ты нашёл самого красивого омегу в… — мужчина замолчал, как только закрыл дверь, и повернул голову, заметив четыре пары глаз, следящих за ним. — Ты сделал это! — он встал рядом с альфой и вытянул голову, его губы растянулись в улыбке в форме сердца. — Привет, я Хоби.        Только когда они пожали друг другу руки, Сокджин смог сложить два и два. Юнги и Хоби были Ги и Хоба, о которых мальчики время от времени вспоминали, хёны, о которых они расспрашивали отца всякий раз, когда входили в здание, где они жили. Если он правильно помнил, они также были одними из самых близких друзей Намджуна, поэтому он пригласил их в дом, предупредив о спящем ребёнке, прежде чем отправиться на кухню.        Джин заранее знал, что хёны, должно быть, хорошие люди, потому что дети никому не прощали, когда дело касалось отношения к ним. Поначалу омега волновался из-за неожиданного визита, в основном потому, что он пригласил их не к себе, но беседа текла естественно, заставляя его улыбаться так часто, что щёки болели. Он почти забыл, как это здорово — выставлять себя на всеобщее обозрение.        Это была лишь первая из многих встреч омеги с Юнги и Хосоком. В тот вечер он узнал, что у них похожая история, как и у него с Ёнджэ, с той лишь огромной разницей, что они уже более пяти лет вместе и женаты.        Сокджин ненавидел себя за тлеющую зависть, которую он почувствовал, когда случайно увидел метку Хоби.        Дни проходили с головокружительной скоростью, каждый час помогал омеге смириться со всем, что произошло. Они с Намджуном завели традицию время от времени выпивать по бокалу вина на балконе, и Джин был достаточно зрелым, чтобы признать, что с нетерпением ждал этих вечеров. Это было единственное время, когда они оба разрушали стены, которые всегда возводили в окружении других людей; они могли серьезно поговорить о своих заботах, о своих иногда переполняющих чувствах.        Было что-то очаровательное в том, чтобы сделать совершенно незнакомого человека своим доверенным лицом. Было что-то ещё более волшебное в том, что тот же самый незнакомец превращается в твоего друга.        А потом случилась танцевальная вечеринка Чимина.        В детском саду, который посещали старшие дети, решили, что танцы — это отличный способ развлечения. Поэтому они ввели занятия, которые проходили два раза в неделю, на них уходила вся энергия, которую мог собрать ребёнок. И Чимин влюбился настолько, что теперь танцы были единственным занятием, которым он хотел заниматься всякий раз, когда у него выдавалась свободная минутка.        Поэтому не было ничего удивительного в том, что во вторник днём шестилетний мальчик попросил устроить танцевальную вечеринку. В его понимании это означало включить музыку и заставить всех танцевать — что было не такой уж плохой идеей, тем более что его братья были не против подыграть его прихотям. Сокджин вальсировал с Чонгуком на руках, а двойняшки кружились вокруг него, слишком занятые своим хихиканьем, чтобы услышать, как Намджун входит в квартиру или зовёт их.        Они всё ещё танцевали, когда альфа вошёл в гостиную. Уши Сокджина почти сразу окрасились в ярко-розовый цвет, но мужчина едва успел обратить на это внимание, потому что на него с объятиями набросились дети.        — Что вы, ребята, делаете? — спросил он, закончив приветствовать всех, его глаза смотрели прямо на Джина. Омега выглядел так, словно был готов вырыть яму и спрятаться в ней до конца своих дней.        — У нас танцевальная вечеринка, папа, — объяснил Чимин и потянул отца за руку, чтобы привлечь его внимание.        Лицо альфы засветилось, как только услышал объяснение, он был рад видеть, что его сын так серьёзно относится к своей деятельности. — Мне нужно приглашение? — дразняще спросил Намджун и тыкнул шестилетнего мальчика в пуговичный нос.        — Всё, что тебе нужно сделать, это потанцевать, — насмешливо ответил Тэхён и провел пальцами по своим немного потным кудрям. — Я думаю, тебе стоит потанцевать с Джинни, папочка, — продолжил мальчик, никто из взрослых не заметил его пристального взгляда, который он тут же разделил со своим братом-двойняшкой.        — Да, да! — Чонгук радостно захлопал, когда началась следующая песня, не обращая внимания на интриги брата.        — Потому что вы одинакового роста, — быстро добавил Чимин, видя колебания отца.        — Джинни не кукла, мальчики, — сказал Намджун, прежде чем кто-то из них успел затронуть эту тему. Ни для кого уже не было секретом, что омега был очень терпелив с детьми и не отказывался баловать их, когда это было нужно, но альфа не хотел испытывать судьбу. — Он не обязан…        — Я не возражаю, — слова Сокджина слетели с его языка прежде, чем он успел их остановить, его щёки сразу же приобрели самый красивый оттенок розового.        Намджун был слишком увлечён этим зрелищем, чтобы понять, что Тэхён и Чимин толкают его к Джину, и понял это только тогда, когда услышал, как дети шепчутся друг с другом. Но было уже слишком поздно, потому что одна из его рук уже обвилась вокруг талии Сокджина, притягивая его ближе, пока их тела не прижались друг к другу. Цитрусовый аромат омеги проникал в его сознание, напоминая о долгих летних ночах, которые он проводил, гуляя по пляжу и глядя на звезды, о счастливых разговорах, которые заставляли его меньше чувствовать себя одиноко. Если бы ситуация была иной, он бы закрыл глаза и наслаждался этим ощущением.        Но он не мог отвести взгляд от мягких карих глаз Джина, потому что они смотрели на него с нежным любопытством.        — Я не умею танцевать, — выпалил альфа, когда его ноги начали двигаться, направляя омегу в медленный вальс, несмотря на попсовую песню, играющую на заднем плане. Сокджин тихонько хихикнул, но всё же последовал за ним.        — Я тоже.        В этот момент всё напряжение покинуло тело Намджуна, и на его щеках появились ямочки. Если бы кто-нибудь спросил его, как бы он описал присутствие Джина, он бы использовал одно слово — умиротворение. Трудно вспомнить, когда в последний раз он находил кого-то, с кем чувствовал себя так комфортно, кого-то, кто заставлял снимать маску, которую он специально надевал для других.        — Так ты хочешь пойти со мной потанцевать? — Намджун улыбнулся, его лицо незаметно приблизилось к лицу Сокджина. Он знал, что поступает дерзко; альфа также знал, что они не могут перейти на новый уровень отношений, не подумав о последствиях, но он хотел честно рассказать о том, что он думает. — Юнги и Хосок пригласили меня в клуб на следующей неделе. Они сказали, что это поможет мне расслабиться.        Сокджин не знал, чувствует облегчение или разочарование от того, что они будут не вдвоём, если он примет приглашение. Он хотел пойти, очень хотел, но обстоятельства, в которых они оказались, не позволяли действовать только из желания. Он не собирался начинать встречаться так скоро после расставания, он считал, что не сможет относиться к Намджуну так хорошо, как тот заслуживает.        — Намджун…        Улыбка альфы не исчезла, но Джин видел, что безмолвный отказ задел его. — Я ничего от тебя не жду, Джинни, — пообещал он и ободряюще погладил омегу по пояснице. — Я просто хочу, чтобы ты повеселился.        Искренность, с которой горели глаза Намджуна, не позволила Сокджину отказаться. Поэтому неделю спустя он переворачивал вверх дном свой шкаф в отчаянной попытке найти идеальный наряд для этого случая. Сначала он подумал, что альфа пошутил насчёт того, что выбранное ими место — очень популярный клуб, но Хосок позвонил ему в тот же день и спросил, устраивает ли его одиннадцать часов вечера.        Впервые за всю свою сознательную жизнь Сокджин почувствовал волнение. Ёнджэ и он решили отказаться от свиданий на втором курсе колледжа, когда они решили копить деньги на будущее собственное жилье; он надевал шелковую голубую рубашку, на которой остановился, когда его осенило, что он не хотел бы прожить свою жизнь таким образом. Возможно, это было эгоистично с его стороны, но ему хотелось верить, что он заслуживает ночного отдыха время от времени.        Он надел чёрные узкие джинсы, которые обтягивали каждый его изгиб, и улыбнулся своему отражению — он снова начал чувствовать себя самим собой. Он не спеша уложил свои длинные волосы, открыв лоб, и пришёл к выводу, что пора нанести макияж. Прошла целая вечность с тех пор, как он наносил тени на глаза, поэтому он остановился на тёмно-коричневом оттенке для внешних уголков, а затем перешёл к своей любимой части — блеску для губ.        Его мысли устремились к Намджуну — как отреагирует альфа, увидев его в этом?        — С блёстками, — прошептал он себе под нос, потянувшись за своим любимым блеском.        Он приехал последним (водитель такси оказался кошмарно медлительным), но, к счастью, остальные ждали его возле клуба, болтая чуть более оживленно, чем обычно. Юнги был единственным, кто смотрел в его сторону, и Сокджин не пропустил, как его кошачьи глаза слегка расширились, когда он подошёл, а губы скривились в крошечной улыбке вокруг сигареты, которую он только что зажёг. Чёрноволосый альфа слегка наклонил голову, давая знак двум другим повернуться и поприветствовать омегу.        Сокджин размышлял, что же ему сделать, чтобы сердце не вылетело из груди, когда его глаза встретились с глазами Намджуна, но, как только альфа улыбнулся в его сторону, признал своё поражение. Маленькие живые существа, трепещущие крылышками в его животе, тоже казались неуправляемыми, когда Намджун был рядом, поэтому ему оставалось только смириться со своей участью.        — Привет, — приветствие Джина прозвучало гораздо более робко, чем он хотел, и он винил в этом Намджуна и его выбор предложить ему руку. Их пальцы переплелись прежде, чем он успел что-то понять, и через несколько секунд они уже шли внутрь клуба, сигарета Юнги уже давно дотлела. Едва они открыли дверь, как Намджун притянул омегу ближе и прошептал ему на ухо. — Ты выглядишь потрясающе.        Этих трёх слов было достаточно, чтобы уши Сокджина вспыхнули огнём, но каким-то образом их владелец всё же сумел прошептать в ответ тихое «спасибо», его рука сжала большую руку альфы.        Место было до отказа заполнено людьми, каждый из которых был громче предыдущего, и все они стремились показать себя на танцполе. Хосок, казалось, вошёл в свою стихию, но это не обязательно относилось к остальным, поэтому они решили начать с рюмки, надеясь, что это придаст им достаточно смелости, чтобы начать двигаться. Они поднимали тост за весёлую ночь, когда Сокджин заметил, что Намджун отпустил его руку, и вдруг почувствовал себя не в своей тарелке. Что подумают люди, которых он так старался избегать в течение последних нескольких месяцев, если увидят его…        — Эй, красавчик, — баритональный голос прервал ход его мыслей. Омега оглянулся через плечо и вежливо улыбнулся альфе, который смотрел на него, недоумевая, чего он вообще хочет от него. — Может, потанцуем?        Что?        Незнакомец криво улыбнулся, что говорило о том, что танец — не единственное, что он ищет в этот вечер. Сокджин уже собирался сказать «нет, спасибо», когда почувствовал, что вокруг его талии обвивается рука, напомнив, что он не один. Как только его нос уловил знакомый запах океанского бриза, он почувствовал, как всё его тело расслабляется в объятиях.        — Прости, дружище, — усмехнулся Намджун в сторону альфы, а затем притянул Джина чуть ближе. — Я оставляю за собой право быть единственным, на чьи ноги ты наступишь сегодня ночью, — сказал он тише, на этот раз близко к уху омеги, заработав лёгкую усмешку.        — С удовольствием.        Намджуну потребовалось два бокала пива, чтобы набраться смелости и спросить, не хочет ли омега потанцевать. Ему не пришлось просить дважды — они оказались в центре танцпола, придумывая дурацкие танцевальные движения и стараясь не разразиться смехом. Единственное, что они могли сделать, это признать, что они оба ужасные танцоры.        — Чимин был бы потрясён, увидев нас сейчас, — прокомментировал Сокджин между хихиканьем, как только они решили сделать перерыв, запустив пальцы в свои немного вспотевшие волосы. Ещё один коктейль определенно был необходим.        — Он бы уже не признал меня своим отцом, — согласился Намджун, попросив у бармена ещё пива, его соблазнительная задница устроилась на одном из высоких стульев рядом с ним. — Но я уверен, что от тебя не отрекутся, — Сокджин усмехнулся на это замечание, побуждая альфу продолжить. — Мои дети считают, что ты можешь ходить по воде.        — Ну, — омега поджал губы, пытаясь скрыть улыбку, грозившую разделить его лицо на две части. — Кто сказал, что я не могу?        Они танцевали до тех пор, пока у них не начали болеть ноги, присоединившись к Хосоку и Юнги, и дразнили их преувеличенно плохими движениями с единственной целью — заставить Юнги умереть от смущения. Им это не удалось, но к тому времени, когда люди начали покидать клуб, все они могли согласиться, что их поход в клуб удался.        Было уже почти три часа ночи, когда Сокджин не смог подавить зевок, давая понять, что он устал от танцев, и предоставил Намджуну прекрасную возможность предложить сбежать.        Через несколько урчаний в животе они заказали абсурдное количество нездоровой пищи в ближайшем McDrive, стараясь подавить смех и не обращать внимания на взгляды людей, находившихся в машинах. Изначально планировалось, что Намджун проводит омегу до дома, но этот план был отброшен, как только голод дал о себе знать, напомнив, что они взрослые и могут есть всё, что хотят и когда хотят.        — Чёрт возьми, — застонал от удовольствия Сокджин, как только откусил первый кусочек от чизбургера. Он знал, что его преувеличенная реакция была причиной того, что альфа разразился смехом, но это не помешало ему откусить еще один большой кусок. — Я не ел такого уже много лет.        — Я попросил своего помощника заказать мне несколько штук пару недель назад, — признался Намджун и вытянул ноги, как будто они не сидели на обочине улицы, притворяясь, что не замечают спящего Сеула.        — Не может быть!        — Конечно, это было задание под прикрытием, — с напускной серьёзностью продолжил альфа. — Слава Богу, я всегда обедаю в одиночку, — мысль о том, что кто-то тайно проносит «Хэппи Мил» в главное здание офиса, заставила Джина расхохотаться, а его смех убедил альфу закончить свой монолог и присоединиться к нему.        Удивительно, насколько непредсказуемой может быть жизнь — если бы несколько лет назад кто-нибудь сказал Джину, что однажды он будет есть нездоровую пищу посреди ночи с альфой, который не был Ёнджэ, он бы не поверил. Эта мысль заставила его глупо улыбнуться.        — А щенки часто едят «Макдональдс»? — с искренним любопытством спросил омега. Он знал, что сидящего рядом мужчину нельзя было похвалить за его талант на кухне, поэтому не было ничего удивительного в том, что дети привыкли к еде на вынос.        — Ты сошёл с ума? Конечно, нет, — последовал незамедлительный ответ. Намджун выглядел возмущенным, но из-за кетчупа, испачкавшего уголок его рта, омеге было трудно воспринимать его всерьёз. — Эти штуки вредны для здоровья!        Страсть, с которой альфа только что говорил, и то, как он сморщил нос, заставили сердце Сокджина совершить небольшое сальто внутри его груди. Пробормотав дразнящее «лицемер», он взял салфетку и аккуратно стёр кетчуп с кожи Намджуна, почувствовав гордость от того, что щёки альфы медленно, но верно розовеют. Приятно было осознавать, что не только он один испытывает нелепые эмоции от каждого их взаимодействия.        Как только он попытался отдёрнуть руку, его накрыла ещё большая рука, и они застыли на месте. Сокджин прильнул к нему, его глаза отказывались закрываться, пока он не почувствовал, что кончики их носов соприкасаются, и ощутил тепло, которое излучал Намджун. Ему было интересно, находил ли альфа его запах таким же головокружительным, как и он его, думал ли об этом моменте столько же раз, сколько и омега, эгоистично пытаясь отрицать влечение, которое, как он знал, чувствовал всё это время. Джин надеялся, что его интуиция его не подвела, потому что с каждым прошедшим днём ему становилось всё труднее утихомиривать своего внутреннего волка.        Их первый поцелуй был коротким и целомудренным, робким обещанием, что за ним последует ещё множество других.        Губы Намджуна были такими же мягкими, какими их представлял себе Сокджин, и от одной мысли о большем у него начинали порхать бабочки в животе. Его внезапная вспышка уверенности стала неожиданностью и для омеги, поэтому он решил ненадолго спрятать лицо в ложбинке чужой шеи, пытаясь разобраться в переполнявших его эмоциях. Он разрывался между тем, что, по его мнению, он должен был чувствовать, и тем, что он чувствовал на самом деле.        — Намджун-а, — наконец прошептал он, его нос едва заметно коснулся обонятельной железы альфы в его невинной попытке запомнить всё, что связано с этим моментом. — Что мы делаем? — он не ожидал ответа — на самом деле, он боялся его получить, потому что это могло означать разрушение прекрасной иллюзии.        Рука начала почти любовно поглаживать поясницу омеги. — Нам обязательно знать ответ на этот вопрос прямо сейчас? — Намджун улыбнулся, как только услышал хриплое хихиканье; он не хотел, чтобы ночь прошла в унынии, им не нужно было взваливать бесполезный груз на собственные плечи.        — Так что же нам теперь делать? — спросил омега с досадой.        — Теперь, о котором ты говоришь… в данной ситуации или в общем?        — В данной ситуации, — с ухмылкой решил Сокджин, на этот раз оставив между ними небольшое пространство, чтобы он мог заглянуть в выразительные карие глаза. — Надеюсь, ты не думаешь, что мы проведем здесь ночь.        Намджун никогда не чувствовал себя так счастливо, когда слышал слово мы. — Знаешь, у меня дома осталось много вина.        Это был прекрасный предлог для Джина взять его за руку и побудить подняться со своего места. Идти пешком до Каннам-гу было сумасшедшей идеей, но так было со всем, что они делали раньше, поэтому они решили не брать такси, а наслаждаться ночной прогулкой. Весь алкоголь из их тел, казалось, испарился, как только их губы встретились в первый раз, но это ничего не меняло; свободы, которую они почувствовали в результате этой маленькой авантюры, было достаточно, чтобы повысить уровень эндорфинов.        Они хихикали как сумасшедшие, когда Намджун наконец-то смог правильно ввести код к двери (на это у него ушло всего три попытки), и вошли в дом, переплетя пальцы. Уже близился рассвет, поэтому они вылезли из ботинок так быстро, как только возможно, желая во что бы то ни стало насладиться рассветом на балконе.        Сокджин уже собирался пошутить, что соседи вызовут полицию за то, что они так громко шумят в столь ранний час, когда кто-то включил свет, заставив их обоих замереть. Виновника было несложно определить: тёмноволосая женщина смотрела на них сквозь толстые линзы очков, нахмурив лицо, как только заметила, что они держатся за руки.        Не нужно было быть гением, чтобы понять, что это мать Намджуна, сходство было просто поразительным.        — Мама? — альфа, наконец, смог сказать. — Что ты здесь делаешь?        Сокджину сказали, что мальчики проведут ночь у бабушки с дедушкой, поэтому неожиданная встреча застала его врасплох, но, похоже, не только он был ошеломлён. Он незаметно отдернул руку от руки Намджуна, чувствуя на себе испепеляющий взгляд госпожи Ким, блуждающий по всему телу. Она изучала его так, словно он был главной достопримечательностью публичного зоопарка.        — Думаю, это я должна спросить тебя об этом, — голос женщины был холодным, настолько, что по спине омеги пробежала дрожь. — Могу я с тобой поговорить?        Выражение лица Намджуна тут же изменилось, как только альфа услышал вопрос, но он кивнул, повернувшись к Джину и сказав ему, чтобы тот пока устраивался поудобнее в гостиной. Его глаза безмолвно умоляли омегу проявить терпение, дать ему возможность разобраться в ситуации, и Сокджин поддался. Омега слегка улыбнулся госпоже Ким и скрылся в гостиной, стараясь не обращать внимания на то, как неловко он себя чувствует в этой ситуации.        Он подумал о том, чтобы подняться наверх и посмотреть на мальчиков — было всего несколько проблем, с которыми не мог бы помочь справиться детский запах Чонгук-и, — но почти сразу же отказался от этой идеи. Он хотел, чтобы они хорошо выспались. Омега изо всех сил старался не замечать неловкости происходящего, когда голоса в коридоре стали громче, и их разговор стало трудно игнорировать.        Потребовалось несколько оскорбительных слов, чтобы его чувство тревоги взяло верх, некоторые из них были «секс на одну ночь». Он понимал, что, прокравшись в квартиру в пять утра, любой посторонний человек мог бы сделать выводы, но в его намерения никогда не входило спать с Намджуном этой ночью. На самом деле, он вообще не знал, какие у него намерения в отношении Намджуна, и это пугало его больше всего. Улыбка, заигравшая в уголках его губ, когда он услышал, как альфа отстаивает свои чистые намерения, не уничтожила ярость, с которой его желудок опустился за несколько секунд до этого, когда госпожа Ким обвинила его в том, что он хочет денег. Желает заполучить деньги Намджуна. Выставить его в дурном свете из-за возможной скандальной интрижки.        Чем больше слов вылетало из уст этой женщины, тем больше Сокджин понимал, что Намджун и он никогда не будут жить в одном мире. Он забыл, сколько разногласий возникло между ними из-за поведения альфы, но на самом деле у них было не так уж много общего. Намджун был генеральным директором, родителем, у него была своя жизнь, а он… ну, он был просто ещё одним омегой.        Намджуну не нужен был кто-то вроде него, чтобы создавать проблемы.        Поэтому Сокджин сделал то, что считал самым мудрым, встал со своего места в гостиной и направился в прихожую. Госпожа Ким и Намджун замолчали, как только он появился, поэтому он нацепил свою фальшивую, но вежливую улыбку, прежде чем заговорить. — Думаю, будет лучше, если я уйду.        — Джин, — сказал альфа, не скрывая горечи своего запаха, витавшего в воздухе. — Ты не должен…        — Всё в порядке, — пообещал шатен, выражение его лица не изменилось, когда он начал надевать ботинки. Он внутренне проклинал себя за то, что выбрал что-то со шнурками, когда тоненький голосок испугал их всех.        — Джинни? — это был Тэхён, который выглядел так, будто мог заснуть в любой момент. Ребёнок проигнорировал отцовское «Почему ты не в своей постели?» и поспешил в сторону омеги, спрятав лицо в его груди и закрыв глаза. — Папа и бабушка слишком громко разговаривают, — сонно пробормотал он, и его маленькая рука взялась за рубашку Сокджина.        — Я сейчас уйду, чтобы папа мог отнести тебя обратно в кровать, медвежонок, — тихо прошептал Джин, гладя его по растрёпанным волосам. — Прости, что разбудили тебя.        Тэ был единственным из трёх детей, кто постоянно просыпался по ночам, поэтому не было ничего удивительного в том, что его сон был прерван суматохой в коридоре.        — Почитаешь мне сказку? — спросил Тэхён, его хрипловатый голос был наполнен надеждой, которую Сокджин был вынужден подавить.        Обычно омега уступал, но ничто не могло убедить его остаться прямо сейчас, даже крошечный нос, прижатый к его обонятельной железе. — Не сегодня, Тэ-Тэ, — он чмокнул мальчика в лоб, прежде чем передать его на руки ожидающему Намджуну и извиняюще улыбнулся еще раз. — До свидания, — вырвалось у него с трудом, но это не помешало ему повернуться на пятках и открыть массивную входную дверь.        Он не хотел быть тяжёлым грузом в чьей-либо жизни.        Он жалел, что не мог заплакать во время поездки в такси — его тошнило от оцепенения, которое он испытывал. В такие моменты, когда он чувствовал себя пустой оболочкой, он думал, не умер ли он в тот день, когда Ёнджэ расстался с ним.        Добравшись до дома, Джин первым делом отключил телефон и попытался заснуть: мысли, крутившиеся в голове, заставляли его чувствовать себя так, словно он страдал от морской болезни. К тому времени, когда воскресенье постучалось в его дверь, он решил, что единственного рожка мороженого, который он съел накануне, недостаточно, чтобы продержаться. Холодильник был пуст, и он включил телефон, чтобы заказать что-нибудь, но его сердце упало, как только он заметил все пропущенные звонки и сообщения.        Он уже собирался сделать заказ, когда экран телефона засветился ярче, и на нем появилось лицо Намджуна с ямочками на щеках, когда он положил подбородок на голову Чонгука. Он сделал эту фотографию несколько дней назад, когда, казалось, всё было спокойно.        Он бездумно коснулся зеленой кнопки. — Алло?        — Джин? — у омеги не было времени на саркастический ответ, потому что Намджун продолжил. — Как ты? Где ты?        Было ясно, что вопрос альфы прозвучал от волнения, но это не помешало Сокджину почувствовать раздражение.        — Сегодня воскресенье, Намджун-а.        — Я знаю. Сегодня днём у нас будет марафон Диснея, не хочешь присоединиться?        — Не думаю, — прошептал Джин со слабой улыбкой и посмотрел за окно, на чистое голубое небо; он понятия не имел, который час. Он с ужасом думал о том, что понедельник уже не за горами, что меньше чем через 24 часа ему придется вести себя так, будто у него нет никаких забот в мире.        — Щенки будут очень рады, если ты…        Возможно, Намджун не понимал, что делает, но омега точно не ценил подобные комментарии. Поэтому он огрызнулся слишком резко, и скупость его слов смогла удивить и его самого: — Я был бы признателен, если бы ты не использовал своих детей в качестве оружия.        — Что? — последовала напряжённая пауза, во время которой альфа, вероятно, понял всю серьёзность обвинения, потому что тон, который он использовал дальше, заставил Джина почувствовать стыд за себя. — Как ты посмел подумать…        — Папа, не говори так с Джинни! — тихий голос Тэхёна прервал их полуссору, дав понять, что все три ребёнка были достаточно близко, чтобы слышать каждое слово. Дальше послышалось шарканье, и омега почувствовал, как под его веками собираются слёзы, как только он услышал голос Чимина.        — Пойдем смотреть с нами мультики, Джинни. Мы позволим тебе выбрать первый.        — Второй, — запротестовал издалека Чонгук. — Папа обещал, что первый — «Зверополис», — послышались торопливые шаги, побудившие Сокджина сделать небольшое расстояние между ухом и телефоном. — Пойдем, Джинни! — с энтузиазмом сказал Чонгук, немного громко для удобства барабанной перепонки омеги.        — Я посмотрю, что смогу сделать, малыш, — пообещал он, по его щекам уже катились слёзы. Далее последовало краткое объяснение всего, что произошло в «Зверополисе», и Сокджин, как послушный ученик, внимательно слушал его. Ему было интересно, когда именно люди потеряли свой интерес ко всему, что их окружало.        — Приглашение в силе, — напомнил ему Намджун добрым голосом, когда он, наконец, получил свой телефон обратно. — Мы вернёмся с детской площадки около пяти, так что ты можешь приходить в любое время после этого.        Провести вторую половину дня за просмотром мультфильмов было лучше, чем проводить его в раздумьях, поэтому омега решил пойти. План состоял в том, чтобы насладиться временем, которое он мог провести в компании своих любимых щенков, а затем по-взрослому поговорить с Намджуном обо всём, что происходило и что должно было перестать происходить.        Он удобно оделся, причём одежда была противоположной той, в которой он был в пятницу, и купил немного закусок, прежде чем отправиться к Намджуну. Его встретили объятиями и небольшой дракой о том, кто дольше обнимет Джинни, а затем он сделал всё возможное, чтобы не остаться наедине с альфой.        В гостиной была устроена настоящая крепость, и они уселись на бесчисленные подушки, разложенные на полу, когда началось вступление к «Зверополису». Двойняшки расположились по бокам от Джина, а Чонгук устроился на коленях у Намджуна. Чимин держал миску с попкорном, поэтому они не успели досмотреть титры, как Тэхён начал ныть, что не может до него дотянуться, что он сейчас упадет в обморок от голода. Единственное решение, которое нашёл омега, — посадить драматичного ребёнка к себе на колени.        Это действие, должно быть, зажгло лампочку в мозгу его двойняшки, потому что он тут же поднялся со своего места и потянул брата за руки. — Пойдем, Тэ. Мне нужно пописать, — поспешно сказал шестилетний мальчик, когда Тэхён покачнулся на ногах.        — Что тебе нужно? — спросил Намджун, выгнув одну бровь дугой.        — Мне нужно в туалет, папочка, — поправил себя Чимин, когда пальцы его и Тэ переплелись.        — Ты хочешь, чтобы мы поставили мультик на паузу? — спросил Джин, сбитый с толку, когда два маленьких мальчика вышли из гостиной.        — Всё в порядке, мы смотрели его три раза на этой неделе, — крикнул Чимин, прежде чем они начали взбегать по лестнице, решив проигнорировать правило, установленное их отцом. Чонгук был полностью поглощён экраном перед ними, его оленьи глаза становились ещё больше, когда в кадре появлялась офицер Джуди, а кроличья улыбка не сходила с его губ. Он выглядел совершенно очаровательно, и Сокджин не мог удержаться, чтобы не провести пальцами по его мягким волосам.        Сердце Джина учащенно забилось, когда он почувствовал, как длинные пальцы переплелись с его и поднесли его руку к мягким губам Намджуна. Он посмотрел альфе в глаза, когда тот поцеловал костяшки пальцев и прошептал «прости».        — Мне тоже жаль, — прошептал Сокджин, сжимая его руку. В его голове промелькнула мысль, что старшие дети могли уйти именно с целью оставить их наедине.        У Намджуна появились ямочки, когда он наклонился, чтобы их лбы соприкоснулись, его глаза ненадолго закрылись, случайно подчеркнув тёмные круги под глазами. — Я должен тебе бокал вина и объяснение.        Омега улыбнулся и кивнул, прежде чем заметил любопытную пару глаз, уставившихся на них обоих, что заставило его задуматься, когда же то, чем они занимались, стало более интересным, чем миссия офицера Джуди. Чонгук не сказал ни слова, его зрачки расширились, когда он прислонил голову к сильной груди отца, улыбка сделала его пухлые щёки еще более пухлыми. Комната наполнилась хихиканьем, как только Сокджин пощекотал носик малыша, звук был достаточно громким, чтобы двойняшки тоже вышли из своих укрытий. Смехотворные попытки шестилетних детей притвориться незаметными убедили Джина в том, что в отношениях этих двоих нет ничего случайного.        Они вместе искупали детей и уложили их в кроватки, после чего Намджун решил, что пришло время открыть лучшую бутылку вина, которая у него была. Они сидели на своих обычных местах на балконе, каждый из них держал по бокалу вина, когда альфа испустил небольшой вздох.        — Я прошу прощения за то, что поставил тебя в такое неудобное положение, — было ясно, что Намджун хочет перейти к делу, и Сокджин был благодарен ему за это, так как не знал, что за светская беседа может предшествовать их разговору. — Я должен был сначала подумать, прежде чем предоставлять маме время, о котором она просила. Это было не то место и не то время для противоречивого разговора с ней.        — Это твоя мама, — омега улыбнулся ему. — Я не жду, что ты будешь игнорировать её ради меня.        — Ну, в первую очередь, она не должна была вести себя так высокомерно и властно. Ты был моим гостем, и она должна была это уважать.        — Она думала, что у нас будет секс на одну ночь, — сказал Джин и посмотрел на чёрное небо, на котором не было видно ни одной звезды. — Я уверен, что она заботилась о тебе, — он не мог отрицать, что слышать все эти беспочвенные обвинения было больно, но он также мог понять, что госпожа Ким просто пыталась защитить своего сына. Точно так же, как мать Ёнджэ пыталась защитить своего сына от пустой, бездетной жизни.        — Мне тридцать лет, — ответил Намджун, его гнев явно был направлен на человека, о котором они говорили, а не на омегу, сидящего за столом. — Я устал от того, что мои родители диктуют мне как жить, — он сделал внушительный глоток вина, прежде чем добавить. — Из-за них мои дети растут без обоих родителей.        Это заявление было, мягко говоря, шокирующим, и Сокджин хотел встать и уйти, уверенный, что не сможет вынести известий о прошлой личной жизни альфы. Это было очень эгоистично с его стороны, но он не мог смириться с мыслью, что омега бесконечно лучше его, что она достойна любви Намджуна, что она родила ему трёх идеальных детей.        — Мать мальчиков — старший ребёнок семьи Шинсэгэ, — прошептал альфа. — Наш брак был извращенным способом наших родителей объединить свои фирмы, — Намджун беззлобно ухмыльнулся и закрыл лицо обеими руками, воспоминания давили на него. — Ей было всего двадцать лет, когда на неё все начали давить, чтобы она родила семье наследника, и двадцать один, когда родились двойняшки, — он не должен был соглашаться с отвратительным планом своих родителей, он должен был понять, что Арём была всего лишь ребёнком. Он не знал, хватит ли у него когда-нибудь сил простить себя прошлого за то, что он был так равнодушен к её боли.        — Разве она не хотела детей? — спросил Сокджин, глядя на бокал, который держал в руках.        — Нет, — медленно прошептал Намджун. — Никто из нас не хотел. Но нам обоим промыли мозги, заставив думать, что так будет правильно, — они даже не любили друг друга, он не мог понять, о чём он думал тогда, как считал, что иметь детей — это правильный выбор. — После рождения Чонгука ей поставили диагноз «послеродовая депрессия», — должно быть, это были самые тяжёлые недели в его жизни; он помнит, как пытался убедиться, что о двойняшках, которые были ещё малышами, и о его новорожденном сыне заботятся, помнит, как умолял её как следует ухаживать за Чонгуком, проявлять к нему хоть какую-то привязанность. — Она даже не могла на него смотреть.        — Джун-а, — прошептал омега, проводя пальцами по серым прядям, как он надеялся, успокаивающим движением. — Тебе не обязательно рассказывать мне всё это, — пообещал он, с ненавистью глядя на то, каким маленьким вдруг показался Намджун.        — Я хочу, — тихо сказал Намджун, выпрямляя спину и снова переплетая пальцы. — Говоря простым языком, наши щенки оказались лучшим, что могло случиться со мной, и худшим, что могло случиться с ней, — он не винил её, он был на четыре года старше, и у него был шанс насладиться хотя бы частью лет своей молодости. — У нас никогда не было романтических отношений, поэтому, когда она сказала мне, что влюбилась в другого, меня это не очень обеспокоило.        — Когда это было?        — Через год или около того после рождения Ку, — сказал альфа, глядя собеседнику в глаза. — Не думаю, что когда-либо видел её такой счастливой, — он уже смирился с тем, что у неё не было материнского инстинкта, поэтому альфа не хотел ничего другого, кроме того, чтобы Арём была счастлива. — Мои родители не сразу узнали, что она хочет развестись.        — Полагаю, они восприняли это не очень хорошо, — прошептал Джин и ободряюще сжал руку мужчины. Он не мог даже представить, как миссис Ким отреагировала на столь серьёзную новость, и часть его души надеялась, что ему никогда не представится шанс узнать это.        — Они заставили её подписать условие, что она никогда больше не подойдёт к мальчикам.        Сокджин почувствовал, как вся кровь отхлынула от его лица. Такого он не ожидал — это было настоящим злом, заставлять кого бы то ни было держаться подальше от своих детей до конца жизни. Даже если мать мальчиков не хотела участвовать в их жизни, это должен был быть только её выбор, а не какая-то юридическая процедура, к которой её принудили.        — Чёрт возьми!        Намджун улыбнулся такой откровенной реакции. — Действительно, ни хрена себе, — это был сложный год; ему пришлось много работать на своей новой должности главы компании Ким Шинсэгэ, одновременно привыкая самостоятельно заботиться о своих троих детях. С какими бы трудностями альфа ни сталкивался, он упорно полагался на доброту незнакомцев, вместо того чтобы просить помощи у родителей.        Единственное, что он мог сделать, это вырастить счастливых детей, чтобы оградить их от жестокости мира, в котором они жили.        — Так что, когда ты слышал, как я спорил с мамой… я не пытался быть твоим рыцарем в сияющих доспехах, — заключил Намджун тем добрым тоном, который Сокджин стал обожать. — Я также пытался постоять за себя.        То, что Арём ушла из его жизни таким образом, стало для альфы последней каплей, моментом, когда он понял, что должен дать сдачи, если не хочет быть проглоченным целиком. Выбор других людей повлиял не только на его жизнь, но и на жизнь его детей; он не собирался молчать и смотреть, как жизнь его малышей разрушается, как разрушилась его.        — Я устал так жить, — Намджун говорил едва слышно. — Я должен иметь право нравиться тому, кто мне нравится.        — Конечно, — прошептал Джин и поставил свой бокал на стол. — Но такие вещи требуют времени, Джун-а, ты не можешь ожидать, что всё сразу встанет на свои места, — когда большую часть жизни живёшь определённым образом, перемены кажутся мучительным процессом, омега знал это на собственном опыте.        — Всё не так плохо, как кажется, а?        — Они никогда не бывают такими, — успокоил его омега; его раны тоже не были близки к заживлению, но он верил, что однажды это произойдет. — Я знаю, что чаще всего слова мало что значат, но я очень горжусь тобой, Джун-а, — никто не мог предположить, через какие трудности пришлось пройти альфе ради своих детей, но ещё большее восхищение вызывало то, каким замечательным отцом он был, несмотря на всё это.        — Мне нравится, как это звучит.        Омега выгнул брови, смутившись.        — Джун-а, — сказал Намджун, его улыбка превратилась в ухмылку, как только щёки Сокджина окрасились в розовый цвет. Этот Джун, к которому обращался омега, был его версией, которую никто другой в мире не имел возможности увидеть. На самом деле, альфа не был уверен, что он вообще существовал до того, как встретил этого красавца, сидящего напротив него за столом. Он хотел довести его до совершенства, превратить в лучшую версию себя, в ту, которая сможет любить Джина и детей в полной мере, когда всё встанет на свои места. — Так и хочется тебя поцеловать.        Омега улыбнулся и слегка наклонил голову назад, поддразнивая. — И что же тебя останавливает?       

***

— Папа.        Намджун ещё глубже зарылся лицом в подушку, на которой покоилась его голова, уверенный, что это всего лишь его воображение разыгрывает его, и ничего больше. Его тело кричало ему, что ещё слишком рано для того, чтобы кто-то из его детей проснулся. И тут матрас прогнулся, и его одеяло на несколько коротких мгновений приподнялось, чтобы незваный гость мог прилечь, прежде чем накрыться им.        Обычно Тэхён пробирался в чужие постели, поэтому, когда альфа обвил рукой тело ребёнка, он заметил, насколько оно маленькое, его глаза тут же распахнулись. Чонгук редко искал утешения посреди ночи, тем более что это означало самостоятельный переход по тёмному коридору до спальни отца.        — Ку? — спросил Намджун, уткнувшись носом в шею ребёнка и вдыхая его запах. — Что случилось, малыш?        — Ничего, — сразу же ответил мальчик, но прижался ближе, закрыв глаза.        — Ты уверен? Чонгук хмыкнул, и альфа решил успокоиться и снова заснуть, обнимая сына ещё крепче, чем прежде. Он не хотел, чтобы его мысли улетучились в то множество дел, которые он должен был сделать, как только проснётся окончательно, поэтому ему не терпелось снова погрузиться в сон.        — Папа?        Намджун громко выдохнул, наконец-то поняв, что может поцеловать свой сон на прощание. — Да, Куки?        — Думаю, я тоже хочу ходить в «Киндер».        Это было последнее, что мужчина ожидал услышать из уст своего младшего сына. Они со старшими мальчиками много раз пытались убедить его, что детский сад может быть весёлым, но, поскольку большинство их попыток заканчивались слезами, Намджун отказался от этой идеи. Он не хотел заставлять Чонгука делать то, чего тот не хочет.        — Почему ты принял такое решение? — спросил альфа, стараясь говорить как можно более непринужденно, когда его рука начала растирать круги на спине маленького мальчика. Ему нужно было знать, что или кто смог изменить мнение его щенка.        — Джинни работал в «Киндере», — объяснил четырёхлетний малыш и зевнул, уткнувшись лицом в грудь отца. — Он рассказал мне, что там весело.        Намджун не смог сдержать ухмылку, которая разделила его лицо на две части, как только он услышал имя Джина. Конечно же, он был тем, кто избавил его от длительных мучений — этот человек творил чудеса. Он мысленно поблагодарил его и за это, пообещав Чонгуку, что сделает всё возможное, чтобы он как можно скорее попал в «Киндер», если он этого хочет.        Он уже собирался попытаться снова заснуть, когда его будильник сработал, заставив его громко застонать и вызвав задорный смех ребёнка на руках. Он уже начал жалеть о своём выборе, когда почувствовал, как маленькие губки прижались к его щеке, оставив после себя громкий, влажный поцелуй.        — Доброе утро, папочка!        — Доброе утро, Ку… — он не успел закончить фразу, потому что дверь его спальни широко распахнулась, и два других ребёнка вбежали внутрь и без раздумий бросились на кровать. Намджун улыбнулся про себя, как только мальчики начали препираться о том, кто из них должен первым получить утренний поцелуй. Действительно, утро было добрым.        К приходу Сокджина он уже успел приготовить завтрак, и все эти хлопоты принесли ему целомудренный, но долгий поцелуй, после чего он отправился на работу с широкой улыбкой на лице. Он пригласил омегу на свидание в тот же день, когда рассказал об Арём, и теперь, когда дата встречи наконец настала, он чувствовал себя в равной степени взволнованным и испуганным.        В колледже Намджун встречался с омегами, но не настолько, чтобы назвать себя «опытным». На самом деле, если бы кто-то спросил его о личной жизни за полгода до этого, он бы признался, что не против состариться в одиночестве, лишь бы быть уверенным, что его сыновья счастливы. Не то чтобы он отказался от любви, просто он считал, что удобнее держаться от свиданий подальше, особенно для таких занятых людей, как он.        Ким Сокджин в очередной раз доказал, что является исключением.        Именно благодаря ободряющим словам Юнги, Намджуну удалось не придумать глупую отговорку и не отменить их планы в последнюю минуту. Его друг был прав — то, что его другие свидания заканчивались плачевно, не означало, что и это будет таким же. В конце концов, они знали друг друга уже несколько месяцев, месяцев иногда серьезных, иногда глупых разговоров, которые не смогли убить влечение, которое они испытывали друг к другу.        Намджун заказал столик в «Jungsik», одном из самых шикарных мест, где можно пообедать, надеясь, что роскошное меню удовлетворит гурмана внутри омеги. Он не пытался преувеличить своё богатство, он просто хотел побаловать Сокджина, угостить его. Поцеловав детей на прощание и пожелав им хорошо провести время со своими хёнами, он постарался выглядеть безупречно и пообещал вернуться к ним как можно скорее. И Сокджин, и он решили пока ничего не говорить мальчикам; альфа не мог не усмехнуться, поняв, что дети могли бы настоять на том, чтобы пойти с ним, если бы знали, что он встречается с их Джинни.        Сердце Намджуна учащённо забилось, как только его владелец заметил своего спутника. Он решил проигнорировать водителя, который должен был помогать им всю ночь, и обхватил Сокджина, как только представилась возможность, притянув омегу ближе к себе. Цитрусовый аромат, внезапно наполнивший машину, был пьянящим.        — Ты самый красивый омега, которого я когда-либо видел, — прошептал альфа на ухо Джину, и мышцы его нижней части живота сжались, как только он почувствовал руку на своей верхней части бедра.        — Значит, мы, должно быть, идеальная пара, — ответил омега и слегка подмигнул.        Все тревоги, с которыми Намджун боролся весь день, улетучились, как только они заговорили, потому что он снова вспомнил, как хорошо они относятся друг к другу. Сокджин был прост, с ним не нужно было ломать себе голову над тем, что он делает неправильно или правильно; он был весёлым и тёплым, и прекрасно чувствовал себя в надёжных объятиях Намджуна. Плечо альфы, казалось, было вылеплено так, чтобы Джин мог положить свою голову, идеально подходящую для тихих разговоров и поцелуев в лоб, от которых омега морщил нос, а потом просил ещё.        — Я никогда не ходил на свидания, — небрежно сказал шатен, откусывая кусочек шоколадного суфле. — Мы с Ёнджэ никогда не считали это необходимым, — его восхитило не эксклюзивное место и не дорогая еда, а мысль о том, что Намджун старался изо всех сил ради него. Это неравнодушие заставило его почувствовать себя особенным.        — Я могу привыкнуть к этому, — застенчиво ответил альфа, откусив кусочек того же суфле.        — К ужинам в пятизвёздочных ресторанах?        — К свиданиям с тобой, — нахально улыбнулся Намджун. Его бесцеремонный ответ вызвал несколько смешков, а также обещание, что в будущем будет больше свиданий, вечеров, когда они смогут побаловать друг друга.        Возможно, в жизни есть что-то большее, чем одиночество и разбитые сердца.        Несколько месяцев пролетели почти незаметно. Чонгук начал посещать детский сад, что стало самым большим изменением в расписании Сокджина, но он изо всех сил старался не расстраиваться, понимая, что это естественный ход событий. Нередко он чувствовал себя одиноко в квартире Намджуна, и чаще всего решал эту проблему, отправляя альфе смс и жалуясь на то, что он позволяет своим детям расти слишком быстро.        Их дни были наполнены семейным счастьем. Они начинали с совместного завтрака — альфа изменил своё расписание, чтобы проводить больше времени с детьми по утрам — и расставались на несколько часов до того, когда Джину нужно было отводить мальчиков в детский сад, идти за продуктами и готовить еду. Затем омега забирал детей и проводил большую часть времени за играми, пока Намджун не возвращался домой и можно было подавать ужин. Время купания, которое традиционно считалось обязанностью альфы, превратилось в занятие для пятерых, и, как только малыши засыпали, взрослые обычно проводили несколько часов наедине. Будь то просмотр фильма или прослушивание музыки и выпивка, они всегда находили время друг для друга.        Вечер субботы был специально отведён для свиданий, поэтому мальчики обычно проводили ночь у Юнги и Хосока, но, конечно, бывали выходные, когда их друзья не могли присматривать за детьми. В такие дни они обычно шли на компромисс и соглашались на свидания дома. Им потребовалось два таких случая, чтобы прийти к выводу, что оставаться дома может быть так же весело, если проявить немного фантазии, с той лишь разницей, что им придется вести себя потише, чтобы не разбудить маленьких нарушителей спокойствия.        Юнги и Хосок уехали на выходные в Тэгу, чтобы навестить семью альфы, когда Сокджин решил, что у них с Намджуном нет никаких причин не танцевать, несмотря на то, что они дома. Прошло около двух часов после того, как дети легли спать, когда они уже допили свои первые бокалы вина и танцевали на кухне, глядя друг другу в глаза и намеренно не обращая внимания на то, что их ноги иногда сталкивались.        — Ты самый красивый и отвратительный танцор из всех, кого я знаю, — прошептал омега, приподнявшись на цыпочки так, что кончики их носов соприкоснулись. Намджун разразился смехом — Сокджин заметил, что он всегда так делает, когда ему делают комплименты. — Я серьезно, Джун, — продолжил шатен, обхватив руками шею собеседника. — Я думаю, ты не осознаешь, насколько красив.        Альфа застенчиво улыбнулся, прежде чем чмокнуть Джина в губы. — Я? — вопрос прозвучал достаточно громко, чтобы долететь до ушей Джина.        — Да, ты, — последовал незамедлительный ответ, когда омега перестал танцевать и притянул альфу ближе к себе. — От тебя просто дух захватывает, — прошептал Сокджин в ответ на такие же пухлые губы, внезапно осознав, что руки альфы лежат по обе стороны от его талии. — Я не могу насытиться тобой и твоим большим мозгом.        Намджун не мог придумать слов, которые могли бы выразить то, что он почувствовал, поэтому он решил действовать по инстинкту и соединить их губы. Сокджин, должно быть, удивился его решению, потому что издал лёгкий стон, а затем наклонил голову в сторону и позволил альфе ласкать его губы, как ему заблагорассудится. Намджун с улыбкой разорвал поцелуй и поспешил поцеловать кончик носа Сокджина, прежде чем тот успел возразить, поспешно решив, что альфа хочет большего. Он мог часами целовать потрясающего омегу, стоящего перед ним.        Их языки медленно, дразняще сплетались, когда Намджун крепче прижался к бедрам омеги, издав стон удовольствия.        Их отношения только начинались, и из-за неуверенности в себе и страха всё испортить, они в основном сдерживались, не поддаваясь потребности, о которой завывали их внутренние волки. У них было время — всё время в мире.        Руки Сокджина переместились так, что теперь они перебирали волосы альфы, слегка наклоняя его голову и открывая ему доступ к губам, которые он хотел видеть припухшими из-за него. Их танец был давно забыт, омега прижался к одной из кухонных стоек, пока они наслаждались вкусом друг друга, игнорируя похоть, медленно просачивающуюся в их тела.        — Эм… папа?        Последнее, что Намджун хотел услышать в процессе поцелуя, это голос Тэхёна, зовущий его. Он почувствовал, как всё его тело напряглось, и быстро отпустил Сокджина, оглянувшись через плечо на дверной проём кухни, где его встретили две пары любопытных глаз. Конечно же, Чимин тоже был там.        — Да, Тэ? — спросил он, стараясь держать свой голос под контролем.        — Папа, вы с Джином целовались? — спросил Чимин, не обращая внимания на бледность лица отца. Намджун открыл рот, но тут же закрыл его, не зная, как много он должен был рассказать — это была наименее удачная ситуация, в которой можно было сообщить новость о своей личной жизни своим детям.        — Тебе что-нибудь нужно? — добавил Сокджин к череде вопросов, его уши готовы были загореться. Он чувствовал себя так, словно его поймали за руку в банке с печеньем, и если ему было так неловко, то он мог только представить, какие эмоции испытывал Намджун. Как бы он ни был напуган возможным отказом, ему нужно было взять на себя ответственность за свои действия.        — Воды, Джинни, я хочу пить, — Тэхён, наконец, раскрыл причину их ночного путешествия, его и без того большие глаза стали ещё больше, он наблюдал за омегой, пока тот наполнял столь желанный стакан воды. Прежде чем ребёнок успел протянуть к нему руку, его брат выхватил пластиковый стакан из рук Джина и направился на кухню, утаскивая за собой брата. — Спасибо, а теперь возвращайтесь к поцелуям, — быстро сказал Чимин высоким голосом и закрыл дверь.        Далее последовало несколько минут молчания, в течение которых мозг Намджуна и Сокджина пытался осмыслить то, что только что произошло. Первым отреагировал омега, разразившись смехом и прижавшись лицом к твёрдому плечу альфы, пытаясь заглушить свой смех. Джун присоединился к нему, усмехаясь при воспоминании о реакции Чимина, достойной «Золотого глобуса».        — Думаю, мы всё выяснили, — прошептал Джин и поцеловал кожу вокруг обонятельной железы альфы, его улыбка стала шире, как только руки снова обвились вокруг него.        — Я так понимаю, у нас есть их благословение, — согласился Намджун.        По какой-то причине двойняшки решили больше не говорить на эту тему, но они не очень-то скрывали свои переглядки, когда их отец и Джин находились рядом. Самым важным было то, что в их отношениях ничего не изменилось, поэтому взрослые решили отложить «официальное» объявление о том, что они теперь встречаются, по крайней мере, на некоторое время.        Они хотели разобраться в своих чувствах, прежде чем впутывать в это дело детей и давать им ложную надежду.        Родители Намджуна настояли на том, чтобы отвезти мальчиков на остров Чеджу на выходные, посвященные Дню защиты детей. По совпадению, в эти же дни у альфы впервые за всю жизнь были выходные, поэтому Сокджин решил взять бразды правления в свои руки и максимально использовать их время, проведенное наедине. Его единственной целью было избаловать альфу.        Намджун отвёз детей к своим родителям около полудня, и первой целью, которую омега хотел вычеркнуть из своего списка, было приготовить альфе что-нибудь из итальянской кухни — на этот раз у себя дома. Квартира, которую он снял за несколько недель до их встречи, не была чем-то выдающимся, но Джин чувствовал себя в ней комфортно, поэтому хотел поделиться этой частью своей жизни и с альфой. Его кухня также была лучше оборудована для приготовления еды с нуля — он был на 99% уверен, что Намджун раньше не видел машину для приготовления пасты.        — Я думал о феттуччине альфредо, — сказал Сокджин, как только открыл входную дверь своего дома, проходя на кухню и ставя на стол многочисленные пакеты. — Сюда, — он улыбнулся про себя, заметив выражение лица альфы — тот выглядел как потерявшийся щенок — и сделал мысленную пометку поцеловать его, как только все продукты будут на месте. — Ты бы хотел что-нибудь ещё?        — Всё, что угодно, если это будешь готовить ты, — сказал Намджун, его глаза изучали магниты, покрывающие большую часть холодильника, а затем перешли к тёплым коричневым обоям.        — Лесть поможет вам везде, господин Ким, — усмехнулся Сокджин, притягивая собеседника поближе за петли пояса своих джинсов с высокой талией. — Думаю, вы это уже знаете.        — Ты готовишь лучше, чем моя мама, — прошептал альфа, прежде чем их губы встретились для поцелуя.        — Почему у меня создается впечатление, что если ты когда-нибудь скажешь ей об этом, мое тело никогда не найдут?        Намджун рассмеялся, но заверил Джина, что ей придется сначала пройти через него, если она задумает какое-нибудь убийство. Он не любил много говорить о своей личной жизни с другими людьми, но после того, что произошло тем утром, он убедился, что его родители поняли, что их общение больше не будет допущено. По правде говоря, ему уже было всё равно, одобряют они его партнера или нет.        Процесс готовки стал ещё веселее, когда Намджун предложил свою помощь. В итоге Сокджин смеялся так сильно, что у него разболелся живот, и единственной передышкой были моменты, когда он удивлялся полной беспомощности альфы на кухне. Лица, которые он корчил, пытаясь отмерить нужное количество орегано, напомнили омеге выражение лица Чонгука, когда тот пытался научиться завязывать шнурки.        Они уже собирались открыть бутылку Шардоне, когда кто-то позвонил в дверь, застав их врасплох.        — Ты кого-то ждёшь? — спросил Намджун, как только пробка вылетела с громким хлопком, оповещая о том, что их ждет приятное времяпрепровождение. Круглые часы на стене показывали, что уже почти десять часов вечера, слишком поздно для того, чтобы кто-то случайно заглянул. — Хочешь, чтобы я проверил?        Сокджин хмыкнул и покачал головой. — Я открою, — он был уверен, что это один из соседей, которые постоянно жаловались на то, что он слишком громкий.        Несколько формальных извинений уже готовы были слететь с его языка, когда он открыл дверь, желая как можно скорее вернуться к альфе и их вкусно пахнущей пасте. Единственная проблема заключалась в том, что стоящий перед ним человек не был одним из тех дряхлых стариков, с которыми он уже пару раз имел дело. На него смотрел человек, от которого он никогда бы не ожидал, что тот постучит в его дверь.        — Ёнджэ?        Альфа улыбнулся ему, но улыбка не отразилась в его глазах. — Привет, Джин.        По правде говоря, мужчина, стоявший за дверью Сокджина, выглядел осунувшимся, настолько, что это вызывало беспокойство. Его скулы были ещё более выдающимися, чем раньше, — явный признак того, что он сильно похудел за время их разлуки, а мешки под глазами выдавали тот факт, что он не помнит, что такое сон. Если бы он появился в таком состоянии некоторое время назад, первым желанием омеги было бы попросить его зайти, чтобы обработать невидимые раны, от которых он явно страдал.        Но прошло уже несколько месяцев. Прошли месяцы, за которые Джин успел понять, что их разрыв, хотя и не был неизбежным, был крайне необходим.        — Прости, что пришёл так поздно… — сказал Ёнджэ с той же фальшивой улыбкой на лице. — Могу я зайти на минутку? Я бы хотел, чтобы мы…        — Джин? — омега подскочил, испугавшись голоса Намджуна, доносившегося из кухни. Исходящий от него запах горечи, должно быть, был впечатляющим, если смог дойти до альфы, несмотря на многие метры, разделяющие их. При звуках чужого голоса губы Ёнджэ сжались в тонкую линию, но он кивнул, когда Сокджин попросил его подождать минутку и закрыл перед его носом дверь.        В первые недели после их разрыва Сокджин бесчисленное количество раз представлял себе, как Ёнджэ возвращается к нему, и эти диалоги звучали в его голове до поздней ночи, не давая заснуть. Тогда ему казалось, что у него не хватит времени, чтобы рассказать альфе, как сильно он его обидел, как сломался из-за его поступка, но сейчас его мозг, казалось, был очищен от всех слов, которые он когда-либо знал. Вся злость, всё разочарование, которые он испытывал тогда, исчезли, оставив пустое место для какой-то сложной печали.        Омега всё ещё прижимался спиной к холодному дереву входной двери, когда в его поле зрения появился Намджун, дурацкий фартук, который он повязал вокруг талии, всё ещё был на месте. Должно быть, он выглядел странно, потому что шаги альфы ускорились, как только их глаза встретились.        — Джин? — Намджун снова попытался подойти, распахнув руки для объятий, которые тот с радостью принял. — В чём дело, малыш? — его слова были тихими и нежными, как и его прикосновения к телу Сокджина.        Омега знал, что такая нежность может привести только к одному — к слезам. Он никогда не плакал в присутствии других людей, даже перед теми, кто, как он знал, был к нему небезразличен, поэтому ему потребовалось несколько секунд, чтобы разорвать объятия и извиняюще улыбнуться альфе. — Ёнджэ здесь, — кислый запах Намджуна застал его врасплох.        — Он что-нибудь сделал…        — Нет, он просто хочет поговорить, — сказал Сокджин, внезапно почувствовав неимоверную усталость. Не так должен был выглядеть идеальный вечер пятницы, который он так тщательно планировал. — Я дам ему свой номер телефона и скажу, чтобы он зашёл в другой раз, — не мог же он бросить Намджуна ради Ёнджэ. Он уже собирался повернуться и снова открыть дверь, когда альфа взял обе его руки в свои.        — Мы с феттуччине можем подождать несколько минут.        Сокджин знал, что человек, с которым он имеет дело, обладает достаточной эмоциональной глубиной, чтобы понять, в каком неудобном положении он оказался, но это не значит, что его слова не застали его врасплох. — У нас сегодня свидание, Джун, — заявил он очевидное, прежде чем альфа наклонился и с любовью поцеловал его в губы.        — И я говорю, что ничего страшного не случится, если ты поговоришь с ним сейчас, — прошептал Намджун, поглаживая большими пальцами костяшки своих пальцев. — Если ты будешь тянуть с этим, то только ещё больше расстроишься, тебе не кажется?        Намджун был прав, откладывать что-то подобное не имело смысла, но это не означало, что Джин не мог с ужасом думать о встрече с Ёнджэ. В утопическом мире он мог бы спрятать альфу в карман и держать его рядом на протяжении всего разговора.        — Я вернусь раньше, чем ты успеешь сказать феттуччине, — пообещал он и приподнялся на цыпочки, чтобы поцеловать улыбающегося Намджуна.        Взяв куртку и надев кроссовки, он вышел за дверь, сказав Ёнджэ, что рядом с домом есть небольшой парк, где они могут поговорить. По дороге они не проронили ни слова, даже во время поездки в лифте, когда Сокджин изо всех сил старался сдержать своё волнение и сосредоточиться на человеке, ожидающем его наверху.        Зелёная зона была пуста, поэтому они сели на ближайшую к входу скамейку, омега обхватил себя руками. — О чем ты хочешь, чтобы мы поговорили?        — Я хотел извиниться перед тобой, — спокойно сказал Ёнджэ и наклонился вперед, чтобы его руки лежали на бедрах. — Я… — он потёр лоб правой рукой с такой силой, что кожа приобрела ярко-розовый оттенок, после чего посмотрел Джину в глаза. — Я был таким дураком, — в уголках его глаз собрались слёзы, и Сокджин почувствовал, что у него свело живот — он не мог сказать, когда в последний раз видел Ёнджэ таким расстроенным. — Я не должен был тебя отпускать.        — Нет, — покачал головой Джин, чувствуя, как его охватывают эмоции, а ладони сжимаются в кулаки. — Нет. Ты не можешь разыгрывать эту сцену прямо сейчас, — он не хотел слушать о сожалениях и откровениях своего бывшего парня, не тогда, когда он сам неделями плакал от мысли, что недостаточно хорош. — Ты сделал свой выбор, Джэ, ты выстрелил.        Альфа кивнул, вдыхая и выдыхая неровно, так как слёзы начали литься по его лицу и на брюки. Его руки дрожали, когда он вытирал слёзы, его глаза смотрели куда угодно, только не на омегу, сидящего рядом с ним. Он напоминал испуганного ребенка, поэтому Сокджин прочистил горло, пытаясь успокоиться, прежде чем снова заговорить — в его намерения никогда не входило причинять боль человеку, которого он любил почти всю свою жизнь.        — Послушай меня, — прошептал омега. — Ты оказал нам обоим услугу, порвав со мной, — он передвинул свою руку так, чтобы она легла поверх большей, давая понять, что понимает, какая боль разрывает сердце Ёнджэ. Им всегда было больно вдвоём. — Мы разлюбили друг друга за долгое время до того, как расстались. И мы оба заслуживаем большего, чем просто комфорт.        — Никто не будет любить меня так, как ты, — прошептал Джэ, пытаясь скрыть трещину в голосе улыбкой. Он накрыл руку Джина своей, большим пальцем проведя по тому месту, где менее полугода назад было обручальное кольцо. — Наверное, я просто очень скучаю по тебе.        Невозможно не чувствовать чьего-то отсутствия, прожив с ним столько лет своей жизни. Они были связаны друг с другом с детского сада, воспоминания о том, как они вместе познавали жизнь, их счастливые первые встречи — эти вещи никогда нельзя было стереть или переписать.        — Я тоже скучаю по тебе, — признался Сокджин, его глаза стали стеклянными. — Ты был прежде всего моим лучшим другом, — никакие ненавистные слова, которые они бросали друг другу в лицо, и бессонные ночи, проведенные в рыданиях, не могли стереть их историю. — Но пришло время отпустить.        Больше не было смысла думать о тех счастливых днях, о том, как они гонялись за лягушками у реки, протекавшей недалеко от их района, запускали воздушных змеев и давали обещания на мизинцах. Воспоминания о беззубых улыбках, о тёплых руках, впервые обнимающих друг друга, о тихих признаниях и украденных поцелуях на заднем дворе школы — их нужно было аккуратно положить в ящик на задворках сознания, где они не могли быть запятнаны ходом жизни.        — Спасибо за извинения, — прошептал Сокджин спустя, казалось, целую вечность и убрал свою руку. — Мне тоже жаль, что я причинил тебе боль, — он был благодарен за всё, что у них было, потому что теперь он знал, какие вещи ему нужно изменить в себе, чтобы стать лучшим человеком. И лучшим любовником. Он встал со своего места и обнял Ёнджэ, как только тот поднялся за ним, зажмурив глаза, чтобы в последний раз вдохнуть аромат древесины. — Я надеюсь, что у тебя будет самая счастливая жизнь, Джэ.        Альфа фыркнул и поцеловал Джина в макушку. — У тебя тоже, ангел.        Разорвать объятия было одним из самых трудных дел, которые когда-либо приходилось делать Сокджину, но ему удалось сохранить самообладание и попросить Ёнджэ улыбнуться ему в последний раз, ради старых добрых времён. Тот без возражений поклонился ему и в последний раз попрощался, после чего развернулся и ушёл, его плечи всё ещё тряслись от сильных рыданий.        Омега не двигался с места, пока силуэт Ёнджэ не скрылся из виду, умоляя ветер, кусающий его щеки, напомнить ему, что всё будет хорошо.        Обратный путь до квартиры прошёл как в тумане. Он услышал шорох на кухне, и это могло означать только то, что Намджун идёт к нему, поэтому он заставил себя улыбнуться, не зная, как оправдать оцепенение, которое он чувствовал. Тут он увидел сложенный лист бумаги, выглядывающий из кармана пиджака, и взял его в руки, недоумевая, как, черт возьми, он туда попал.        Это был распечатанный результат теста на бесплодие, и на нём стояло имя Ёнджэ. Его глаза сканировали бумажный лист сверху донизу, снова и снова, сердце готово было вырваться из груди. Он не хотел делать поспешных выводов, кормить свой разум иллюзиями, но в тесте было написано…        — Джун, — было первое, что он пробормотал, когда его нос уловил знакомый запах морского бриза. Его глаза уже наполнились слезами, когда встретились с любящими карими. — Я не бесплодный.        Сокджин плакал только тогда, когда оставался один; возможно, это было следствием того, что его покойный отец всегда говорил ему «вести себя как мужчина», а возможно, он не хотел доставлять неудобства. Его чувства — это только его дело, поэтому он считал, что никто рядом с ним не должен видеть его слёз.        На этот раз, однако, ему не удалось сдержаться.        Как только Намджун подошёл к нему, он разразился рыданиями, скомкав лист бумаги из-за того, как крепко он его держал. Он чувствовал себя так, словно вся тяжесть мира была снята с его плеч — все ночи, которые он проводил, кружась по спирали, пытаясь найти что-то, хоть что-то прекрасное в себе, несмотря на то, что знал, что он — сломанный омега, были лишь очередным испытанием, через которое его заставила пройти жизнь. Мечта, которую он вынашивал с самого детства, — иметь собственных детей — снова стала возможной, ему был дан второй шанс.        Руки, обхватившие его, крепко держали, напоминая, что он не один, а Намджун шептал ему на ухо приятные слова, восхваляя его за храбрость. Сокджин понятия не имел, сколько времени они провели в коридоре, но к тому времени, когда они дошли до кухни и он наконец-то смог рассказать Намджуну всё о разговоре с Ёнджэ, паста уже остыла.        Эта пятница была далеко не такой идеальной, как планировал Джин, но она позволила ему увидеть ту сторону альфы, которую он не смог бы увидеть при других обстоятельствах — внимательную и заботливую.        — Ты не мог бы остаться на ночь?        Намджун не возражал. В итоге они оказались в одной постели, и тело альфы стало для Сокджина той защитной сеткой, которая была необходима, чтобы его сердце не разбилось ещё больше.        На следующее утро омега проснулся с ужасной головной болью, пронизывающей череп, а его тело ощущалось в десять тысяч раз тяжелее, чем обычно. Он попытался отогнать мысль о том, что у него сегодня один из тех дней, когда заметил тёплое дыхание на затылке и почувствовал, как его губы непроизвольно скривились. Он медленно повернулся и улыбнулся ещё шире, как только увидел спящее лицо Намджуна; альфа выглядел безмятежным, словно его ничего не беспокоило.        Его мысли пронеслись по событиям предыдущей ночи и по тому, с какой зрелостью альфа реагировал на всё. Эти отношения так сильно отличались от всего, что он знал раньше, и какая-то его часть не могла дождаться, чтобы увидеть, как они расцветут со временем.        — Я слышу, о чём ты думаешь, — прошептал Намджун и обхватил Сокджина одной рукой за середину, стараясь удержать его на месте. Его глаза медленно открылись, а затем он наклонился и погладил омегу по лбу. — У тебя лицо опухшее.        — Это один из плюсов засыпания во время плача, — последовал дразнящий ответ. — Вообще-то, я думал о тебе.        — Обо мне?        — О тебе и о том, как трудно из-за тебя мне отказаться от любви, — резко сказал Джин и спрятал лицо в ложбинке на шее альфы, когда хриплое хихиканье наполнило комнату. Это был отличный звук для пробуждения. — Доброе утро, Джуни.        — Доброе утро, малыш.        Большую часть субботы они провели в доме, смотря любимые дорамы Сокджина по настоянию Намджуна и угощаясь вредной едой, которой не было, когда дети были дома. Омега был достаточно взрослым, чтобы понять, что всё это были попытки альфы утешить его, и он был бесконечно благодарен за них. Он пообещал в другой раз отменить все те идеи, которые наметил ранее, признав в кои-то веки, что не смог бы заставить себя притворяться.        Намджун снова провёл ночь в квартире омеги, одетый в предложенную ему отбеленную рубашку большого размера и шорты, которые Сокджин винил во всех своих страданиях (Конечно, твои бедра должны были соответствовать твоему богоподобному телу). Его пребывание в квартире превратилось в охоту за сокровищами, в ходе которой он искал всё новые и новые интересные факты о человеке, с которым встречался. От сувениров Super Mario до коллекции романтических книг, выставленных на полках рядом с его кроватью, и чёрной акустической гитары, стоящей в прихожей, — всё доказывало, что ему предстоит изучить так много аспектов личности Джина.        Они проговорили до глубокой ночи, пока слова не превратились в поцелуи и нежные прикосновения. Руки Сокджина нашли свое место под рубашкой Намджуна, лаская мягкую кожу, когда альфа впервые почувствовал его запах, и собственнически мурлыкая всякий раз, когда омега издавал вздохи удовольствия. Так они и заснули, обнявшись и счастливые, желая притвориться, что кроме них никого не существует во всей Вселенной.        Телефон Намджуна зазвонил раньше, чем прозвенел будильник, резко вырвав их из спокойного сна. Альфа застонал, но не стал отцепляться от омеги, а ответил на звонок, даже не удосужившись посмотреть на имя звонившего.        — Дорогой, мы вернемся раньше, — тон миссис Ким выдавал, что она на грани, поэтому Намджун принял сидячее положение, забыв про сонливость. Он знал, что его родители никогда бы не поставили под угрозу свой отпуск, если бы не что-то серьезное. — Чонгук подхватил кишечную инфекцию, и его всю ночь рвало. Мы, конечно, пошли к врачу, но…        — Что? — прорычал альфа, не сумев удержать голос под контролем и скрыть закипающий гнев. Он должен был первым узнать об этом.        — Сейчас ему уже лучше, но он всё ещё вялый из-за недосыпания, — Чонгуку обычно приходилось тяжелее всего, когда он находился далеко от дома, поэтому Намджун мог только представить, как ему было страшно предыдущей ночью. — Он не перестает плакать, что хочет…        — Дай ему трубку.        Ничто не могло подготовить Намджуна к тому, что последовало дальше. Он гордился тем, что у него очень понимающие и эмоционально умные дети; несмотря на то, что он был очень занятым человеком и время, которое они проводили вместе, было ограничено, никто из мальчиков никогда не жаловался на это. Они редко устраивали скандалы, все их отношения были основаны на том, что они должны относиться друг к другу вежливо и говорить о вещах, которые их расстраивают.        На этот раз Чонгук не выполнил ни одного из этих условий. Четырёхлетний малыш начал плакать, как только услышал голос отца, снова и снова повторяя, что он хочет домой, что он устал, что ему нужен Джинни. Он не мог ждать ещё два часа, чтобы попасть домой, он не хотел прекращать плакать и быть послушным. Он устал и не мог заснуть, пока Джинни не почитает ему сказки.        — Куки, — попытался альфа, его сердце разрывалось при звуках рыданий его ребенка. — Бабушка и дедушка скоро вернут тебя домой, я обещаю, — он очень надеялся, что его родители делают всё возможное, чтобы сократить обратный путь. — Ты же знаешь, папа всегда выполняет свои обещания. А потом мы сможем позаботиться о твоём расстроенном животике и почитать все сказки, которые ты захочешь.        — Только не п-папочка, а Джинни! — ребёнок захлебнулся рыданиями. — Я хочу Джинни!        Сокджин не любил вмешиваться в чужие разговоры, но как только он услышал расстроенный тон четырёхлетнего ребенка, то не смог удержаться. Постучав по руке Намджуна, он жестом попросил его дать ему телефон, а его мысли неслись со скоростью сто километров в час, пытаясь найти правильные слова, чтобы успокоить своего Куки.        — Ку? — спросил Джин, как только прижал телефон к уху и услышал громкое сопение. — Почему ты плачешь, булочка? Ты, наверное, очень устал, да?        — Да, Джинни, — пробормотал Чонгук и снова захрипел. Омега представил, как он яростно трёт глаза, пытаясь избавиться от слёз, пытающихся вырваться наружу. — Хочу домой.        — И ты очень скоро будешь дома, — пообещал Сокджин, тихонько ворча на хрипловатый голос мальчика. Что-то в Чонгуке вызывало в нём отцовские инстинкты, и он не мог смириться с мыслью, что ему — или кому-то из детей — будет больно. — Почему бы тебе не рассказать мне о том, какие красивые вещи ты видел в эти дни? Я с удовольствием послушаю о них.        Похоже, это подействовало, потому что Чонгук начал бесконечный монолог о пляжах, которые он видел, о рыбах, которых он заметил, о камнях, которые он и его братья бросали в море. Это помогло ему на время отвлечься от всего, что его расстраивало, поэтому Сокджин подбадривал его каждый раз, когда он останавливался, пока всхлипывания не стихли и не сменились сонными зевками. Он пообещал Чонгуку, что будет рядом, когда тот вернется домой, и попросил его передать трубку Чимину или Тэ-Тэ. Чимин взял телефон из рук четырёхлетнего ребенка, и как только он открыл рот, омега с трудом подавил улыбку, грозившую расползтись по его лицу.        Чимин был старше своего брата-двойняшки на двадцать восемь минут, и он серьезно относился к своей роли старшего брата всякий раз, когда другие дети были расстроены.        — Обязательно обнимай и целуй Куки, пока не вернешься домой. Хорошо, Мин? — последовавшее за этим хихиканье показало, что его просьба уже выполнена, поэтому Джин улыбнулся, послал им троим поцелуи и закончил разговор. Он вернул телефон его законному владельцу и обнял альфу за шею, зарывшись лицом в его грудь. — Я слышал, как твоя мама сказала, что они будут в Сеуле через два часа или около того. Нам нужно вставать, если мы хотим успеть, — его единственным желанием на этот день было насладиться большой чашкой кофе рядом с альфой.        — Знаешь… — Намджун поцеловал его в макушку. — Тебе не обязательно приходить ко мне, если тебе не хочется, это была долгая пара дней, — было ясно, что альфа хотел поставить благополучие Джина на первое место, но правда заключалась в том, что тот не мог расслабиться дома, зная, что Чонгук болен. — Куки большой мальчик, он поймет, если ты не придёшь.        Сокджин немного отстранился от него и бросил один из своих фирменных саркастических взглядов. — Ему четыре года, думаю, моё определение большого мальчика не совпадает с твоим.        — Я хочу сказать, что не хочу, чтобы ты чувствовал себя обязанным прийти, — пояснил Намджун и игриво ущипнул омегу за кончик носа, пытаясь разрядить обстановку. Как только Сокджин вытянул шею и укусил ту же руку, он понял, что у него получилось.        — Мы говорим о моём ребенке, господин Ким. — Твой ребёнок, хм? — щёки альфы почти болели от широкой ухмылки, нарисованной на его лице. То, как Сокджин обращался с детьми, было вишенкой на вершине всех тех замечательных вещей, которые он стал обожать в нём. — Думаю, тебя ничто не остановит. — Даже ты, — гордо добавил Джин и захихикал, почувствовав, как мягкие губы прижались к его собственным.        Они взяли такси до дома альфы, как только закончили завтракать, не прошло и получаса, как родители Намджуна постучали в дверь. Миссис и мистер Ким выглядели совершенно измотанными, бледность их лиц выдавала, как сильно они нуждаются в чашке свежесваренного кофе, и Намджун пригласил их войти, но только после того, как представил им Сокджина. Казалось, его мать хотела сделать вид, что никогда раньше не видела омегу.        Первое, что сделал Чонгук, как только открылась дверь, — это бросился к Джину, прижавшись к нему, как маленькая обезьянка, как только его взяли на руки, решив игнорировать всех остальных. Он что-то бессвязно бормотал, а потом уткнулся носом в пахучую железу омеги и закрыл глаза, поддавшись сонливости. К тому времени, как Сокджин закончил варить обещанный гостям кофе, четырёхлетний малыш уже спал, его рука все ещё крепко держалась за рубашку шатена.        — Думаю, теперь ты можешь отнести его в кроватку, — прошептал Намджун, как только увидел спящего ребёнка, его рука нежно погладила мягкие волосы.        — Я обещал, что не буду, — объяснил омега с легкой улыбкой. — Мы же не хотим, чтобы он думал, что я лжец, верно? — этот умный вопрос принёс ему легкую ухмылку и украденный поцелуй посреди кухни.        Недоуменные взгляды родителей Кима не остались незамеченными для Сокджина, но он решил промолчать и улыбнуться, прижимая спящего мальчика к себе, чтобы поддержать разговор. Он не возражал против ответов на некоторые вопросы, если это означало рост в их глазах, поэтому он делал всё возможное, чтобы быть на их стороне, даже если для этого приходилось время от времени прикусывать язык. Чимин и Тэхён были единственными, кому удавалось облегчить его работу, прерывая диалог своими несвязными вопросами и комментариями.        Прошло, наверное, около часа, когда омега вспомнил, что в холодильнике лежит мороженое, ожидающее своего часа, и предложил им его съесть. Он мысленно похвалил себя, как только увидел зловещий взгляд, который бросила на него миссис Ким, прежде чем сжать губы в тонкую линию. Реакция двойняшек была противоположной, но как бы Джин ни был рад видеть их воодушевление, он приструнил их, когда почувствовал, что Чонгук зашевелился во сне.        — Всё хорошо, Джинни, — шепнул Тэхён. — Как только Куки проснётся, он проснётся.        Омега захихикал и ущипнул шестилетнего мальчика за пухлую щёку. — В отличие от некоторых других щенков, которых я знаю.        Глаза господина Кима, казалось, готовы были выскочить из орбит, но Сокджин решил сделать вид, что ничего не заметил, сосредоточившись на широких улыбках двойняшек.        К счастью, гости не заставили себя ждать, их уход совпал с пробуждением Чонгука от сна. Мальчик всё ещё чувствовал себя неважно, поэтому омега решил, что сначала нужно принять ванну, попросив двойняшек помочь ему и стараясь скрыть своё веселье от нетерпения, которое они проявили, чтобы быть полезными. Хныканье четырёхлетнего малыша утихло к тому времени, когда его переодели в чистую пижаму, но он по-прежнему отказывался разговаривать с кем-либо, кроме Джина, протестуя, когда оказывался где-либо ещё, кроме его рук. Они провели день вместе, все пятеро, смотря любимые мультфильмы младшего и играя в игры, которые не утомляли его, пока не наступила ночь, и омега не объявил, что скоро уйдет.        — Спи здесь, Джинни, — взмолился Чонгук, взяв двумя кулаками светлую рубашку омеги. — Пожалуйста.        — Но у меня нет здесь кровати, Куки, — с любовью прошептал Сокджин, прижимаясь к чёрным локонам и крепче обхватывая маленькое тело мальчика. — Как я могу остаться, если у меня нет кровати, в которой я мог бы спать?        — Вы с папой можете спать в одной кровати, — вклинился Чимин, притворившись глубоко задумавшимся, как только омега повернулся, чтобы посмотреть на него. Рядом с ним Намджун окрасился по меньшей мере в десять оттенков розового, каждый из которых был ярче другого. — Его кровать достаточно большая.        — Делиться — значит заботиться, — небрежно добавил Тэхён, продолжая искать следующий кусочек головоломки, над которой он работал. — Разве не так ты всегда говоришь, папа, — взгляд, брошенный на него отцом, заставил его пожать плечами. — Просто говорю.        Если Сокджин и не был уверен, что двойняшки — злые гении, то этот разговор подтвердил все его подозрения. В отношениях этих двоих не было ничего случайного, по крайней мере, в отношениях с Намджуном. Последний взял на себя роль «плохого полицейского» и напомнил им, что омега — это не игрушечный солдатик, которым можно командовать по своей прихоти. Мальчикам потребовалось преувеличенное количество «почему», пока они не отказались от этой идеи и не приняли решение взрослых.        — Давай, малыш, ещё глоток воды, и можно спать, — прошептал Сокджин на ухо Чонгуку, протягивая ему его любимую чашку. Омега был доволен улучшением, которое произошло, как только он немного изменил рацион четырёхлетнего щенка и начал поить его соответствующим образом. Он был уверен, что если они будут осторожны на следующий день, то к среде Чонгук будет свеж, как маргаритка. К счастью для них, истерика ребёнка прошла, как только он вернулся домой, и теперь он снова стал таким, как обычно, что облегчило им всем работу.        — Мы можем почитать «Солнце и Луну»?        — Если Чимин-и и Тэхён-и тоже хотят послушать, — сказал Джин и улыбнулся в сторону двух других детей, с удовольствием принимая одобрительные кивки.        — Если это сделает Куки счастливым, мы хотим этого, — сказал Тэхён, прежде чем его и его брата-двойняшку подхватил отец и поцеловал в головы.        — Вы лучшие старшие братья во всём мире, — подтвердил Намджун и повёл их наверх, с улыбкой наблюдая за последующими спорами о том, кто же на самом деле лучший старший брат для их Куки.        Альфа даже не хотел думать о том, во что выльются эти разногласия, когда его мальчики станут старше. Он с ужасом думал о том, что перерастёт эту фазу глупых вопросов и бесконечного любопытства, о том, что я хочу утренних поцелуев, папочка, и о маленьких нарушителях, врывающихся в его спальню посреди ночи. Что-то дернуло его за сердце при мысли о том, что однажды он больше не сможет ограждать своих малышей от внешнего мира. — Не могли бы вы сделать папе одолжение? — тихо спросил он. — Никогда не взрослейте.        — Но ты обещал отвести нас в Диснейленд на наш седьмой день рождения, папа! — запротестовал Тэхён, его маленькие ручки скрестились перед грудью, и он надулся. — Теперь ты не можешь взять свои слова обратно, это нечестно!        — Я думаю, ты хотел сказать несправедливо, малыш, — усмехнулся Намджун и поцеловал обиженного ребёнка в мягкую щёку.        Ему нужно было несколько минут, чтобы заверить мальчиков, что он не взял своё обещание назад, и они всё равно поедут в Диснейленд, когда придёт время. Тэхён настоял на том, чтобы спать в кровати Чонгука, чтобы иметь возможность обнимать его, поэтому Намджун притянул Чимина поближе к себе, а Сокджин начал читать историю, которую подобрал его младший сын, воспроизводя каждую сцену и вызывая восторженные визги. Искреннего счастья, которое он видел на лице каждого ребёнка, было достаточно, чтобы он улыбался как дурак. Время от времени он подыгрывал Сокджину, задавая ему вопросы и вызывая хихиканье своими ответами.        — Джинни, запах, — просьба четырёхлетнего мальчика заставила омегу остановиться на месте. Глаза мальчика были уже закрыты, но маленькая ручонка тянулась к стоящему перед ним мужчине, подчёркивая, что он ещё не спит.        Обнюхивание щенка было очень интимным ритуалом, и обычно его проводили только родители ребёнка. Это был способ, которым альфы и омеги обычно успокаивали своих малышей, но это также служило высшей формой проявления привязанности, даже более заботливой, чем объятия и поцелуи. Омега сразу же повернулся к Намджуну.        Его глаза расширились, когда альфа сказал ему «действуй» и улыбнулся. Джин кивнул, наклонился и уткнулся носом в ложбинку между шеей и плечом Чонгука, проникая в мягкую кожу и пропитывая её своим цитрусовым запахом. Мальчик издал мурлыканье, которое убедило Сокджина прижаться к его щеке, прошептав ему «сладких снов», а также поцеловать взлохмаченные кудри Тэхёна.        Когда Намджун взял его за руку и вывел из спальни, сердце омеги словно стало в три раза больше. Ему было интересно, когда же пустота, которая когда-то захватила его жизнь, превратилась в спокойствие, которое он сейчас ощущал. Может быть, действительно пришло время перестать брать и начать отдавать, может быть, счастье действительно приходит тогда, когда его меньше всего ждешь.        — Можешь считать меня старомодным человеком, но нет ничего сексуальнее, чем видеть, как такой красивый омега, как ты, так хорошо обращается с моими детьми, — шепнул ему на ухо Намджун, как только они вошли в прихожую, и его рука обхватила миниатюрную талию.        — Я не виноват, что их так легко любить, — ответил Сокджин и соединил их губы в долгом, но целомудренном поцелуе. — Наверное, они берут пример со своего отца.        Альфа хихикнул и прижался к обонятельной железе Джина, вдыхая его превосходный аромат лимонного цветка, а затем игриво прикусил и лизнул кожу. — Продолжай в том же духе, и мне, возможно, придётся показать тебе, каким великодушным я могу быть, — пошутил он, потирая кончик своего носа о нос Джина.        — Разделив с тобой постель? — они оба разразились смехом, разрушив это фарс, и позволили своим губам встретиться снова, на этот раз чуть более решительно. С недавних пор поцелуи с Намджуном стали одним из любимых развлечений Сокджина. — Кто тебе сказал, что я сочту это угрозой? — он поддразнивал, его пальцы играли с пуговицами рубашки альфы, притворяясь невинным. — Я очень устал после всего, что произошло сегодня.        — Сон будет последним, о чём ты будешь думать, если окажешься в моей постели, крошка.        — Теперь я не смогу успокоиться, пока мы не проверим твою теорию, — соблазнительно прошептал Сокджин в губы Намджуна, предвкушая, сколько разных эмоций он может вызвать. Руки обвились вокруг него и подхватили, словно он ничего не весил, прежде чем он успел запротестовать, вызвав небольшой вскрик, который тут же был заглушен поцелуем.        Прошло всего несколько месяцев с тех пор, как Джин думал, что потерял любовь всей своей жизни, но вот он здесь, чувствует себя как никогда комфортно в объятиях другого альфы, делясь с ним теми частями себя, которые, как он думал, у него никогда не хватит смелости снова вынести на свет. Прошло всего несколько месяцев, но губы Намджуна казались раем, когда он прижимался к его губам, его большие руки посылали всплески удовольствия всякий раз, когда осмеливались искать под тонким слоем материала, разделяющего их тела.        Сокджин был инициатором всего, расстегивая рубашку альфы дрожащими пальцами, несмотря на напускную уверенность, которую он демонстрировал всё это время, исследуя губами каждый участок тёплой кожи, как только представилась возможность. Он хотел доставить удовольствие Намджуну, заставить его выстанывать своё имя от удовольствия.        Когда боксеры Намджуна были спущены и брошены на пол, он был уже полностью раздет, и его первым желанием было облизать губы, а карие глаза потемнели от возбуждения. — Я должен был предугадать, что ты будешь идеален, — пошутил он и притянул хихикающего альфу к себе для очередного поцелуя, желая потерять себя в его успокаивающем аромате.        Он был очень благодарен Намджуну за его терпение, ведь не так-то просто обнажиться перед другим после долгих лет отношений с партнёром. Каждое место, до которого дотрагивался альфа, казалось ему таким, какого не существовало до его прикосновений — это было похоже на то, как будто ласка этого альфы открыла в нём то лучшее, что было в подвешенном состоянии большую часть его жизни.        Сокджин отодвинул свою застенчивость в сторону, как только заметил, что не он один волнуется, и обнажил себя перед глазами альфы, раздвинув ноги, чтобы напомнить ему, как сильно он хочет чувствовать его рядом. Ничего страшного, что было неловко, ничего страшного, что они не знали, как изысканно ублажать тела друг друга, у них было ещё много ночей и дней, которые они могли бы использовать, чтобы найти свои сладкие места. Поэтому, когда Намджун случайно порвал презерватив, не успев его надеть, омега с любовью поцеловал его, прежде чем предложить надеть следующий сам, шепча ему на ухо слова похвалы, поглаживая истекающий смазкой член альфы. Это было нормально — нервничать и ошибаться, потому что ни один из них не любил и не был любим должным образом раньше.        Когда Намджун наконец вошёл в него, Сокджин почувствовал, что на глаза наворачиваются слезы, и обнял альфу покрепче, тщетно пытаясь скрыть, что он эмоционально потрясён.        — Я сделал тебе больно? — выражение лица Намджуна кричало о беспокойстве, поэтому омега поспешил покачать головой, по его щекам катилось несколько слезинок. — Мы можем прекратить… — он уже собирался выйти, когда почувствовал, как пятки Джина прижались к его заду, удерживая его на месте.        — Джун?        — Хм?        — Если ты выйдешь прямо сейчас, у тебя больше никогда не будет возможности войти, — серьезно прошептал он и разразился влажными смешками над ошарашенным выражением лица альфы, на глазах которого выступили слёзы. Он не мог понять, как кто-то может быть таким сексуальным и очаровательным одновременно. Тёплые пальцы начали гладить его щёки, поэтому он обхватил щёки Намджуна и притянул его ближе для нежного поцелуя, а затем широко улыбнулся ему, без слов заверяя, что всё в порядке.        — Ненавижу, когда ты плачешь, — слова альфы были едва слышны. — Я никогда не хочу быть причиной твоих слез.        — Это слёзы счастья, — пообещал Сокджин и снова поцеловал его, на этот раз пытаясь вложить в поцелуй все свои эмоции. Он плакал не потому, что что-то было не так, а потому, что не мог больше сдерживать свои чувства. Он плакал, потому что Намджун смотрел на него, как на волшебство.        Они продержались недолго, слишком нетерпеливо ощущая каждый сантиметр друг друга, чтобы обращать внимание на быстрое приближение оргазма, но, как только это произошло, Джин умолял альфу кончить внутрь, желая продлить экстаз. Его внутренний волк завыл от удовольствия, чувствуя, как узел скрепляет их тела вместе. Сокджин любил секс, но ничто не могло сравниться с минутами близости, которые следовали за этим, когда его мозг больше не был затуманен похотью, когда он мог смотреть в глаза своему партнёру и говорить о том, о чём обычно не говорил.        Голова омеги лежала на груди Намджуна, а одна из его ног была закинута на бедра. Их неровное дыхание было единственным, что можно было услышать в комнате, но ухо Джина, прижатое к груди альфы, подтверждало, что всё, что только что произошло, было реальностью.        — Джун-а? — прошептал Сокджин через некоторое время и оставил поцелуй рядом с губами, а затем посмотрел в драконьи глаза. — Могу я открыть тебе секрет? — он улыбнулся, получив кивок, и придвинулся как можно ближе, пока они не оказались нос к носу. Руки Намджуна рефлекторно обхватили его. — Кажется, я влюбляюсь в тебя.        Альфа хмыкнул, его блаженная улыбка слегка расширилась от признания. — Значит, нас таких двое.        Они были вдохновлены, чтобы принять вместе душ и надеть чистую одежду перед сном, потому что утром, прежде чем прозвенел будильник, дверь в спальню открылась, впуская трёх полностью проснувшихся и готовых к игре детей. Им потребовалось всего несколько секунд, чтобы понять, что их Джинни действительно провёл ночь у них дома, и ещё пара секунд, чтобы начать дуться, что они тоже хотели переночевать с омегой. Это было несправедливо, что их отец оставил Джинни только для себя.        Уже во второй раз они попали в ситуацию, которую трудно было оправдать, поэтому Намджун решил, что пришло время признаться в том, что они встречаются. Вся нервозность, которую они копили в течение последних месяцев, исчезла, как только они выпустили кота из мешка, потому что ни один из мальчиков не выглядел ошеломлённым; даже Чонгук, который воспользовался случаем и спросил, можно ли им позавтракать блинчиками, как только все замолчали.        — Если вас что-то беспокоит, касательно нас с Джинни или изменений, вы всегда можете спросить нас, хорошо? — спросил Намджун, прежде чем подхватить Чимина на руки и подуть ему на животик, наполнив комнату хихиканьем. Он был рад, что его дети так хорошо отреагировали на новость — это было ещё одним доказательством того, насколько естественным был ход событий.        — Папа, у меня вопрос, — сказал Тэхён через некоторое время, его руки укладывали волосы младшего брата в самый нелепый ирокез. — Когда Джинни сможет переехать к нам?        Намджун рассмеялся над этим вопросом и притянул шестилетнего мальчика ближе, чтобы поцеловать его в макушку. — Я не знаю, малыш, — сказал он и положил подбородок на макушку ребёнка, глядя омеге прямо в глаза. — Теперь, когда ты пригласил, он сам должен решить.       

Эпилог

Это был идеальный сентябрьский день — по крайней мере, так решил Сокджин, как только проснулся и высвободился из объятий Намджуна. Солнечный свет уже освещал их спальню, поэтому первое, что он сделал, как только встал, — задёрнул шторы, надеясь, что это даст альфе несколько дополнительных минут сна.        Он направился в ванную и почистил зубы, прежде чем заняться утренними делами. Уголки его губ поднялись вверх, когда он замечал в отражении свежую метку, украшавшую его шею.        Он встал раньше обычного, потому что сегодня они праздновали пятый день рождения Чонгука, и у него было много вещей, которые нужно было проверить по списку, одной из которых было испечь торт. Первую половину дня они собирались провести впятером, делая всё, что захочет именинник, но после обеда в их квартире должна была состояться вечеринка, и омега хотел убедиться, что всё пройдёт идеально. Для его маленького Чонгуки не должно быть ничего, кроме самого лучшего.        Но перед этим нужно было сделать ещё кое-что в ванной комнате.        Примерно через десять минут он смотрел на кучу палочек розового цвета, а его сердце готово было вылететь из груди в любой момент. Он сделал в общей сложности пять тестов на беременность, и, несмотря на то, что все они оказались положительными, ему всё ещё было трудно поверить своим глазам. Только тогда он вспомнил, как Чонгук пробормотал что-то о том, что у него изменился запах, когда они обнимались перед сном несколько дней назад. Тогда он списал это замечание на слишком чувствительный нос своего ребенка, но по мере того, как он переводил взгляд с одной палочки на другую, все недостающие части пазла начали вставать на свои места.        Он спрятал тесты в шкаф в ванной, а затем вернулся в спальню, чтобы осыпать поцелуями лицо Намджуна, зная, что тот в любой день предпочтёт просыпаться от поцелуев, а не от звона будильника. Альфа бесшумно обхватил тело омеги и потянул его обратно в постель, его сонливость сделала его неуязвимым для возражений, которыми он был встречен. — Ещё пять минут, — пробормотал Джун, проводя носом по шее своего партнёра. Он уже собирался снова закрыть глаза, когда раздался знакомый скрип двери, ведущей в спальню мальчиков. Он вздохнул. — Всё было хорошо, пока они не вышли.        — Ты любишь, когда они тебя будят, — сказал Сокджин, напомнив альфе, что он никого не обманывает.        — Люблю, — признался Намджун. — И тебя я тоже люблю, — продолжил он, нежно целуя губы Джина. — Доброе утро, малыш.        — Доброе утро, Джуни, — ответил омега, ещё раз соединив губы и отстранившись как раз вовремя, чтобы дверь их спальни широко распахнулась. На Чонгуке уже была надета праздничная шапочка, которую братья собственноручно сшили для него на днях, и от этого зрелища Сокджин чуть не упал в обморок. — Доброе утро, малыши, — сказал он, принимая всех троих в свои объятия. — О боже! Кто это у нас тут? — спросил он, щипая младшего за нос. — Может быть, это наш именинник?        Чонгук радостно кивнул, его глаза сверкали.        — С днём рождения, Куки! — сказал Джин и нежно поцеловал середину лба пятилетнего ребёнка. — Мы с папой любим тебя больше, чем ты можешь себе представить.        Именинник пожелал, чтобы они смотрели мультики в постели, поэтому Намджун был назначен исполнителем первого желания, а омега занялся завтраком; разумеется, они собирались есть блины. Время от времени Сокджин слышал смех мальчиков, и каждое хихиканье вызывало у него улыбку.        К тому времени, когда он позвал детей вниз, огромная стопка блинов уже ждала, чтобы быть съеденной, омега готов предложить им вторую порцию утренних объятий и поцелуев, которыми они, казалось, никогда не насытятся. Как только он услышал торопливые шаги, он почувствовал, что его сердце начинает трепетать в груди.        Он не мог дождаться, когда Намджун спросит, почему на столе шесть тарелок, а не пять.