Нам не Свет

У страха много лиц... Правда, Волдеморда мертв, и бояться его Грете больше не было необходимости. Но она стала жутким параноиком — от слова жуть, — и иногда сама себе напоминала покойного Грюма. Что уж совсем нехороший симптом, если не клиника. Страх — это то, с чем ты либо учишься жить, либо он становится всей твоей жизнью. Девочка-которая-выжила больше никогда и никого не хотела терять. Лучше не обретать новые привязанности, имея ее анамнез. Грета Поттер могла сколько угодно пытаться жить тихо. Однако вся правда состояла в том, что ее тощая задница была просто магнитом для неприятностей. И выбор города в американском захолустье это только подтвердил. Только Грета абсолютно наобум могла ткнуть в местечко, где от нечисти прохода нет. Где вообще-то пастор устраивает массовое убийство. Грета обещала Гермионе быть "хорошей" девочкой и не лезть первой. Она и не соврала, и почти не нарушила обещание. Ведь данное Поттер слово касалось вампиров в частности и темноволосого хама в целом. Не то чтобы Грета не мечтала выбить ему все клыки и скормить ему же. Но это так, мечты... Девочка-которая-выжила просто отправилась на ту самую ферму, где произошла трагедия. Почти весь совет города погиб в единый миг. Она просто дождалась, пока Гермиона уйдет на свою скучную и, прости их Мерлин, обычную работу. Аппарировала по знакомым кординатам и имела удовольствие ощущать эманации множественной гибели. Это определенно не просто самоубийство — слишком плотная темная аура, характерная скорее для жертвоприношения чем для акта слепого отчаяния. И целая прорва дармовой силы. Не то чтобы Поттер была сильна в темных ритуалах... Хотя постойте, таки была! С тех пор как стала чуточку Блэк на всю голову. Пережила не один такой над собственной тушкой. Одна ночь на том кладбище чего стоит на финальном этапе Турнира. Грета настолько параноила, что после победы явилась туда, где Том возродился и она увидела родителей и Седрика. Не поплакать. Тогда слез у Поттер уже не осталось. Она пришла обезопасить себя и весь остальной мир от попытки возродить Того-кого-уже-можно-было-называть. Да, крестражей уже не было. Зато были иные способы создать лича с остатками и без того изувеченной личности Тома, имея кости его отца. Вот от них Грета и избавилась. Перемазалась как хрюха, немного напилась (огневиски из запасов Сириуса) для храбрости и ушла оттуда почти довольная жизнью. Еще один гештальт был закрыт. Теперь она бы назвала сгоревшую ферму готовым источником силы для чего-то уж очень нехорошего. Гермиона, конечно, просила ее не лезть, но это было выше сил Греты. Кроме того, мисс Грейнджер обычно одобряла лишнюю перестраховку. Поэтому Грета была рада, что шило в заднице не дало ей усидеть дома. Нужно было сделать так, чтобы энергией смерти никто не мог воспользоваться. Грета признавала, что городишко их надежд на тихую жизнь не оправдал, но провала в Инферно и он не заслуживал. Пускай некоторых его жителей она бы туда сама пнула. Поэтому она занялась привычным для себя делом — спасала... Даже если ее об этом никто не просил. Комплекс героя — он такой: легко приобретается и потом не лечится. Грета больше часа там провозилась. Чуточку продрогла и почти познала дзен. Едва не упала и перепачкалась пеплом. В общем, по возвращении домой она хотела двух вещей — есть и в душ. И есть все-таки больше, чем помыться. Гермиону ее непрезентабельный вид нисколько не шокирует, а на остальных ей пофиг. Гермионы не было. И готовой еды тоже. Поттер вынужденно поперлась в душ. Под завывания желудка... После победы она стала есть как птичка, чем всерьез всех беспокоила: был серьезный недостаток массы. Грета глотала зелья и ела по часам, чтобы не выглядеть, как жертва концлагеря. После переезда она слезла с зелий, но аппетит не упал. Она наконец стала есть как растущий организм, и кое-какое мясо на костях наросло. Гермиона оптимистично называла ее худобу изяществом. Говорила, что Грета миниатюрная, как балерина, и такая же воздушная. Подруга была всегда на редкость добра. Сама же Девочка-которая-победила считала, что ее мослами оборотень в полнолуние подавится. Грета не хотела стать такой, как кузен, — упаси Мерлин, Моргана и фея Нимуэ. Но стать чуть больше она бы не отказалась. А то этот вид заморыша, которого первый порыв ветра снесет, будил во всех только жалость. Когда хлопнула дверь, Поттер как раз разрывалась над дилеммой века — привычная безразмерная футболка или белая майка, которая таки показывала, что Грета не мальчик и у нее есть грудь. Когда Грета различила в их доме мужской голос, проблема перестала быть актуальной. Она так и осталась в этой майке, забыв о футболке. Похер на девичью скромность. Гермиона не привела бы постороннего, не предупредив. А сам сквозь чары он не мог войти. Грета скатилась по лестнице, готовая убивать. Темные волосы окутывали хрупкую фигурку грозовым облаком, а в зеленых глазах горели ведьмовские огоньки. Она заметила сначала Гермиону — цела. И только потом обратила внимание на постороннего. Это, наверное, было стратегической ошибкой. Во-первых, от его взгляда ее кинуло в жар. Как все белокожие брюнетки, Поттер была проклята. Она краснела удивительно легко, порой завидуя подлецам Малфоям, которые этого, кажется, вообще делать не умели. Высокий, красивый и совершенно беспардонный. Грету будто взглядом сначала облизали, а потом им же трахнули. Улыбочка еще эта... А еще он точно не человек. Древность и такая же неимоверная сила. Он был странным. Поттер сделала первый шаг вниз и как завороженная положила маленькие ладошки на широкую грудь. Раздвоенная природа от самого начала, след проклятия и то, что его не рвет надвое, несовместимое в нем. Он сам невозможное... — Привет, grazioso. Я Никлаус Майколсон. А кто ты? — Грета Поттер я. Она очнулась, и в кадык потрясающего мужика уперлась палочка. Пусть он уже удобно расположил горячие ладони на ее талии. Этот жар сквозь ткань опалял, а еще его пальцы касались обнаженной кожи ее живота. Грета зашипела, словно злая кошка. Когда успел? И как она могла позволить? С каких пор это она тает, словно озабоченная дурочка, пусть от магнетизма этого коленки подгибаются. Это вовсе не повод лапать ее, словно он имеет право так себя вести. — А теперь отпусти. Гермиона, кто он? И что здесь забыл? — Я первородный гибрид, милая. Это тот, кого якобы нельзя убить? Еще немного, и Поттер это на практике проверит. Тем более он прижал ее еще ближе с этой мерзкой ухмылочкой. А она так ненавидит самодовольных упырей. Если у тебя есть член, это вовсе не значит, что ты пуп земли. Грета за пару секунд почти стала радикальной феминисткой. Особенно когда он наклонился и оставил чувственный поцелуй у нее на запястье, прекрасно ощущая, как он на нее действует. Специально смущая, словно юную девственницу. О том, что у нее никого не было... Девочка-которая-выжила вообще сейчас думать не собиралась. Грета надавила острым кончиком сильнее на кожу, намекая, что пора бы отпустить. Иначе башку она ему таки отчекрыжит и посмотрит, прирастет ли обратно.