кроваво-красный на запястьях

У Даны были совершенно различные эмоции, начиная с непонимания, заканчивая животным страхом. В голове набатом била мысль о том, что или её сейчас убьют, или… Другой исход даже страшно представить. Девушка вжалась сильнее в стену, словно пытаясь слиться с ней, спрятаться от множества глаз (и их подобий), так пристально смотрящих на неё. Она медленно осматривала каждого из присутствующих, времени было достаточно — кажется, будто минуты по длительности не уступали часам. Одинцова от волнения закусила губу, не сводя взгляда с толпы. Все они так или иначе отличались от обычных людей, отчего становилось ещё дурнее. Убийцам в конце концов надоел этот «осмотр».  — Всё, в общем-то, она твоя, сам решай, что с ней делать, — чётко проговорил Маски, а взглянув последний раз на жертву похищения, развернулся и вышел из подвала. За ним по очереди выходили и другие маньяки, девушки с долей сочувствия смотрели на светловолосую. В конечном итоге, она всё равно осталась наедине с Утопленником. Прерывисто дыша, она смотрела на эльфа, будто пытаясь запомнить каждую деталь в нём.  — Дырку своим взглядом просверлишь, — процедил он. Будто опомнившись, девушка резко отвела взгляд на пол, рассматривая теперь его. Дыхание мало помалу успокаивалось, как и биение сердца приходило в норму. В голове её промелькнула мысль о том, что, возможно, она ещё немного проживёт.  — Что ж мне с тобой делать, бедолага? — насмешливо продолжил начатую речь Бен. Она едва заметно пожала плечами, и практически тут же оказалась поднята над полом и прижата к стене.  — Когда спрашиваю я — нужно отвечать. Понятно тебе? — злобно прошипел призрак, сжимая руки на шее жертвы и пристально смотря ей в глаза. Дана схватилась за его руку обеими руками, пытаясь ослабить хватку, однако ничего не вышло. Вскоре, видя, что она задыхается, Лауман и сам отпустил её, отчего она упала обратно на пол, ударившись о него. Ей показалось, что эти красные глаза будут сниться в кошмарах всю оставшуюся жизнь. Хотелось провалиться сквозь пол, убежать, исчезнуть, лишь бы не находиться под пристальным взглядом кроваво-красных глаз, не слышать этот пугающий, хотя и манящий, голос. Хотелось домой, к маме, там где тепло и уютно.  — Зачем тебе что-то делать со мной? — потирая руками шею, прошептала Одинцова, голос которой ещё не совсем вернулся после таких манипуляций.  — Ну… Ты — мой подарок, моя собственность. Ещё и соулмейт. Видишь, как тебе повезло, крошка? — голос был будто яд, от количества язвительности в нём, а миловидное, на первый взгляд, лицо вируса, исказил оскал. Его «подарок» неверяще посмотрела на левое запястье, надеясь, что там вообще до сих пор ничего нет. Её надежды рухнули — на руке красовалась ярко-красная надпись в готическом стиле. Только сейчас она поняла истинный ужас всего положения. Её похитили, она в плену у убийц, а её родственная душа даже не человек, к тому же, отношения с ним изначально не заладились…  — Бен, да?.. Ты же не человек, как у тебя может быть соулмейт… — только после того, как она сказала это, поняла, что фраза может вывести её мучителя из себя. Вопреки ожиданиям девушки, Утопленник хихикнул.  — Я человек, просто умерший, призрак. Слышала о таком? — казалось, что насмешка была неотъемлемой составной голоса этого парня.  — При жизни ты, наверное, красивый был, — неуверенно попыталась продолжить диалог именинница, однако, всё больше загоняла себя в тупик. На лице вируса промелькнуло недовольство, он злобно посмотрел на жертву. Утопленник не переносил сомнения кого-либо в его внешности.  — Вернее… Ой… Ты и сейчас красивый, правда, просто эти глаза… — словно оправдываясь, пробормотала она, нервно сглотнув накопившуюся слюну. Девушке призрак и правда казался симпатичным, даже допустим с этими странными ушами. Они даже придавали ему некий шарм. Но глаза, будем честны, пугали её до чёртиков. Тем более, когда он смотрел таким взглядом, одновременно и презрительным и ненавидящим и, в конце концов, пронзительным. Он будто читал её, как открыту книгу, заранее знал все её эмоции, действия и фразы.  — Привыкай. Ты будешь видеть меня частенько, когда мне будет скучно, — Бен склонил голову вбок, изучая лицо и эмоции соулмейта. — Я постараюсь не убить тебя, но не выводи меня. Пока что ты будешь сидеть здесь, никуда не выходи. Узнаю — твоя жизнь превратится в ад. Девица лишь кивнула, боясь вновь наговорить чего-то лишнего, от чего могла лишиться жизни прямо здесь. Слово «пока» давало надежды на то, что ей всё же позволят выбраться отсюда. Утопленник покинул помещение. Девушка с облегчением выдохнула, однако лучше не стало. Теперь она осталась одна, наедине со своими плохими мыслями, в полнейшей тишине, словно закрытая от всего мира. Как будто похоронена заживо, разве что, пространства было побольше. Тихо было настолько, что она слышала стуки своего сердца. Всё ещё не отступал страх от произошедшего, казалось, словно всё это лишь сон, стоит только проснуться и она окажется дома, с мамой и папой. Однако, сколько бы девушка себя не щипала, ничего е менялось, что ясно говорило о реальности всего этого. Взяв себя в руки, Дана осмотрелась и, в который раз обводя помещение глазами, заметила наконец свой рюкзак, лежавший в самом ближнем углу к девушке, однако, света туда попадало меньше, посему сразу она его не видела. Подскочила с места, чуть ли не бегом прошла до того угла, и схватила рюкзак, крепко сжимая лямку, словно его сейчас отнимут. Это была последняя нить, связывающая её с домом, последняя надежда на хоть какое-то спасение. Вернувшись на своё место, она поставила рюкзак на пол и, судорожно ища руками «собачку» на молнии, надеялась, на что — она сама не знала. Наконец открыв молнию, и тем самым нарушив тишину, Одинцова принялась раскладывать вокруг себя вещи, лежавшие там. Уложив на холодный каменный пол последний элемент гардероба, что лежал в рюкзаке, она разочарованно выдохнула. Сюда не положили ничего, кроме одежды, расчёски, зубной щётки, парочку бутыльков с шампунями-гелями и косметики, небрежно положенной поверх всего перечисленного. Аккуратно сложив всё обратно, именинница отложила портфель и села так, чтобы была возможность обвить руками колени, в которые она впоследствии уткнулась. Изначально она просто осмысляла своё положение, но совсем скоро на смену трезвому рассудку пришла дикая жалость к себе. В груди девушки что-то неприятно зажгло и из глаз покатились две первые слезинки. Её обижала такая несправедливость: почему именно она оказалась соулмейтом какого-то призрака, почему именно её похитили в её же день рождения, и за какие деяния ей выпала участь становления пленницей? Ответа не было, вероятнее всего потому, что по привычке в голову лезла лишь фраза «видимо, судьба такая», отчего становилось ещё печальнее. Вскоре к этим мыслям прибавилось ещё и то, что она резко соскучилась по всему, что было таким родным: по маме, папе, Адель, Володе, дому, да даже по такой надоедливой двоюродной сестре. Слёзы и не собирались заканчиваться, словно сейчас лились заодно за все те моменты, когда Одинцова предпочитала не плакать, сдерживая эмоции. Она не знала, сколько времени уже так сидела и молча плакала, но вот, в её «обитель» кто-то вошёл. Аккуратно приподняв голову, Дана увидела девушку в чёрном платье, её руки и ноги были невероятно бледными, на лице была белая маска с черными губами, волосы незнакомки тоже были чёрными.  — Эй, Дана, тебя же так зовут? — спокойно позвала девушка, не рискнув подойти ближе к пленнице. Маски ясно дал ей понять, что запугивать и уж тем более трогать эту девицу нельзя. Максимальная доброжелательность. Также желательно было кому-то из девушек, живущих в особняке, стать той, кому могла доверять Дана. Хотя, она боялась даже просто присутствия кого-то из убийц рядом с ней, это логично и вполне объяснимо. Вышеупомянутая кивнула, опуская голову обратно на колени, отвечать не хотелось, а игнорирование могло привести к весьма ужасным последствиям.  — Ну ты чего? Всё будет хорошо, скоро мы найдем свободное место в комнате кого-то из девочек, будешь жить в комфорте. Если повезёт — поладишь с Беном, тогда вообще как сыр в масле будешь, — убийца всё же подошла к жертве и, в знак поддержки, погладила ту по голове, отчего светловолосая дёрнулась, будто от огня, Вечная отдёрнула руку. — А сейчас пойдём поедим? Время ужина. Не дожидаясь ответа, Джейн аккуратно взяла за руку Одинцову и чуть потянула. Та встала, слегка поёжившись от соприкосновения прохладных тонких пальцев, обвивающих запястье, и её кожи, и послушно, даже как-то обречённо пошла вслед за девушкой, в мыслях пошутив, что на ужин сегодня, видимо, она сама. Смешного было мало, это скорее было защитной реакцией и единственным способом оставаться хоть немного в духе. Помимо этого, на полпути она вспомнила наказ Утопленника — ей нельзя было выходить из подвала. Идя, она рассматривала дом, он был слишком мрачен, нахождение здесь не сулило ничего хорошего, везде была жуткая атмосфера. Заранее готовя себя к самому худшему, пусть даже в виде шутки, девушка даже немного обрадовалась, увидев в столовой, где сидели почти все, кого она видела в подвале, обычную еду.  — Для начала… — из-за стола встал один из сидящих, у него были русые волосы, на нём была жёлтая куртка и белая маска с чёрными прорезями глаз и такого же цвета губами. — Думаю, вам всем пора познакомиться. Парень выжидающе посмотрел на пленницу. Та смутилась, однако, злить убийц своим игнорированием не хотела.  — Дана… Одинцова Дана, — неуверенно проговорила девушка, словно сомневалась, а так ли её зовут.  — Прекрасно, приятно познакомиться, Тим Маски, — эмоции под маской были не видны, но Дана надеялась что он, как все нормальные люди при знакомстве, улыбнулся. Далее, под пристальным взглядом Маски, представились и остальные маньяки, поднимая руку и называя своё имя, некоторые помимо этого добавляли ещё и прозвище. Они все смотрелм на пленницу, ей было некомфортно, вновь хотелось уйти, взгляд у убийц был такой, будто они оценивают её, как зверушку на базаре. Девушка старалась казаться меньше, чем была на самом деле, словно это чем-то помогло бы.  — Джейн Аркенсоу, но здесь чаще зовут Джейн Вечная, — последней представилась её проводница, что, кстати говоря, всё ещё держала девушку за руку. Дане, это придавало хоть какую-то уверенность, эта девушка не была совсем уж страшной, кажется, не имела ничего против неё самой. Похищенная ещё раз мельком осмотрела всех убийц, повторяя про себя их имена, ведь не хотела бы потом разозлить кого-то из них незнанием имени, однако, её напрягло то, что здесь не было её «суженого». Хотя, может это и к лучшему. Джейн за руку потянула её к столу, села сама и рядом усадила спутницу. Одинцова недоверчиво посмотрела на пищу, её одолевали сомнения: она боялась того, что ей могли подсыпать чего-то. Яда крысиного, например, а может и чего похуже. Остальные всё ещё не отрывали взгляда и, кажется, она поняла ощущения животных в зоопарке, когда за каждым твоим движением пристально смотрят кучи людей.  — Ешь, не бойся, хотели бы убить — давно сделали бы более жестоким способом, — «подбодрила» КлокВорк. Пока что Дана ассоциировала убийц с их именами лишь по отличиям во внешности. Например, парень с разрезанной улыбкой — Джефф, а девушка с часами в глазнице — КлокВорк, однако, та разрешила называть её Натали. Неуверенно подцепив кусочек куриного (на что надеялась Дана), мяса, она медленно направив его в рот и, будто дегустатор, откусила маленький кусочек. Прислушавшись к своим рецепторам, пленница поняла, что, в общем-то, еда здесь не отличается от домашней. Оставшуюся порцию она уже ела посмелее, и у неё даже приподнялось настроение, однако, вскоре спустился её мучитель. Завидев за столом соулмейта, он недобро сверкнул глазами, но девушка этого, слава всему святому, не видела, ведь сидела спиной к нему. Он подошёл к ней сзади и положил руку на плечо, слегка сжимая его. Одинцова впала в ступор и застыла в одной позе, даже не смотря назад, она будто чувствовала ту ауру злости, что исходила оттуда.  — Кто разрешал тебе выходить? — приторным, даже слишком, голосом спросил Бен.  — Успокойся ты, она не твоя пленница, она наравне с нами, разве что, не убивает, — попыталась осадить эльфа Джейн, даже не поворачиваясь к нему.  — Ты бы следила лучше за своим Джеффом, — резко сменив тон и будто выплёвывая эти слова, Бен сел напротив Даны, смотря на реакцию Вечной.  — Она права, Бен, — Тим был невозмутим, в его присутствии Одинцовой было спокойнее. На удивление, Утопленник в этот раз промолчал, Дана не понимала почему, но все остальные знали, что Маски — правая рука Слендера и сдерзить ему, означало нагрубить самому безликому.  — Чтоб ты знал, в ближайшие три дня она переедет из подвала насовсем, в комнату ко мне и Салли, — ехидно улыбаясь, сообщила Натали, кажется, для неё было в радость подорвать самоуверенность вируса, потому она даже готова была одной из первых принять Дану. Оулетт вполне хорошо относилась к призраку, они даже вроде как товарищи, но такое отношение к невинной девушке её возмущало, тем более, девчушка то неплохая, очень даже забавная и милая, по сравнению с остальными жителями в доме.  — Вот и славно, меньше мороки с ней будет, — процедил блондин, приступая к еде. Джейн хмыкнула, понимая, что рано или поздно задрот вынужден будет принять нового жителя их особняка. Аппетит пленницы был подорван вместе с самолюбием её соулмейта, потому оба доедали пищу через силу — хоть в чём-то они были похожи сейчас. После ужина девушке позволили даже посидеть со всеми в гостиной, смотря вместе с убийцами какой-то фильм, Бен в ответ на это просто поднялся обратно в комнату, не забыв перед этим смерить «подарок» презрительным взглядом. На удивление, к ней хорошо относились, или же делали вид, что доброжелательны, однако, в данной ситуации любые вариации её устраивали, главное, что не пытаются убить и загнобить. Ближе к ночи КлокВорк провела гостью в подвал, однако выделила ей два одеяла и подушку.  — Мой тебе совет: не перечь Бену, постарайся льстить ему, сыграй с ним во что-то, — напоследок сказала Натали и вышла из подвала. — В твоих интересах стать ему близким человеком. Вздохнув, понимая, как сложно будет хотя бы найти общий язык с Утопленником, девушка расстелила одно одеяло на полу, легла на него, подложив под голову подушку и накрывшись вторым одеялом. Голова болела от пережитого стресса, глаза болели от количества пролитых слёз, в груди было странное ощущение перемен, но Дана понимала, что всё не так плохо, как могло бы быть, и этой мыслью девушка успокаивала себя.