Большое чувство

— Красивый, — не мог не признать Готтлиб. Ньют кивнул и обошел кругом, причмокнув. — Как думаешь, вернуть? — И что ты ему скажешь? «Простите, мистер Чау, я тут шлялся на развалинах, где вас чуть не сожрали, и нашел ваш ботинок!» — А хоть бы и так. Чего такого? — Ньютон, если хочешь покончить с собой, делай это в другом месте! — фыркнул Готтлиб и поковылял на выход. — Чтобы ноги этого контрабандиста в нашей лаборатории не было. — Погоди, эй! А может, мы скажем, что взяли его ботинок в заложники и потребуем выкуп? — О да! Пусть он завезет тебе немножечко мозгов! — огрызнулся Готтлиб, которого коллега невежливо схватил за капюшон куртки. — Сколько раз повторять, прекрати меня дергать! — Детка, мы с тобой были в дрифте. Я думал, мы теперь что-то вроде друзей. — Друзья меня не дергают! — У тебя нет друзей! Кроме меня, кстати. Цени меня, я один такой! Цени, кому говорю! Переругиваясь, ученые покинули лабораторию. Тихо шумели охладители, потрескивал криостат. В холодном свете ламп ярко сверкал начищенный носок эксклюзивного ботинка Чау. Золотая пластина, слегка поцарапанная, отражала пустые чаны из-под кайдзю. Стелька из кожи антилопы едва уловимо пахла аммиаком. — Простите? — в дверях появилась голова Мако. — Ньютон-сан? Я насчет последнего отчета. Пройдя вдоль стеллажей, она со вздохом убедилась, что нужного ей профессора нет на месте. Уже уходя, она резко обернулась. Что-то пронзительно сверкнуло на периферии зрения. Завертев головой, она заметила странный ботинок, стоящий прямо посреди большого рабочего стола Ньютона, заваленного всякой всячиной. Подойдя ближе, Мако с удивлением рассмотрела золоченые заклепки, дизайнерскую строчку и прочие навороты этой явно дорогой обуви. Слегка прикоснувшись пальцами, она провела вдоль матового бока. — Красивый, — хихикнула она, поймав себя на мысли, что стоит и гладит чей-то ботинок, словно кота. Носить такую эксцентричную обувь вряд ли стал бы даже Ньют. Взяв ботинок, она аккуратно поставила его на полупустую полку рядом со столом. Оглядела результаты своей работы. Закусила губу. Повертев головой и убедившись, что никто не видит, она сунула руку в карман и вытащила на свет свою маленькую красную туфельку. Сглотнув от тут же нахлынувших воспоминаний, она быстро поставила ее рядом, отметив, что ботинок левый, а туфелька правая. Поправив, чтобы стояли ровнее, она кивнула сама себе. Почти выбежав из кабинета, Мако старательно смахнула слезы, глубоко вздохнула и пошла прочь. *** — Заявляю как биолог: это НУ ОЧЕНЬ странно! — Оригинально, но не странно, — перебил Ньютона Готтлиб, рассматривая крохотный алый башмачок. — Вряд ли эта обувь размножилась сама по себе. — Ты хочешь сказать, что кто-то взял и просто так принес мне туфлю, поставил ее в пару и ушел? Это даже звучит глупо. — Да? А версия, что ботинок отложил личинку туфельки и она за день нашего отсутствия выросла до полноценной туфли?! — съехидничал Германн, хмыкнув. — Личинка туфли, тьфу, блин, — сплюнул Ньют, продолжая рассматривать неожиданное прибавление. — Я теперь даже и не знаю. Может, это знак? — Какой еще знак?! Всадник Апокалипсиса десятого размера, что ли? Ты теперь подашься в хироманты и будешь гадать по обуви? — Готтлиб стоял очень довольный собой. Сегодня его перло, он прямо жёг и пепелил, а такое случалось нечасто. — Предлагаю облизать подошву, если на ней… — А может, у нас на базе завелось привидение? — взъерошил волосы Ньют. — Знаешь, такая торсионная сущность… — Прекрати говорить такие вещи при человеке с тремя докторскими по математике и физике, — поморщился Готтлиб. — Пойдем, уже поздно. — Иди, я еще… — Ну уж нет! Последний раз, когда я оставил тебя тут одного, ты вошел в дрифт с кайдзю! — И спас мир! — Спорный вопрос… И прекрати так смотреть на эту несчастную туфлю. Пошли, дай им побыть одним. Ученые вышли, тщательно закрыв дверь на ключ. — Странно это все, — вздохнул Гайзлер. — А давай пропустим стаканчик чаю на ночь? Готтлиб проницательно сообразил, что его неуемный коллега просто жаждет рассказать о самоходной туфельке любому, кого встретит в столовой, и кивнул. *** — Твою-то мать! Ньютон с таким удивлением смотрел на прибавление, что Германн не выдержал и расхихикался, как школьница. Потом откашлялся и принялся считать. На полке стеллажа прибавился один армейский сапог. С ним в паре оказалась вечерняя дамская туфелька со стразами. С ними соседствовала поношенная кроссовка сорок второго размера и резиновая калоша в пару. Уже у самой стены друг на друге лежали грубый ботинок из кожзама и разношенная розовая тапочка с помпоном. — А что ты на это скажешь?! — завопил Ньютон, оборачиваясь к коллеге. — Смотри! Я говорил, тут есть привидение! — Тут есть целая база женщин и мужчин, которым бывает очень скучно, — хмыкнул Готтлиб, кладя руку на плечо Ньюта. — Успокойся, сосудик в мозгу лопнет. — Это мистика! — задушено протянул Гайзлер. — Это мистика… — Это недостаток развлечений, — отрезал Готтлиб, принимаясь оттаскивать Ньютона от стеллажа. — Ты растрепал про страстный роман туфельки и ботинка всему гарнизону! Сделай выводы. Готтлибу удалось выволочь напарника из кабинета. Запихнув его в его комнату, Германн почесал подбородок. А потом погладил свой оттопыренный карман. Осторожно ступая и стараясь не стучать тростью, он прокрался обратно. Приоткрыл дверь и просочился в лабораторию. У стеллажа он застукал Чака Хансена. Парень аккуратно ставил на нижнюю полку свой списанный в утиль сапог из экипировки егеря. Мужчины молча переглянулись. Готтлиб с непроницаемым лицом подошел ближе, посмотрел на хмурого и недовольного, что его застали, пилота. Потом поджал губы и достал из кармана балетку, которую ему пожертвовала одна из лаборанток. Затем поставил ее рядом с сапогом. Переглянувшись, мужчины молча покинули лабораторию. Кто бы что ни говорил — профессор Германн Готтлиб знал толк в шутках