Rescue

Верхушки Запретного леса мелькают в окне купе, которое успела занять Гермиона по прибытии на перрон магического Кингс-Кросса, и пестрят почти желтоватой короной, искрящейся и превращающейся в истинозолото. Беспроглядная тьма, обрушившаяся на Хогвартс, распускает свои длинные руки и обволакивает луну со сверкающими незыблемой белизной звёздами, складывающимися в причудливые узоры созвездий. Где-то там находятся Большая Медведица с Малой, которые пересекаются по мерной линии, эфемерно идущей с полярной звезды. Совсем рядом слабо рисуются другие небесные «тела»: Скорпион со своим хвостом, Геракл и Лебедь с размашистыми крыльями. Вскоре появятся остальные, однако и имеющиеся хорошо скрашивают скуку Гермионы от учебника Трансфигурации, который на летних каникулах она изучила вдоль и поперёк. Когда СОВ были успешно сданы — все «Превосходно», кроме Зельеварения, потому что профессор Снейп поставил ей «Выше ожидаемого», как и всегда, — и профессор Макгонагалл дала бланки для заполнения нужных предметов, Гермиона, не колеблясь, вывела аккуратным почерком Трансфигурацию, Зельеварение, Защиту от Тёмных Искусств, Травологию, Астрономию, на которую, кстати говоря, никто из гриффиндорцев не записался, Нумерологию и с ликующим трепетом в груди вычеркнула Прорицания. В самом же деле, в этих бессмысленных уроках нет ничего полезного, в то время как можно сконцентрироваться на более важных вещах, а не на этой ерунде. Макгонагалл благосклонно отнеслась к выбору своей любимой ученицы, однако посоветовала выбрать ещё один предмет, ведь для такой талантливой волшебницы просто необходимо охватить как можно больше магических направлений, чтобы в будущем было куда податься. Как ни странно, Гермиона отказалась. Нет, она уже давно выбрала себе место в магическом мире. Поэтому нужен акцент на Зельеварении и Травологии. Специфика её будущей профессии состоит именно в знании всех компонентов для зелий и свойств особо опасных трав, дабы не кинуть в котёл отраву. Целительство. В то время как Гарри и Рон хотят пойти на мракоборцев, Гермиона стремится в более спокойную отрасль. Это значит быть ответственной, собранной и знать множество тёмных заклятий для устранения ущерба. Безусловно, целители ценятся обществом и могут думать о карьерном росте, но Гермионе просто нравится помогать другим. В Мунго много хороших перспектив, и она не сомневается, что после сдачи всех итоговых экзаменов её примут, когда увидят блестящие результаты. Пока поезд мчится по рельсам, приближаясь к заветному замку, Гермиона откладывает учебник по Трансфигурации и спокойно переодевается в школьную мантию, повязывая на шее ало-золотой галстук. Времени остаётся не так уж и много, судя по фасадам Хогвартса. Гарри и Рон встречаются на её пути около незапряжённых, на первый взгляд, карет. Она знает, что фестралы невидимы для тех, кто не видел смерть, однако на подсознательном уровне ощущает их молчаливое присутствие. — Мы тебя искали, — радостно изрекает Гарри, всматриваясь в стоящих мирно животных. — О, они очень странные. Конечно, странные. Они не шибко красивы, если верить иллюстрациям в учебниках. Гермиона закатывает глаза и первой присаживается в открытую карету, отодвигаясь, для того чтобы дать пространство посадке друзей. Рон плюхается напротив неё, рядом с ним садится Гарри, поправляющий, кажется, снова сломанные очки. И когда он успевает? Она вздыхает и вытаскивает палочку, не говоря ничего про скудный запас заклинаний в их арсенале. — Окулус Репаро. Мгновение — и мелкие трещины на линзах сращиваются, не оставляя от себя и следа. Гарри благодарно мычит, когда в их карету заплывает лёгким шагом Луна Лавгуд, у которой в ушах наблюдаются серьги, напоминающие миниатюрные алые клюквы. — У тебя так много мозгошмыгов, — говорит Луна мечтательно, словно и не здесь вовсе. — Они всё щебечат, чтобы ты успокоилась. Гермиона заинтересованно поднимает бровь и поворачивается в сторону рейвенкловки, глядящей перед собой и находящейся в выдуманной реальности. На самом деле, в этом нет ничего предрассудительного. Луна может вести себя так, как хочет, и при этом не обращать внимания на непонимающих людей. Она беззаботно, с отсутствующим взглядом болтает, объясняет Гарри про фестралов и непринуждённо рассматривает окружающий их пейзаж, раскинутый на многие мили. Шотландия — поистине завораживающее место со своей многовековой, интересной, бессмертной историей, некоторые аспекты которой окутаны тёмным флёром таинственности. Её горы простираются на очень дальнее расстояние, иногда строя некие препятствия из-за обилия каменных ущелий, где часто случаются обвалы, вследствие чего дорога дальше становится перекрытой и непригодной. Зелень окружает буквально через каждый шаг, а лёгкий ветерок, дующий со стороны массивных и масштабных гор, холодит кожу, заставляя покрываться мурашками и дрожать, поэтому Гермиона плотнее кутается в тёплую осеннюю мантию чёрно-красного цвета и поводит плечами, ёжась при новом порыве хоть и слабого, но мёрзлого дуновения. Едут они ещё около получаса; Хогсмид мелькает быстрой, стёртой картинкой, которая расплывается, стоит только посмотреть на неё через запотевшее стекло. Ворота замка даже не скрипят, когда учащиеся чуть не лезут на них, пытаясь первыми добраться до тёплого местечка, в котором можно будет беспрепятственно согреться и выпить чашечку горячего кофе со сливками, после чего тепло распространится по всему телу. Невоспитанные мальчишки, в числе которых и её, Гермионы, спешат ко входу, где рядом со строгой Макгонагалл стоит мерзко улыбающийся Филч. Видимо, проверка багажа затянется до самого утра. Через некоторое время морщинистые пальцы Филча щупают её чемодан, открывают и копошатся в нём. — Профессор Макгонагалл! — возмущается Гермиона, после того как содержимое её чемодана оказывается вывернуто чуть ли не наизнанку. — Аргус, — поджимает губы профессор и стучит зажатой в руке палочкой, аккуратно перенося и укомплектовывая все вещи обратно. — Поосторожнее, пожалуйста. Вздыхая и забирая чемодан, Гермиона только печально глядит на поникших Гарри и Рона, которые точно вернутся к ней в плохом расположении духа, а Филч будет излучать удовлетворение после всей проверки. Резные двери Большого зала распахнуты, а вещи забраны появившимся из воздуха с характерными дымкой и хлопком домашним эльфом. Чеканя шаг и покачивая буйной копной волос, заколотых с двух сторон чёрными невидимками, Гермиона со спокойствием шествует до гриффиндорского стола и тяжело опускается на холодную скамейку, запахивая мантию и проверяя наличие своей палочки во внутреннем кармане тёплой одежды. Горячий шоколад вместо чая скромно ютится возле края её тарелки, и пальцы сами движутся: окольцовывают раскалённую чашку, дрожат от такого контраста и поднимают сладость до покрасневшего носа, чтобы почувствовать божественный и ничем не заменимый запах свежего шоколада. С усталостью осматриваясь, Гермиона замечает на периферии зелёные вспышки, но не обращает на них никакого внимания. Понятно абсолютно кристально, что это слизеринцы прошли к своему столу. А вот Гарри и Рон так и не спешат к ней. Скоро начнётся распределение, а этих оболтусов задержал Филч? Да нет, вот он — блещет хмурой ухмылкой и не скрывает, что доволен сложившейся недавно системой проверки. Рядом с ней приземляется Джинни; рыжина её волос сливается с алым на мантии и галстуке, и Уизли кивает. Гермиона, не долго думая, повторяет её движение, выдыхая. Наверняка они снова попали в неприятности. Здесь даже нет места сомнению. И вот, как назло, после распределения встаёт директор Дамблдор, отчего сердце, трепещущееся в груди отчаянной птичкой, внезапно замирает, вздрогнув. Но её переживания кажутся, по сравнению с озвученным, чем-то привычным. Профессор Снейп теперь преподаёт не Зелья, а Защиту. Некий Гораций Слизнорт теперь на его месте. Кажется, Гарри с Роном такое не понравится. Гермиона спокойно продолжает трапезничать, даже когда её затылок горит от чьего-то взгляда. *** Урок Зелий первым числится в её расписании, так что Гермиона без спешки после вкусного завтрака в Большом Зале добирается до нужного, нового кабинета, который принадлежит профессору Слизнорту. По обычаю, она прочитала всю имеющуюся по нему информацию и была поражена — он практически ровесник самого директора! Хотя, по логике вещей, Слизнорт должен быть на заслуженной пенсии, и зачем он пришёл преподавать после отставки — пока непонятно. Соскучился по своему делу? Маловероятно. Класс пестрит полками с разными флаконами, у которых отличные от других формы: круг, овал, прямоугольник, квадрат и даже обычный зигзаг, придерживаемый приплюснутой колбой. Это место разительно отличается от подземелий, где все пять лет проходили Зелья, — всё так… светло, шумно и хаотично. Снейп себе и другим такого не позволил бы. Свет, проникающий сквозь плотно задернутую шторку, пылает на парте, которую Гермиона занимает. Стол стоит неподалёку, доска — почти рядом с ней, что очень удобно. Разные ниточки с маленькими шариками света опоясывают комнату и заставляют класс обогреваться, словно здесь имеется камин, как в гостиной. На других рядах сидят пару слизеринцев, однако они не обращают внимания на неё. И слава Мерлину. Гермиона опускает сумку на стол и аккуратно начинает выкладывать пергамент с пером и чернильницей. До урока остаётся какая-то дюжина минут, и это время она проводит с пользой — вновь читает первые параграфы в учебнике, освежая память. Когда же почти все разом вваливаются в класс, из другой комнатки выходит улыбающийся профессор Слизнорт и машет рукой, чтобы ученики поскорее сели. Место рядом с ней пустует. Видимо, сидеть ей придётся одной. Хотя это к лучшему. Никто не будет гудеть над ухом, поэтому она не будет отвлекаться от конспекта урока или практической работы, которую, кстати говоря, Гермиона делала бы сама, а напарник получил бы её заслуженную оценку. — Итак, мои друзья. Хочу ещё раз представиться — я Гораций Слизнорт, ваш новый профессор Зельеварения. В свои молодые годы я преподавал этот же предмет, но, к сожалению, некоторые обстоятельства сложились против моего дальнейшего пребывания в качестве учителя, и я подал в отставку. Сейчас же благодаря моему хорошему другу, вашему достопочтенному директору, я снова оказался в родных стенах. Это очень важно для меня — преподавать такую тончайшую науку, как Зельеварение, замечательным, трудолюбивым студентам. Но, — он поднимает вверх палец, обхвативший какой-то маленький пузырёк, — для начала хотелось бы в действии узреть, насколько вы талантливы. Кто мне скажет, что за зелье включает в себя ингредиенты, написанные на доске? Все без энтузиазма смотрят на исписанную волшебным, зачарованным мелом доску, и Гермиона определённо знает, что это за зелье. Оно необычайно сложно в приготовлении, редко когда может получиться у шестикурсников и ужасно энергозатратно. Чтобы приготовить его, потребуется как минимум час, который у них есть в запасе, но этого может не хватить, потому что часто совершаются ошибки почти в самой середине. Но это поправимо, если вовремя среагировать. Не видя поднятых рук, как, впрочем, и во времена профессора Снейпа, Гермиона сама это делает, испытывая внутри странный трепет при виде зелья в руках Слизнорта. — Да, мисс?.. — Гермиона Грейнджер, сэр, — отвечает она, отведя взгляд от пузырька, ровным, сухим тоном фактов, вычитанных из учебника: — Это Напиток Живой Смерти. — Отлично. А что я держу в руке? — Вероятно, по характерному золотистому цвету — это Феликс Фелицис. Того, кто его выпьет, будет преследовать удача. — Верно, мисс Грейнджер, — улыбается ей профессор. — Десять очков Гриффиндору. Да, забавное это зелье, «Феликс Фелицис». Невероятно трудное в изготовлении, и, если процесс хоть немного нарушен, последствия могут быть катастрофическими. Но если зелье сварено правильно — вот как это, например, — то все, за что вы ни возьмётесь, будет вам удаваться, как и сказала мисс Грейнджер… по крайней мере, пока длится действие зелья. В воздух поднимается рука, на что Слизнорт простодушно улыбается. — Да, мисс?.. — Пэнси Паркинсон, профессор. А может ли зелье иметь побочные эффекты? — Да, — кивает он и показывает всем флакончик, вставляя руку перед собой. — Известны, по крайней мере, два таких эффекта: головокружение и чрезвычайная самоуверенность, которая не всегда является преувеличенной, и на это следует обращать внимание. Когда действие зелья потихоньку начинает «выветряться», вы этого не чувствуете. К сожалению, это может обернуться чем-то плохим, если вы использовали Феликс Фелицис для какого-то особо важного задания по работе. Иногда мракоборцы ими пользуются, но в очень редких случаях. Профессор на секунду прерывается и поправляет свой монокль во внутреннем кармане клетчатого пиджака, прочищая горло и направляясь в сторону своего стола, заваленного всякими предметами — наподобие перьев, пергаментов, микроскопических глобусов и мишуры трав. Находит нужный ему листок и пробегается по написанному тексту взглядом, вылавливая важную информацию. — Я же вам предлагаю попытаться сделать хотя бы основу для Напитка Живой Смерти и продолжить его приготовление на следующем уроке. Возможно, вы сможете изготовить его за тот остаток времени, однако для этого потребуется недюжинный талант, — он подмигивает либо самому себе, либо всему классу, и взмахивает своей вытащенной из рукава пиджака палочкой — в одно мгновение перед учениками появляются их котлы и необходимые ингредиенты для приготовления. Когда Гермиона зажигает огонь под котелком, предварительно налив с помощью Агуаменти воду, в дверь стучат, но она, будучи увлечённой новым вызовом — приготовить зелье в течение примерно пятидесяти минут, — не замечает этого, спокойно кладёт корень асфоделя на дощечку и берёт в ладонь маленький нож. Она вытаскивает свою палочку из внутреннего кармана мантии и закрепляет ею волосы в пучок. — Извините за опоздание, профессор, — говорит кто-то елейным голосом, — долго искал класс. Не знал про изменения. Слизнорт улыбается, не выглядя обиженным или взвинченным. Его весёлое настроение распространяется на всю комнату, отчего Гермиона становится раздражительной. Локонс в своё время научил её только одному: не доверять простодушной и красивой улыбке, потому что за ней кроется обман. — Конечно-конечно, мистер?.. — Теодор Нотт. — Конечно, мистер Нотт. Присаживайтесь с… мисс Грейнджер. Её сердце вмиг замирает. Она никогда не знала Нотта. По крайней мере, он ни разу не пытался её как-то оскорбить или унизить — да она вообще не замечала его присутствие в Хогвартсе, если говорить откровенно. Нотт никогда не влезал в конфликты, не выделял себя в глазах профессоров, как Малфой, и не пытался нарываться на неприятности. Пожалуй, это скоропалительные выводы, потому что Гермиона точно не знает, кто такой Нотт. Он подходит к её столу, ставит сумку на него и раскладывает свои вещи, вытаскивая пергамент. К сожалению, новый котёл так и не появляется, чем Гермиона крайне разочарована, и потому со вздохом и опаской, следя за ним и ожидая закономерной реакции слизеринцев, пододвигается ближе к Нотту, который и бровью не поводит, благосклонно принимая помощь. — Мы готовим Напиток Живой Смерти, — шёпотом извещает она и убирает мешающийся буйный локон за ухо. — Так что, будь добр, хотя бы симулируй бурную деятельность и занятость. — Неужели ты думаешь, Грейнджер, что все лавры за идеально сготовленное зелье будут принадлежать тебе? О, Мерлин. Гермиона никогда до этого момента не слышала его голос. Манера подавать информацию, витающую в мыслях, у него определённо не похожа на ужасного Малфоя, который только и демонстрирует свои скудные запасы знаний на уроках. Нет, Нотт отличается. Он не растягивает гласные, и, в общем-то, у него обычный говор. Как у остальных людей на этой планете. Однако это совсем непримечательное замечание не умаляет того, что Гермиона состоит в паре со слизеринцем. Вот об этом стоит побеспокоиться и вовремя что-то придумать. — Ты будешь только мешать, Нотт. — Маловероятно, Грейнджер. Ты видела мои превосходные результаты по Зельям? Она против воли улыбается краешком губ. — Нет. С чего бы мне это знать? Нотт кивает, беря свой нож и отбирая у неё корень асфоделя. — С того, что их нет, — и дальше безмолвно начинает нарезать широкие, но короткие кусочки ингредиента. Гермиона решает проигнорировать бестактность и наглость Нотта, концентрируя своё внимание на нарезке дремоносных бобов, сок которых следует добавить в котёл после кипячения первыми. Она решает проявить самовольность: размять бобы, держа нож плашмя, дабы сок шел лучше и добротнее, чем при простой нарезке. Конечно, это рискованно, однако всё же цель оправдывает средства. И естественное волнение. Следя за кипячением воды в котле, Гермиона краем глаза наблюдает, как Нотт кропотливо и старательно нарезает корень асфоделя на равные, мелкие части, стараясь учитывать их количество на одну порцию зелья. Напиток не терпит ошибок. В крайнем случае, он может перетерпеть преувеличенную на несколько частей численность корней валерианы, но с остальным нельзя быть таким беспечным. Ведь это зелье может и убить, а если Слизнорт заставит одного из партнёров выпить его… Ну что ж, подопытным пусть побудет Нотт. Он как раз прикладывает палец к губам, очерчивает их контур и зубами прикусывает нижнюю, при этом смотря на Гермиону, замечающую каждое его движение. Нотт слишком долго занимается корнем, и она вынуждена постоянно оборачиваться на него, чтобы проверить, движется ли его работа или он прохлаждается, напрасно вселив в неё надежду о плодотворном и результативном сотрудничестве. Но, к сожалению её истинно гриффиндорских убеждений, он старательно собирает нарезанные кусочки асфоделя, наклоняясь поближе к котлу — и к ней, — задевая Гермиону небрежно завязанным серебро-зелёным галстуком. — Добавила сок бобов? — деловито интересуется он и хмурит брови. — Отойдешь — добавлю. Когда Нотт, безропотно послушавшись, на что она поднимает удивлённо брови, отходит, Гермиона выливает в воду сок тринадцати дремоносных бобов и начинает мешать зелье отобранным у Нотта половничком до тех пор, пока слабый пар не станет идти из котла, как того и требует инструкция в учебнике. Котёл выглядит раскалённым, поэтому мановением палочки Нотта огонь уменьшается, что полностью не соответствует требованиям приготовления. — Это не по пл… — Да, конечно, Грейнджер, — высокопарно произносит он, добавляя в зелье настойку полыни, стараясь не превысить указанную норму. — Давай взорвем этот класс. Слизнорт нас по головке не погладит, знаешь ли. Уверен, что он очень ценит свои многочисленные бумажки. Ну, и костюмчик. Гермиона поджимает в раздражение губы, чтобы не наговорить гадостей Нотту, но вынуждена согласиться с ним только в одной вещи: они и правда могут взорвать класс. А причинять неумышленный вред всем она не хочет, даже если некоторые из находящихся являются слизеринцами. Такими высокомерными, как этот Нотт. Выдыхая, Гермиона пробует присесть, однако её спина затекла за время первой половины работы, и разогнуться кажется непосильной задачей. Кожа внезапно покрывается мурашками, когда галстук вновь тревожит её волосы и виски шелковистой тканью. — Просто проверяю, не запузырилось ли оно, — пожимает Нотт плечами. Смотря на циферблат часов, она ровным тоном отвечает: — Ещё вообще-то две минуты. В инструкции написано время, Нотт. Эту реплику оставляют без ответа, поэтому Гермиона с удовольствием оставшееся время проводит с пользой для здоровья: разминает шею, похрустывая позвонками, трёт плечевые суставы, отчего невольно тихонько стонет от привычных пульсаций в голову. Капилляры в глазах, кажется, скоро лопнут от перенапряжения, и Гермиона моргает несколько раз, чтобы убрать этот нежелательный эффект от утомления. Зелье начинает пузыриться, и Нотт добавляет нарезанные части корня асфоделя в раскалённый котёл. Затем половничком, забранным со стороны Гермионы, он помешивает несколько раз марево по часовой стрелке, а потом — против. За это время она успевает нашинковать корень валерианы, осторожно протереть нож платочком и отправить готовые ингредиенты к остальным. Нотт так и стоит, помешивая зелье и следя за температурой огня, дабы оно не спалило всё приготовленное. Основа меняет свой цвет на чернильный, и Гермиона бросает заранее подготовленный лепесток златоцветника, вследствие чего зелье становится почти кварцевым. — Прочитай, так и должно быть? — Грейнджер, в рецепте нет фразы: «Так и должно быть». Она импульсивно поворачивается к нему, отчего её кудряшки подпрыгивают, задевая палочку в пучке, и видит смешинки в глазах Нотта. Как это, должно быть, комично! Издеваться над гриффиндорцами и маглорождёнными! — Значит, найди мне её, понял? — её голос сочится самым искусно приготовленным ядом и омывает рядом стоящего Нотта, и она надеется, что ни профессор, ни другие ученики не замечают напряжения, воцарившего в их атмосфере. — Или синонимичное выражение. Ты же знаешь, что такое синоним, не так ли? Нотт смешно двигает губами, но не то чтобы она такое мимолётное движение замечает. Нет, ни в коем случае. — Как прикажете, золотая принцесса. Гермиона морщится от данного прозвища и отодвигает руку Нотта от совместного котла. Это… прикосновение дарует ей необыкновенное ощущение тока, текущего по её жилам. Словно кто-то специально вплавил в её вены что-то особо воспламеняемое, а кожа Нотта оказалась неким катализатором. Чем-то необычным. Однако одно всё же уцепляет её воспалённое от, кажется, обычного тактильного контакта сознание. Его кожа холодная, как глыба айсберга. — Зелье прозрачное. — Так и должно быть? — Нотт, не раздражай меня, — сдерживается Гермиона от пощёчины, которая точно бы отрезвила наглого, напыщенного слизеринца. Но они едва знакомы, чтобы переходить к рукоприкладству за раздражительность, которую он ей щедро, с избытком даёт. — Ох, ох, мисс Грейнджер, мистер Нотт! Сердце Гермионы ухает где-то между рёбер. Она осторожно поворачивает голову, чтобы засвидетельствовать искреннее замешательство и приятное удивление на лице профессора Слизнорта, и сглатывает. Вероятно, зелье не… готово. Нет, оно совершенно точно не готово, но… Мерлин, а оно того оттенка? Или что-то пошло не так? Если Нотт намудрил с асфоделем и настойкой, то… да, она даст ему пощёчину. Нет ничего отрезвительнее, чем недовольное выражение на лицах слизеринцев. — Это… Потрясающе, мои дорогие! — профессор искрится как новенький галлеон на палящем солнце. — Такой результат за рекордное время! Напиток ещё и успел принять окончательный цвет! Мерлинова борода! Слизнорт чуть не подпрыгивает на носочках, причитая и причитая. Гермиона решает оглядеться и славливает завистливые взоры остальных студентов, хотя и недоумевает — с чего это. Да, она снова преуспела, но в остальном никто не смотрел на неё так… интенсивно. Странно. Но жутко интригующе. — Смотрите, дорогие мои! — восклицает профессор и вытаскивает из кармана с моноклем маленький листик. Нотт спешит убрать свои вещи дальше, случайно захватив и вещи Гермионы. — Ох, спасибо, мистер Нотт. Сейчас я кину листок в зелье. Посмотрим, что будет с ним. Он отодвигает пальцы друг от друга, наблюдает, как падает лист и тот растворяется в мареве. В которых раз Слизнорт хлопает в ладоши, подобно несмышлёному ребёнку. — Тридцать баллов и Гриффиндору, и Слизерину! Какое чудесное сотруднечество! Какая слаженность! Гермиона краем глаза смотрит на Нотта, который, кажется, разделяет её мнение о «слаженности» и «сотрудничестве». Ну да, когда каждый занимается своим делом — это… — С этого момента вы будете партнёрами на Зельях, мои дорогие. Такой талант нужно не расстраивать, а использовать безостановочно. Ваше зелье самое лучшее в этом классе! Мисс Грейнджер, вас интересует вакансия мракоборца? — Нет, сэр. — А вас…? — Нет, профессор, — Нотт не даёт закончить вопрос Слизнорту, но тот будто бы и не видит открытого пренебрежения. — Ох, жаль, у меня есть пара знакомых в Министерстве, — бормочет профессор, достаёт из карманчика пиджака флакон Феликс Фелициса и мановением палочки переливает из одного в другой, после чего протягивает сосуды, наполненные Жидкой Удачей, Гермионе и Нотту. — Ваша награда, мои дорогие зельевары. Вы её заслужили, как никто другой. Гермиона вытаскивает свою палочку из заплетенного пучка и перемещает флакон в кармашек мантии; Теодор же небрежно кладёт свой приз в сумку, что, на самом деле, очень беспечно с его стороны. — Со следующего урока мы будем варить Амортенцию, мои дорогие. А сейчас поместите свои зелья или основы во флаконы с подписями имён. Урок окончен! Нотт зачем-то достаёт колбу из своей сумки, хотя Гермиона уже наливает капли Напитка в свою и подписывает. — А что? Добру пропадать, что ли? Она не спрашивает, зачем ему сильное усыпляющее. Это не её дело.