Хризантемы под Новый год

      Снег падал за окном, мелькая белыми разводами на тёмно-синем фоне с разбросанными по небу звёздами. Если не подходить к окну, даже не увидишь ничего – отсвечивает. На улице никого не было, все уже давно дома, готовятся к завтрашнему празднику. Только иногда проезжали машины, освещаемые жёлто-оранжевым светом фонарей.       У окна стояли две фигуры – одна высокая и другая, ниже на несколько сантиметров. Та, что была выше, рассматривала картину за окном, почти не поддерживая диалог с другой фигурой. Её звали Осаму Дазай. Имя же тени, что ниже – Огай Мори.       — Я надеюсь на тебя. Но это ты выполнишь после праздников, — Мори приподнял уголки губ. Он любил этот праздник, особенно ему нравилось дарить что-либо Элис, хоть она и говорила, что это не то, что она хотела, и вообще, Огай – тупица.       — Конечно, — Дазай сказал это почти равнодушно, лишь чуть добавив уважения в голос. Он всегда был такой отстранённый, хотя мог сыграть и огромное уважение к человеку, и радость, и огромную вину за сделанное.       Осаму отошёл от Огая, кивнув вместо словесного прощания. Он не празднует Новый год. Не хочет праздновать. Кажется, его последнее празднование было где-то далеко в детстве, уже забытое, размытое воспоминание.       Не хотелось сейчас находится здесь, приподнимать уголки губ в улыбке, якобы ему ну оооочень весело, будто у него отличное настроение. Хотелось увидеться с Одой, выпить с ним коньяка со льдом, поговорить, а потом разойтись, тогда у Дазая было бы по-настоящему хорошее настроение.       И его «радость» сейчас никак не омрачает скорая течка. Ну вот ни капли. И нееет, Бог не угорал, когда создавал омегу выше некоторых альф.       Осаму не повезло родиться таким, – ему вообще не повезло родиться – у кого проходит ад по неделе в два месяца. И раньше он просто принимал таблетки – и всё отлично, даже нет желания потрахаться со знакомыми, не то что с первым встречным.       Но в каждой бочке мёда есть ложка дёгтя, и с каждым разом эффективность снижалась – и вот, прошло полтора года, и подавители перестали действовать. Первый раз, когда после принятия капсул они не сработали, Осаму позвонил Мори, сказав, что ему плохо, и он не придёт на работу. После недельного ада, в течении которого хотелось умереть хоть долбясь головой о стенку, но ноги не то что не держали, приподняться на локте казалось невозможным, Дазай не знал, что делать. Продолжать говорить, что всё отлично – да, это точно. Но что ещё? Испытывать этот дискомфорт – боль – больше не хотелось. Ответ напрашивался сам: нужно найти альфу. Но этот вариант был самым последним в списке, Осаму не нужен никто, он и сам справится. Он не хрупкий, не ничтожный.       Даже если вдруг кто-то ему и понравился бы, кто захочет омегу, который выше него? Да никто такого не хочет. На верхушку всех его недостатков, включая нежелание полного повиновения, тысячи и одной маски и работы, падает отсутствие запаха.       У подавителей много побочных эффектов, один из них – пропажа запаха. Почти год с половиной назад это было не так уж важно, но когда запах совсем пропал, стало как-то... Не так. У всех есть, а у Осаму нет, напрашивается мысль, что он неполноценный.       Раньше был яркий горько-свежий запах хризантем, с каждым принятием таблеток медленно пропадавший, тускнеющий. Раньше даже самые дорогие парфюмы не перекрывали его полностью, а теперь запах не чувствовался совсем. В чём-то это даже удобнее – никто и не подумает, что он слабый. Потому что он не слабый и может легко вырубить человека, даже таких нахваленных альф.       Нет, альф он не ненавидел, просто бесило всё это ах, ох, они такие классные-сильные-красивые-охуенные-и-вообще-боги. Да, были такие, которыми можно восхищаться. Но не все. Далеко не все.       Хотя, омеги тоже не лучшие. Есть настоящие нытики, которые только и требуют, чтобы им чуть ли не кланялись до пола. Такие бесили. Прям хотелось им хорошенечко врезать, чтоб они, наконец, заткнулись.       Но, если быть честным, все хотя бы немного заслужили удара в челюсть. Просто кто-то в большей, а кто-то в меньшей степени.       Решение унятия боли из-за течек не было найдено, остался только первый вариант – альфа. Но Дазай не хочет и не ляжет ни под кого.       Но вот сейчас он нагло врёт самому себе. Был один человек, с которым он был бы не против провести всю свою жизнь. Как романтично, пф.       Но этот альфа точно, ну вот на все сто десять процентов, не будет с ним. Во-первых: он думает, как и все знакомые Дазая, что Осаму альфа. Во-вторых: он его ненавидит. Ну, доверяет, конечно, но ненавидит. В-третьих: Чуя – имя этого самого альфы – сам сказал, что никто ему не нужен, он будет жить счастливой холостятской жизнью. Сказано, конечно, в шутку, но в каждой шутке есть доля правды.       Этот список можно будет долго пополнять, но Дазаю лень вспоминать все пункты, их слишком много.       У него почти всегда было нерадужное настроение, но сейчас как-то совсем плохо. Наверное, это из-за течки, которая будет завтра, они у Осаму проходили как по расписанию, не начинаясь ни на день раньше, ни на день позже. Всё равно нужно было бы остаться дома, так, на всякий случай, но у них же новогодний корпоратив, его пропускать нельзя не-не-не.       Дазай, чтобы не приходить на работу во время того, когда мучался из-за всех преступлений в аду, говорил, что у него есть парень-омега, у которого скоро течка, и Осаму нужно быть рядом с ним по всем-и-так-понятной причине. Мори давал мини-отпуск, хотя иногда ругал, что скоро задание, куча документов, теперь их нужно будет свалить на бедного Чую.       Во время этих не очень радостных мыслей Осаму успел поговорить с парой коллег и выпить немного коньяка.       

***

       Почему он, исполнитель Портовой Мафии, обладатель одной из сильнейших способностей, Чуя Накахара, напарник именно Дазая?       «Ты же его напарник, знаешь, где он живёт, отвези его домой» — мерзким писклявым голоском в голове передразнил Огая Чуя. Он виноват в том, что этот идиот так напился? А говорит ещё, что это Накахара пить не умеет, ага. Он-то сегодня вообще выпил только один бокальчик, решив, что так будет лучше, да и не будет позориться перед коллегами.       Вызвал такси, ждав его возле здания Мафии, кажется, три часа из-за позднего времени, умудряясь ещё и держать пьяного Осаму так, чтоб он не наебнулся мордой в асфальт (но хотелось, признаётся, сильно, что бы тот упал носом в землю), сел в машину, перед этим запихав Дазая в неё, а потом сказал адрес этой скумбрии.       Пока таксист ехал по улицам города, – а оставалось ехать не так уж много, Осаму купил квартиру близко к работе – Чуя расфокусированным взглядом наблюдал за включёнными фонарями, водя глазами туда-сюда, на остановках переводя на вывески магазинчиков. Кстати, для пьяного Дазая что-то слишком тихо, обычно тот пристаёт к нему с крайне тупыми вопросами, всячески лезет к Накахаре, достаёт, короче.       Как только Чуя собрался повернуться и посмотреть, что там делает эта скумбрия, и не сдохла ли она часом, Осаму сваливается на него, сопя под ухо. Видимо, он заснул и съезжал по спинке сидений, пока совсем не упал.       Накахара пытается злиться, но больше испытывает умиление от того, какой милый Дазай во сне, надул губки, щёчки такие пухленькие.       Чуя всегда перекрывал чувства к Осаму ненавистью, которую тот вызывал, как будто знал о плане Накахары по маскировке влюблённости и помогал. Но не всегда план удавалось воплотить, хотя и по его виду можно было сказать, что всё, Дазай может копать могилу, в мыслях Чуя испытывал совершенно противоположные эмоции.       Но сейчас их никто не видит, – водитель смотрит на дорогу – почему бы не поумиляться?       Но нельзя. Он и Осаму – альфы, так нельзя. Тем более у Дазая есть пара. И с этим омегой он проводит каждую течку. Не нужно злиться, они ни в чём не виноваты, это он, Накахара, по своей тупости влюбился.       Сжав губы до побеления, Чуя отодвинул Дазая так, чтобы он облокотился о дверь машины, сам поворачиваясь к окну со своей стороны.       Через минуту машина остановилась, Чуя вложил деньги в ладонь таксиста, выходя сам и вытаскивая Осаму. Он не просыпается. О Господи-боженька, его придётся нести так.       Хорошо, что Дазай худой, а поэтому лёгкий, не составило труда дотащить его до квартиры на втором этаже.       Накахара постучался, подождал, но никто не открыл. Его парень уже спит? Ключиии... В кармане?       Ключ нашёлся в кармане брюк Осаму. Открыв им дверь, Чуя тихо зашёл в квартиру. Закрыв так же тихо дверь, – чтобы не разбудить омегу, который сейчас спит, а не Дазая! – он снял пальто и обувь с себя и Осаму, прошёл в спальню. Никого. Так. А где его парень?       «Ладно, — подумал Накахара, — может, у него дела какие-то? Звучит, как жалкое оправдание».       Уложив Дазая в кровать поверх одеяла, он потупился. Решив, что, возможно, так Осаму замёрзнет, достал из под спины Дазая одеяло, укрывая парня.       Уже собравшись повернуться и выйти из квартиры, он заметил кое-что странное. Опять повернув голову к Осаму, он всмотрелся в его лицо. Вдруг до него дошло. Слабый запах хризантем. Откуда он?       Брови почти сошлись вместе. Запах, как у... омеги? Неееет. Нет-нет-нет. Просто не может быть, чтобы Дазай был омегой. Точно есть какое-то объяснение. Да! Просто у Осаму дома стоит освежитель воздуха с запахом этого цветка! Только вот взгляд всё никак не мог – из-за темноты, ведь он не включал свет – найти этот освежитель.       Пока Чуя усердно искал взглядом источник чудесного запаха хризантем, Осаму перевернулся со спины на бок и медленно открыл глаза.       — Ммм, привет, — сначала замявшись из-за непонимания, что говорить, Накахара сказал наибанальнейший вариант.       Дазай кивнул, всё не отводя взгляд от него. Почему-то он с самого пробуждения смотрел так неотрывно, что напрашивался первый ответ на причину запаха хризантем.       Вдруг глаза Осаму раскрылись в удивлении и понимании чего-то, и он резко сел на кровати, пододвигая ноги к груди.       — Что случилось? — удивился Чуя резкой смены положения.       — Ничего, — Дазай сказал это совершенно спокойным голосом. Как будто не он вырубился в машине от количества выпитого.       — А почему тогда так скачешь? — Накахара поднял одну бровь. Осаму вжал пальцы в ладонь так, чтобы ногти оставили лунки, а потом отвёл взгляд, зацепившийся за что-то, пожимая плечами, как бы говоря: «Да просто захотелось». — У тебя стоит освежитель воздуха? — Чуя тоже отвёл взгляд, ещё раз рассматривая полки, тумбочку возле кровати, пытаясь найти эту мелкую штучку.       — Нет, — Дазай моргнул пару раз. — С чего ты взял?       Так. Господи. А тогда откуда запах хризантем? Нет-нет-нет, Осаму просто не может быть омегой. Накахара так долго повторял о невозможности быть с ним. Не может быть, чтобы это всё было ошибочным.       — У тебя пахнет хризантемами. Не наблюдаю самих цветов, вот и предположил, — Чуя смотрел теперь в глаза Дазаю, тот тоже не прерывал зрительный контакт.       — Чуя, — Осаму выдохнул, протягивая руки, не дотягиваясь до Накахары на пару сантиметров. Чуя приблизился сам, опираясь на кровать.       Их губы находились на минимальном расстоянии. Накахара поднял глаза, спрашивая разрешения, пока мог контролировать себя.       Вместо ответа Дазай подался вперёд, целуя Чую. У Осаму мягкие, искусанные губы, которые почти целомудренно вжимались в губы Накахары, не смотря на момент.       Чуя отстранился, двигаясь дальше на кровать, потом обратно приблизился к лицу Дазая, даря ему поцелуй. Щёки Осаму раскраснелись, – отнюдь не от поцелуя, и даже не от алкоголя – он заёрзал, начал поскуливать в поцелуй.       — Дазай-Дазай-Дазай... Сейчас... Да... Тише, — шептал Накахара между короткими поцелуями, толкнув Осаму, чтобы он лёг на спину, расстёгивал уже давно измятую рубашку. Дазай положил руки на шею Чуе и прикрыл глаза, наслаждаясь и отдавая себя, позволяя целовать бесчисленное количество раз.       Когда все пуговицы на рубашке были расстёгнуты, Накахара снял её, чтобы она не мешалась, начиная поцелуями спускаться с губ на лицо, потом на шею, останавливаясь на артерии, позже продолжая оставлять прикосновения губ на ключицах, груди, плоском животе. Руками Чуя оглаживал бока Дазая, иногда чуть сжимая. Перчатки уже давно были сняты, кинуты на прикроватную тумбочку.       Осаму плавился от его ласки, таял, растекаясь лужицей по постели. Особое удовольствие приносило понимание того, что Дазая так ведёт именно из-за Накахары. Только из-за него.       Осаму переместил руки с задней части шеи на жилетку Чуи, пытаясь расстегнуть её, но пальцы не слушались и соскальзывали с пуговиц. Накахара, конечно же, помог, откидывая вещь на край кровати, откуда она неизбежно упадёт на пол.       Белая рубашка тоже была снята. Пальцы Дазая скользили по телу Чуи, оглаживая бока, спину, грудь.       — Чуя, — сказано шёпотом, Осаму открыл прикрытые до этого глаза. — Побыстрее... Пожалуйста.       — Конечно, — тоже не в полный голос, почему-то не хотелось нарушать эту полутишину. Накахара поцеловал губы Дазая ещё раз, расстёгивая ширинку брюк, снимая штаны с Осаму. — Ты такой... Чудесный. Просто лучший, — снова поцелуй. — Я уверен, что лучше тебя никого нет.       Дазай простонал, отвечая страстно, душевно. Горячий воздух с трудом вдыхался. Целуясь-целуясь-целуясь, как будто если оторвутся хоть на секунду дольше, то уже не увидятся, они всё же сняли оставшуюся одежду.       Чуя посмотрел в глаза Осаму, ловя его взгляд. Секунды резко замедлелись, почти останавливаясь. Дазай моргал медленно, задерживая глаза закрытыми на несколько секунд дольше, чем обычно.       Странно, но Накахара не теряет голову. Он может себя контролировать. Запах Осаму только нежно дурманил. Нужно будет спросить про это.       — Можно?.. — Чуя не совсем знает, зачем спросил это, ведь знает ответ. Как будто... Всё ещё сомневался?       — Пожалуйста..       Накахара опустил руки на бёдра Дазая, не разрывая зрительный контакт. Потом медленно, безумно мееедленно, соскользнул одной рукой к ложбинке между ягодиц. Ввёл один палец. Осаму не было больно, во время течки выделяется большое количество смазки.       Чуя начал растягивать Дазая, это же его... первый раз, да? Не хотелось причинить боль такому красивому – и сейчас кажущемся таким хрупким – человеку. Хотелось сделать приятно, чтобы потом можно было... Продолжить их отношения? Чтобы Накахару не оттолкнули.       Через какое-то время, которое было, наверное, вечностью, растяжка была закончена.       Чуя смотрел в тёмные глаза, когда входил. Когда понемногу набирал темп. Когда дыхание уже совсем сбилось, стало хриплым и рваным. Когда хотелось впитать образ Осаму полностью, каждую его чёрточку. А Дазай смотрел в ответ.              Прижимая ещё не отошедшего от оргазма Осаму к себе, Чуя думал, что, скорее всего, тот оттолкнёт его. Потому что до этого у Дазая всё было прекрасно, а сейчас он узнал всё, что Осаму годами прятал...       

***

             Дазай уже давно проснулся, но не торопился вставать. Разум не хотел включаться после сна, поэтому можно сказать, что он всё ещё спал. Через какое-то время мозг медленно начинал работать, включая осознание, где он и что он, воспоминания о вчерашнем. Пока воспоминания ещё доходили, Осаму понял, что не один в кровати. Кто-то обнимает его со спины, прижимая к себе. Дазай напрягся, натянулся как струна. Что он вчера делал? Кто это вообще?       Воспоминания, подгоняемые совсем проснувшимся хозяином, обрывались где-то на корпоративе, продолжаясь уже в его спальне. Нахмуренные тёмные брови взлетели. Чуя? Сзади него сейчас лежит Чуя? С которым они вчера переспали? О, Господи.       Осаму медленно выбрался из обнимающих рук, поворачиваясь. Он был прав. Это Чуя.       Его огненно-рыжие, длинноватые волосы разметались по подушке, губы приоткрыты. Накахара дышал ровно, ресницы не дрожали. Он ещё спит.       Что сказать Дазаю, когда Чуя проснётся? «Привет, мы, кстати, вчера переспали, как дела?».       Идиот... Какой же Осаму идиот. Не нужно было вообще идти на корпоратив, теперь всё стало ещё сложнее. Думал же, что может начаться течка! Заметка: всегда слушай своё предчувствие. ВСЕГДА!       Как же Дазай ненавидит самого себя. Теперь Накахара знает о его лжи. Что ему сказать? Что вообще Чуя теперь о нём думает? И что сделает? Так много вопросов... А ответов нет. Осаму опять не знает, что делать и что говорить. Что нужно играть, что нужно чувствовать.       Краем глаза Дазай уловил движение. О нет. Он не успел додумать, какую из масок надевать. Появилось абсурдное желание спряться.       Накахара открыл глаза, зевая. Сфокусированный взгляд зацепился за сидящего Осаму. Захотелось сжаться до размеров молекул, чтоб исчезнуть.       — Дазай, — сказано... Таким непонятным тоном! Что ответить? Или лучше промолчать? Завязанный узел затянулся ещё туже.       — Чуя? — от непонятности ситуации щёки загорелись красным. Ох, неет. Хуже некуда.       — Что случило... — Чуя, видимо, понял, насколько глупый это вопрос. — Всё в порядке?       — Да. Наверное? — сразу после сказанного Дазай прикусил себе язык. Ещё одна дырка в его маске. Почему он так тупит?       — Что не так? — не получив ответа, Накахара сел на кровати, смотря в глаза. — Осаму?       — Нет, всё в подрядке, — ему не верят. Запутанное по его глупости не распутывается.       — Осаму, — тон... Тяжёлый? Придавливающий? — говори правду.       Что говорить? Правду? Но где правда? Он сам не знает, что чувствует. А если соврёт – Дазая улучат во лжи.       — Я не знаю, — тихо, неуверенно. Где его способность врать в лицо? Где все отработанные маски? Почему сейчас он как размазня?       — Осаму, — Чуя громко выдохнул. Встал, присев ближе к Дазаю, обнимая. Он обнял в ответ. Сейчас так хотелось просто... Тепла? — Я люблю тебя.       Осаму раскрыл глаза в изумлении. Любит... Любовь – очень сложное чувство. Стоит ли связываться с этим? Если он ступит на это болото, то его утянет, и Дазай оттуда уже не выберется. Да и кто может любить его??       — Я тоже. Давно уже... — кажется, сейчас уже Накахара в шоке. Сам не ожидал взаимности? Как сложно... — Расскажи мне всё, — почему они оба понимают эти междометия? Рассказать ли? Расскажешь – откроешься, а если откроешься, то станешь уязвимым.       Он потерял весь контроль над эмоциями и чувствами, если рассказал всё Чуе. Он узнал всё об Осаму. Теперь он не захочет с ним быть...       Накахара двинулся ближе, соприкасаясь своими губами с губами Дазая. Поцелуй был нежный, целомудренный, тягучий... Будто его и правда любят...       Осаму недолго думал, отвечая так же нежно. Действия говорят больше, чем слова.       

***

             Они просто валялись на диване, обнимаясь и даря друг другу тепло. Уже был вечер, скоро наступит следующий год, но праздновать как-то лень. Это первое тридцать первое декабря, которое по-настоящему нравится Дазаю. Хоть и праздник, по сути, он всё ещё не празднует. А Осаму и не нужно. Рядом с ним лежит Чуя, который такой идеальный и тёплый, и зарывается рукой в его каштановые волосы, приятно массируя голову. Кажется, что от ласки и тепла Дазай сейчас замурчит.       После секса течка закончилась, оставляя только лень и желание спать. Ещё его слабый запах остался, который, оказывается, появляется во время течки, просто Осаму не замечал.       Просто лежать и ничего не делать, не думать о существенных вещах – классно. За такое можно всё отдать, но почему-то Дазаю это досталось просто так.       Накахара не требовал ничего, только остаться с ним, но Осаму не против, он сам хочет остаться с Чуей.       Этот вечер идеален. Дазай надеется, что таких у них будет много. Он готов хоть каждый день так отдыхать, бесконечно наслаждаться Накахарой.