Птица и золотой карп

Башня Золотого Карпа полнилась гостями. Вечер ещё даже не близился. Цветы распространяли благоухание, украшая Зал несравненной изящности. Заклинатели беседовали, цветные одежды мешались, заставляя глаза разбегаться, а в висках давно поселилась ломящая тяжесть. Отдыхал взгляд Цзинь Гуанъяо только на белых одеждах Сичэня, однако брат был занят разговорами с Ханьгуан-цзюнем, не оставляя юноше шанса подойти. Однако Гуанъяо заметил и другие белые одежды, мелькнувшие на выходе из зала, а после вслед прогремел смех нескольких молодых людей в одеждах жёлтых. Быстрым взглядом оценив спокойствие в зале — гости были заняты друг другом, отец беседовал с кем-то из глав клана, а Вэй Усяня видно не было — Гуанъяо выскользнул наружу и поспешил по запутанной дорожке в глубь сада. Не далее как сегодня утром он нашёл Су Миншаня, заблудившегося в переплетении тропинок, и сейчас юноша оправдал ожидания, поместившись на скамеечке у самого входа. Во время пира искать его было бы действительно некому. — Молодой господин Су, — щёки уже сводило от постоянной улыбки, но теперь Гуанъяо улыбнулся неожиданно для себя расслабленно, да так, что судорога прошла по изящному лицу, — вас вновь обижали? Су Миншаню едва ли исполнилось шестнадцать, поэтому и Гуанъяо позволил себе обратиться к нему несколько покровительственно. Гордый юноша, как он сам много лет назад. Сегодня был тяжёлый день, напряжённый. Су Миншань получил столько грубых слов в спину, сколько за всю жизнь не получал. От напряжения разболелась голова, и к горлу подступил ком. Он сильный, он справится, просто нужно было немного подышать свежим воздухом. — Всё в порядке, господин, — чудесный Гуаньяо, только он был мягок и почтителен. Не считал его предателем, глупцом и никчемным мальчишкой. Мужчина присел рядом, тщательно расправив праздничные одежды, и сложил руки на коленях. От тела Су Миншаня едва заметно шло тепло. Это тоже было приятно в некоторой прохладе сада. — Вам не следует так явно показывать свою обиду, — улыбнулся он одним уголком рта. — Это ещё больше распалит их, это интересно, задирать тех, кто не может ответить. Поверьте мне, молодой господин, я знаю, о чём говорю. Тонкая рука легла на тёмную макушку, поправила прядку, что выбилась из причёски, и Гуанъяо вдруг повернул лицо юноши к себе, принявшись заботливо приводить того в порядок. Убрал ресничку со щёки, пригладил мелкие волоски на висках, наконец провёл пальцем по красной скуле. — Однако вы можете поплакать немного, я побуду рядом. Станет легче. Юноша был растроган и удивлён. Заклинатель был необычайно нежен с ним, как с братом. — Не нужно, но я ценю это. Вы единственный, кто принимает меня за человека. Чем же он заслужил все эти унижения? Просто тем, что гордецы клана Лань не ставили его ни во что, запрещали учиться и развиваться. Тем, что если ты Лань не по крови, то тебе никогда не стать великим мастером, тебе не расскажут о самых мощных и тайных техниках, не научат. Он ушёл, чтобы научиться самому и научить других. Потому что в знаниях нельзя ставить препоны. — Я вижу, что мы похожи, молодой господин Су, — сказал Гуанъяо уже без улыбки. На секунду можно перестать притворяться перед этим юношей, к тому же, тот оценит. — Маленьким и слабым, как мы, нужно помогать друг другу. Сюда бы ещё его юного Хуайсана, который вовсе и не был таким дурачком, каким хотел казаться, и вместе они бы перевернули мир. Упускать из вида такого талантливого заклинателя, как Су Миншань, он теперь не намерен. Наконец мужчина удовлетворился видом, в который привёл собеседника, и напоследок достал из рукава баночку с вязкой мазью. Взял чуть-чуть на палец и коснулся сухих, обкусанных губ. — Вот вы и в порядке, — ладонь в последний раз коснулась щеки в мягком юношеском пушку. — Давайте так. Сейчас ещё посидим тут вдвоём, потом вернёмся в зал, и вы весь вечер не покажете и тени обиды на своём лице. А вечером встретимся и обсудим, как у вас вышло это небольшое упражнение. Мелькнула мысль о манипуляции, которая могла начаться прямо сейчас — привязать к себе юношу, сделать самым преданным своим сторонником, своим тайным оружием — однако Гуанъяо быстро закрыл разум от неё. Он действительно искренне захотел помочь маленькому Су Шэ, что наивно потянулся. Хоть раз не побыть лисом, что съест доверчивого кролика. Юноша на секунду растерялся, но тут же низко поклонился. — Спасибо, господин. Он его не подведёт. Зашуршала приятно листва сада, потянуло свежестью. Гуаньяо прав, им бы стоит держаться вместе, а Су Шэ нужно поучиться выдержке. Он приложит все силы. Ни одно ядовитое слово более не заденет его. *** Гуанъяо продвигался по башне Золотого карпа, никем не замечаемый — за несколько лет он выучил расположение стражи и все скрытые проходы дома. Его будущего дома. Признанному сыну Цзинь Гуаньшаня было нечего бояться, никто бы не посмел остановить его. Однако лишним людям Гуанъяо всё же предпочитал не сообщать о своих делах. К тому же, он точно помнил, в какой комнате сам же поселил Су Шэ, так что об их маленькой встрече не знал никто. В коридорах стояла блаженная тишина, и Гуанъяо похвалил сам себя за то, что предусмотрительно распорядился развесить заглушающие талисманы. В комнату Су Шэ он проскользнул без стука и тут же склонился в вежливом поклоне. А поверх рук увидел ошарашенные глаза молодого заклинателя и не смог удержаться от улыбки. Лицо вновь дёрнулась, и Гуанъяо незаметно прикусил изнутри щеку. Мужчина, кажется и человеком-то не был. Ходил бесшумно и выскальзывал из тени. — Господин, — юноша вернул поклон. Он устал за этот день и был рад видеть человека, что не отталкивал и не насмехался. — Разделите со мной вино? — он отступил, указывая на столик с фруктами, сыром и настойкой. Он мало пил на празднике, чтобы быть собранным, но сейчас можно себе позволить. — Совсем немного, — улыбнулся благодарно Гуанъяо, опускаясь около столика в свободной позе. Су Шэ сам налил ему, подал пиалу и сел рядом, а мужчина смог только вздохнуть благодарно. Ещё никто, кроме дорогого Сичэня, не заботился о нём так. — Вы использовали мой совет, молодой господин Су? — в конце вечера Гуанъяо было немного не до наблюдения за юношей, своих переживаний хватило с лихвой, но пришёл он именно за тем, чтобы от них отвлечься. — Да, изо всех сил, но эти... — он хотел сказать «ублюдки», но вовремя остановился, — господа заклинатели, злятся лишь сильней. Я бы очень хотел одолеть их всех, — вздохнул юноша. — Вы чувствуете то же самое? То же напряжение и обиду? — Ещё какую, — усмехнулся Гуанъяо, на мгновение позволив себе побыть искренним, — Господам заклинателям, — он подчеркнул последнее слово, правильно поняв иронию в голосе Су Шэ, — достаточно было родиться в нужной семье, и всё. Какими бы бездарностями они ни были, лестница наверх уже стоит, а руки поддерживают со всех сторон. И ладно бы они использовали свою власть на благо, но им и дела нет до тех, кто не входит в их круг! Мэн Яо, скромный тихий юноша, за годы жизни в городе насмотрелся безразличия заклинателей. С каким презрением они смотрели на мать, что была в разы умнее и образованнее множества из них, как насмехались над Гуанъяо, что хотел применить свой талант на пользу. Сичэнь, каким бы добрым и внимательным ни был, никогда не поймёт этой его части, всегда между ними будет невидимая стена, что не даст быть до конца близко. Словно душами едины. — Господин, — Су Шэ склонил голову, — вы можете научить меня справляться, как справляетесь вы? Я хочу учиться у вас. Если только он сможет быть таким же стойким, как Гуаньяо, то непременно всё будет по плечу. Он всем покажет! — Да, я уже говорил о том, что мы можем держаться вместе, А-Шэ, — Гуанъяо произнёс ласковое, почти домашнее обращение, и замер настороженно. Всё же юноша был главой клана и мог вспылить на такое дерзкое сокращение расстояния всего-то от помощника Гуаньшаня. Они знакомы совершенно недостаточно для подобной близости, но Гуанъяо всё же рискнул. Юноша улыбнулся ласково, он был немного пьян. — Никто никогда не называл меня так, — в груди растекалось тепло, а на щеках заиграл румянец, — я постоянно должен быть для всех строгим и идеальным. Главой непризнанного клана. Надо защищать людей, учить, при этом не давать в обиду своё имя. Быть вежливым, но прямолинейным. Каждый день бороться за место под солнцем, — эта боль прямо полилась из него. — Мне всего шестнадцать, но я уже для многих старший брат и даже отец, — глаза наполнились слезами, — мне так сложно, грустно и одиноко. Он всхлипнул, но тут же справился с собой, отирая глаза. Даже плакать нельзя, нельзя показывать себя слабым. — Никто не называет меня А-Шэ. Ни один человек. Гуанъяо всегда считал, что в людях разбирается исключительно хорошо, что может предугадать множество реакций, но тут понял, что два раза ошибся. Когда не ожидал постоянной мягкости Сичэня и когда увидел эти слёзы в ответ на свою невероятную, возмутительную грубость. — А-Шэ, — повторил мужчина твёрдо, — мой маленький братик, диди, ну иди сюда, отдохни немного. Он потянулся, увлекая юношу в свои объятия, и закрыл глаза, чтобы в очередной раз не видеть себя. Когда юный Мэн Яо, вместо того, чтобы получить утешение, сам вынужден был утешать плачущего Хуайсана, которому влетело от Миндзюэ, что в очередной раз был не в духе. Когда некому было рассказать о своих тревогах, потому что Сичэнь далеко на севере, в Гусу, мать давно лежит в могиле, а старший господин Не ждёт только расторопности и почтения от нового помощника. Он был не против роли старшего, сам к этому стремился, однако иногда хотелось попросту лечь на чужое плечо и расплакаться, не скрываясь. Су Шэ легко потянулся к нему и прижался, упал в объятья, и тиски, что сдавливали грудь, стали не такими невыносимыми. Тепло и доброта другого, открытость лечили самые страшные душевные раны. Юноша не плакал, но всё равно прятал лицо в складках золотых халатов. В ароматах свежести. Гуаньяо пах, словно розовый сад после дождя, его всегда сопровождал тонкий, робкий, но благородный аромат цветов. — Спасибо вам, господин... шисюн, — раз уж они решили назваться братьями, так пусть и будет. Эта отзывчивость старшего вскружила голову, было в молодом заклинателе что-то, что Су так хотел получить для себя. Тон ли голоса, тембр, изящество и красота жестов, идеально ровный стан. Он не знал, просто любовался и желал быть ближе, не отпускать. На улице уже темно, многие гости наверняка спят, как и слуги моются и готовятся лечь. Их никто не будет искать в этих дальних покоях, никто не будет беспокоить. Мальчик повернулся и скользнул сухими, местами даже жёсткими, как напильник, губами по нежной бледной шее. Словно бы случайно, но он вложил в этот жест полно чувств. Своих чувств к мужчинам. Если кто узнает, то всё развалится. Его клан, его дело и так бесконечно висит на волоске, и если люди прознают о мерзких страстях, то отвернутся даже ближайшие сторонники. Даже милый Гуанъяо. Потому юноша не давал себя никому, не доверял тело и душу, прятал свои гадкие чувства на самом дне. Он столетие или, нет, даже тысячу лет, если потребуется, проходит нетронутым лотосом, столько, сколько нужно, чтобы мечта не пострадала от личных грехов. Гуанъяо замер и вздохнул, пальцы на секунду сжались на тонких одеждах Су Шэ, но мужчина быстро взял себя в руки и сумел не отстраниться. Этим бы он смертельно обидел доверившегося ему юношу. Поцелуй — а в этом Гуанъяо был уверен — не нёс в себе ничего, был всего лишь выражением чувств молодого человека. Хуайсан много раз делал так с ним. — Вот тебе первый урок, диди. Будь со мной любым, я понимаю тебя, и с тобой моя любовь, — о любви, конечно, было рано говорить, но Гуанъяо помимо воли уже проникся милым юношей. Тот сразу позволил называть его младшим братиком, а не только «‎молодым господином»‎. Хотя, с Хуайсаном тогда он так и не успел проверить. — Однако с другими людьми ты всегда должен знать, какие чувства испытывать. А показывать и вовсе ничего не нужно. — Я запомню, шисюн. *** С этого момента Су Шэ стал частым гостем в Ланьлине — и так, в роли прошлого адепта, он мог беспрепятственно посещать башню золотого карпа, а теперь ещё и Гуанъяо, пользуясь своей немалой властью, мог приглашать его лично. Один раз они виделись на ночной охоте, ещё несколько — на встречах глав кланов, и за несколько месяцев Гуанъяо послал «молодому господину Су» шесть писем, а Су Шэ в ответ восемь. Дружба разворачивалась ко взаимному удовольствию. Сейчас же Гуанъяо возвращался в Ланьлин и с тоской думал, что, когда этот дом станет его, всё там будет иначе. Никакой отвратительной памяти о его отце. А сейчас он попросту не хочет возвращаться. Если бы переночевать у друзей, а не на постоялом дворе, где его ждут те же испуганные, но заискивающие перед заклинателем именитого клана лица прислуги. Однако оставаться у Сичэня слишком долго было нельзя, а вечер уже плавно скатывался в ночь. Мужчина вдруг припомнил, где находится, когда внизу показалась россыпь огоньков, и меч тут же принялся плавно спускаться к земле. Молин располагался совсем рядом с Гусу, и сейчас Гуанъяо пролетал как раз над их главным посёлком. Не городом даже, Су Шэ вынужден был выбрать для своего ещё не признанного клана самую глушь. Стража пропустила господина Цзинь Гуанъяо без единого слова — к последнему письму Су Шэ приложил жетон, очень похожий на тот, что дал ему давно Сичэнь, и разрешил приходить в Молин в любое время. Гуанъяо прибыл совсем неожиданно, поздним вечером, когда Су Шэ уже заканчивал дела. Впрочем, это не помешало ему быстро всё организовать, и встречал он своего шисюна полностью готовый. От него же и научился. Выделил брату хорошенькую комнату с окнами в сад и свежей постелью. Принёс вино и тарелочку с фруктами, немного вяленого мяса. И остался дожидаться. Они давненько не виделись вживую. Гуанъяо вошёл в комнату, свежий и горячий после купальни, и на мгновение замер на пороге испуганно, увидев в комнате человеческий силуэт. Однако тут же выдохнул, узнав в тонкой мальчишеской фигурке самого хозяина. Коленки задрожали от облегчения, но мужчина ничем себя не выдал. Слишком привык ожидать удара, укусов от теней, что скрывались в ночи. Странно знать, что в этом доме его ждала только безопасность. — Ты пожелал пожертвовать своим сном ради меня, Мин... А-Шэ? — губы с трудом сложились, произнося ласковое имя. Гуанъяо ещё не привык. Он знал, что в Молин, как и Гусу, предпочитали ложиться и вставать рано. А время было позднее, наверняка Су Миншаня уже клонит в сон. — Я был бы плохим господином, если бы не встретил вас как положено, — он поднялся и отдал низкий поклон, как того достоин молодой человек. Однажды он станет верховным заклинателем, а не прочие дурачки из клана Цзин. Займет своё место. Су был более чем уверен. — Я скучал. — И я скучал, Шэ-Шэ, — улыбнулся искренне Гуанъяо, проглотив вежливые слова о том, как он польщён и как хозяину не следовало утруждаться, обращая внимание на недостойного Гуанъяо. Он шагнул в комнату и подхватил руки, что в вежливом жесте поднял перед собой Су Шэ — точно так же делал с ним самим Сичэнь — и тут же обнял, чуть склонив голову. Миншань оказался заметно выше, это не было заметно в их прошлые встречи, а теперь нос Гуанъяо упирался ровно в ямочку между его ключиц. Мужчина, сам от себя не ожидав, фыркнул и коротко засмеялся. Мелкие зубы показались на мгновение, и Гуанъяо вновь поспешно спрятал лицо. И вновь это чувство, словно тиски, что бесконечно сжимали грудь, отпускают. Они уселись за столиком близко друг к другу. — Ты очень хорошо обустроил дом, — похвалил Гуанъяо с улыбкой, взяв с тарелки кусочек мяса. Он проголодался, но показывать это считал невежливым даже рядом с Су Шэ. Тот угощал его как мог. — Я видел сад, у тебя отменный вкус. Между деревьев плавали талисманы-фонарики, давая рассмотреть всю красоту. Почти как в Безночном городе, где ночной темноты Гуанъяо и не видел. — Ваша похвала греет душу, — юноша разлил им по пиалке вина, бледного, белого, словно молоко и ароматного. Протянул мужчине. — Здорово, если у вас найдётся время заезжать чаще. Они многое обсуждали, но многое могли бы еще обсудить. Су отхлебнул напитка и алкоголь приятно обжег горло, лавой сползая вниз. — Я бы хотел, однако дела отца не оставляют мне слишком много времени, — доверительно поделился Гуанъяо, отпивая вино и следом отправляя в рот кусочек персика. По телу почти сразу прошла приятная, горячая дрожь, — Я и сейчас смогу остаться у вас только на одну ночь, то время, которое требуется мне, чтобы добраться из Гусу. Он склонился к юноше, пощекотав ухо дыханием. — Когда я стану Верховным заклинателем, мы обязательно будем видеться чаще. А пока не стесняйся заезжать в Ланьлин. С тобой там будет не так тоскливо. Хорошо было бы чередовать встречи с Сичэнем со встречами с Су Шэ, однако ни один из них не мог приезжать настолько часто. И так уже о них с Сичэнем ходили самые разнообразные слухи, и не слишком смелыми они были только благодаря безупречной репутации Первого нефрита. Тёплое дыхание так близко будоражило уставшее тело. Су Шэ уговаривал себя не влюбиться в этого чудесного человека, но, кажется, не вышло, потому он просто лелеял мечты и видел влажные сны. Он отхлебнул ещё вина и словно бы мгновенно захмелел. — Скорее бы настал этот прекрасный час, — откровенно выдал Миншань, — вы были бы замечательным лидером, брат мой, — шепнул на ухо в ответ и осторожно положил голову на чужое плечо, прикрыв глаза. — Я рад, что хоть один человек поддержит меня, — шепнул Гуанъяо, поймав себя на том, что и эти слова звучали как часть манипуляции, но ей не были. Юноша с теплом тянулся к нему, и Гуанъяо ответил таким же тёплым объятием. Он сидел так с совсем юным Хуайсаном, кажется, и то это всегда было иначе. Как ни прячься, ни запирайся в комнате, угроза взгляда Минцзюэ всегда висела над обоими, грозя разрушить зародившуюся сразу дружбу, и расслабиться ни один не мог. Не говоря уже о том, чтобы выпить вместе вина. Су Шэ вновь скользнул сухими губами по шее мужчины, как бы случайно, и вздохнул. Вот так хорошо, просто быть рядом. Рука упала на колено. На этот раз Гуанъяо не вздрогнул, но незаметно скосил глаза на руку юноши, продолжая задумчиво доедать персик. Потянулся за следующим кусочком, не разрывая объятий и, как и ожидал, рука Су Шэ вновь оказалась на его колене. Значит, не случайно. Не сказать, чтобы он был сильно против, однако подобное открытие вывело из равновесия даже его. На щеках заиграл румянец – его можно было легко списать на действие вина — а пальцы, держащие фрукт, едва заметно дрогнули. Нечего бояться с этим юношей, однако как же волнительно оказаться объектом первой привязанности. Он не должен ничего испортить. Миншань потёрся о плечо, вдохнул аромат чистого тела и той самой привычной свежести розового сада. Рука скользнула дальше по бедру, совсем осторожно. Если что этот жест можно будет списать на дружеский. Тонкие пальцы вдруг сомкнулись на запястье, словно тиски. — Думаешь, я слепой, А-Шэ? — раздался мягкий голос Гуанъяо. Он не хотел звучать угрожающе, но так вышло само. Цзинь Гуанъяо шипел, словно напуганный лис. Су Шэ замер, словно его застали за грязными вещами. Хотя, так оно и было? — Шисюн, ты неправильно понял, — он постарался забрать руку. — Точно, думаешь, — припечатал Гуанъяо. Однако на губах заиграла привычная доброжелательная улыбка, и сам заклинатель расслабленно откинулся на спинку диванчика. Руку забрать он так и не дал, а положил обратно на колено. Кончик пальца оглаживал тыльную сторону, пока Гуанъяо неторопливо думал, что в этой ситуации следует делать. А главное — что же он может делать. — Господин, — голос прозвучал так, словно парень сейчас разрыдается, — прости меня, господин! Пожалуйста, прости, я дурак, клянусь, такого больше не повторится! Гуанъяо далеко не глуп и столь же амбициозен, как и сам Миншань. Если он только пожелает использовать это во вред, дело всей короткой жизни Су будет уничтожено. — Миншань! — вскрикнул Гуанъяо, вдруг исполнившись страха потерять то доверие, тепло, что дал ему юноша. — А... А-Шэ! Он выпустил наконец руку Су Шэ и в ту же секунду вновь сжал юношу в объятиях, спрятав лицо на плече. На глаза вновь навернулись слёзы, от множества чувств, что заставлял его испытывать этот мальчишка, так на него похожий. — Стой, подожди, это ты не так понял... — Гуанъяо с трепетом провёл ладонью по его спине, чувствуя нежными пальцами вышивку на ткани. Почему его ум сейчас занят этим?.. — Не бойся меня! — Братец?.. — горло сдавило. — Ты правда не сердишься? Неужели так может быть? Его не накажут за этот мерзкий порок? Не лишат всего? Да детишки из Ланей уже бы с грязью его смешали, кто угодно бы смешал, но не Гуанъяо. — Не сержусь, Шэ-Шэ, — голос Гуанъяо вновь сделался нежным и тихим. — Ты очень смелый, но нужно стараться не показывать себя так откровенно. Иначе тот, кто тебе ещё понравится после меня, может не быть таким терпеливым. Лучше поговорить для начала. Наверное, всё же пользоваться юношеской влюблённостью Су Шэ слишком даже для старого лиса, которым себя видел Гуанъяо. Он не станет осуждать чувства, но нужно, чтобы молодой Су понял, к чему настолько поспешное их выражение может привести. Это ведь он невольно дал толчок? Своими письмами и разговорами, объятиями, о которых юноша не просил. — Я запомню, шисюн, — Су обнял его, почти повис на шее, прячась в мягкой ткани. — Ты так добр. — Не стоит, — тихо произнёс Гуанъяо, но не сдержал улыбки. От такого искреннего выражения любви и преданности туго натянутые струны в его среднем даньтяне чуть ослабли. — Я хотел бы лишить всех горестей хотя бы тебя, А-Шэ, не совершай ошибок. Он вновь погладил Су Шэ по спине и замер, ожидая продолжения. Не может ведь быть, чтобы юноша, которого поймали за таким явным выражением симпатии, просто проглотил отказ и смолчал. Да и отказа по сути не было. Су чуть отстранился и заглянул в светлое лицо. Они здесь одни, ночью, в его доме. Наедине, интимно близко, распаленные алкоголем. Всё, что сказал Гуанъяо, могло быть разрешением? Молодой человек пробежался пальцами по чудесным ямочкам и потянулся за поцелуем, ловя чужие губы. Гуанъяо не успел как-то среагировать, ни отстраниться, ни даже руку выставить, как Су Шэ уже вовлёк его в поцелуй. Неумелый, юношеский, стукнувшись зубами о его зубы и просто прижавшись губами. Гуанъяо сначала покраснел, потом замер неловко, но всё же поддался настойчивости, с которой Су Шэ жался к нему, и начал отвечать. Прервал поцелуй первым, а после сам нежно коснулся губ, прихватил своими и провёл языком, побуждая чуть открыть рот. Расслабиться. Су постарался незаметно ущипнуть себя, чтобы убедиться, что это не сон, ведь не могло же такое произойти с ним? Шисюн, любимый, прекрасный — отвечал ему. Вовлёкся в поцелуй и теперь уже вёл сам, лаская. По телу прошло горячее напряжение, опускаясь вниз, под белье, под белые одежды, и поднимая юношескую плоть. Он быстро возбуждался. Могут ли они зайти дальше? — Вот так лучше, — произнёс Гуанъяо поучительно, вновь отстранившись первым. — Не торопись и слушай своё тело, оно подскажет, как делать правильно. Твой будущий спутник на тропе самосовершенствования будет тебе благодарен за это, А-Шэ. Он отёр влажные губы, всё ещё ощущая на них новый совсем вкус Су Шэ, и выпрямился, но из объятий юношу не выпустил. Это ведь правильно, научить молодого человека, как правильнее и легче делать друг другу приятно. — Я... совсем не опытен в этом, господин, прошу, остановите меня, если что-то будет не так, — шепнул и аккуратно надавил на плечи, укладывая мужчину под себя. Двинул ногой и случайно попал по столику, тот подпрыгнул, загремев посудой, и парень даже испугался. Когда это он был так неловок? Он слушал тело, оно звало, просило дать его того тепла, того комфорта, что снимал с груди камень и петлю с шеи, нежной кожи шеи и мягких поцелуев. Дать ещё, больше, наливающейся, влажной плоти. — А-Шэ! — воскликнул Гуанъяо и всё же выставил руки, не дав Су Шэ зажать его между своим разгорячённым телом и диваном. — Ты... Не нужно делать этого со мной! Это всё вино. Нельзя было пить с Су Шэ, тут ошибку совершил сам Гуанъяо, расслабившись в безопасности. Кто же знал, что угроза придёт от самого юноши? Причём угроза не Гуанъяо, а самому Су Шэ... Миншань вспыхнул и робко отодвинулся. Позор ему! — Прости, брат! Я... снова не прав! — прикрыл халатом своё возбуждение, чтобы не смутить любимого ещё сильней. Вот дурак. Нельзя было заходить так далеко. Внизу тянуло, а он жался, сводил ноги и закрывался, чтобы только Гуанъяо не подумал дурного. — Шэ-Шэ, я тебе не нужен, — улыбнулся Гуанъяо как мог мягко и положил тёплую ладонь на его щеку, стараясь не смотреть ниже. Он знал, на что обратить внимание, и налившийся яньский корень юноши видел более чем ясно. Это заставляло и у него внутри что-то медленно тлеть. — Я плохой человек, старый и неприятный, а ты найдёшь юношу, который захочет с тобой это сделать. Ты будешь жалеть потом. — Ты не старый, господин, ты свежий и юный, как розовый сад. Я хотел бы быть похожим на тебя. Быть с тобой, — хоть и понимал всю неправильность этих чувств. — Я хотел бы научиться этому от тебя, потому что только ты не предашь. Не выдашь мои грязные страсти. Ты не будешь насмехаться и унижать меня за такой порок. Я хочу в первый раз побыть с тем, кто меня понимает, и более не доверять этой тайны людям. Особенно сейчас, когда я шестнадцатилетний глава маленького непризнанного клана. У Гуанъяо в груди будто что-то сжалось и треснуло, как гладкий камень. Это... Это нельзя было оставить без удовлетворительного ответа. А лучше ответить согласием. В словах юноши определённо был смысл, тот, что просмотрел Гуанъяо, испуганный открывшейся перед ним бездной чувств. Если Су Шэ делает это не потому, что не видит выхода, а потому, что доверяет... — Шэ-Шэ, скажи, чего ты хочешь, ещё раз, — зашептал Гуанъяо горячо ему в ухо. — Ты влюблён в меня? Хочешь, чтобы мы были вместе? Ты ведь понимаешь, что я не смогу быть твоим спутником? Если это оттолкнёт юношу, лучше и не начинать. — Я хочу тепла, если ты скажешь, что это на одну ночь — так тому и быть, я буду счастлив, — шепнул Су Шэ в ответ и обнял осторожно. — Я возьму всё, что ты можешь мне дать. — Я не хочу ранить тебя, если ты хочешь открытой любви, мой хороший, — Гуанъяо сел на диване, увлекая его за собой. — Ты уже лучше умеешь управляться со своими чувствами, скажи мне, что ты будешь чувствовать потом? Я не откажу тебе в дружбе и любви, никогда, но ты готов к тому, что на этом всё закончится? — Да, я готов. Я понимаю наше положение. Мы — другие и должны оставаться в безопасности в мире хищников. Поэтому мы здесь. В моем доме, во тьме, за закрытыми дверьми. Он многому научился у старшего заклинателя, у друга. Гуанъяо вздохнул вновь и направил на него внимательный взгляд медовых глаз. Юноша явно знал, о чём говорил. — Как давно ты об этом думаешь? — выдохнул он, склоняясь к губам Су Шэ и коротко целуя, множество раз, пока руки взялись за пояс. Су Шэ в домашней одежде, Гуанъяо тоже, в той, что выдал ему юноша, поэтому слоёв на них меньше, чем обычно. Это притягательно в его голове, и к паху спускается тепло. А сам-то он сколько уже желает? Полюбить наконец, довериться до конца. — Давно, шисюн, чуть ли не с самой первой встречи. Я вижу сны с вами и буду видеть дальше, но теперь они будут живыми и яркими, — голос стих, юноша сам себя заткнул, вновь упиваясь поцелуем. Может, он и не нанесёт юноше такого вреда, как сам думает. — Я хочу, чтобы ты говорил, если тебе будет неприятно или больно, — тихо и серьёзно предупредил Гуанъяо, прежде чем распахнуть нижние одежды, открывая перед собой тонкое тело. Полюбовался немного, облизнул пересохшие губы кончиком языка и взялся уже за завязки собственного платья. — Это очень важно, даже если тебе покажется, что ты заденешь мои чувства, говори. Ты не заденешь. — Конечно, — Су пытался сказать то же самое. Он поправил одежду, чтобы оголиться совсем, и помог заклинателю. Они остались обнажёнными друг перед другом. Гуанъяо миниатюрный и хрупкий, и Су, который всё никак не мог прекратить расти. Его тело было еще тонким и мальчишеским, но вот розовый нефрит, его мужская сила, была достойных размеров. Толстый и большой член с чудесной яркой головкой, обвитый венками и капающий смазкой в желании. Пусть братик увидит и восхитится энергией ян в его теле, что создала такой шедевр. — Ты очень красивый, А-Шэ, — Гуанъяо с неподдельным восхищением разглядывал словно выточенное из камня тело, хоть взгляд всё время возвращался к немалых размерах достоинству. Идеальной формы, как на самых лучших рисунках, с красиво очерченной, багровой от прилившей крови головкой. — И природа щедро наградила тебя, ты знал об этом? Его яньский корень выглядел куда скромнее и ещё даже не поднялся до конца. Гуанъяо прилично волновался. Су покраснел, это было приятно. Он чуть подвинулся и член дёрнулся, вздрогнул, смущая юношу ещё сильней. Надо же было получить такое наследство. Миншань осторожно положил руку молодому человеку на бедро и погладил, чтобы и его плоть ожила. Стала такой же напряжённой и яркой. — Тебе он нравится? — Да, нравится, — с таким же восхищением в голосе ответил Гуанъяо. — Он такой идеальный. Не то чтобы у Гуанъяо был большой практический опыт, но Хуайсан именно с ним годами делился всеми находками, своими неприличными книжками и иллюстрациями одна другой выразительнее. Он облизал пальцы, протянул руку, не спрашивая, и обхватил ствол, провёл легко и размазал смазку уже с головки. В голове зашумело, а собственный член принялся вновь стремительно наливаться, когда Гуанъяо подумал о том, что собирается сегодня сделать вдвоём с этим милым юношей. Им будет так хорошо и тепло... Молодой глава клана застонал и прикрыл глаза. Чужое прикосновение стократ лучше одиноких ночных утех. Он потянулся, требуя новый поцелуй. Куда наглей, куда настырней принялся проникать языком во влажный рот. На этот раз Гуанъяо ответил сразу, предоставляя юноше брать на себя инициативу, познавать грани нового. У него самого поцелуи не вызывали какого-то сильного отклика, однако страсть Су Шэ, которую он вкладывал в каждое движение, была приятной. — Можешь коснуться меня, если хочешь. Не бойся, — пояснил он тихо. Он примерно представлял любопытство и страх Су Шэ по собственным смутным воспоминаниям о первой любви. Всё похоже, но иначе, и касаться другого человека так волнительно, что не можешь вспомнить, как же дышать. Юноша потянулся, обхватывая чужой член, и легко провёл вверх-вниз просто посмотреть как это. Чуть сжал. Горячая плоть пульсировала в руке. Гуанъяо откровенно застонал и дёрнулся прикрыть рот, чтобы Су Шэ не видел его таким, красным и не контролирующим голос, но рука дёрнулась и опустилась. Он должен доверять этому юноше, как доверял Сичэню или Хуайсану, которые видели его с разным лицом. Даже больше. — Мне очень приятно, Шэ-Шэ, — прошептал он, — можешь сделать ещё что-нибудь, если хочешь. Он провёл тонкими пальцами по гладкому животу и остановился прямо на том месте, где располагалось золотое ядро. Заниматься парным совершенствованием с Су Шэ он ни секунды не планировал, однако... Это было бы полезно его слабому телу, конечно, а юноша получил бы большую радость. Молодой человек повторил движение, а вторую ладонь прижал к груди, ощущая излучаемое тепло. Он мечтал однажды быть так с мужчиной, мечты сбываются. Су вновь надавил на плечи, вынуждая Гуанъяо лечь. — Я не наврежу, не трону без спроса, просто так, мне кажется, будет удобней, — он лёг под боком, ствол прижался к крепкому бедру и снова вздрогнул, заставляя юношу засопеть. — Да, так лучше, — согласился Гуанъяо с улыбкой и едва удержался от похвалы. Сейчас он тут не чтобы поучать, а чтобы разделить удовольствие. Руки скользнули за спину, прижимая юношу, и Гуанъяо изогнулся, потёршись о крепкое тело. Он вновь ощутил себя совсем маленьким, когда лёг рядом с Су Шэ, и через тело прошла лёгкая тревога. Нет, его Шэ-Шэ точно не навредит. — Попробуй так, — Гуанъяо подтянулся чуть-чуть наверх, а ногу Су Шэ перекинул через своё бедро. Теперь их стволы соприкасались в тесноте между их телами, и Гуанъяо вновь едва не застонал. Сейчас это куда лучше, чем брать и проникать. Миншань засопел, это было так прекрасно. Он поцеловал Гуанъяо в плечо и шею, прижимался, ощущая, как приятно их плоть потирается. Как одна голенькая влажная головка касается другой, скользит крайняя плоть, как становится влажно между ними. — Нравится, А-Шэ? — шепнул Гуанъяо, кусая губы и стараясь прижаться теснее. — Мне очень. — Д-да, — юноша ухватился за талию любовника и стал тереться, то и дело толкаясь членом то в лобок мужчине, то в живот. Сопел и постанывал, ощущая, как горит и пульсирует его большая налитая плоть. Гуанъяо стало немного неудобно, а ещё очень щекотно от того, как влажная головка скользила по животу. — Подожди, подожди, А-Шэ, — дрожа всем телом, засопротивлялся мужчина, — Давай я покажу, как ещё можно. Юноша только угукнул, часто и громко дыша. Гуанъяо чуть оттолкнул его, приподнялся и забрался поверх, устроив свою ногу между ног Су Шэ. Его милому мальчику будет совсем не тяжело держать его, а сам Гуанъяо боялся, что начнёт задыхаться. — Помогай мне, я хочу знать, как тебе лучше всего, мой дорогой, — с этими словами мужчина взял в руку оба их наполненных, влажных от смазки члена и повёл бёдрами, толкаясь и скользя по стволу Су Шэ. Так было куда удобнее, и тело немедленно отозвалось волной удовольствия, что закончилось покалыванием в ногах. — Да, вот так, — молодой человек схватился за покрывала, — это прекрасно, сделай еще. Словно статуэтки, вырезанные из розового нефрита, такие же чистые, гладкие и твердые, но при этом горячие. Символ их желания и энергии ян, что охватывала тело при каждом движении. Гуанъяо повиновался, отметив с удовольствием, что у самого внутри стало только жарче от того, что он делает приятное юноше. Су Шэ не звучал ни повелительно, ни униженно, и Гуанъяо наслаждался их чистой любовью на этой постели. Длинными пальцами он принялся оглаживать ещё и головку члена Су Шэ, не прекращая собственных движений. Пальцы вновь закололо, однако уже от духовной энергии, которую Гуанъяо попытался передать вот так, через прикосновение к обнажённой плоти. Юноша откидывал голову и постанывал, вздрагивал от ласк и приятного давящего тепла в низу живота. Вцепился рукой в бедро заклинателя и сжал, до красных пятен, таким было напряжение, пульсирующее в яичках. — Ах, да, да. Гуанъяо вскрикнул и дёрнулся, но руки не сбросил, только подался ещё ближе к юноше и обхватил его бёдра коленями. Толчки были уже не такими интенсивными, Гуанъяо уставал, но это и не было нужно. Его головка скользила по крупному стволу, в тесном кольце его пальцев, и напряжение в теле всё возрастало, обещая уже вскоре излиться белой любовной жидкостью. Гуанъяо стонал, любуясь совершенно потерянным лицом Су Шэ, капельками пота, что выступили на его шее и груди, худой, но сильной рукой, что держала его запястье. Су Шэ застонал, выгнулся, отрывая бёдра от постели, задрожал. Их страсть поглощала. По ногам прошла горячая волна, член запульсировал и излился, обильно пачкая плоский юношеский живот. Су Шэ сопел и порыкивал, чуть ли не закатывая глаз от удовольствия. Гуанъяо распахнул глаза, глядя на это прекрасный для себя вид. Семя запачкало и его пальцы, заставив мужчину чуть ли не всхлипнуть от множества чувств, что эта деталь вызвала в нём, и он кончил следом, а после опустился расслабленно прямо на юношу. Руки дрожали, возвышаться над Су Шэ уже не было сил. В висках стучал пульс. Тело было расслабленно до такой степени, что не слушалось, руки не поднять. Однако, кое-как преодолев себя, Су потянулся, целуя Гуанъяо в голову. Жест благодарности. Когда ещё удастся так сделать. Гуанъяо вздохнул только от этого жеста и уложил голову ему на плечо, коснувшись мягкой щекой. Влажное тело приятно обдувал сквозняк, дующий из какой-то щели. — Я рад, что у нас всё получилось, — раздался через минуту его голос. Не могло не получиться, они оба были внимательными и любили друг друга. — Спасибо, господин, что позволили мне, удостоили этой чести. Я рад, что именно вы первый со мной. Хорошо, что он не расстроил юношу своими действиями. — Не говори об этом так, Шэ-Шэ, — ласково улыбнулся Гуанъяо и завёл руку за его голову, потрепав по волосам, — Я не делал тебе одолжения, мне тоже было так же радостно и приятно. Ну, может, не также, но тоже очень сильно. — Шисюн, ты хочешь чтобы я ушёл? Не мешал тебе отдыхать? Это было справедливо, не для этого Гуанъяо остановился в его доме. — Не хочу! — Гуанъяо поднял голову, повернулся, а после и сполз с него. — Если желаешь, можешь остаться, я буду рад. Он осмотрел живот, которой уже тоже был липкий от их семени, и невольно покраснел. Тепло, их любовь и близость. Терять это, отталкивая Су Шэ в такой момент, он не хотел. — Только нам нужно умыться. — Идем, братец, — юноша поднялся, утягивая любовника в небольшую комнатку для умываний. Это была лучшая из возможных комнат. Он очень хотел, чтобы Гуанъяо пребывал в комфорте. Тут было зеркало, полотенца, и слуги оставили воды на утро, чтобы не спускаться к купелям. Они обмыли друг друга со всей нежностью, и Гуанъяо первый потянул Су Шэ, который пребывал словно не в этом мире, обратно в комнату. Стало уже холодно, тонкие волоски на его руках приподнялись, и мужчина подрагивал всем телом. — Я не буду против, если ты хочешь остаться на всю ночь, — сказал, будто сам был тут хозяином. Он понимал, как такая близость может быть важна для впечатлительного юноши. — Я хочу, — отказываться сейчас? Нет уж. Вряд ли подобная чудесная связь повториться между ними еще, Миншань помнил слова заклинателя, поэтому нужно насладиться моментом до конца. Лечь голыми, рядом, как настоящие любовники. Как взрослые. — Оставайся, — Гуанъяо усадил его на кровать, откинул одеяло приглашающе и чуть толкнул в плечо, заставляя лечь. Су Шэ и сам был не прочь, протянул руки, хватая Гуанъяо и заваливая рядом. Обнажённые, вместе. Они укрылись, обмениваясь теплом тел и сиянием золотых ядер. Миншань убрал волосы с шеи и осторожно поцеловал заклинателя, пальцы побежали вниз по плечу и талии, на бедро. Приятно. Однажды он непременно встретит человека, похожего на шисюна, и сможет так же лечь рядом, но уже открыто, не таясь, без страха и тревоги. Однажды он станет великим.