Песок сквозь пальцы

Душа моя дрожит, утомлена неясным страхом, В ночи тревожит сердце сжатое прибой. И вновь поет вода, И я живу, когда Ты медленно становишься землей, Рассыпчатым прахом. Эгмонт снился ему. Даже сейчас, когда шел уже пятый год со дня той дуэли. Днем Рокэ никогда не вспоминал ни о том, как они вместе служили в Торке, ни о дружбе, постепенно переросшей в близость, ни о том, как политика разделила их навсегда. Днем было не до того. Ночью же старые раны время от времени открывались. Когда он перешел болота Ренквахи, чтобы подавить восстание, всё казалось простым и понятным. Выбор из серии: "или ты, или тебя". Линия была вполне разумным и закономерным решением, Эгмонт сам понимал, что это достойная альтернатива Багерлее или Занхе. Всё было просто и понятно. Однако именно с тех пор грызущее чувство пустоты стало постоянным спутником. Не прогнать. Не победить. "Или ты, или тебя". Эгмонт уже пять лет лежал в фамильном склепе. Но часто у Рокэ возникало впечатление, что его жизнь тоже превращалась в прах под тяжелой могильной плитой. Жизнь твоя Утекла песком сквозь пальцы, Пробуя Вышить свой узор на пяльцах. Ты лишь смог Исколоть иголкой руки, Нить дорог Свить в розу разлуки. Конечно, их любви не отмерен был долгий срок. Это было понятно с самого начала. И все же тогда Рокэ еще пытался любить, верить, надеяться. - Что ты делаешь со своей жизнью? - как-то спросил он, когда они оба были уже основательно пьяны. - Не понимаю... - вздохнул Эгмонт, безнадежно и сонно. От кэналлийского его "развозило" быстро. - Живешь с женщиной, которая тебе омерзительна, сам же мне говорил, что омерзительна. Дружишь с людьми, которым до тебя нет никакого дела. Веришь в какую-то непонятную цель, только ты веришь в Талигойю, все остальные только ищут как бы урвать кусок потолще. Тебе-то самому не противно все время так?! - Противно. Но это мой долг. "Долг". Это слово отравляло самые лучшие их минуты, как будто в постели присутствовал кто-то третий, неуловимый, крохотный и мерзкий. Ызарг. - Эгмонт, ты никому ничего не должен. Они просто делают из тебя марионетку. - Знаю. Ничего изменить не могу. - Но я ведь живу, не считаясь с чужими советами! Если я люблю тебя, значит люблю, и плевать мне, кто и что на это скажет. - Потому что твоя судьба такая. Тебя с детства учили лететь против ветра. А в меня это въелось: долг есть долг. - Да замолчи же ты!!! - злобно, набрасываясь на любовника, как дикий зверь на добычу. Прикосновения оставляют синяки, поцелуи ранят рот, не любовь - насилие, одно-единственное желание: взять, подчинить, заставить забыть всех остальных. Не получилось. Выдуманный долг оказался сильнее живого и настоящего чувства. Надо было сразу понять и отказаться от своих чувств, оборвать тогда еще хрупкую нить первым, забыть сразу и навсегда. Но юности свойственно ошибаться. Я ночью вспоминаю снова то, что днем забыто, Обман закрытых век мне строит хрупкие мосты. И я поверю в ложь, А ты сквозь сон шагнешь, И может быть подаришь мне цветы Со свежей могилы. А все равно, расставаться было больно. Быть по разные стороны баррикад - больно. Еще больнее - вспоминать, видеть сны, в которых всё как прежде. Глаза в глаза, вкус вина на губах, дрожь от каждого прикосновения. Прохладное лето в Торке, запах степных трав, которым пропитывалась кожа - это придавало поцелуям чуть заметную горечь. Однажды, напившись до зеленых ызаргов, Эгмонт вдруг попросил Рокэ: "Научи меня говорить по-кэналлийски, ну хоть пару фраз". Это было забавно: хмель и веселье кружили голову, а слова родного языка, произносимые с невообразимым акцентом, обретали новый оттенок. Может быть, именно отголосок того почти вытесненного из души чувства подтолкнул Рокэ взять в оруженосцы Ричарда - мальчишка был так похож на Эгмонта. То же лицо, почти тот же голос... Как-то Рокэ услышал, что юноша напевал, коверкая слова, кэналлийскую песню. Ту самую, которой Ворон научил любовника когда-то давно: Me gustas cuando callas porque ests como ausente, y me oyes desde lejos, y mi voz no te toca. Parece que los ojos se te hubieran volado y parece que un beso te cerrara la boca.* Было смешно - спросить Ричарда, откуда он знает эту балладу, и увидеть смущенное выражение лица. Было больно услышать в ответ: "От отца. Наверное, запомнилось потому, что он пел эти куплеты в свой последний вечер дома". Как будто призрак подошел и прикоснулся к плечу ледяной ладонью. Я проснусь, До утра смотреть не буду, Так боюсь До конца поверить в чудо. По следам За тобой не буду рваться, Лишь отдам Надежду остаться. Не обращать внимания на то, что напоминает о прошлом. В конце концов, сколько всего успело произойти за пять лет. Ты был не первым, Эгмонт, и даже не единственным. А сны... Да, это больно, но хорошо, что они есть. Призрачное тепло тела, горечь степных трав едва чувствуется. Можно помечтать о том, как бы всё было, сложись судьба иначе. Но не более того. Уезжая из Торки, Рокэ сказал: - Может быть, тебе хватит смелости послать к закатным тварям свой долг? (Зачем. Зачем было цепляться за такую хлипкую надежду? Это же Окделл! Тверд и незыблем в своей глупости). - Нет, Рокэ. Я тебя люблю, но долг для меня важнее. - Долг? Знаешь, лучше бы ты меня никогда не любил. Для таких, как ты, это недоступная роскошь. Уносит к берегам чужим меня корабль быстрый. Прощальные слова тебе я тихо промолчу. Ты смотришь на меня, Сплетая тени дня, И я к тебе приблизиться хочу Хотя бы на выстрел. Говорить такое было больно. А еще хуже было смотреть в глаза бывшего любовника - еще любимого, но уже такого далекого и чужого. Знать, что оскорбляешь то, что для него святое (много обидного было сказано в тот вечер). И в то же время понимать, что иначе нельзя. Хотелось сказать совсем другое: люблю, хочу быть с тобой, неужели я для тебя ничего не значу... Но это слабость, лучше уж расстаться без лишних чувств. Но в глаза Я тебе смотреть не буду, И назад, Как пришел, из ниоткуда, Ты уйдешь, Взяв с собой кусочек жизни, Вновь умрешь, В ночи растворившись. Знаешь, Эгмонт, твой сын похож на тебя. Такой же красивый. Такой же упрямый до глупости. Так же цепляется за все эти глупые предрассудки, которые погубили тебя. Нас с тобой. Может быть, я привязываюсь к нему. Во всяком случае пытаюсь сделать все, чтобы он не повторил твою судьбу. Скорее всего, это так же напрасно. И почему-то от понимания этой напрасности становится еще хуже, чем даже в тот день, когда я тебя потерял. _____________________________ *Люблю твоё молчанье – как будто ты исчезла, Мой голос не проникнет в твой удалённый грот. Глаза мои стремятся найти тебя, как прежде, Но поцелуй мой, видно, навек сомкнул твой рот. (с)