Если друг оказался вдруг
И не друг, и не враг, а так...
— Ох, Юра-Юра! — вздохнул Подберёзовиков, роняя хмельную голову на плечо своему никудышному другу, — Ну зачем, зачем же ты такой вор! Они, отчего-то пьяные вдрызг после одного-единственного стакана пива, катались на детской карусели в каком-то неизвестном дворе. Час назад Деточкин, кажется, решил отправляться к Любе. Час назад Максим, кажется, вызвался его проводить. — И вовсе я не такой! — возразил Юра, рассеянно запуская пальцы в волосы Максима, — И совсем я не вор! Карусель, в лучших традициях чеховской драмы, скрипела противно и жалостливо. Ночная Москва медленно кружилась вокруг. «Вишневый сад, действие второе, — вспомнилось вдруг Максиму, — Тишина. Печальный звук лопнувшей струны». У Максима внутри тоже как будто бы что-то лопнуло. Ему бы закричать, как по Станиславскому, гордое следовательское «Не верю!» на все эти дурацкие Юрины отговорки, но он, видите ли, с жуликом и варюгой теперь дружбу сердечную решил водить. «Я знал его, Горацио!» — патетически воскликнет он в суде, когда его, как главного следователя, вызовут для дачи показаний. Знал, товарищ судья, что Юрий Деточкин — хороший человек и честный вор. Знал, и поэтому решил обо всех его преступлениях умолчать! От таких раздумий к глазам, кажется, подступили слёзы; Максим поморщился и отлепился от Юры. Карусель заскрипела ещё противнее прежнего.Пауза.
Слышится плач ребёнка: «Уа, уа!...»
— Не друг ты мне, Юра! — в порыве отчаяния выкрикнул Подберёзовиков. Деточкин растерянно захлопал глазами. На лицо его словно тень легла — от былой безмятежности и следа не осталось. — Не друг?.. Максим взглянул на него, и ему захотелось отвесить самому себе оплеуху — обидел, дурак! Сказал глупость! — Не в этом смысле! Ты мне, Юра, теперь гораздо больше, чем друг. Понимаешь? Деточкин тут же совершенно мирно расплылся в улыбке. — Понимаю! Я — твой самый любимый друг! — Да... Самый любимый... — пробормотал Максим, пытаясь собраться с мыслями. Они от «фирменного напитка» разбредались в диаметрально противоположные стороны, — Но не друг! Деточкин с готовностью кивнул: — Не друг, а гораздо больше! Они оба громко расхохотались, а потом, вспомнив, что на дворе вообще-то была глубокая ночь, зашикали друг на друга. Покой добросовестных граждан никто из них нарушать не желал. Москва перестала кружиться вокруг — карусель наконец остановилась. — П-пойду я, Максим! — со счастливой улыбкой сказал Деточкин. Подберёзовиков тяжело вздохнул. — К Любе? — К кому?.. Ах, к Любе! — Деточкин хлопнул себя по лбу, — Нет, к Любе не пойду! Спать пойду! Поздно! Максим напряг весь свой пытливый следовательский ум, но ничего так и не понял. Где он спать собрался? На улице, что ли? Почему не у Любы? Они ведь всё это время упорно шли к ней. — Хочешь... со мной? — простодушно предложил Деточкин, заглядывая Подберёзовикову в глаза.Пауза.
Слышно, как настраивается оркестр.
Максим нелепо закашлялся. Юра опешил и заботливо постукал его по спине. — Тут идти вот столечко, совсем чуть-чуть, — пролепетал Деточкин, — Второй подъезд, четвёртый этаж... — Четвёртый подъезд, второй этаж, — тут же поправил его Максим. Он, конечно, уже успел справиться о местожительстве своего друга. Так, на всякий случай. Нечего репетиции было прогуливать! — Подожди, Юра... Мы сейчас у тебя во дворе, что ли?.. Юра оглянулся кругом и кивнул головой. — У меня во дворе. — Эх ты, жулик! А я-то думал!.. — разулыбался Максим, — Ну, иди себе спокойно, Юра! Доброй тебе ночи, друг! Дойдёшь сам? — Дойду, — Деточкин стал выбираться из карусели, — Доброй ночи, Максим! — Стой! Слушай, ты в Большой театр сходить хочешь? Деточкин удивлённо моргнул и почесал макушку. — Сейчас? Поздно уже, Максим... — Не сейчас, лапа! — рассмеялся Максим, — Завтра. После работы. У меня два билета есть. Чехова ставят. Хочешь... со мной? Деточкин нелепо закашлялся. Подберёзовиков начал вставать, чтобы заботливо постукать Юру по спине, но карусель завертелась и унесла его куда-то в другую сторону. — Я хочу! — оправился Юра, хватаясь за карусель и останавливая её, — Значит, после работы. Я буду! Я приду! — Только не угоняй ничего! — взмолился Максим, вставая наконец на твёрдую землю. Юра подал ему руку, удержал его и сказал, что завтра, так уж и быть, постарается ничего не угонять. — Но обещать всё-таки не могу! — крикнул он, убегая в сторону дома, — До завтра, друг! Доброй ночи! К себе домой Максим Подберёзовиков возвращался с глупой улыбкой на лице. На следующее утро, протрезвев, он, конечно, пришёл в ужас. Билетов в Большой у него не было и быть теперь никак не могло — о, жестокий и беспощадный день премьеры! Все билеты были раскуплены давным-давно! Юру разочаровывать Максим не хотел — не зря же Деточкин под его присмотром решил встать на путь истинный! Что же будет, если Максим теперь его обманет? Правильно, будут новые случаи угонов автомобилей, а этого никак, никак допустить нельзя! Целый день Подберёзовиков потратил на то, чтобы пробить по своим каналам билеты, и всеми правдами и неправдами к концу рабочего дня два несчастных билета он для них с Юрой всё-таки добыл. Деточкин заявился к нему в кабинет ровно в шесть вечера. Нелепый, ссутулившийся, в этом своём плащике и с портфелем в руках... Господи, и этот самый человек действительно держал в страхе всех автомобилистов города?! — Я пришёл, — сказал Юра, потупляя взгляд, — И... Вы вчера, кажется, позабыли это... Он протянул следователю постановление о своём аресте. Подберёзовиков тяжело вздохнул, забрал бумагу и, подумав, спрятал её к себе в карман. — Я, Юрий Иванович, арестовывать вас не буду, — тихо, но уверенно проговорил он, — Вы честный человек, Юра? — Честный. — Так дайте мне честное слово честного человека, что впредь ни одной, я повторяю, ни одной машины вами угоняться не будет! — Я не... — стушевался Деточкин, — Я не могу дать вам такое слово. — Можете, Юра. Вы теперь у меня под наблюдением, как вы не понимаете? — Но я... — Юра, перестань же ты, наконец! — устало выдохнул следователь, хватая с вешалки свой плащ, — Я прошу тебя, Юра. Ты должен перестать угонять автомобили. Это твой долг! — Мой долг — восстановить справедливость и наказать тех, кто жульничает и ворует! — Ты сам жульничаешь и воруешь, Юра! — вспылил Максим, — Так нельзя!Пауза.
Деточкин опустил голову и в знак несогласия раздосадованно шмыгнул носом. Подберёзовиков смотрел на него с нежностью и сожалением. «Преступник нового типа просто так перевоспитываться не хочет, — думал он, — На дружеские советы не реагирует, уговоров не слышит, просьб не понимает. Что ж. Ничего. И не таких за свою практику перевоспитывали!». — Идём, — сказал он, взяв Деточкина за локоть, — Опоздаем в театр, Юра. В Большой поехали на личной Волге Максима. Деточкин сидел на пассажирском сидении тише воды, ниже травы, и только украдкой бросал на следователя загадочные красноречивые взгляды. Максим ловил их с удивлением для себя, и, стараясь не отвлекаться от дороги, вёл машину ровно и неторопливо. — Вы всегда так медленно ездите? — не выдержал Деточкин. — На дорогах лихачить нечего. Я, в отличие от некоторых, веду свой автомобиль и ни от кого сейчас не удираю! Юра поёрзал в кресле и обиженно отвернулся к окну. Вождение было его страстью, и поэтому он лихачить очень любил. — С вами так уснуть прямо в машине можно! Максим спокойно пожал плечами. — Спите. Я кочки объезжать буду. А как приедем, то я вас, так уж и быть, разбужу. Юра рассмеялся, повернулся к Максиму и, уже не скрывая своего интереса, стал рассматривать его пристально и открыто. Максим ухватился за руль крепче. — Не отвлекайте водителя от дороги! — А водитель сам пускай не отвлекается, — улыбнулся Деточкин, продолжая рассматривать сосредоточенное лицо Максима, — Мне нравится, как вы водите. С вами очень приятно ездить. — Спасибо, Юра. Мне с тобой тоже очень приятно. До Большого добрались благополучно — удалось даже избежать вечернюю пробку. В театре впечатлительный Юрочка всё вздыхал и охал, и Максиму приходилось подгонять его, иначе бы они точно не поспели к третьему звонку. Заняв, наконец, места в зрительском зале, Юра успокоился и уставился мечтательным взглядом на сцену. Максим улыбался. Здорово, когда друзья разделяют твои интересы! После третьего звонка зал обратился во мрак, и всё последующее время Максиму следить за спектаклем было очень тяжело — он постоянно отвлекался на Деточкина. Непоседливый Юра дёргался в темноте и случайно задевал Максима коленкой, потом хватался за его подлокотник, опуская свою ладонь на его руку, потом торопливо извинялся и, высматривая что-то на сцене, начинал опираться на Максима плечом. Подберёзовиков весь взмок и еле дождался антракта. Почему-то все эти копошения Деточкина пробуждали в нём всякие интересные чувства. Наверное, просто устал после работы. Наверное, просто разучился отдыхать. Во время антракта Максим потащил Деточкина в буфет. Ему хотелось выпить, потому что перспектива провести в напряжении весь оставшийся вечер его не радовала. Нужно было отвлечься и расслабиться. Он оставил Юру у столика, и, добыв два бокала шампанского, вскоре вернулся к нему. — «За твой успех пьёт королева, Гамлет!». Выпьем за этот вечер, Юра. Деточкин пожал плечами и виновато улыбнулся. — Я не буду, Максим. Мама... вчера ругалась... Подберёзовиков понимающе кивнул. — А я, Юра, пожалуй, выпью... Я очень устал, понимаешь? — он горестно улыбнулся и опрокинул в себя бокал, — Следователь — он ведь не машина, Юра. Он человек. — А человеку надобно отдыхать! — добавил Деточкин, внимательно изучая уставшие глаза своего друга.Пауза.
Слышны голоса в зале.
— Да... Отдыхать... Вот если бы один товарищ преступник перестал теперь угонять автомобили, то, возможно, времени на отдых у меня было бы гораздо больше, — как бы случайно обронил Максим, — Слушай, друг... Ты мороженое будешь? Деточкин растерянно кивнул; мороженое он очень любил. Максим улыбнулся ему и направился к буфету. Юра остался один. Слова следователя наконец стали оказывать на него влияние, и он задумался о том, что, наверное, всё-таки делает что-то не так с этими автомобилями. Деточкину прийти к этой мысли было непросто, потому что он искренне считал себя правым: отнимаешь у жулика — отдаёшь деткам в детдоме — восстанавливаешь справедливость в мире. Но мир, вопреки наивным представлениям Юры, работал несколько иначе, и в тот вечер он впервые обратил на это своё внимание. Прежде всего, ему не хотелось больше огорчать Максима. Следователь и впрямь выглядел страшно уставшим, и Юра чувствовал свою вину — за ним же Подберёзовиков охотился всё это время! Нужно было что-то предпринимать. Решив, что автомобили угонять в ближайшее время он не будет, Деточкин успокоился и стал терпеливо ждать своё мороженое. После шампанского и мороженого вечер стал совсем уж каким-то распрекрасным. Максим Подберёзовиков больше ни о чем не беспокоился, и случайные прикосновения Юры в тёмном зрительском зале его уже не смущали. Пьеса начинающим актёрам Народного театра очень понравилась, и они покинули Большой, громко и радостно обмениваясь друг с другом своими впечатлениями. Подойдя к своей Волге, Максим остановился и растерянно схватился за голову. Он совсем забыл о том, что был за рулем и что пить ему сегодня было нельзя! — Юра! — сказал он, хватая своего друга за плечи; Деточкин вздрогнул, — Почему же ты не спросил меня, зачем я беру себе шампанское, когда я сегодня за рулем? Юра простодушно пожал плечами. — Я думал, что ты всегда так делаешь. — Ох, Юра-Юра! — покачал головой следователь, — Я закон нарушать не буду. Как нам теперь быть? — Ничего страшного, Максим, — улыбнулся Деточкин, — Я поведу! Ехать с Юрой по вечерней Москве Максиму было волнительно и странно. Огни города игриво мелькали в окнах и бросали на лицо Юры причудливые тени, а Деточкин восторженно смеялся и без конца лепетал что-то про театр. Казалось, что на дорогу он не обращал совершенно никакого внимания, но машина полностью подчинялась ему, и Максим чувствовал себя с ним в безопасности. Подберёзовиков смотрел на него и думал, как, должно быть, весело вот так вот удирать вместе с Юрой на угнанной им машине... Как Деточкин вёл бы себя во время ограбления? Робел бы? Ронял бы свои инструменты? Или, может, он был бы спокоен и твёрд? Этакий Клавдий — коварный и бесстрастный злодей во главе всего Королевства Датского... Увлекшись этими своими мыслями, Подберёзовиков ухмыльнулся и мечтательно прикрыл глаза. Машина ровно и быстро неслась по вечерней Москве. Думалось под гул колёс хорошо. По-особенному так. Творчески. Вдруг, Деточкин резко выжал педаль тормоза в пол; Волга дёрнулась и, преодолев страшное сопротивление, стремительно остановилась. Максима подбросило в его кресле. Он, наверное, вылетел бы вперёд через лобовое стекло, если б его не удержал теперь спасительный ремень безопасности. Подберёзовиков, слегка дрожащий от испуга, поглядел на пустую дорогу и ошеломлённо обернулся к водителю. Деточкин виновато пожал плечами и пробормотал: — Знак ограничения скорости... Осторожно, дети...Пауза.
— Какие дети в одиннадцать часов вечера, Юра?!Пауза.
— Дай сюда сигареты... Деточкин пошарил по карманам и протянул Максиму слегка помятую пачку сигарет «Друг». Подберёзовиков взглянул на красную упаковку с собачкой и громко рассмеялся.