fool me once (kiss me twice)

Это не секрет: «Секрет Уиллоу-Крик» – колоссальная трата потенциала. Ли знакомит нас с главной героиней, изворотливой и ни от кого не зависимой Руби, которая только что переехала в коттедж своей покойной тети после смерти брата. Она считает, что его убили, и она не готова так просто принять ложь полиции о том, что это было самоубийство, как это сделала её семья. Они ведут себя так, будто она сошла с ума, и Руби начинает подозревать, что они причастны к его смерти, а потому сбегает от них в Уиллоу-Крик. Все начинается с сильных эмоций главной героини, интригующей тайны и красивых, но жутких образов, которые приходят вместе с заселением в одинокий коттедж. Руби понимает, что всё не так, как кажется на первый взгляд, когда начинает слышать странные звуки по ночам, которые с течением времени все больше и больше напоминают голоса. Как читатель, вы наверняка подумали бы, что эти голоса должны иметь какое-то отношение к её покойному брату. Ведь в этом бы заключался главный смысл романа – который, заметьте, является детективом. Вместо этого оказывается, что по близлежащему ручью бродит призрак её мертвого бывшего парня, и романтическая линия в конечном итоге затмевает тайну, с упором на которую продавалась книга. Если вы регулярно читаете мой блог, вы знаете, что я не возражаю против хорошо прописанных любовных линий, но это немного чересчур. И такое происходит не в первый раз; судя по последним нескольким релизам, Ли, похоже, забывает о своих корнях и слишком фокусируется на романтических начинаниях своих персонажей. Прошли те времена, когда независимые героини Ли были сосредоточены на разгадке тайны вместо того, чтобы связываться со своими бывшими, теперь мы видим лишь то, как некогда сильные духом девушки позволяют какому-то призраку отвлекать их от расследования смерти собственного брата. Но вернемся конкретно к Уиллоу-Крик. Несколько причин, по которым романтика тут не к месту: Минхо захлопывает свой ноутбук с чуть большей силой, чем хотелось бы. Он откидывается на спинку стула, проводит рукой по волосам и вздыхает. Последнее, чего он сейчас хочет, – это обеспечивать просмотрами страницы заносчивых критиков, которые в своей жизни ни слова не написали, кроме как для того, чтобы унизить настоящих авторов, но думают, что имеют право судить проделанную им работу. Обычно ему было бы наплевать на то, что думают другие, до тех пор, пока он доволен тем, что создал, и его работа обеспечивает его (и его котов) едой и крышей над головой. Но, как любезно напоминает ему его издатель, он обязан думать о мнении своих читателей. Он-то и отправил ему ссылку на этот обзор, сопровождая ее зловещим: «Нам нужно поговорить». И теперь он вынужден ожидать звонка в любую минуту, ведь прошло достаточно времени, чтобы он успел прочитать эту статью. Он откидывает голову на спинку кожаного кресла и скулит. Он работает над новой книгой, и вот уже несколько часов не может сдвинуться с одной сцены; у него урчит в животе, голова уже начинает пульсировать, а теперь еще и этот тупой отзыв, вкупе с предстоящей лекцией от издателя или, что еще хуже, увольнением… Минхо соскальзывает со стула и садится на пол к Суни, который все это время бдительно сидел рядом, почесывает его под подбородком, а затем проводит рукой по спинке, ища в пушистом друге утешения. Он улыбается, когда Суни, мурлыча, прижимается мордой к его щеке. – Ты всегда знаешь, как мне помочь, – бормочет Минхо, хихикая, когда кот мило ложится на бок и демонстрирует свой мягкий живот. Он продолжает гладить его, пока взгляд на часы не говорит ему, что котам пора есть. Решив, что, возможно, было бы неплохо и самому поесть, он достает из морозилки замороженный ужин – выглядит грустно. Покормив котов и включив духовку, он вынимает из кармана телефон и на автопилоте нажимает на приложение для знакомств, которым в последнее время пользуется всё чаще и чаще. Он находит в этом способ расслабиться; переписываться с одним из его мэтчей – единственным, диалог с которым продержался больше пары дней, – легко и приятно, и их разговоры никогда не перестают поднимать ему настроение. В последние несколько месяцев по совету… всех, кто его окружал, он пытался завести отношения. Его издатель думает, что это решение его новообретенной неспособности написать детектив, не перетянув внимание читателя на любовную линию, друзья уверены, что ему нужен кто-то, кроме его котов (неправда), и даже мама непреклонно говорит ему, что пора задуматься об отношениях. Но дело в том, что парни в Лос-Анджелесе, – полный отстой. У Минхо не было ни одного хорошего свидания; парни, с которыми он встречался, варьировались от придурковатых и гипермаскулинных до тех, что были чуть красивее обезьяны. Он считает, что названием следующего его романа должно быть «Тайна пропавшего мэтча», ну или что-то типа того. Постоянные неудачи привели его к тому, что Феликс, его друг, однажды просто выхватил его телефон и увеличил радиус поиска людей, больше не ища мэтчи только в Лос-Анджелесе – теперь уже по всей стране. Это была довольно резкая перемена, и Минхо сначала колебался, не зная, как это возможно – завязать романтическую связь с кем-то, кто находится так далеко, но вскоре решил, что терять ему нечего, и пошел на это, хотя бы для того, чтобы успокоить Феликса. Одним из первых, на ком он остановился после того, как смахнул влево человек десять, звали Джисон. Он был высокий, стройный, выглядел как чертова модель: мягкие, красивые черты лица, длинные волосы до самых плеч. Полные губы, красивые глаза и родинка под левым глазом, которая только добавляла очарования общей картине. Он тоже был танцором, как и Минхо, любил те же фильмы (Минхо показалось милым, что он упомянул парочку в своем профиле), и, не успел он и подумать, Феликс провел пальцем вправо. Вскоре после этого он получил уведомление о том, что у него появился новый мэтч, и, несмотря на то, что Джисон был за тысячи километров от него, он решил, что к черту сомнения, и отправил ему сообщение. Спустя первые пять минут разговора Минхо понял, что это было лучшее в его жизни решение: остроумие и обаяние Джисона заставляли его хихикать над его сообщениями до глубокой ночи. Вдобавок к тому, что им с самого начала удалось найти общий язык, Джисон заискивал перед его котами и в ту же ночь узнал их имена, так что Минхо, можно сказать, был обречен с самого начала. Проходит несколько недель безостановочных разговоров, ночных звонков, невинного флирта, и Минхо понимает, что с каждым днем Джисон нравится ему все больше и больше, и он не совсем уверен, что ему с этим делать. И тут назревает еще один вопрос: с «этим» – это с чем? Есть ли между ними нечто большее, чем просто дружба, или это лишь его глупые надежды, что, несмотря на то, что Джисон так далеко, у них может что-то получиться? Я слишком забегаю вперед, думает он, вздыхая и закрывая приложение, пока не написал Джисону какую-нибудь глупость вроде «Вот бы ты был здесь». Черт возьми, они знают друг друга всего несколько недель… и всё же он уверенно может сказать, что их связь настолько сильна, что он никогда в жизни не чувствовал чего-то подобного. Он, испугавшись неожиданного стука в дверь, отвлекается от своих мыслей – кажется, он знает, кто это. И его предположения оказываются верными, потому что, конечно, за дверью стоит его издатель и, будто бы чувствуя, как Минхо смотрит на него через глазок, глядит в ответ. Жутковато. Минхо выдыхает, готовясь к любому исходу событий, который ждет его после этого, будь он проклят, отзыва, и, повернув замок, осторожно открывает дверь. – Чего пришел? – Привет, – как-то слишком жизнерадостно говорит Сынмин, протискиваясь мимо него в квартиру. Паразит. – Как прошло свидание на выходных? В первый раз, когда Сынмин влез в его личную жизнь (или её отсутствие), Минхо подумал, что это было крайне непрофессионально и грубо. Он всё ещё так думает. Просто уже привык. – О, привет, Сынмин, – огрызается он, закрывая дверь. – Конечно, заходи! О, у меня все хорошо, спасибо. А у тебя как дела? Сынмин садится на диван, скрещивает руки и смотрит выжидающе. – Отвечай на вопрос, Минхо. Один раз привел пьяного человека к себе домой, и теперь он думает, что это и его дом тоже, с горечью думает Минхо. Хмыкнув, он плюхается на противоположный конец дивана. – А ты как думаешь? Дерьмово. Он «забыл кошелек», заказал себе половину меню, а потом еще пытался развести меня на то, чтобы я поехал к нему. Сынмин с отвращением морщит нос. – Отвратительно. А что насчет того парня, с которым ты переписываешься? Минхо ощетинился. – Ты-то откуда знаешь? Сынмин улыбается, обманчиво мило. – Ну, Феликс мне много чего рассказывает. – Феликс… – щурится Минхо, но, как бы он ни старался, он не может злиться на младшего больше доли секунды. – Не сердись на него, он просто рад за тебя, – Сынмин устраивается на диване, опершись локтем на спинку и прижав кулак к щеке. – Всё, не переводи тему, как у вас с ним обстоят дела? Всё хорошо? Минхо пытается подавить улыбку, появляющуюся при одной только мысли о Джисоне. – Не твоё дело. Вечно ты лезешь не в свои дела. – Я просто делаю свою работу, Минхо. – Я не знал, что твоя работа – совать нос в мою личную жизнь. – Я просто добираюсь до корня… проблем, которые влияют на твою работу, – говорит Сынмин, и от улыбки Минхо не остается ни следа – только свирепый взгляд. – Я уже говорил это раньше и повторю еще раз: мне кажется, что тебе просто грустно и одиноко, и ты проецируешь любовь, которая тебе так нужна, в свои истории. Минхо чувствует, как его кожа горит. Может быть, от возмущения, а может – от стыда. – Хорошо, спасибо… – Но так это не работает, – продолжает Сынмин, игнорируя его. – Когда ты слишком сосредотачиваешься на романтике, теряется элемент тайны, которую так любят твои читатели. Ты прочитал отзыв, который я тебе прислал? Таких, как он, десятки. Продажи падают. Пора что-то менять. – Ладно, больше никакой романтики, – говорит Минхо. – Никаких отношений. И дружбу тоже к черту. Отныне каждый герой будет скучным куском дерьма, в жизни которого нет любви, и его легко можно заменить какой-нибудь волшебной лампой, которая разгадает за него все тайны. Сынмин хмурится. – Минхо. – Знаю, знаю, – вздыхает он, проводя рукой по волосам. – Я всё понимаю. Я смягчу упор на романтику. – Нет, ты не понимаешь, – возражает Сынмин, и он вскидывает брови. – Ты не сможешь вложить в работу своё сердце, если не будешь писать то, что тебе нравится. Твои читатели сразу же увидят разницу. – Хорошо, что ты от меня хочешь? Мне перестать или нет? – Я хочу, чтобы ты разобрался в себе, – отвечает он. – Мне кажется, тебе нужен перерыв. Займись самоанализом. Съезди к этому парню на Рождество и пойми, есть ли у вас шанс на что-то большее. – Сынмин, – вздыхает он. – С чего все вокруг решили, что я… Послушай, мне это не нужно. Мне не нужны отношения. Они меня не исправят. Они не могут меня исправить, потому что я не сломлен. Я всегда справлялся со всем сам… – Это ты послушай, – Сынмин щиплет себя за переносицу. – Я понимаю. Я знаю тебя, и в какой-то степени так хорошо, как ты ненавидишь саму мысль об этом. Я знаю, что ты не хочешь чувствовать себя так, будто тебе кто-то нужен, и я уверен, что ты не признаешься в этом, но… то, что ты пишешь, говорит о многом, – Минхо открывает рот, чтобы возразить, но тот продолжает, – Я знаю, что ты не сломлен, знаю, что ты сам со всем справишься. Но подумай сам, ты счастлив? Просто подумай. Минхо сидит неподвижно, в то время как Сынмин встает, чтобы уйти. Он останавливается прямо перед ним, одаривая его легкой, искренней улыбкой. – Как твой друг, – говорит он, и тут Минхо возразил бы – злейший враг подходит куда больше, и он бы сказал ему об этом, если бы мог хоть звук издать. – Вот мой совет: не пиши пока ничего. Выясни, что у вас с этим парнем, и хорошенько подумай над тем, что я сказал. Будь честен с собой. А как твой издатель, советую тебе либо посвятить себя написанию детектива, либо провести ребрендинг и стать автором любовных романов, иначе компания не продлит твой контракт, – Сынмин протягивает ему руку, и Минхо растерянно моргает. – Можно я угощу тебя ужином в качестве компенсации за эту лекцию? Минхо немного приходит в себя и, усмехнувшись, отталкивает его руку в сторону, а затем, решив проигнорировать всё сказанное, встаёт и хватает свое пальто. – Заткнись уже. Мы оба знаем, что лекции ты читать не умеешь.

✧

На время ужина Минхо зарывает пронизывающие душу слова Кима где-то в глубинах своего сознания, и он втайне благодарен Сынмину за то, что тот с легкостью поддерживает с ним непринужденные разговоры ни о чем, потому что как только они расходятся, его слова снова выходят на передний план. И Ты счастлив? как раз-таки то, что запомнилось больше всего. Счастье. Минхо нравится думать, что он вполне себе счастлив. У него есть всё, что ему нужно; родители и питомцы здоровы, он пишет книги, как всегда и мечтал в детстве, у него неплохая вторая работа, он занимается тем, что любит, и живет в абсолютном комфорте. Несчастьем это уж точно не назовешь. Конечно, было бы здорово иметь кого-то, с кем можно было бы разделить свою жизнь. Свой дом, своих котов, свою холодную постель. Он может сколько угодно спорить с предположениями Сынмина, но, возможно, он начинает понимать, откуда у друга появилась мысль о том, что он одинок, и ему нужна любовь. Признавая это, он чувствует себя как-то жалко, но, возможно, да, ему и правда немного одиноко, и все неудачные свидания, на которых он был, определенно не дали ему никакой надежды. Минхо сам не понимает, как, но по дороге домой оказывается магазина на углу, берет бутылку дешевого вина и, переступив порог своего дома и поздоровавшись с котами, откручивает крышку. Налив немного вина в бокал, он, не готовый противостоять словам Сынмина, которые все еще крутятся в голове, нажимает значок вызова, надеясь, что алкоголя и голоса Джисона будет достаточно, чтобы заглушить мысли. – Привет! – Привет, – выдыхает Минхо со смущенной улыбкой, избегая осуждающего взгляда Дуни. – Ты занят? Устал? – Нет, я весь твой, – отвечает Джисон, и Минхо тут же представляет, как он мило улыбается, а собственные щеки горят от этих слов. – Что такое? Минхо делает большой глоток вина. – Ничего, просто… – он смотрит на стакан, крутит его в руке и решает, что стоит быть с ним честным. Просто без подробностей. Джисону не нужно знать, что его издатель отчитывает его за то, что у него нет парня. Неловко-то как. – Просто хотел отвлечься. – А я-то думал, ты соскучился по моему голосу, – вздыхает Джисон, изображая обиду. Минхо старается не зацикливаться на мысли о том, что Джисон, понимая, что он не в настроении говорить об этом, не давит на него – он ему за это безумно благодарен. – М-м, прошло целых сорок восемь часов с тех пор, как я в последний раз его слышал. Я уже и забыть его успел. – Как ты смеешь! – выдыхает он, и Минхо снова чувствует себя подростком, который хихикает при каждом слове человека, в которого влюблен. – Я был уверен, что мой голос незабываем. Наверное. Минхо готов согласиться даже несмотря на то, что еще ни разу не слышал, как он поёт. – Ты все еще должен мне видео, где ты поёшь. Или можешь спеть прямо сейчас. Устроим концерт прямо у меня в гостиной. – О, даже не знаю, – задумчиво говорит Джисон. – Не думаю, что вы вместе со своими котами могли бы выдержать такое. – Позволю себе не согласиться! – усмехается он. – Я бы прекрасно выдержал что угодно. – Да? Ты так думаешь? – спрашивает Джисон, и наводящая на размышления мелодичность его голоса заставляет Минхо покраснеть. – Уверен, – отвечает он, задумчиво глядя на Дори и проводя рукой по его спинке. – Хотя, насчет Дори я не уверен… услышит тебя, и с него сразу носочки слетят. – Только не носочки! – Ага, так что осторожнее, – предупреждает он, ухмыляясь в стакан и делая еще один глоток. Поболтав еще немного, они решают посмотреть фильм, одновременно нажимают на кнопку пуска и до самого конца вставляют свои комментарии. Ему нравится слушать Джисона, ему нравится, как он много думает о персонажах и мотивах их действий. Ощущения такие же, как если бы он сейчас оказался рядом, а Минхо, прижавшись к его теплому телу, положил голову ему на плечо и… – Минхо? Он резко просыпается. На черном экране бегут титры, а из телефона (очень жаль, что только оттуда), лежащего на подлокотнике, доносится голос Джисона. – Проснулся? – спрашивает тот уже тише. Минхо мычит в ответ, поводя плечами. – Прости. Долгий день. – Всё в порядке, – тихо говорит Джисон. – Может, с вином на сегодня хватит? Ложись спать. Минхо хмурится, бросая взгляд на своё окно – шторы все еще задернуты, – и на мгновение задается вопросом, а что, если Джисон ни в какой не северо-восточной Америке, а прямо здесь, как какой-то маньяк стоит у него на балконе? – Разве я говорил что-то о вине? – удивленно спрашивает он, протирая глаза, а затем хватает телефон и идет в ванную. – Нет, я просто заметил, что ты, когда выпьешь, становишься милым и много хихикаешь, – отвечает Джисон, гордясь своей наблюдательностью. – Ого, – ровным голосом произносит он, стараясь не выдать своей настоящей реакции на то, что Джисон заметил это. – Но, чтобы ты знал, я всегда милый. – Уверен, так и есть. Минхо, закатив глаза, сообщает ему, что отключает звук, чтобы подготовиться ко сну, сонно делая все на автомате, а затем, возвратившись в комнату и сняв всю одежду, сворачивается калачиком под одеялом. С Джисоном слишком тепло и уютно, поэтому, не желая заканчивать разговор, он кладет телефон на подушку. Кстати о тепле и уюте – не проходит и минуты после того, как он устраивается поудобнее, Суни, забравшись на кровать, уже ищет, где можно устроиться на ночь, и мурлычет, пока Минхо гладит его по голове. Спустя минуту Суни сворачивается калачиком у него на коленях, а Джисон продолжает болтать о рождественских традициях своей семьи – Минхо готов остаться в этом моменте навечно. Единственное, что сделало бы его еще лучше, – это если бы Джисон сейчас и правда лежал рядом, согревая его своим теплом. Вдруг становится интересно, Джисон любит обниматься во сне? Или любит спать отдельно? Он маленькая или большая ложка? Мысли уходят в разных направлениях, и он слишком устал, чтобы попытаться их контролировать, поэтому он просто закрывает глаза, наслаждаясь голосом, доносящимся из динамика. – Так что да, обычно меня заставляют бегать по соседям и, отмораживая задницу, петь им рождественские песни. – Звучит миленько, – хихикает Минхо. Удобно устроившись на подушке, он бормочет. – Потренируйся как-нибудь на мне. – Предлагаешь спеть тебе что-то из моего репертуара? – Ага. Наступает пауза, и вдруг раздается смешной, гнусавый, почти гремлинский голос: – Счастливого Рождества вам, счастливого Рождества вам, и счастья вам в дом… Минхо со стоном прерывает его, хлопая рукой по экрану, будто бы бьет самого Джисона, но тот только смеется в ответ: – Ладно, ладно, ты хочешь, чтобы я спел по-настоящему? – спрашивает он. – Да. – Обычно я ее не пою, но это классика, так что… – он прочищает горло, напевает несколько знакомых вступительных нот, а затем поет первую строчку «All I Want For Christmas Is You». Минхо расплывается в улыбке, от которой болят щеки. Слышно, что Джисон снова пытается состроить смешной голос, но, пусть поет он только вступление, а затем заявляет, что забыл остальное, становится очевидно, что у него прекрасный голос; скорее всего, он просто нервничает, и это нормально. Он сделал более чем достаточно, чтобы удовлетворить его любопытство. – Мне нравится твой голос, – признается Минхо, снова закрывая глаза. – Он милый. – Спасибо, – смущенно отвечает Джисон. – Я слышу, что ты уже хочешь спать. Мне спеть тебе колыбельную? Минхо приоткрывает один глаз и с недоверием смотрит в экран своего телефона. – А каким голосом петь будешь? Джисон смеется. – Настоящим. – Ладно. Раз уж настоящим, то давай. Его голос звучал приятно, даже когда он валял дурака, но теперь он поет тихо и серьезно, ещё и эта спокойная мелодия – это не что иное, как талант. Джисон прекрасен. Минхо хотел бы цепляться за каждое слово, каждую ноту, каждый вздох, которые заставляют его чувствовать, что Джисон рядом, но усталость берет верх, и становится все труднее бороться со сном, а чужой голос только сильнее расслабляет тело. Поддавшись притяжению, он засыпает, мысленно надеясь услышать этот сладкий голос и увидеть эти милые глаза во сне.

✧

Минхо медленно просыпается от утреннего солнца, проникающего в комнату сквозь занавески, и, наверное, в двадцатый раз за последний месяц думает, что пора купить шторы. Отличный новогодний подарок самому себе. Суни преданно спит у его коленей, и, улыбнувшись, он тянется к нему, чтобы погладить, а затем и к Дуни, спящему по другую сторону. Дори растянулся на полу у кровати, поэтому Минхо просто ждет, пока он поймет, что хозяин проснулся, и подойдет сам. Кстати, сколько сейчас времени? Нащупав свой телефон, Минхо понимает, что он находится именно там, где он оставил его прошлой ночью, когда… точно, когда Джисон пел ему колыбельную. Уголки его губ дергаются в улыбке, а в животе всё сжимается при воспоминании об этом. Взяв телефон в руки, он удивленно вскидывает брови – звонок все еще идет, метка времени показывает 14:25:02. – Джисон? – мягко зовет он; он знает, что тот обычно спит до обеда, но его часовой пояс опережает его на три часа, поэтому из динамика тут же раздается копошение. – Не спишь? Спустя пару секунд Джисон мычит в ответ. – Только проснулся, – голос низкий и хриплый ото сна. – А ты? – Я тоже, – он громко зевает, вытянув руки высоко над головой, и смотрит в потолок, пытаясь хоть немного взбодриться. – Ты знал, что разговариваешь во сне? О, нет. Минхо думал, что с этим давно покончено. – И что я говорил? – с опаской спрашивает он. – Да глупости всякие. Что-то насчет того, чтобы сбить НЛО апельсинами из рогатки, не помню точно. Он фыркает. – Да, припоминаю. Мои старые соседи по комнате всегда говорили, что я во сне говорю всякий бред. Надеюсь, я тебя не разбудил. – Вообще-то разбудил, – отвечает Джисон, посмеиваясь. – Но все в порядке, было весело. Ты милый. Это незаконно – сейчас только раннее утро, а он уже заставляет его краснеть. – Говорит тот, кто пел мне колыбельную, – ворчит он. – Говорит тот, кто сразу же заснул под неё! – Не сразу, – настаивает Минхо, почесывая Дуни за ушком, и, приняв сидячее положение, улыбается, глядя в телефон, как полный идиот. – Я долго слушал. И понял, что у тебя прекрасный голос. – А… – Джисон цокает языком, и Минхо улыбается еще шире, когда понимает, что комплимент удался. – Спасибо. Просто чтобы ты знал, в следующий раз петь перед сном мне будешь ты. Минхо слишком рад мысли о том, что следующий раз все-таки будет, чтобы спорить. Это странно интимная вещь для пары, разделенной таким большим расстоянием, – засыпать под звуки голосов друг друга, и рой бабочек у него в животе вдруг устраивает настоящее восстание. – Это мы еще посмотрим, – он прикусывает язык, чтобы не ляпнуть что-нибудь глупое вроде «Хотел бы я услышать, как ты поешь, лично». Он понимает, что, когда дело касается Джисона, ему все больше и больше хочется делать глупости. Дори встает и потягивается, и, понимая, что Минхо пока не собирается вставать и кормить его, подобравшись ближе, возмущенно мяукает. – Ой! Кто-то проголодался, – щебечет Джисон. – Пора бы покормить своих детишек, Минхо. Как бы мне не хотелось заканчивать нашу вечеринку с ночевкой, мне нужно принять душ и подготовиться к работе. – Мы могли бы разговаривать, пока ты моешься, – шутит Минхо невозмутимым голосом, пытаясь выбраться из постели так, чтобы не потревожить котов. Он хихикает, когда Джисон прыскает от смеха. – Э-э… не думаю, что мы еще находимся на том этапе наших отношений, – говорит он. Наших отношений, повторяет мозг. – Что, если я там поскользнусь и умру? Вот ведь унижение будет. Минхо смеется еще громче, кладет телефон на кухонный стол и достает корм. – Мне кажется, это будет унижение на любом этапе отношений. Но ладно, я понял. Иди в душ, один. – Вот и пойду! – хмыкает тот. – И, если я умру, никто этого не услышит! – Всем бы твой позитивный настрой, – криво усмехается Минхо. – Пока-пока, Джисонни. – Поговорим позже, малыш. Не успевает Минхо осмыслить эти слова, Джисон вешает трубку. Уставившись на экран своего телефона, будто бы у того конечности выросли, он бездумно расставляет перед собой кошачьи миски. – Малыш, – повторяет он про себя. Он поворачивается к своим котам, все еще нетерпеливо ожидающим завтрака, и снова, – Малыш? Все они только мяукают в ответ, приказывая ему заткнуться и подать им завтрак, что он и делает, пока «малыш» продолжает звенеть в ушах. Он подумывает написать Джисону и подразнить его за это, но не знает, что сказать. А что, если он не так поймет и подумает, что ему это не понравилось, и больше так его не назовет? Такого он допустить не может. Поставив миски с едой на пол, он включает кофе-машину и звонит Феликсу. – Привет, – раздается его низкий голос после одного гудка. – Не хочешь попить кофе? Я как раз рядом… – Феликс Ли Ёнбок, возьми на себя ответственность за свои действия. Он почти нервно смеется. – Что? – И да, от кофе не откажусь. – Это из-за Джисо…? Минхо вешает трубку.

✧

– Отвечаю на твой вопрос – да, – говорит Минхо, приветствуя Феликса, когда тот протягивает ему кофе. – Рогалик? – предлагает он взамен, и Феликс с улыбкой принимает угощение. – Спасибо. И ты ведь знаешь, что я не говорю на твоем языке. О чем ты? Сделав глоток, Минхо направляется к дивану, барабаня пальцами по чашке. – Джисон. Это ты виноват. Это ты тогда смахнул его вправо, а не я, поэтому… – Эй-эй, ну-ка притормози, – смеется Феликс с набитым ртом, садясь рядом с ним. – Что случилось? Он обидел тебя? Прислал фотку своего члена? – он задыхается. – Оказалось, что это не он на фотографиях? – Нет! – вздыхает Минхо. – Он просто… ладно, теоретически, допустим, что он мне очень нравится. – Теоретически, – повторяет Феликс с понимающей улыбкой. – Да, так я и сказал, – огрызается он, сдерживая ответную улыбку. – Даже если он мне и правда понравится… я не знаю, что мне с этим делать. Он ведь так далеко, – он смущенно ковыряет этикетку на своем стакане. Минхо не из тех, кто просит совета у других, но с Феликсом говорить об этом комфортнее, чем с кем-то другим, и он уже столько раз прокрутил все это в голове, что ему нужно мнение со стороны. – Расстояние можно преодолеть, – говорит Феликс так, будто очевиднее вещи в мире нет. – Поезжай к нему на Рождество и выясни, насколько сильны твои чувства. Рискнуть стоит. Минхо закусывает губу и пытается притвориться, что не думал об этом с самой первой недели их знакомства. Да уж, он и правда безнадежен. – Разве это не… – он неопределенно вскидывает руки. – Безумно? Мы знаем друг друга чуть меньше месяца. – И что? – ухмыляется Феликс. – В любви правил нет! Тем более, у тебя полно времени. Я уже в курсе, что Сынмин отправил тебя в отпуск. – И как часто вы двое обсуждаете мою личную жизнь? – ворчит Минхо себе в стакан. – В любом случае, ресторан… – Шеф будет рад дать тебе отгул! – заканчивает за него Феликс. – Ты не пропустил ни одного дня за целый год. Ты же знаешь, он любит тебя. Я не против отработать несколько лишних смен за тебя. – Но мои коты… – Будут рады пожить у твоих родителей, – снова заканчивает за него Феликс. – Или у меня. Или попроси Сынмина… – он со смешком замолкает. – Я скорее умру, чем передам их безопасность в его руки. – Знаю, – сочувственно говорит Феликс. – Еще оправдания? Минхо открывает рот, но тут же закрывает его. У него еще много проблем, на все из которых, он уверен, у Феликса найдется решение, и он не хочет быть в его глазах трусом, неспособным самостоятельно принять решение, поэтому решает оставить их при себе. – Нет? – а затем, – Значит, ты едешь? Минхо мычит в ответ. – Я подумаю. И он правда думает об этом. Если честно, это всё, о чем он думает до самого вечера. Он никогда не был в Вермонте. Он до такой степени редко слышал что-то об этом штате, что даже сомневался, правда ли Джисон живет там. Он никогда не был на севере зимой, никогда не видел настоящего снегопада, никогда не лепил снеговиков, не играл в снежки, ни с кем не сидел перед камином с чашкой горячего шоколада в руках. И не обязательно, чтобы это был именно камин, хватит и обогревателя. Он не привередлив. Было бы здорово встретить белое Рождество, думает он. Так же было бы неплохо встретить его с Джисоном. Провести пальцами по его длинным шелковистым волосам, встать под омелу, обнять его и, встав на цыпочки, почувствовать его мягкие губы на своих собственных. Минхо вздыхает, смутившись собственных мыслей. Он увлекся. Он ведет себя, как полный идиот, и, честно говоря, это начинает раздражать. Ему это не нужно. Ему не нужна романтика. Ему просто скучно и, ладно, может быть, немного одиноко, может быть, это одиночество ощущается чуточку сильнее с каждым новым неудачным свиданием. Но ему не нужен Джисон. Да, было бы неплохо, если бы они жили поближе, но Минхо не настолько отчаявшийся и сумасшедший, чтобы лететь через всю страну в Спрингдейл, к какому-то парню, с которым он познакомился в интернете. Даже если этот парень подходит ему так, как никто другой раньше, любит его котов как своих, даже если он заставляет его смеяться, краснеть, зарываться лицом в подушку и визжать, как подросток. Даже если десять минут разговора с ним по телефону стоят в десять раз больше, чем бесчисленные ночи, которые Минхо провел, пытаясь найти кого-то, кто поймет его так, как это делает Джисон. Он не настолько отчаялся. Телефон, лежащий на столе, вибрирует, и он с трудом сдерживается от того, чтобы броситься к нему в сию же секунду. Сначала доест, а потом посмотрит, кто там ему пишет. Он не… Кого он обманывает? Джисон: [Изображение] последние штрихи, и мы закончили с рождественскими украшениями!! что ты думаешь >3<

Минхо: вау просто... вау твоя семья и правда серьезно относится к рождеству выглядит потрясающе

Джисон: да, они немного того, хахаха зато весело!

Минхо: я так понимаю, колядование под дулом пистолета, из списка «весело» сразу вычеркиваем?

Джисон: о, это точно Минхо улыбается про себя, заканчивая свою трапезу, а затем отправляется на поиски Суни, чтобы надеть ему на голову шапку как у Санты и повязать на шею красивый красный бант. Пока он фотографирует его, Суни сидит спокойно (только смотрит на него с широко раскрытыми глазами, полными осуждения), и Минхо, почесав его за ушком в качестве вознаграждения, сразу отправляет фото Джисону.

Минхо: [Изображения] у нас тоже есть рождественские украшения

Джисон: боже... ты… твои украшения намного лучше моих:(( суни такой милый а остальные?? Широко улыбнувшись, Минхо отправляется на поиски Дуни и Дори, чтобы надеть на них бантики и блестящие очки. Джисон: я сейчас заплачу… я так их люблю они так просто разрешают тебе одевать их??!?

Минхо: ага думаю, они не возражают~

Джисон: хаха но на фото не хватает еще одного кота ;)

Минхо: ??

Джисон: только не говори мне, что не понял ну же, давай, завершай святую четверицу

Минхо: не думаю, что правильно понял, могу ошибаться, но [Изображение]

Джисон: ♡♡♡ а вот и мой самый любимый котик На фото ничего особенного или даже отдаленно милого – он просто украл шапочку Санты у Дуни и нацепил ее себе на голову, поджал губы и сделал размытый снимок с самым дерьмовым освещением, которое только можно найти в его квартире, но сердечки и комментарий, которые Джисон прислал в ответ, все равно заставили его сердце забиться быстрее. Не успевает он попросить Джисона отправить ему свое такое фото, как тот спрашивает, какие у него планы на праздники. Еще не совсем уверенный в том, собирается он ехать к нему или нет, Минхо отвечает, что планирует просто навестить своих родителей. Джисон в свою очередь перечисляет все мероприятия, которые запланировала его семья, и Минхо внимательно слушает (читает), очаровываясь тем, как сильно они любят Рождество.

Минхо: все это звучит весело я скучаю по возможности по-настоящему наслаждаться такими праздниками

Джисон: и что же тебе мешает?

Минхо: ..наверное, я сам

Джисон: тогда перестань не, я вообще-то понимаю, о чем ты если бы не моя семья, рождество потеряло бы для меня свою искру еще много лет назад!

Минхо: хахаха что ж, тебе повезло, что они позволяют этой магии жить ~

Джисон: думаю, да... хехе как же я хочу, чтобы ты был здесь с тобой этот праздник стал бы еще лучше~ осмелюсь сказать... еще волшебнее – Черт возьми, – говорит Минхо вслух, улыбаясь, как дурак, и чувствуя, как бешено колотится сердце в груди, – Не представляешь, как этого хочу я. И он почти уверен, что вот-вот сделает кое-что очень глупое.