***
Нино едва исполняется семь, когда его впервые отправляют в школу — новые незнакомые люди, постоянное вынужденное общение, ранние непривычные подъемы, — и он уже чувствует, что ему там не понравится. Ему и не нравится. Папа подталкивает его в плечо, подбадривая и вынуждая войти внутрь, но у Нино желание только бросить рюкзак прямо на пол и просто сбежать, чтобы спрятаться где-нибудь очень далеко, где бы его не нашли. На его площадке у дома почти никогда не было ребят его возраста, и у него еще никогда не было друзей, но даже возможность найти их не привлекает так сильно, каким был страх оказаться в новой среде. Все взгляды сразу же устремляются на него, стоит ему зайти. Он неуверенно натягивает новую кепку на глаза, пытаясь скрыться от любопытства своих одноклассников, таких же настороженных и неуверенных, как он, и смотрит исподлобья, пытаясь понять, куда бы ему сесть. Решение приходит само по себе — маленькая девочка за первой партой вдруг начинает ему активно махать рукой, показывая на пустое место рядом с собой. Она так радостно и открыто ему улыбается, в отличие от остальных, что Нино немедленно идет к ее парте и скидывает на пол рюкзак, из которого тут же, как назло, выкатывается яблоко. Девочка хихикает. Не зло, весело, и Нино смотрит на нее так, будто впервые видит человека. — Я тоже неуклюжая, — говорит девочка звонким голосом и смотрит на Нино. — Но мама говорит, что это моя особенность, поэтому я не переживаю. Возьми, — она наклоняется под парту, подхватывает его яблоко и протягивает обратно ему, продолжая улыбаться. — Если я хочу найти друзей, мне нужно быть доброй. А еще мне нравится твоя кепка, она классная. — Спасибо… — растерянно отвечает он, бегло осматривая новую соседку, которая оказывается не такой злой и опасной, как и в его представлениях, поэтому он позволяет себе неуверенно улыбнуться ей в ответ. Желание сбежать прямо сейчас становится чуточку меньше, когда он смотрит в ее большие, искренние голубые глаза. — А у тебя красивые бантики. — Спасибо! — отзеркаливает та радостно и протягивает ему руку, идеально чистую и маленькую. — Меня зовут Маринетт, а тебя? Нино не очень уверенно сжимает ее теплые пальцы в своих. — А меня Нино. — Приятно познакомиться, Нино, — произносит Маринетт, складывая руки на парте, и Нино, замешкавшись, повторяет за ней. Маринетт хихикает. — Ты забавный. Что тебе нравится?.. Нино думает, что, наверное, будет немного странно ответить, что ему нравится она.***
Нино все еще семь, когда первый учебный год наконец начинает подходить к своему концу. Скоро долгожданные летние каникулы, невероятные в его голове с нереальным количеством разных планов, почти в каждый из которых входит Маринетт. Они сходят вместе в аквапарк, и на пикник, и обязательно покатаются на тех горках, для которых он в прошлом году был слишком маленьким, а потом она придет к нему в гости и они будут слушать музыку на его колонках, которые родители обещали подарить ему на следующий день рождения. Нино так мечтательно представляет себе все их приключения, что не замечает, как в кого-то врезается, а когда хочет уже попросить прощения, неожиданно обнаруживает, что не может сказать и слова. — Ты не видишь, куда прешь? — слышит Нино злобный рык над собой, и старшеклассник стремительно отпихивает его от себя. Нино падает — очки слетают вместе с рюкзаком, из которого тут же начинают вываливаться вещи, и когда он пытается их поднять, старшеклассник отпинывает его рюкзак в сторону. — Пьер, оставь его, ему же семь!.. — слышит он женский голос, но парень не слушает девушку и поднимает Нино за шкирку над полом. — Ничего подобного, я покажу этому мелкому задроту, как наступать своими грязными ботинками на мои дизайнерские кеды, — старшеклассник встряхивает его, и Нино поднимает голову, встречая его взгляд с вызовом и показывая, что не боится его, даже если дрожит от страха. Ему впервые за многие месяцы кажется, что школа — не лучший вариант для знакомства и что лучше бы они с Маринетт познакомились на его площадке у дома. — Язык от страха проглотил? — ехидно интересуется парень, и Нино дергается, когда ворот рубашки неприятно давит на горло — мимо него проходят его одноклассники, опуская глаза и торопясь спрятаться в классе, а девушка, пришедшая с тем, кто его держал, внезапно помогает ему, собирая его вещи обратно в рюкзак, но, стоит ей только заикнуться, чтобы Нино отпустили, как его снова дергают. — Я с тобой разговариваю! Может, тебя нужно научить еще и манерам? — Нино чувствует, как сильная рука тянет его в сторону подоконника, но в следующее мгновение его вместе с парнем внезапно сносит в сторону и на пол. Девушка взвизгивает, подскакивая, а Маринетт, сбившая тараном обидчика с ног и упавшая на него сверху, резко подскакивает на ноги, хватает Нино за руку и помогает ему подняться. Он смотрит на нее так, словно она спустилась к нему с небес, держа в руках арфу, и Маринетт тормошит его за плечи, приводя в чувство. — Бежим! — быстро кричит она, цепляя пальцами его рюкзак и очки, и Нино не успевает даже дернуться, как его ноги уже бегут вверх по лестнице следом за двумя синими хвостиками. Они прячутся в коморке под лестницей, где хранятся ведра и метла, и Нино смотрит на Маринетт огромными глазами в темноте, разбиваемой лишь тусклым светом через ребристое вентиляционное окно над их головами. Он до сих пор не может понять, что происходит, когда она скидывает на пол его рюкзак и плюхается на старую пыльную коробку. В руках она все еще сжимает его очки. — Сломались, но это ничего, сейчас мы их починим, — бодро говорит Маринетт, не давая ему опомниться, и тут же лезет в свою сумочку, начиная копаться в куче канцелярии, уже давно не помещающейся в пенале и сваленной частично поверх учебников. Маринетт достает декоративный блестящий скотч с ромашками и, высунув кончик языка, начинает аккуратно заклеивать место слома. — Спасибо, — снова потерянно бормочет Нино, кажется, в тысячный раз за этот учебный год. Это слово с его губ слетает так часто, будто он не знает других, но дело тут вовсе не в нем, а в Маринетт — всегда только в ней, потому что она делает все те незначительные маленькие вещи, от которых ему хочется просыпаться рано утром в школу. — Прости, скотч был только такой, — она не возвращает ему очки, а молча нахлобучивает их ему на нос, критично осматривая то, как заклеилась дужка. Нино не обращает внимания, что одна линза теперь чуть ниже другой, потому что это совсем неважно. — Ты все равно самый красивый, даже с ромашками. — Что будем делать? — игнорируя комплимент, от которого почему-то горят смущенно щеки, спрашивает Нино, и Маринетт прижимается ухом к двери. — Дождемся звонка на урок, когда эти двое уйдут! — Ты опоздаешь из-за меня, — расстраивается Нино, опуская голову, но Маринетт хватает его за руку и крепко сжимает его пальцы в своих. — Ерунда! — бойко заявляет она, смотря ему прямо в глаза. — Мы же друзья, и я пойду только с тобой. Заходя с ней в класс и выслушивая выговор от учительницы, Нино никак не может перестать счастливо улыбаться — он так и не выпускает ее ладонь из своей руки.***
Когда Маринетт подходит к нему с серьезным видом и говорит, что им нужно кое-что обсудить, Нино искренне пугается. Они заканчивают третий класс, и им нужно будет разделиться по профилям, но ведь они заранее договорились, что пойдут только вместе. Нино смотрит на нее и хочет немедленно схватить за руку, не отпускать, сказать, что пойдет за ней в любой класс и не даст их разделить. Но Маринетт успокаивающе гладит его по плечу и говорит, что ждет его сегодня в гости и что у нее есть для него сюрприз. Он не может дождаться конца уроков, постоянно спрашивая у нее, что это за сюрприз, но Маринетт держится, загадочно улыбаясь. Стоит им переступить порог ее комнаты, как она кидается наверх к своей кровати и едва ли не кубарем скатывается вниз с большим свертком в руках. — Я кое-что связала для тебя в честь окончания учебного года, — Маринетт толкает сверток ему в руки. — Прости, что дарю до дня рождения, надеюсь ты понравишься моему подарку, то есть, тебе понравится мой подарок! Нино разглядывает сверток с замиранием сердца, почувствовав внутри себя что-то такое теплое, яркое и тягуче-терпкое, как горячий мед. Он разворачивает его, шурша упаковочной бумагой, и достает оттуда самый прекрасный шарф на свете, который он только мог представить — Нино не обращает внимания на вылезшие петельки, на неровную вязку, которая делает шарф то уже, то шире, он просто прижимает к себе мягкую ткань и крепко жмурится, не в силах выдавить из себя ни слова. Он будет носить его каждый день! Или лучше только по праздникам, самым-самым важным, чтобы сохранился подольше. Или упакует в прозрачную упаковку, заламинирует и поставит в рамку, чтобы смотреть на него вместо окна до самой старости. От ткани пахнет Маринетт. — Тебе не нравится? — тихонько спрашивает Маринетт, и Нино кидается ей в руки, крепко обнимая. Они дружат уже три года, но он так и не решился ее обнять, ни разу до этого, кроме тех случаев, когда их родители фотографировали их вместе для альбома — тогда он закидывает руку ей на плечи или просто сжимает пальцами ладонь. — Мне очень, очень нравится! — признается он честно и, отстранившись, накручивает шарф вокруг шеи. И плевать, что на улице палит солнце. Он умрет в этом шарфике, если потребуется. — Ох, я так рада! — восклицает Маринетт, светясь от удовольствия и облегчения. — Можно я тебя сфотографирую? — дождавшись быстрого утвердительного кивка, она кидается к портфелю, чтобы достать свой телефон. Нино улыбается ей вслед, поворачивается к зеркалу, разглядывая себя то так, то эдак, и не может наглядеться. Маринетт связала шарфик для него. Сидела вечерами со спицами и журналами и думала о нем. Что бы ему сделать? Он напишет ей песню! Две песни! Он не умеет писать песни, понятия не имеет, как это делается, но хочет как-то отблагодарить ее, потому что душа его поет. Маринетт щелкает его несколько раз одного, а затем прижимается к его щеке пушистыми волосами и делает смазанное селфи. Они смеются. Нино никогда не чувствовал себя счастливее. У него самая лучшая подруга в мире, и он верит, что это навсегда. — Хочешь, сделаем браслеты дружбы? — спрашивает Маринетт, будто прочитав его мысли, пока ставит на заставку их общее, самое удачное фото. — Я в журнале видела, что так модно. — Давай! — радостно соглашается Нино, падая на маленький диванчик у самого люка, и, пока Маринетт отходит к столу достать шкатулки с пуговицами и бусинами, пишет родителям, что задержится ненадолго у Маринетт и ее родителей и чтобы они зашли за ним вечером. Получив одобрение, он откладывает телефон и обращает все свое внимание на Маринетт, которая, достав ножницы и отложив их на столик, начинает что-то бормотать о кожаных дорогих нитях, которые будут держаться долго. Нино может думать только о том, что даже если его браслеты когда-нибудь порвутся, он обязательно поменяет в них нитку и снова будет носить.***
Нино одиннадцать с половиной. И он, определенно, самый худший лучший друг на всем белом свете. Если бы кто-то проводил подобные конкурсы, он бы только и делал, что занимал в нем первое место. Он понимает, что Маринетт впервые влюбилась, только когда та, вместо того, чтобы продолжить пересказ подготовленного ими доклада, упирается взглядом в окно и поджимает губы, игнорируя его тычок под ребра. Он понятия не имеет, что ему делать. Когда он пытается узнать, в кого она влюблена и может ли он помочь, она странно на него смотрит, теребя на запястье их браслет дружбы, а затем садится ровнее и поворачивается к Нино лицом. И смотрит с очень и очень серьезным выражением в глазах. Нино выпрямляется и откладывает в сторону помятые листы доклада. — Если честно, мне кажется, это ты, — говорит Маринетт, заставляя Нино красноречиво заморгать. — Но я не знаю точно. — Что значит «не знаю»? — удивленно переспрашивает Нино, смотря на нее во все глаза, и Маринетт вздыхает, опуская подбородок. — Ну, это значит, что ты мне нравишься, а мама сказала, что когда кто-то очень сильно нравится, его целуют, — Маринетт чуть морщится и поджимает губы, а в следующее мгновение внезапно широко распахивает глаза и тычет в Нино пальцем. — Может, мне надо тебя поцеловать? Чтобы понять. — Оу, — многозначительно говорит Нино и задумчиво чешет подбородок. Он не знает, хочет ли целовать Маринетт, но в ее словах, как ему кажется, есть доля истины. Она ему тоже очень сильно нравится, он желает ей каждый день доброе утро и доброй ночи, они берутся за руки, когда идут домой, и он покупает ей пончики. Примерно так и ведут себя люди, которые друг другу нравятся, если судить по их родителям. Но Нино никогда не думал целовать Маринетт. Он чувствует себя неловко, потому что не умеет, но быстро кивает. — Да, наверное, надо убедиться наверняка. А что мы должны почувствовать? — Не знаю, — Маринетт пожимает плечами. — Мама говорит, что словно бабочки должны зашевелиться в животе. — Фу, какой ужас, — констатирует Нино, и Маринетт согласно кивает, с сомнением глядя на свой живот. Он хорошо ее понимает: ему не кажется, что шевелящиеся внутри бабочки — это очень приятное чувство. — Ладно, так мы… попробуем? — неуверенно уточняет Маринетт, и Нино с готовностью кивает. Если Маринетт считает, что им нужно поцеловаться, чтобы проверить их дружбу, то он готов поцеловать ее хоть тысячу раз, даже если это окажется очень неприятно. — Надо просто прикоснуться губами. Звучит несложно. — Ага, — соглашается Нино, и они смотрят друг на друга еще несколько смущающих мгновений. — Давай одновременно? — Хорошо, — Маринетт складывает под собой ноги и придвигается чуть ближе к нему на софе, а в следующий момент Нино, не закрывая глаз, чуть наклоняется в ее сторону одновременно с таким же движением с ее стороны, и они соприкасаются губами, почти сразу отстраняясь. Нино прислушивается к себе. Никаких бабочек он не чувствует, да и гусениц, честно говоря, тоже. Судя по виду Маринетт, она того же мнения, но он все же решает спросить: — Ну как? — Не понимаю, — Маринетт снова пожимает плечами. — Я не ощущаю ничего особенного, а ты? — И я тоже, — облегченно вздыхает Нино, поправляя очки, и Маринетт улыбается ему. — Если честно, это было не очень приятно. — Куда приятнее, чем когда целует бабушка, — смеется Маринетт, и Нино моментально кривится, вспоминая ощущение мокрого поцелуя на уголке своих губ. Да уж, с этим не поспорить. — Значит, мы не влюблены друг в друга, — говорит Нино и снова прислушивается к своим ощущениям. Никакого разочарования, но и радости тоже нет. В общем-то, ничего бы не изменилось от решения, которое они приняли бы, потому что они все равно будут вместе, а для Нино это самое главное. — Видимо, нет, — вздыхает Маринетт и падает назад на подушки, раскидывая руки в сторону. — Наверное, когда я влюблюсь, все будет как в книгах, и я сразу все пойму. — Наверное, — отвечает Нино, не очень знающий в подобных делах, и переводит взгляд на листы доклада, свешивающиеся с края дивана. — В любом случае, мы еще слишком маленькие. Но если бы ты сказала, что ты в меня влюблена и мне пришлось тебя так постоянно целовать, то я бы сделал это ради тебя. — Как мило! Тогда, — Маринетт приподнимается на локтях, чуть щурясь, — давай договоримся: если мы никогда ни в кого не влюбимся, то женимся друг на друге! — Хорошо, — довольно радостно произносит Нино, хотя не то чтобы видит в этом необходимость сейчас, но, в конце концов, если это будет нужно им позже, то он будет только рад, если его женой окажется именно Маринетт. В общем и целом, она ведь единственная девчонка, которую он так сильно любит. Маринет протягивает ему ладонь. Прямо как в первый день. Нино сжимает ее пальцы. — А ко скольки годам? — Не знаю, наверное, тридцати? — не очень уверенно спрашивает Маринетт. — До этого еще очень далеко, но, думаю, мы поймем, если настанет такое время. Зато мы точно никогда не будем одни! Нино радостно ей улыбается. Если ему нужно будет провести всю жизнь со своей лучшей подругой, то это будет самая счастливая жизнь на свете. Он вполне может обойтись и без поцелуев, потому что не хочет никаких бабочек, да и это не кажется ему обязательным — гораздо интереснее, что они вдвоем могут сделать тысячу других интересных вещей, и даже тех, которые сейчас им запрещают взрослые. Ему одиннадцать с половиной, но ему кажется, что в этот момент он становится старше, будто бы переходя рубикон. У них целых восемнадцать лет, чтобы найти кого-то еще, но Нино совсем не хочет никого искать — ему всегда достаточно Маринетт.***
Нино празднует четырнадцатый день рождения со стойким ощущением грядущих перемен. Они с Маринетт слушают музыку в его наушниках, и периодически она говорит, что в песне можно было бы поправить, и, когда он кивает, каждый раз советует ему начать их выкладывать на странице в фейсбуке. Маринетт считает, что у него талант, но Нино точно знает, что это не так. Талант — это то, что у Маринетт; когда носишься целыми днями с эскизами, немного кривыми от торопливо рисовавшей их руки, а потом показываешь готовый результат, который превосходит все ожидания. Талант — это когда на выступлениях по художественной гимнастике забываешь половину танца и придумываешь на ходу новый, потому что хорошо чувствуешь музыку и свое тело. А еще талант — это уметь все на свете, как умеет она, начиная готовкой выпечки и заканчивая написанием лучшего сочинения года. Быть Маринетт — талант, так считает Нино, так что когда Маринетт в очередной раз предлагает ему выложить свою песню, просто пожимает плечами. Когда-нибудь, может быть. В этом году они вместе поступают в коллеж и будут учиться в одном классе с новыми одноклассниками, и Нино как никогда счастлив, что они с ней договорились идти друг за другом, пока есть такая возможность. Маринетт соглашается сидеть с ним за одной партой, стоит только ему заикнуться. Он благодарен ей за это, и за то, что она никогда не бросает его, хотя очень общительная и связей с одноклассниками у нее намного больше, чем у него. Нино привык доверять Маринетт. Он твердо верит, что лучшей подруги ему нельзя было и найти, и радуется, что семь лет назад сел с ней за один стол. Нино знает, что однажды все поменяется. Знает, и боится этого дня, но не переживает о том, что их дружба этого не выдержит. Одно точно останется неизменным — он будет создавать для нее музыку и восхищаться всем, что делает Маринетт. Так вполне можно пережить что угодно. Им с Маринетт все еще четырнадцать. И Нино, кажется, тоже понимает, что значит «влюбиться». Но далеко не потому что влюбляется сам, просто теперь все его мысли забиты голосом Маринетт, твердящей без конца одно и то же: Боже, что мне делать, он на меня смотрит? Нино, спрячь меня, он же идет сюда! Отвлеки его, скажи, что мне срочно нужно… придумай, куда, ты же мне друг! На вполне резонное «почему ты его избегаешь, если он тебе нравится» он получает не менее странное «я не знаю», и обычно их диалог об ее любовном интересе моментально сходит на нет, хоть и возобновляется через довольно короткий период времени с новыми восхищенно-ласковыми эпитетами в сторону Адриана. — Может, мне с ним поговорить? — предлагает Нино, когда Маринетт утыкается носом ему в плечо, стоит только Адриану помахать ей рукой на обеде. — Скажу ему, что он тебе нравится, и все такое. — С ума сошел? — вспыхивает от смущения Маринетт, моментально выпрямляясь. — Так нельзя! Ну, откуда Нино знать, как можно? Ему ведь никто не нравился, кроме Маринетт, но и с ней они были вместе так давно, что это кажется привычным и обыденным. — Но ведь надо же что-то сделать, — озадаченно говорит Нино, прислоняясь щекой к ее волосам, так ярко пахнущим выпечкой и ванилью, что ему немедленно хочется пирожное. — У тебя не получится быть с ним, если ты будешь от него бегать. Если ты, конечно, хочешь… Нино, на самом деле, не знает, может, есть какая-то прелесть в том, чтобы прятаться от того, в кого влюблен. Что если иногда так и нужно, чтобы привлечь внимание? Но если на то пошло, вряд ли Маринетт делает все правильно, потому что Адриан выглядит дружелюбным, но незаинтересованным. И это, на самом деле, кажется ему странным, потому что Маринетт очень красивая девочка — Нино не понимает, почему за ними все еще не ходят толпы парней, при всех очевидных плюсах его лучшей подруги. Нино очень любит Маринетт и искренне не понимает, как кто-то ее может не любить. Если этот кто-то не Хлоя Буржуа, конечно. И он уверен, что если бы Маринетт захотела, она бы точно заполучила себе внимание Адриана — ей только нужно было быть собой, но она почему-то не то что не может этого делать, но и даже просто говорить в его присутствии для нее сложно, почти нереально, на самом деле. Нино пытается представить, что именно она чувствует, говоря о влюбленности, и, по сути, единственная его мысль, сохранившаяся из их детства — это тот факт, что когда кто-то нравится, его хотят поцеловать. Нино никого не хочет целовать и думать, что этого хочет Маринетт, для него непривычно. — Я могу говорить о тебе, когда мы наедине, — предлагает снова Нино, когда Маринетт устало прислоняется виском к его плечу и обнимает его за руку, устало и влюбленно вздыхая. — Рассказывать, какая ты классная, и все такое. — Спасибо! — она сжимает его локоть на мгновение, обнимая крепче, и Нино треплет ее по волосам. — Звучит классно. — Слушай, может, тебе его просто поцеловать? — внезапно придумывает Нино, но по лицу Маринетт понимает, что это не самая гениальная его мысль. — Что? — Ну, как меня тогда, — поясняет он чуть менее уверенно, чем до этого. — Правда, звучать это будет странно. Но зато, когда ты это сделаешь, он может понять, что ты ему тоже нравишься. — А если он поймет, что я ему не нравлюсь? — спрашивает Маринетт, глядя на него немигающим взглядом с таким выражением, что Нино и сам начинает раздумывать, а не забыл ли он дома мозг, когда собирался, потому что Маринетт явно сомневается в его наличии. — Тогда ведь мне придется сменить внешность, пол, имя и улететь в Австралию, чтобы ходить там вверх ногами, а еще лучше залезть в сумку к кенгуру и никогда не вылезать! — Прости, — Нино виновато улыбается, когда Маринетт прячет голову на его груди, и смотрит на Адриана, случайно встречаясь с ним глазами. У него появляется странная мысль, но он уже боится делится, потому что, скорее всего, снова скажет глупость. — А что если он думает, что ты уже занята, поэтому не пытается с тобой познакомиться поближе? — Кем? — с фырком спрашивает Маринетт, поднимаясь, и Нино приподнимает брови. — Не-ет… Нет! Это же глупо! Ты мне как брат. — Ага, а еще твой первый поцелуй был со мной, — со смешком отвечает Нино, и Маринетт пихает его в плечо с нарочитым раздражением, но улыбка все равно предательски трогает ее губы. — И мы должны пожениться, если никого себе не найдем. — Боже, ну он же этого не знает, — вздыхает Маринетт и вдруг щурится, смотря на Нино в упор. — Не знает ведь? — Э-э, что это? Звонок на урок? — Нино подскакивает на месте, подхватывая с лавочки сумку. — О, да, точно, это он! Не хочу опоздать! — Ляиф! — слышит он окрик Маринетт, когда совсем не героически оставляет ее позади себя и перехватывает ничего не понимающего Адриана за локоть, утаскивая вместе с собой. Пока Агрест рядом, Маринетт его точно убить не сможет — растечется влюбленной лужей и будет булькать в небо. — Привет, дружище, лучший друг, братан, бро, — тараторит Нино, сжимая в своих пальцах рукав его рубашки и улыбаясь неестественно широко. — Пойдем в класс вместе, да? — Хорошо… — растерянно соглашается Адриан, кидая взгляд назад, на Маринетт, но Нино тянет его вперед, не давая опомниться. Он очень любит Маринетт. Но это не значит, что она не может лишить его жизни, когда узнает, что Нино и так уже хвастался дружбой с ней перед Адрианом. И, видимо, перестарался. Очень сильно перестарался.***
— И потом он меня поцеловал! — мечтательно произносит Маринетт, практически падая ему в руки и закрывая глаза, и Нино чуть улыбается. Конечно, он ее поцеловал. Маринетт так давно добивалась его внимания, что Адриан не мог в нее не влюбиться в ответ — а Нино не мог не признать, что они смотрелись вместе великолепно. Адриан был учтивым, милым, мягким, всегда подавал ей руку, целовал ей пальцы, отодвигал стулья, провожал домой, помогал с уроками, а Маринетт сияла так ярко, как никогда не сияла рядом с Нино. Она вязала ему свитера, шила футболки, рисовала его портреты и его любимых персонажей, приносила ему выпечку с булочной, и ее родители не чаяли в нем души. Они, в самом деле, друг другу очень подходили. Но Нино почему-то не чувствовал себя счастливым на сто процентов, когда смотрел, как они, держась за руки, идут в сторону ее дома. Как раньше он с ней так ходил. А потом, лежа в своей комнате и рассматривая пластинку с самой первой песней, которую он написал для Маринетт и сжимая пальцами связанный ею шарфик, он совершенно внезапно все понимает. События, происходящие за один год его шестнадцатилетия, вот-вот готовы его убить, Нино уверен. Покушение на убийство, дата, подпись, печать и его имя в углу листа. Он, кажется, тоже влюбился. В Маринетт.***