From myth age

Он в который раз мысленно высказался на тот счёт, что зря ранее позволил себя уговорить на братскую попойку. И, разумеется, также в адрес главного заводилы. – ... Куда ни глянь, провожают такие стройные, задорные!.. – Э, нет, ты, брат, давно к дриадам не наведывался! Уж вроде бы они такие скрытные, но как поймаешь, как овладеешь ими, такими страстными оказываются!.. Слушая болтовню младших братьев касательно женских прелестей, он уже был готов – в который раз! – глубоко вздохнуть, как насторожился от последующих слов: – А что дриады? Их даже когда увидишь, сильно рискуешь. Хорошо, если обычная дриада то окажется, а вдруг дочь твоя и Леды, среброокая Артемида? Или же одна из её амазонок? Поднимешь руку на последних, а те её – руку, то бишь, – прицельно пронзят стрелой? Вспомнив, сколько раз младшие братья рисковали во время любовных интрижек, проводимых в дневное время, он с трудом подавил усмешку. А того, кто высказывался сейчас, понесло далее. – Так не только прекрасная охотница Артемида – сестра её, дочь твоя, Афина, тоже донельзя схожа с нею! Мудрость совы и целомудренность непорочной девы делают её не менее привлекательной, но стервозный характер!.. Ах, как эта упрямая красавица смогла меня – меня, повелителя морей, владыку незримых глубин! – отступиться от одного красивейшего града! Вот пусть она также не забывает об этом, я тоже припомню этой упорной девице свой проигрыш! Своим трезубцем клянусь, так будет во веки веков! Слов не было. У обоих слушателей, ибо от последних слов владыка небес даже немного протрезвел. – Э-эм... Брат мой Посейдон, – начал тот, вертя в пальцах кубок с тончайшей резьбой. – В твоей пылкости сомнений нет, однако дочь моя, Афина, ранее смогла тебя переспорить. Каким же хитроумным способом ты вознамерился ныне взять над нею верх? Бог морей задумался, но ненадолго. Его нетрезвый взор оглядел собутыльников, остановился на самом старшем. – Брат мой Аид, – настолько вкрадчиво, не скрывая, начал Посейдон, навалившись на мраморный стол. – Сколько именитых военачальников в твоих подземных краях истомилось по битвам? Не согласишься ли ты ненадолго отправить их, жаждущих проявить себя во всей красе снова, в мои безбрежные края? Лавагет задумался, благо выпил за всё минувшее время попойки впятеро меньше, чем его братья, вместе взятые. Поскольку вспомнил редкие сетования своих судий насчёт возможных подвигов, не ставших реальностью при их жизни... Речи о воскрешении не шло: души умерших боги могли видеть без усилий. Едва же он вслух вспомнил обращение Посейдона, будучи уже в подземном царстве, как у пребывающих рядом судий выражения лиц стали хищно-вожделёнными, а Радамант после недолгого колебания рискнул уточнить: – О, Владыка, нашу поддержку столь жаждут узреть в мире живых? – Моему брату, Посейдону, показалась интересной таковая мысль, – без особого интереса высказал повелитель мира мёртвых. – Мы только ваши верные подданные, Владыка Аид, – склонился в неглубоком поклоне Эак. – Ваш приказ мы выполним в кратчайшие сроки. Молчали на сей раз много дольше. Откуда-то доносился предупреждающий лай Цербера, далёкий говор других слуг. Всё это время Аид размышлял о длинном языке упомянутого брата и сознавал, что немного заинтриговали высказывания того. На исполнительность своих верных судий рассчитывать можно было всегда, дать возможность отнюдь не бывшим воинам немного побыть на поверхности тоже не воспринималось негативно. В конце концов, Гермес нередко устраивал отчаянные вылазки наверх некоторым душам, за что не раз бывал наказан: как самим лавагетом, так и своим отцом, Зевсом. Оставалось надеяться, что души умерших воинов не станут долго пребывать на земле, но за их действиями как раз могут приглядеть судьи, дабы не нарушался всемирный закон, да и дети Нюкты, которые подчас изрядно задерживаются на поверхности. Есть, над чем поразмыслить. – Эак, сколько всего в Подземном царстве детей Нюкты? – приняв решение, для начала осведомился у того Аид. Афина давно полюбила бывать у источника Иппокрены. Мирное место, исполнительные музы, всегда готовые помочь как ей, так и детям Леды, а не только развивающие собственные таланты. Когда было тихо, одно удовольствие заниматься на берегу источника вышивкой. Иногда богине мудрости составляла в этом компанию Артемида, и они вместе расшивали разные ткани. Обычно у Афины получались картины со скрытым содержанием, тогда как Артемида обычно изображала таким способом сцены охоты. Одинаково роскошные работы, которыми все восторгались. В этот нежаркий летний день богиня сидела близ Иппокрены одна: музы оказались заняты, наблюдая за некоторыми выдающимися греками, Артемида проводила время на охоте в подгорном лесу. Аполлон же по слухам высмотрел себе очередную любовницу и пытался её очаровать. Словом, никто не мешал Афине спокойно заниматься вышивкой громадного полотна. А потом, отвлекая её, вода в источнике забурлила много громче. Подняв глаза, богиня с лёгким недоумением наблюдала, как волны начали вздыматься всё выше, а из них поднимается силуэт какого-то бога. Именно бога, поскольку только мужчины обладают подобным телосложением. Явно не спешившего выйти на сушу, ибо, стоя прямо в бурлящей воронке, тот заговорил: – Бойся вновь прогневать владыку морей, о, светлоокая богиня, ибо трезубец мой готов давно пронзить грудь любого дерзящего мне! Давний спор не забыт, поруганная честь не даёт покоя, так будь наготове, дочь брата моего, Зевса Тучегонителя! Из всего услышанного Афина прежде всего поняла две вещи. Первая: Посейдон – а больше некому вторгаться во владения одного из своих сыновей-богов рек – немало принял внутрь, поскольку речь прозвучала излишне напыщено и с чёткостью нетрезвого. Второе: повтор ситуации с городом Афинами может повториться в немыслимые сроки. Ход её мыслей подтвердился крайне быстро: находясь в воде реки, Посейдон взмахнул трезубцем, указал остриями оного в сторону богини. Взметнувшиеся ввысь водные потоки наподобие пик ринулись в неё. Даже будучи вполне готовой к нападению, Афина на миг потеряла бдительность, прикидывая, чем лучше остановить природное оружие, даже придумала, как, однако не ей суждено было разбить эти тугие струи. Громкое предупредительное ржание, между богиней и потоками воды из ниоткуда метнулось массивное, но грациозное тело. – Эй, лошадь, я тебя сюда не вызывал! – возмутился Посейдон, погрозил внезапно возникшему животному трезубцем. – И откуда у тебя крылья? В моей свите таких нет. А, в Тартар! Миг, и бог морей скрылся, только вода в реке ещё с минуту яростно бурлила, а потом потекла по привычному течению. – Он напугал тебя, да, Пегас? – переведя взгляд с реки на своего нежданного спасителя, негромко произнесла Афина. Могучий конь коротко заржал, тряхнул левым крылом, на которое налетели брызги водяных залпов. Видя в блестящих глазах красавца-коня задорные огоньки, богиня улыбнулась, погладила его по носу, покрытому бархатистой шёрсткой. Пегас же прижмурился, издал довольное гортанное ржание. – Спасибо за поддержку, – искренне поблагодарила его Афина. – С тобой музы под надёжной охраной. В ответном ржании отчётливо прозвучала гордость собой. А ещё через миг конь развернул свои громадные крылья, с шумом взмахнул ими раз, другой и взмыл в небо, быстро скрывшись из виду. Инцидент позабыть не дали. Сперва Арес, прознавший о планах старших богов и о нападении на берегу Иппокрены. А потом сам Зевс, заметно смущённый столь скорым развитием событий после попойки с братьями. Довершил складывающуюся картину собственно главный зачинщик, когда во второй час движения колесницы Селены по небу примчался на своей упряжке к вершине Олимпа. – Афина! – услышала богиня, благо по привычке пребывала сейчас в компании Гестии и Артемиды на одном из балконов храма. – В первый раз тебя спас Пегас. Во второй раз я не промахнусь! Готовься же! Проехав на колеснице мимо нужного балкона, после Посейдон щёлкнул вожжами, подгоняя своих морских лошадей, отливавших в свете Луны голубоватым серебром. Миг, другой – и о боге морей теперь напоминал только солоноватый запах оных. – Он всё тот же! – раздалось за спинами троих богинь. – Упорный, но честный. – Гефест, – не оглядываясь, обратилась к другому нежданному посетителю Гестия. – Не одобряй все планы моего брата. Да, его нереиды вырастили тебя, и сам мой брат Посейдон вполне благосклонно к тебе тогда относился, однако коварства у него подчас не меньше, чем у самого Зевса, повелителя нашего. – Недостатки у всех имеются, пресветлая Гестия, – со вздохом произнёс бог-кузнец, сгорбился, придерживая на плече любимый молот. Та улыбнулась, шагнула к нему. – Недостатки и достоинства обычно уравновешивают друг друга, – напомнила Гестия. – Ошибочно думать, что даже у самых гнусных личностей не осталось ничего хорошего в душе. – Даже у Приапа? – припомнила одну давнюю историю Артемида. Гестия слегка смутилась, но быстро справилась с эмоциями. – Я стараюсь не забывать, что и у мужчин могут найтись какие-либо приятные черты характера, – тихо сказала она. – Приятные черты.., – повторила за старшей богиней Афина, задумчиво смотря в сторону воспрянувшего немного духом Гефеста. Далеко не все боги часто бывали в кузнице Гефеста без принуждения. Арес вовсе был здесь завсегдатаем, требуя у брата-кузнеца то новые доспехи, то оружие. Немного отставала от него в этом Артемида, которой требовались не только стрелы, но и лёгкие доспехи для возможной защиты во время охоты. Афина же замыкала сию активную троицу, но только по причинам обновления некоторых предметов декора. Разве что сегодня она подумала об иной вещи. – Доспехи для Пегаса.., – повторил за ней Гефест, почёсывая подбородок. – Он ведь сын Горгоны Медузы, значит, уже имеет какую-то защиту. – Это так, однако от физического воздействия этого коня тоже важно уберечь, – отозвалась Афина. – Если вдруг найдётся некто хуже Беллерофонта, неизвестно, что случится тогда с защитником муз. – Понимаю, – кивнул кузнец. – Что же, это будет интересная работа. Дай мне сроку до завтрашнего вечера и приходи сюда в час восхода колесницы Селены на небо. – Хорошо, – улыбнулась его собеседница. О скорости работы Гефеста ходили легенды даже среди богов. Оправданно: когда он чем-то увлекался, то за кратчайший срок выделывал не один экспонат в свою громадную галерею кузнечных работ. Поэтому, когда Афина появилась у него в кузнице, то со слабым удивлением обнаружила помещение заставленным множеством доспехов, а самого творца чем-то занятым. Сей факт неплохо озадачил: когда Гефест увлекался новым делом, то отвлечь его было крайне сложно. Однако физический метод не всегда помогал в подобном, поэтому Афина огляделась, приметила пару наиболее подходящих инструментов. Громкий звон, наполнивший вскоре кузницу, сработал идеально: бог-кузнец быстро отвлёкся от своего занятия, оглянувшись на гостью. А та опустила руку с зажатым в ней медным языком, подождала, когда перестанут гудеть громадные литавры. – Брат мой вновь увлёкся чем-то крайне интересным? – едва стало тише, осведомилась у того Афина. – Да, – без тени смущения кивнули в ответ. – Хорошую задачку задала мне любимая дочь бога нашего Зевса, очень интересную задачку. Оценим же итог моей работы? – Я вижу, итог получился многократным, – богиня кивком указала на множество других доспехов самых разных размеров. – О, да! – Гефест с гордостью оглядел свои творения. – Защита для многих животных неба и земли, от маленьких насекомых до могучих китов. Разве не прекрасны эти доспехи, которые не заржавеют до скончания времён, которым сами звёзды подарили свой блеск? Их небесное сияние, узретое вчерашним вечером, вдохновило меня на создание новых доспехов. – Прекрасны, – согласилась с ним Афина. – Да будут твои творения, брат мой, Гефест, называться произведениями искусства во все времена! Идём же, Пегас в нетерпении ожидает увидеть и оценить твоё творение для него. Афина не лукавила: каким-то образом крылатый конь прознал, что ему решили выковать защитный доспех, поэтому летал поблизости от Олимпа весь период, пока Гелиос на колеснице взбирался в небо. Ходили слухи, что коню сообщили о предстоящем даре Урания с Клио, но поскольку слухи исходили не только от Афродиты, но и от Артемиды, большинство воспринимало их как правду. Пегаса двое зачинщиков сей идеи застали на золочённом плато, где обычно стояли колесницы богов. Распахнув громадные крылья, конь то и дело нетерпеливо ржал, призывая обоих благодетелей. Спокойно дождался минуты, когда его обрядят в доспехи. А потом вскинул голову, пару раз взмахнул крыльями и радостно заржал. – Тогда да будут эти доспехи твоей защитой во веки веков! – поняла коня Афина, с улыбкой благословив дар тому. Крылатый гонец благодарно заржал, протянул к богине голову. И переступил назад, услышав: – У меня новый соперник появился? – Гермес! – обернувшись, с лёгкой укоризной обратилась к невесть откуда появившемуся богу Афина. – Что? – тот задорно усмехнулся. – Ведь этот красавец теперь может потягаться не только со мной либо Аполлоном! Морфей с Танатом тоже в небе постоянно летают, как и другие дети Урана. Вдруг кто из них решит поспорить с Пегасом в красоте иль скорости? Конь с вызовом заржал, пару раз ударил левым копытом по каменным плитам. А потом развернул крылья и с места взмыл в небо. – Решительный парень! – оценил его вызов Гермес, после чего с улыбкой отсалютовал своим родственникам: – Увидимся! После его исчезновения оба бога долго смотрели в небо, пока Гефест не обронил вполголоса: – Порой причины столкновеньям гораздо лучше не искать! Афина внимательно посмотрела на него, но ничего не произнесла. Весть о том, что Пегас обзавёлся доспехами от самого Гефеста, облетела всё божественное население Греции быстро. Особенно это поразило Посейдона. – Мой ведь ученик! – вспоминал бог морей за очередной порцией амброзии. – Каков мастер, а!? Талант! Коня обрядил! – Не только коня! – осмеливался возражать отцу Тритон. – Мне Гермес сообщил, что у него в кузнице выкованы доспехи едва ли не на каждую тварь земную! – Только земную? – Посейдон метнул на сына грозный взор. – И морскую тоже, – мигом поправился тот, но сказанного не воротишь. – Что ж, мы проверим это! – поглаживая бороду, самодовольно высказал Посейдон и повысил голос: – Нерей, кликни конюшего: пусть запрягут моих коньков в поездку дальнюю! Уже предчувствуя не одно событие в ближайшем будущем, морской провидец спорить с владыкой морей не захотел.