Зависть к себе

      Я сижу на бетоне, обхватив колени руками. Морские волны с плеском набегают на набережную. Небо над головой светло-голубое, облака похожи на брызги взбитых сливок. Если приглядеться - увидишь, как сквозь голубизну проступают узорчатые переплетения схем.       Теперь я знаю, что оно такое не всегда.       Слева от меня - пирс, за ним тянется городской пляж, переходящий в парк. Слышны отдаленные голоса. Гуляющих необычно много. Все спешат порадоваться новому дню, новому небу и солнцу.       Порадоваться победе.       Справа от меня - стапель, с которого скоро должна сойти «Резвая Кобыла-2». Надо же. Кто бы мог подумать, что однажды мы будем называть Багряного Бинома не врагом, и даже не ненадежным союзником - а другом и героем?       Очень многое изменилось.       Слишком многое.       За спиной по бетону стучат когти. Фрискит тычется носом в мой локоть. Поскуливает, как обычно, пытаясь сообразить, почему вдруг у него стало больше одного хозяина. Протискивается у меня под мышкой, кладет морду на колени, едва не повалив меня навзничь.        - О, привет! - слышу я веселый голос.       Оборачиваюсь.        - Привет.       Пристально смотрю ей в лицо, пытаясь рассмотреть черты девочки, чьи ладони когда-то поверх моих стискивали непослушные рычаги субмарины.       Она выше меня почти на две головы. Черты лица стали резче, заострились. Глаза потемнели, из синих стали аквамариновыми, волосы падают на плечи темно-зеленой волной. Только взгляд остался такой же - внимательный, цепкий, любопытный.       Мой взгляд невольно скользит чуть ниже... я торопливо отворачиваюсь, умоляя Нортона, чтобы она не обратила внимания, и титаническим усилием воли приказываю себе не зеленеть от смущения.        - Энзо? - она небрежно треплет мне волосы.       От прикосновения меня словно пронизывает электрический ток.       «Не обращайся со мной, как с несмышленышем! - хочется мне заорать. - Я же был там! Мы были там вместе!»       Вместе видели, как все начиналось.              Бронеплита, смятая страшным ударом. Поступь гиганта отдается в позвоночнике, и я изо всех сил приказываю коленкам не дрожать. Алый взгляд из-под шлема, низкий голос рокочет на несколько тонов сразу: «И это - ваша последняя линия обороны?»       Вспышка. Нестерпимо яркий свет проглатывает тени зданий. Ударная волна наваливается на плечи, срывает листья с деревьев. Зеленые огни кружатся, рассеиваются, открывая вид на круг абсолютного мрака посреди ржавого неба...       Небо - стена из багровых помех. Смерч из зеркальных отсветов, словно цветок, вспухает миллионом огненных и розовых фракталов. Эскадрильи аэрокаров и штурмовиков мчатся к порталу, на ходу перестраиваясь в боевой порядок, истошно воют сирены...       Спокойный, уверенный голос там, у подножия артустановки:       «Властью, данной мне, я назначаю тебя хранителем первого ранга! Действуй!». И зеленый огонь пляшет вокруг кадетского значка на синей ладони...       Мне хочется закричать на нее. Но я молчу.       Я уже не мальчишка, которым был когда-то.       Я вел боевую машину против нуль-конгломерата. Я входил в кубы. Я защищал командный центр. Я...       «Я» сражался за город.       «Я» бродил по сети.       «Я» спасал друзей       «Я» одолел врага в поединке.        - Андрайя?       Она тоже думает о чем-то своем, глядя на море. Услышав мой голос, поворачивает голову.        - Да-да?        - На что это было похоже?       Ей не нужно объяснять, о чем я спрашиваю.        - Вначале ударили молнии, - медленно начинает она. - В крыши, по улицам, между домами. Здания снова начали рушиться. Небо выцвело, даже схемы начали выгорать. Бойцы Гэвина смотрели на шторм, пели, смеялись и поднимали кружки в память о своем корабле.        - Дома продолжали падать, но теперь обломки истаивали прямо в воздухе. Море исчезло, вместо него была какая-то колышущаяся рябь. Потом в небе появились черные провалы, и за ними было... ничто. - она ежится, зябко обхватив себя руками.        - Хуже всего было бездействие. Фонг уже запустил программу архивации, и нам оставалось только ждать, сработает она или нет. Мы с... - она запинается, - с Матриксом стояли в руинах центра и смотрели, как накатывается волна тьмы. В какой-то момент я поняла, что осталась только чернота... - она приостанавливается, и на ее губах снова возникает улыбка.        - А потом мы увидели свет. Ну и... остальное ты знаешь.              Я молчу. По-новому оглядываю укрытое облаками небо и голографические узоры схем, проступающие в его глубине.       Снова оборачиваюсь к ней.        - Война еще не закончена? Ведь правда?       Она вздрагивает. На наносекунду, не больше.        - Почему ты так решил? - она заливисто смеется.       У нее всегда плохо получалось притворяться.        - Я же не дурак. Я слышу обмолвки сестры и Боба. Я вижу, как шепчутся о чем-то Фонг с Мышью. Мы выиграли свою маленькую битву, но это только начало, правильно?       Из ее глаз пропадает веселье.        - Энзо, - напряженно произносит она. - Даже если и так, тебе не нужно...        - Совет под контролем Фурии, - перебиваю я ее. - Нам удалось спастись, но мы не можем прятаться вечно. И в покое они нас не оставят. Ты же знаешь, что я говорю правду, верно, Андрайя? Ты же убивала хранителей там, в других системах?       Она резко втягивает воздух. Шипы вдоль предплечий вздрагивают, словно пытаясь распрямиться.        - Послушай, - нервно начинает она. - Мы... Если мы и не...        - Эй! - прерывает нас звучный сильный голос. - Вот вы где!       Он всегда движется удивительно бесшумно. Кажется, даже не специально - просто въевшийся в плоть и кровь рефлекс. Поразительно. Как махина, ростом и размахом плеч почти не уступающая хозяину Г-Прайма (Паутина ему стекловатой!), ухитряется ступать с такой кошачьей мягкостью?       Фрискит подскакивает. Ставит лапы на грудь и проходится языком по лицу хозяина. Он смеется, треплет Фрискита по загривку, небрежно отпихивает морду в сторону, почесывая уши.        - Андрайя, я тебя искал, - в ее сторону. - Привет, братишка, - уже в мою. - Дот хотела поговорить с нами обоими, - снова ей.        - О чем? - она заметно расслабляется, уйдя от острой темы. Искренне и радостно улыбается, делая шаг навстречу.        - О безопасности системы, полагаю, - он пожимает плечами. - О чем же еще?       Сегодня он без оружия. Уже прогресс. В первые дни после победы его и во сне было сложно застать без деструктора на поясе. Как-то раз он признался, что без своей пушки чувствует себя хуже чем голым.        - Я с вами, - я решительно поднимаюсь на ноги.       Он внимательно на меня смотрит.        - А ты разве не должен сейчас быть на занятиях?       Я ухитряюсь выжать из себя улыбку.        - Хе! Чему меня там могут научить? Как сражаться в играх? Или как убивать спрутов?       Он качает головой.        - Я тоже... - он подбирает слова, - я помню, как думал так. А когда пришлось сражаться по-настоящему, - он качает головой, - все оказалось гораздо сложней. Ступай на уроки, братец. А то пожалуюсь на тебя Дот.       Я стискиваю зубы. Он подхватывает ее под руку, свистит, подзывая Фрискита. Делает шаг к гравиборду.        - Постой! - вырывается у меня.       Он оборачивается.        - Что?        - Как это случилось? - взглядом показываю на имплант. На грубый темно-зеленый рубец, перечеркнувший глазницу.       Вот сейчас я его достал.       Достал по-настоящему.       Он остается совершенно спокойным. Только дергается уголок рта. И на краткую долю наносекунды имплант наливается прицельной сеткой.       А затем - невероятно! - он шагает ко мне и улыбается.       Первый случай, когда я вижу на этом каменном лице улыбку.       Он наклоняется и заглядывает мне в глаза.        - Не бойся, - очень тихо произносит он. - Это теперь мое прошлое. Больше не твое.       У меня спирает в горле. Я хочу что-то ответить, но не могу. Не имею права.       Я гляжу ему вслед и понимаю, что не имею права говорить правду.       Не имею права признаться, что я вовсе не боюсь.       Как бы это ни было глупо при наших раскладах - я завидую.       Завидую увечью. Завидую каждому шраму.       Завидую этой спокойной, грозной уверенности в словах, взгляде, движениях.       Завидую семи циклам подряд, заполненным болью, страхом и схватками насмерть.       Завидую тому небрежному движению, которым Андрайя легко касается его плеча.       Завидую украденным у меня семи циклам жизни.       Я отчаянно завидую себе.